Некоторые проблемы применения гласного обследования в оперативно-розыскной деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Некоторые проблемы применения гласного обследования в оперативно-розыскной деятельности

А.Е. Чечетин, Ю.В. Анохин, И.Д. Шатохин

А.Е. Чечетин, доктор юрид. наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации Барнаульский юридический институт МВД России.

Ю.В. Анохин, доктор юрид. наук, профессор Барнаульский юридический институт МВД России.

И.Д. Шатохин, канд. юрид. наук Барнаульский юридический институт МВД России.

В статье исследуются проблемы обеспечения законности и прав граждан при проведении гласных обследований жилых и иных помещений в оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел. Авторы показывают конкретные недостатки и пробелы ведомственного правового регулирования данного оперативно-розыскного мероприятия, требующие своего устранения. На основе анализа материалов жалоб в Конституционный Суд Российской Федерации раскрываются типичные нарушения прав личности при проведении гласных обследований и делается вывод о том, что современная оперативно-розыскная практика применения гласного обследования прежде всего жилых помещений далеко не в полной мере соответствует конституционному принципу уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина.

Ключевые слова: Конституционный Суд Российской Федерации, оперативно-розыскная деятельность, оперативно-розыскные мероприятия, гласное обследование, обеспечение прав граждан.

A.E. Chechetin, Doctor of Juridical Sciences, professor, Honored Lawyer of the Russian Federation Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia

Yu.V Anokhin, Doctor of Juridical Sciences, professor Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia

I.D. Shatokhin, Candidate of Juridical Sciences Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia

SOME PROBLEMS OF USING THE OPEN ENQUIRY IN OPERATIONAL-SEARCH ACTIVITIES

правовой розыскной гласное обследование

В современной оперативно-розыскной практике гласное проведение такого оперативно-розыскного мероприятия (далее - ОРМ), как обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств (далее - гласное обследование), получает все большее распространение. По утверждениям исследователей, данное ОРМ одно из наиболее часто используемых в оперативно-розыскной практике [1, с. 4], нередко выступает единственно возможным способом выявления и раскрытия преступлений [5, с. 127].

Особенность гласного обследования заключается в том, что в отличие от других ОРМ оно ограничивает целый спектр конституционных прав личности, включая право на достоинство личности, на неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, права собственности (ст. 21, 23, 25, 35 Конституции РФ), что обуславливает необходимость его четкого правового регулирования. Однако Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - Закон об ОРД) не определяет содержания рассматриваемого ОРМ, порядка и условий его проведения, а также прав и обязанностей его участников, прежде всего лиц, чьи интересы непосредственно затрагиваются в процессе обследования. Таким образом, наделяя оперативные службы правом на проведение гласного обследования, законодатель по существу предоставляет им возможность широкого усмотрения при выборе тактических приемов своих действий, что, в свою очередь, выступает фактором риска необоснованного ограничения прав граждан.

Лаконичность законодательного регулирования в сфере ОРД, исходя из положений ст. 4 Закона об ОРД, по замыслу законодателя должна восполняться подзаконными нормативными актами, принимаемыми органами, осуществляющими ОРД. Однако в ведомственных нормативно-правовых актах порядок проведения обследования изложен весьма поверхностно и неполно. Так, Инструкция МВД России о порядке проведения гласного обследования нежилых помещений [8] не распространяет свое действие на обследование жилых помещений, процедура которых на сегодняшний день не установлена ни в одном нормативном акте, несмотря на то, что проведение ОРМ в жилище более существенно ограничивает конституционные права личности. Отсюда возникает вопрос: можно ли вообще в процессе ОРД проводить гласное обследование жилища помимо воли проживающих в нем лиц, т.е. в принудительном порядке? Законодатель прямого ответа на него не дает.

