Научная полемика конструктивна, когда она не становится "околонаучной" (в связи со статьей М. К. Свиридова "Отраслевая принадлежность норм, регулирующих судебную деятельность по исполнению приговора")

Размещено на http://www.allbest.ru/

Научная полемика конструктивна, когда она не становится «околонаучной»

(в связи со статьей М. К. Свиридова «Отраслевая принадлежность норм, регулирующих судебную деятельность по исполнению приговора»)

Николюк Вячеслав Владимирович,

главный научный сотрудник научного центра исследования проблем правосудия Российского государственного университета правосудия, доктор юридических наук, профессор

Аннотация

приговор исполнение судебный

В статье на базе сложившихся доктринальных представлений о сущности судебной деятельности, связанной с исполнением приговора, предпринимается попытка привести новые, дополнительные аргументы для рассмотрения этого вида судебной деятельности как особого производства в системе уголовного процесса. Отдельно анализируется позиция М. К. Свиридова, трактующего исполнение приговора в качестве завершающей стадии уголовного судопроизводства, показываются ее противоречия и недостатки. Обозначается самостоятельное научное направление в исследованиях судебной деятельности по исполнению приговора, сторонники которого в содержание стадии исполнения приговора включают исключительно деятельность по обращению приговора к исполнению.

Ключевые слова: уголовное судопроизводство, стадия исполнения приговора, судебное производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, концепция уголовно-исполнительного судопроизводства, особые производства.

Nikolyuk Vyacheslav Vladimirovich,

chief researcher of research center of justice issues of Russian state University of Justice Doctor of Law, Professor

SCIENTIFIC POLEMICS IS CONSTRUCTIVE WHEN IT IS NOT GETTING “NEAR-SCIENTIFIC”

(in connection with the article by M. K. Sviridov "Industry affiliation of the norms governing judicial activity in the execution of the sentence")

Abstract. On the basis of the established doctrinal ideas about the essence of judicial activity related to the execution of a sentence, the author makes an attempt to give new, additional arguments for considering this type of judicial activity as a special procedure in the system of criminal procedure. M. K. Sviridov's opinion is examined. M. K. Sviridov interprets the execution of the sentence as the final stage of criminal proceedings, shows its contradictions and shortcomings. An independent scientific direction in the research of judicial activity on the execution of the sentence is indicated, the supporters of which in the content of the stage of the execution of the sentence include exclusively the activity of turning the sentence to execution.

Keywords: criminal proceedings, stage of execution, judicial proceedings for the consideration and resolution of issues related to the execution of a sentence, criminal justice concept, special productions.

Автором названной статьи предпринята попытка показать уязвимость и научную неконкурентность доктринальных подходов, альтернативных отстаиваемой им позиции в вопросе о сущности судебной деятельности, связанной с исполнением приговора. Критике подверглась и концепция уголовно-исполнительного судопроизводства как особого производства в уголовном процессе, основные положения которой утвердились в уголовно-процессуальной теории в 80-х гг. прошлого столетия [1; 2] и получили дальнейшее развитие в последующие годы в условиях действия УПК РФ [3, с. 93-- 100; 4, с. 133--136; 5, с. 356--359; 6, с. 3--8; 7, с. 32--35 и др.]. Основная причина появления данной публикации видится в следующем.

В уголовно-процессуальной теории продолжается научная дискуссия вокруг определения места судебного производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора (глава 47 УПК РФ), в уголовном процессе. Многие ученые не согласны и не удовлетворены концепцией «стадия исполнения приговора», суть которой заключается в отведении деятельности суда, связанной с исполнением приговора, роли завершающей стадии производства по уголовному делу. Данная научная версия, считавшаяся одной из приоритетных, достаточно аргументированной и являющейся наиболее распространенной, с некоторых пор стала подвергаться сомнениям, терять своих сторонников. Становилось очевидным, что характеризующееся самостоятельностью и независимостью от уголовного дела судебное производство по вопросам исполнения приговора, граничащее с деятельностью учреждений и органов, исполняющих наказания, представители которых активно участвуют в этом производстве, не удастся удержать в системе стадий уголовного процесса.