В связи с этим зарождающаяся практика гласных обследований жилища неслучайно началась со скандальной истории, описанной в 2003 г. в журнале «Законность». Авторы публикации подвергли обоснованной критике действия сотрудников одной из оперативных служб г. Санкт-Петербурга, которые, получив секретное судебное разрешение на проведение обследования жилища предпринимателя, заподозренного в укрытии доходов от налогов, принудительно вскрыли дверь его квартиры в то время, когда он там находился, и провели фактический обыск с изъятием интересовавших оперативников документов. В статье утверждалось, что обследование жилых помещений может проводиться только в негласной форме, и предлагалось это прямо закрепить в законе [6, с. 35]. Однако вопреки публичной критике на страницах авторитетного журнала оперативные службы не просто продолжили использовать, но и пошли по пути все более широкого применения гласных обследований жилых помещений с целью обнаружения и изъятия вещественных доказательств преступной деятельности проверяемых лиц.

Более того, в практике встречаются случаи проведения гласных обследований для получения доказательств совершения не только преступлений, но даже административных правонарушений, хотя выявление административных правонарушений к задачам ОРД, как известно, не относится. Так, в одном из апелляционных определений судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации в качестве доказательств административного правонарушения исследовались акты гласных обследований, проводившихся оперативной службой с целью обнаружения и изъятия религиозной литературы, внесенной в Федеральный список экстремистских материалов Министерства юстиции Российской Федерации [14].

Возвращаясь к упомянутой выше Инструкции о порядке проведения гласного обследования нежилых помещений, нельзя не повториться о том, что данный нормативный акт имеет ряд существенных недостатков, которые несут в себе потенциальную угрозу нарушений прав личности. К их числу, как уже отмечалось ранее [23], следует прежде всего отнести отсутствие в ней обязанностей и пределов полномочий должностных лиц, проводящих обследование, порядка и содержания самих действий по обследованию, перечня прав владельцев обследуемых помещений, включая право на обжалование действий оперативных сотрудников и т.д. Внимательное изучение Инструкции не позволяет найти ответы на такие, казалось бы, элементарные вопросы о том, обязаны ли оперативные сотрудники предлагать добровольно выдать предметы, необходимые для решения задач ОРД; можно ли в процессе обследования вскрывать закрытые хранилища, сейфы, шкафы; возможно ли участие в обследовании адвоката; допустимо ли ограничивать в передвижении лиц, находящихся в помещении, их досматривать, лишать личных средств связи, препятствовать их работе на компьютере? Инструкция «умалчивает» также о сроках хранения изъятых предметов и документов, о судьбе этого имущества в случаях отсутствия оснований для возбуждения уголовного дела и других вопросах, связанных с ограничением права собственности, гарантированного ст. 35 Конституции РФ.

В то же время нельзя не отметить, что рассматриваемый нормативный акт одновременно содержит в себе избыточные нормы, правовая целесообразность которых не поддается разумному объяснению. Речь, в частности, идет о п. 6 Инструкции, которым закрепляется обязанность письменного информирования начальника территориального органа внутренних дел, на территории обслуживания которого планируется проведение обследования, до начала проведения данного ОРМ. Такое предписание, с одной стороны, безосновательно усложняет формальную процедуру подготовки обследования, поскольку предполагает необходимость подготовки письменного документа, смысл и значение которого в Инструкции не раскрываются. С другой стороны, данное предписание не согласуется с принципом конспирации ОРД, поскольку такое информирование чревато опасностью утечки информации о планируемом ОРМ [25, с. 27] и, соответственно, утратой смысла его проведения. Анализируемое положение можно как-то еще объяснить для случаев, например, проведения гласного обследования на территории другого субъекта Российской Федерации, но когда обследование планируется в помещении, расположенном на другой стороне улицы, которая относится к иному административному району, то обязанность оповещать в письменном виде руководителя полиции этого района представляется абсурдной. В силу указанных причин положение п. 6 Инструкции заведомо обречено на невыполнение должностными лицами оперативных подразделений.

Данный вывод подтверждается анализом практики прокурорского надзора за ОРД, согласно которому несоблюдение п. 6 Инструкции является одним из наиболее распространенных нарушений, выявляемых при проверке законности гласных обследований. Несмотря на то что сами прокуроры считают данное положение излишним и не причиняющим какого-либо вреда общественным интересам, они в силу своих должностных обязанностей вынуждены реагировать на формальное нарушение Инструкции путем внесения соответствующих представлений, предполагающих принятие мер дисциплинарного воздействия к нарушителям. В результате возникает деструктивная напряженность в отношениях между правоохранительными ведомствами, отвлекающая ресурсы, время и энергию от решения основных профессиональных задач.

В то же время проведение гласного обследования, о чем свидетельствуют жалобы в Конституционный Суд Российской Федерации, сопряжено с реальными нарушениями законности и прав личности, на которых и было бы целесообразно сосредоточить внимание надзирающего органа.

Одним из таких нарушений является неоднократное проведение обследования на основании одного и того же распоряжения руководителя органа внутренних дел. Так, из материалов одной жалобы в Конституционный Суд следовало, что на основании конфиденциальной информации о торговле контрафактным товаром оперативный сотрудник получил распоряжение руководителя на обследование торговой точки. Вначале он произвел проверочную закупку единичного экземпляра продаваемой продукции, а затем изъял весь имевшийся у предпринимателя товар, оформив это протоколом осмотра места происшествия. Получив оперативную информацию о завозе новой партии товаров, он повторно провел обследование на основании того же распоряжения и изъял всю вновь поступившую от поставщиков продукцию. По жалобе предпринимателя суд признал незаконным повторное обследование, поскольку оно проводилось без вынесения нового распоряжения, и обязал вернуть владельцу изъятый товар [11]. В ходе нашего исследования довелось столкнуться с еще более показательным фактом многократного обследования жилого помещения, когда три раза оно было проведено негласно и один раз гласно на основании одного и того же судебного решения [12].

Достаточно распространенным нарушением прав является необоснованное изъятие имущества физических и юридических лиц в процессе проведения гласных обследований и его удержание без принятия процессуального решения о признании вещественным доказательством. В тех случаях, когда в ходе обследования изымаются предметы, не являющиеся орудием или средством совершения преступления, а также не изъятые из законного оборота, это не может не ограничивать права собственности законных владельцев имущества, особенно если его удержание длится продолжительное время.

Так, изъятые в ходе обследования офиса энергетической компании компьютеры оперативная служба отказалась вернуть владельцам по их просьбе через полгода после проведенного ОРМ, несмотря на то, что решение о возбуждении уголовного дела к этому времени так и не было принято. Вместо этого компании было предложено предоставить электронные носители для копирования необходимой информации, содержавшейся в изъятых системных блоках. Попытки защитить свое право собственности в судебном порядке успехом не увенчались, поскольку суды общей юрисдикции со ссылкой на ст. 15 Закона об ОРД само изъятие имущества признали правомерным, а от оценки обоснованности его длительного удержания уклонились. В жалобе, направленной в Конституционный Суд, справедливо был поставлен вопрос о том, что ст. 15 Закона об ОРД не предусматривает никаких сроков удержания изъятого в процессе ОРМ имущества.

Конституционный Суд отказал в принятии данной жалобы к рассмотрению, мотивировав свое решение двумя основными доводами. Во-первых, указав на то, что органы, осуществляющие ОРД, вправе изымать лишь документы и электронные носители информации, с помощью которых могут быть получены сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления. Во- вторых, он сослался на одно из своих прежних решений о том, что изъятие документов и электронных носителей информации «носит временный характер, не приводит к их отчуждению и не порождает перехода права собственности к государству» [17].

Исходя из первого довода Конституционного Суда, следует, что закрепленное в ч. 1 ст. 15 Закона об ОРД право на изъятие «документов, предметов, материалов и сообщений» должно толковаться ограничительно и может распространяться не на любые документы и электронные носители информации, а лишь на те, «с помощью которых могут быть получены сведения о признаках... преступления». Однако такое ограничительное истолкование полномочий оперативно-розыскных служб нивелируется допускаемым здесь же усмотрением правоприменителей, поскольку на них в конечном итоге возлагается решение вопроса о том, с помощью каких именно документов и электронных носителей могут быть получены сведения о признаках преступления.