Не снимают, а еще более усиливают остроту ситуации с исследованием сущности судебной деятельности по исполнению приговора предпринятые в последнее время в процессуальной литературе теоретически привлекательные, но не конструктивные в контексте сложившейся доктрины стадий уголовного процесса попытки представить данный вид уголовно -процессуальной деятельности в качестве стадии особого рода. Ни одна из них, кроме стадии исполнения приговора, никогда в научной и учебной литературе не удостаивалась следующих характеристик: «В этой стадии нет производства по уголовному делу, она периодически возникает своеобразными процессуальными «очагами»; «в стадии исполнения приговора нет и не может быть четко выраженного начала и окончания»; «в ее рамках нельзя выделить никакого одного итогового решения»; «она плохо вписывается в общую теорию уголовно-процессуальных стадий» [8, с. 1204]; «судебно-исполнительные производства, возникающие на стадии исполнения приговора, отделены от основного производства по уголовному делу и существуют с ним параллельно» [9, с. 155]; «в рамках уголовно-процессуального права при исполнении приговора возникают особые уголовно-процессуальные отношения, не связанные со стандартным движением уголовного дела по стадиям, предназначенные для автономного рассмотрения специальных вопросов, не касающихся преступления, назначения за него наказания, судебного контроля на досудебных стадиях» [10, с. 39-40].

Даже приведенных суждений вполне достаточно для того, чтобы пересмотреть основательно разрушенный, но еще сохраняющийся в уголовнопроцессуальной доктрине стереотип, согласно которому судебная деятельность по исполнению приговора позиционируется как завершающая стадия уголовного процесса. «В данном случае, -- пишет О. В. Волколуп, -- возникает существенная теоретическая проблема: может ли уголовно-процессуальная деятельность протекать вне рамок стадий уголовного процесса. По нашему мнению, ответ должен быть утвердительным. Исполнение приговора тому является подтверждением» [11, с. 206--207].

В соответствии с другой научной концепцией исполнение приговора как неотъемлемая часть уголовного судопроизводства трактуется в качестве дополнительного [12, с. 72], особого [1; 13, с. 210] производства в уголовном процессе, которому свойственны автономность от производства по уголовному делу, наличие специфических целей и задач, собственный предмет судебного рассмотрения (предмет доказывания), самостоятельные нормативная регламентация и судебная процедура. Концепция исполнения приговора как дополнительного, особого производства в уголовном процессе, называемого нами также «уголовно-исполнительное судопроизводство», получила поддержку у определенной части ученых-процессуалистов, и в настоящее время наблюдаются уточнение, детализация и развитие ее базовых положений [14, с. 7--8, 15, с. 14; 16; 17, 18 и др.]. Сам термин «уголовно-исполнительное судопроизводство», введенный в научный оборот еще в 1989 г., по-прежнему используется исследователями [10, с. 39; 19, с. 19, 24; 20, с. 7, 235, 259 и др.].

Чтобы представить полную картину теоретических воззрений на сущность, правовую природу судебной деятельности, связанной с исполнением приговора, следует обозначить еще два самостоятельных научных направления, согласно которым: 1) содержание стадии исполнения приговора составляет исключительно деятельность по обращению приговора к исполнению, значительно отличающаяся от деятельности по разрешению вопросов, связанных с его исполнением, образующей отдельное дополнительное уголовнопроцессуальное производство [21, с. 94]; 2) стадия исполнения приговора должна быть преобразована в стадию обращения приговора к исполнению, а производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, регулируемое главой 47 УПК РФ, подлежит исключению из УПК РФ [22, с. 79--81].

Таким образом, современная уголовно-процессуальная доктрина сущности судебной деятельности, связанной с исполнением приговора, представлена четырьмя (а не тремя, как утверждает М. К. Свиридов) относительно самостоятельными теоретическими концепциями, три из которых отходят от «традиционной», «единственной», «истинной» точки зрения на исполнение приговора как на завершающую стадию уголовного процесса.