Со вторым доводом, как отмечалось исследователями ранее, можно согласиться только частично, поскольку даже временное изъятие фактически ограничивает право собственника на владение, пользование и распоряжение имуществом, а Закон об ОРД при этом никак не ограничивает сроки удержания изъятого имущества [4, с. 42]. В то же время для сравнения можно привести положения ст. 81.1 УПК РФ, которые устанавливают 10-дневный срок для признания изъятых предметов вещественным доказательством и возврат их владельцу в 5-дневный срок в случае непризнания таковыми.

Таким образом, указанное выше определение Конституционного Суда, к сожалению, не снимает проблему необоснованного ограничения права на владение, пользование и распоряжение имуществом, изъятого в процессе обследования, которая требует своего разрешения, прежде всего на законодательном уровне.

В материалах конституционных жалоб приводятся факты нарушения права на неприкосновенность жилища, когда для обследования арендованного жилья берется письменное согласие его юридических владельцев, а не лиц, фактически проживающих в нем по договору аренды, либо получение формального согласия на обследование достигается путем введения в заблуждение проверяемых лиц. Так, одному из заявителей сотрудником полиции было предъявлено письменное распоряжение руководителя органа внутренних дел на обследование жилого помещения и получена его роспись в ознакомлении с ним без предоставления возможности прочтения напечатанного мелким шрифтом текста о том, что владелец помещения не только ознакомился с распоряжением, но и дает добровольное согласие на обследование своего жилища. Последующая попытка обжаловать действия оперативного сотрудника была безуспешной, поскольку суд сослался на то, что обследование проводилось с согласия владельца жилого помещения [13].

Одним из распространенных нарушений прав граждан при гласном обследовании является отказ от участия в проводимом ОРМ прибывших для этого адвокатов. Так, один из заявителей, ознакомившись с судебным разрешением на проведение обследования его квартиры, попросил дать ему возможность связаться с адвокатом, но получил отказ оперативных сотрудников, разъяснивших, что Закон об ОРД не предусматривает участия адвоката при проведении ОРМ. А когда адвокат все-таки прибыл по приглашению супруги заявителя, то его в квартиру, где проходило обследование, полицейские не запустили. В решении по данной жалобе Конституционный Суд отметил, что хотя Закон об ОРД и не предусматривает участие в ОРД адвоката, но его нормы «не могут применяться в отношении подозреваемого, обвиняемого без учета особенностей его правового положения, в т.ч. вытекающих из предписаний ст. 48, 49 и 51 Конституции Российской Федерации» [16]. Отсюда следует, что сотрудники, проводившие обследование, были не вправе отказать заявителю, во-первых, в приглашении защитника и, во-вторых, в допуске прибывшего адвоката к участию в проводимом гласном ОРМ, а потому своими действиями они, безусловно, нарушили конституционное право на получение квалифицированной юридической помощи.

Самым же распространенным поводом для жалоб в Конституционный Суд, как показало наше исследование, является подмена процессуальных способов собирания доказательств проведением ОРМ до возбуждения дела, когда под видом гласного обследования проводится фактический обыск с целью получения доказательств вины проверяемого лица.

В качестве типичного примера этому можно привести обстоятельства дела одного из заявителей в Конституционный Суд, осужденного за два эпизода получения взяток. Из представленных им материалов следовало, что до начала оперативного эксперимента, в процессе которого предполагалась передача предмета взятки путем его помещения в почтовый ящик домовладения проверяемого должностного лица, сотрудники оперативной службы получили судебное разрешение на проведение в доме взяточника обследования для обнаружения и изъятия конверта с помеченными денежными купюрами. Поскольку в почтовом ящике предмета взятки не оказалось, оперативные сотрудники с использованием служебнорозыскной собаки в течение двух часов производили его поиск во всех комнатах двухэтажного жилого дома, пока в одной из них не обнаружили спрятанный под коробками конверт с деньгами. Заявитель оспорил действия представителей оперативной службы, которые, по его мнению, вместо разрешенного судом обследования провели в его домовладении фактический обыск, с чем трудно не согласиться, ознакомившись с материалами жалобы. Понимая стремление оперативных сотрудников обнаружить и изъять предмет взятки, который передавался бесконтактным способом, нельзя в то же время не признать, что спрятанный в двухэтажном домовладении конверт с деньгами, как иголку в стоге сена, найти не так просто, а потому поверхностным визуальным осмотром помещений здесь не обойтись. Анализ приведенной и аналогичных ей ситуаций всегда вызывает вопрос о том, возможно ли было обнаружить и изъять предмет взятки в уголовно-процессуальном порядке путем проведения официального обыска? Из дела заявителя следовало, что для этого оснований было более чем достаточно, поскольку оперативные сотрудники за полгода до описанных событий уже проводили в отношении заподозренного оперативный эксперимент, в процессе которого был документально зафиксирован факт передачи ему взятки, но уголовное дело по какой-то причине своевременно не было возбуждено. До проведения второго оперативного эксперимента у правоохранителей имелось письменное заявление от взяткодателя о вымогательстве взятки, что с учетом результатов предыдущего оперативного эксперимента давало необходимые основания и поводы для возбуждения уголовного дела и получения судебного разрешения на производство обыска в жилище. Отсюда следует, что в данном случае обследование жилища не носило вынужденного характера и не было «единственно возможным способом раскрытия преступления», как это преподносится сторонниками широкого использования данного ОРМ [5, с. 127].

Принимая решения по такого рода жалобам, Конституционный Суд сформулировал ряд правовых позиций, которые, на наш взгляд, позволяют отчасти разрешить затронутые нами проблемы. Так, в одном из своих определений, отвечая на доводы заявителя, по мнению которого ст. 6, 7, 8 и 15 Закона об ОРД позволяют проводить под видом оперативно-розыскного обследования жилого помещения фактический обыск, Конституционный Суд указал, что осуществление ОРМ в связи с производством предварительного расследования по уголовному делу «не может подменять процессуальные действия, для осуществления которых уголовно-процессуальным законом установлена специальная процедура. Соответственно, оспариваемые нормы, - как отмечалось далее, - не допускают подмену следственных действий оперативно-розыскными мероприятиями» [19]. Данный вывод был сделан с учетом обстоятельств дела заявителя, в жилище которого обследование проводилось до возбуждения уголовного дела.

В другом определении Конституционного Суда по аналогичной жалобе отмечалось, что статьи Закона об ОРД «не регламентируют уголовно-процессуальные правоотношения, а потому и отношения, связанные с получением, проверкой и оценкой доказательств» [18]. Упомянув данное решение, нельзя не отметить, что рядом специалистов оно было истолковано как подтверждение Конституционным Судом законности и возможности проведения гласного обследования жилого помещения [3, с. 186]. С таким выводом нельзя согласиться, поскольку, во- первых, само по себе решение Конституционного Суда об отказе в рассмотрении конкретной жалобы не означает, что действия оперативных сотрудников были безупречны с точки зрения соблюдения принципа уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина, поскольку он оценивает норму закона, а не правоприменительную практику. Во-вторых, чтобы правильно понять смысл правовой позиции Конституционного Суда по той или иной жалобе, необходимо уяснить аргументы заявителя о неконсти- туционности оспариваемых им законоположений, обстоятельства их применения в его деле и соотнести все это с мотивировкой принятого судебного акта. В данном случае автор обращения утверждал, что оспариваемые им нормы в силу своей неопределенности допускают возможность использования в качестве доказательства обвинения протокола гласного обследования помещения, на что Конституционный Суд вполне резонно указал, что нормы Закона об ОРД не регулируют отношения, связанные с получением, проверкой и оценкой доказательств. При этом в мотивировочной части упомянутого судебного акта было всего лишь воспроизведено содержание оспариваемых норм Закона об ОРД без какого-либо их толкования, чтобы показать отсутствие их связи с тем вопросом, который ставился в жалобе. В мотивировочной части определения содержалась также ссылка на сформулированную Конституционным Судом более двадцати лет назад и впоследствии многократно подтвержденную правовую позицию, согласно которой результаты ОРМ «являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований» Закона об ОРД, «могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем» [15]. Системный и логический анализ приведенных выше правовых позиций подводит нас к выводу о недопустимости проведения гласных обследований помещений, направленных на обнаружение предметов и вещей, которые предполагается использовать в качестве доказательств совершения преступления.