Поэтому вполне ожидаемо, что профессор М. К. Свиридов, внёсший серьезный вклад в развитие теории обсуждаемого вопроса и будучи последовательным сторонником теряющего научную привлекательность подхода к интерпретации судебной деятельности по исполнению приговора как завершающей стадии уголовного процесса, выступил в юридической печати в защиту данной позиции, безапелляционно заявив: «Представляется, что нет особой необходимости специально анализировать аргументы, обосновывающие первое мнение -- о том, что исполнение приговора является полноправной стадией уголовного процесса. Его недостатки, если таковые имеются, будут обнаружены в ходе анализа других точек зрения» [23, с. 85--86].

Стартовая позиция для ведения научной полемики более чем странная: во-первых, авторская точка зрения, раз она не требует доказательств, выдается за догму (непреложную, непререкаемую истину), что лишает оппонентов какой-либо полемической перспективы; во-вторых, даже при сильном воображении трудно представить, как недостатки одной точки зрения проявляются при анализе принципиально иной, альтернативной точки зрения. Элементарная логика подсказывает, что выявляемые участником дискуссии изъяны, слабые стороны противостоящей концепции усиливают его собственную, но никак не наоборот.

Довольно большая часть названной статьи посвящена разбору концепции уголовно-исполнительного судопроизводства, по результатам которого М. К. Свиридов делает вывод о ее научной неперспективности. Однако не этот вывод стал поводом для полемики с М. К. Свиридовым: мнения ученых часто расходятся, контрастируют, что стимулирует дополнительные научные исследования и способствует получению нового знания. По канонам научная полемика должна соответствовать определенным правилам, принятым научным сообществом. Одно из них заключается в том, что, если участник спора берется за воспроизведение критикуемых положений и аргументов своего оппонента, то они не должны искажаться. К сожалению, М. К. Свиридов отступает от этого правила, некорректно интерпретирует оспариваемые тезисы, что обесценивает ведущийся им полемический спор, делает его беспредметным и превращает его в своеобразный «бой с тенью». Приведенные обстоятельства достаточны для того, чтобы не оставить без внимания квазинаучные приемы, примененные М. К. Свиридовым при анализе концепции уголовно-исполнительного судопроизводства и сформулированные на их основе некорректные выводы, существенно исказившие суть данной концепции как альтернативы позиции «исполнение приговора -- завершающая стадия уголовного процесса».

Концепция «уголовно-исполнительного судопроизводства» как особого производства в уголовном процессе, а не его завершающей стадии, основывается на анализе судебной деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов исполнения приговора: ей свойственны автономность от производства по уголовному делу, наличие специфических целей и задач, собственный предмет судебного рассмотрения, самостоятельные нормативная регламентация и судебная процедура. Уголовно-исполнительное судопроизводство является неотъемлемой частью уголовного процесса, играет важную роль в механизме достижения назначения уголовно-процессуального законодательства. Нормативная инфраструктура (система процессуальных предписаний) уголовно-исполнительного судопроизводства должна развиваться на базе уголовно-процессуального законодательства [1].

Именно такой угол зрения на сущность судебной деятельности по исполнению приговора позволяет объяснить, почему включение ее в систему стадий производства по уголовному делу, даже на условиях «стадии особого рода», отходит от устоявшихся доктринальных представлений об уголовнопроцессуальных стадиях.

Не поддерживая данную точку зрения, М. К. Свиридов видит в ней следующие недостатки.

Цитата: «Высказано оригинальное суждение о том, что деятельность суда по исполнению приговора является не уголовно-процессуальным, а уголовно-исполнительным производством. Автор этого суждения -- В. В. Николюк» [23, с. 84]. В приведенной цитате -- сразу две существенные неточности, уводящие в сторону от предмета обсуждения.