В пользу такого вывода говорит еще одна немаловажная деталь, зачастую остающаяся без внимания авторов публикаций по рассматриваемой нами проблеме, но которая позволяет глубже понять логику решений Конституционного Суда и правильно их толковать. В частности, в мотивировочной части его определений об отказе в принятии жалоб к рассмотрению, в которых используются приведенные выше правовые позиции, нередко содержится оговорка о том, что вопрос о правомерности решений правоприменителей, а также оценка содержания действий по производству обследования в его компетенцию не входят. Смысл этой оговорки состоит в том, что суды общей юрисдикции, имея возможность детально изучить и оценить обстоятельства конкретного дела, обязаны исследовать вопрос о том, имела ли место в данном случае подмена обыска оперативно-розыскным обследованием либо последнее проводилось с целью решения исключительно задач ОРД.

Именно так, на наш взгляд, поступила судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда, которая в кассационном определении от 9 января 2013 г. признала неправомерными два гласных обследования жилища, в процессе которых у подсудимых были изъяты наркотические средства, послужившие основным доказательством обвинения в их незаконном хранении. Это решение было мотивировано тем, что данное ОРМ по смыслу закона должно осуществляться негласно и не может быть направлено на обнаружение и изъятие доказательств по уголовному делу, в жилых же помещениях подсудимых, как установил суд, фактически были проведены обыски с нарушением требований ст. 182 УПК РФ [9].

Данное кассационное определение стало предметом оживленной дискуссии на страницах юридической печати, в ходе которой одни авторы восприняли его в качестве эталона судебной оценки допустимости гласных обследований [10], а другие признали спорным и подвергли достаточно жесткой критике [2]. Свое несогласие они выразили прежде всего выводом суда о возможности проведения обследования жилища лишь в негласной форме. Следует признать, что такой вывод по меньшей мере носит дискуссионный характер, поскольку из текста Закона об ОРД он напрямую не вытекает. Но в то же время, как уже отмечалось нами, суд вправе давать казуальное толкование нормам права применительно к обстоятельствам конкретного дела [24, с. 98]. В связи с этим мы обратили внимание в анализируемом решении Верховного Суда на другую часть его аргументации о том, что обследование не может быть направлено на обнаружение и изъятие доказательств по уголовному делу. С таким утверждением нельзя не согласиться, поскольку оно напрямую вытекает из приведенных выше правовых позиций Конституционного Суда.

Рассматриваемый судебный акт по утверждениям исследователей повлиял на судебную практику и создал проблемы для оперативных служб, поскольку суды в ряде регионов стали отказывать в даче разрешений на проведение гласных обследований жилых помещений [7; 4, с. 63]. Однако такой вывод не подтверждается анализом материалов жалоб, поступающих в Конституционный Суд и свидетельствующих, что такая практика не является доминирующей. В большей части регионов России суды без особых проблем дают разрешения на проведение обследований жилища, а изъятые в ходе их проведения предметы и вещества признаются вещественными доказательствами. Это подтверждается и данными судебной статистики, согласно которым судами Российской Федерации в 2019 г. было выдано более 35,5 тыс. разрешений на проведение ОРМ, ограничивающих право на неприкосновенность жилища, и лишь в 68 случаях (~0,2%) оперативным службам в этом было отказано [20].

При оценке допустимости и пределов гласного обследования жилых помещений следует учитывать также постановление Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) по делу «Аванесян против России», установившее нарушение прав заявителя, в домовладении которого на основании судебного разрешения было проведено безрезультатное гласное обследование. Вывод ЕСПЧ был мотивирован необоснованностью судебного постановления о проведении ОРМ, в котором не нашли отражения «надлежащие» и «достаточные» поводы для ограничения права на неприкосновенность жилища, и отсутствием в нем каких-либо предписаний о допустимых пределах действий полиции при проведении обследования, что привело к несоразмерному ограничению прав заявителя [21]. В связи с принятием ЕСПЧ этого постановления Президиум Верховного Суда отменил судебное решение о проведении обследования жилища Аванесяна, признав тем самым его незаконным [22].

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что современная оперативно-розыскная практика применения гласного обследования прежде всего жилых помещений далеко не в полной мере соответствует принципу уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина.

Основными причинами этого выступают ее недостаточное правовое регулирование, а также противоречивая практика предварительного и последующего судебного контроля за законностью и обоснованностью данного ОРМ. Для устранения этих причин представляется целесообразным, во-первых, детально регламентировать порядок проведения гласных обследований жилых помещений, установив при этом пределы полномочий оперативно-розыскных служб и права владельцев обследуемых помещений. Во-вторых, назрела необходимость обобщения Верховным Судом судебной практики по вопросам, связанным с выдачей разрешений на проведение гласных обследований жилых помещений и последующей оценкой законности действий по их осуществлению.

1. Бакланов Л.А. Гласное обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств в оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел: монография. Тюмень: Тюменский ин-т повышения квалификации сотрудников МВД России, 2015. 126 с.

2. Бакланов Л.А., Панюшин Д.Б. Проведение гласного обследования жилища без согласия его собственников: proetkontra// Вестник Волгоградской академии МВД России. 2018. № 3 (45). С. 78-84.

3. Важенин В.В., Баженов С.В., Сафронов А.А. Гласное обследование: подготовка, проведение, использование результатов // Общество и право. 2014. № 3 (49). С. 185-188.

4. Глазунов Б.Б. Решение об изъятии частной собственности в ходе оперативно-розыскной деятельности // Бюллетень Международной ассоциации содействия правосудию. 2012. № 1 (6). С. 37-45.

5. Дорош Е.Ю. Проникновение в жилище при проведении гласного обследования, проблемы законодательного регулирования // Актуальные проблемы юридической науки: вопросы теории и практики: мат-лы международной научно-практ. конф-ции. Алматы: Алматинская академия МВД РК, 2020. С. 127-130.

6. Захарцев С., Молчанов П., Рохлин В. Законность проведения оперативно-розыскных мероприятий // Законность. 2003. № 9. С. 33-35.

7. Зенкин А.Н. Подмена уголовно-процессуальных действий оперативно-розыскными мероприятиями // Законность. 2017. № 1. С. 61-63.

8. Инструкция о порядке проведения сотрудниками органов внутренних дел Российской Федерации гласного оперативно-розыскного мероприятия «обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств»: утверждена приказом МВД России от 1 апреля 2014 г. № 199 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

9. Кассационное определение Верховного Суда РФ от 9 января 2013 г. № 45-О12-77 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

10. Курченко В.Н. Обследование жилых помещений не заменяет обыск // Уголовный процесс. 2016. № 3 (март). С. 38-43.

11. Материалы обращения № 9544/1501/13 от 26.08.2013 // Архив Конституционного Суда Российской Федерации.

12. Материалы обращения № 1351/15-01/13 от 04.02.2013 // Архив Конституционного Суда Российской Федерации.

13. Материалы обращения № 13780/15-01/10 от 29 сентября 2010 г. // Архив Конституционного Суда Российской Федерации.

14. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 12 ноября 2014 г. № 46-АПГ14-6 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

15. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 4 февраля 1999 г. № 18-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

16. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2011 г. № 580-О-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

17. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 24 декабря 2013 г. № 2102-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

18. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 1507-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

19. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 27 февраля 2018 г. № 328-О [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

20. 20 Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 12 месяцев 2019 г. Раздел 4. URL: http://www.cdep.m/mdex.php?id=79&item=5258(дата обращения: 05.11.2020).

21. Постановление Европейского суда по правам человека «Аванесян против России» от 18 сентября 2014 г. [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

22. Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 16 марта 2016 г. № 15-П16 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».

23. Чечетин А.Е. Современная оперативно-розыскная деятельность и принуждение // Оперативник (сыщик). 2015. № 1 (42), январь. С. 37-42.

24. Шатохин И.Д., Чечетин А.Е. Принцип уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина в оперативно-розыскной деятельности: монография. Барнаул: БЮИ МВД России, 2020. 206 с.

25. Шашин Д.Г., Коршунов А.В. Гласное обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств: некоторые проблемы правового регулирования и проведения // Оперативник (сыщик). 2016. № 2 (47), апрель. С. 25-28.