Как отмечалось выше, судебная деятельность по исполнению приговора как особое производство или уголовно-исполнительное судопроизводство рассматривается исключительно в рамках уголовного процесса, поскольку ее нормативная правовая основа -- сначала глава 29 УПК РСФСР, а в текущий момент -- глава 47 УПК РФ. Еще в работах начала 90-х гг. нами специально подчеркивалось.: «уголовно-процессуальная деятельность (выделено нами -- В. Н.) по рассмотрению и разрешению дел, связанных с исполнением мер уголовной ответственности, представляет собой особое производство в советском уголовном процессе, которое с учетом его специфики и целей следует именовать уголовно-исполнительным судопроизводством» [24, с. 9]. Поэтому попытки присвоить не свойственные нам суждения, а затем подвергать их критике выглядят странно.

Принципиально важно также, что речь идет именно об уголовно-исполнительном судопроизводстве, чем подчеркивается его уголовно-процессуальная природа. Термин «уголовно-исполнительное производство», которым оперирует М. К. Свиридов, обедняет и не отражает содержание деятельности, осуществляемой в соответствии с правилами главы 47 УПК РФ (главы 29 УПК РСФСР). Поэтому мы изначально от него отказались.

Цитата: «Автор не раскрывает содержание предлагаемого уголовноисполнительного производства. А оно должно быть отличным от исполнения приговора как стадии уголовного процесса, поскольку автор предлагает отграничить его от производства по уголовному делу (т. е. от уголовного процесса), наделяя его самостоятельностью» [23, с. 88].

Данные замечания надуманны и не соответствуют действительности. Исследование предмета или содержания уголовно-исполнительного судопроизводства ведется более 30 лет. Первоначальная его характеристика была дана еще в 1989 г. в монографии «Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР» (с. 53--68). На тот момент содержание уголовно-исполнительного судопроизводства определялось вопросами, связанными с отсрочкой исполнения наказания, заменой назначенного наказания другим его видом, изменением условий отбывания наказания, освобождением от отбывания наказания, а также иными вопросами. В дальнейшем отслеживались и освещались на страницах юридической печати изменения законодательства, расширившие перечень вопросов, разрешаемых судом при исполнении приговора [см.: 25, с. 28--29; 26; 27]. В последние годы изучается реальная практика уголовно-исполнительного судопроизводства [см.: 28; 29].

При раскрытии содержания уголовно-исполнительного судопроизводства обращено внимание также на следующее: судебная процедура рассмотрения вопросов, связанных с исполнением приговора, распространена на ряд других вопросов, не имеющих отношения к исполнению приговора. В этих случаях осуществляются самостоятельные виды судебных производств (нап - ример, о возмещении вреда реабилитированному).

Безосновательно и утверждение М. К. Свиридова о том, что в рамках концепции уголовно-исполнительного судопроизводства предлагается отграничить его от уголовного процесса, который ошибочно отождествляется им только с производством по уголовному делу. Например, громадный объем уголовно-процессуальной деятельности осуществляется в порядке главы 19 УПК РФ до возбуждения уголовного дела. Уголовный процесс -- это и судебная деятельность по исполнению приговора. Для нас, как и для большинства процессуалистов, бесспорно, что при исполнении приговора «нет производства по делу как такового (движения уголовного дела в классическом уголовно-процессуальном понимании)» [8, с. 1202]. Но регулируемое нормами УПК РФ особое уголовно-исполнительное судопроизводство не перестает быть органической частью уголовного процесса.

Таким образом, признание самостоятельности в рамках уголовного процесса отдельных видов судопроизводства, которые по ряду признаков можно считать особыми В УПК РФ законодатель использует термины «особый порядок уголовного судо-производства», «особый порядок судебного разбирательства», «особый порядок принятия судебного решения», «особенности производства по отдельным категориям уголовных дел». В теории уголовного процесса понятие «особые производства» получило распро-странение в исследованиях проблем дифференциации уголовного процесса (см., напр.: По-годин С. Б. Пробелы правовой регламентации особых производств на досудебных и судеб-ных стадиях уголовного процесса // Эволюция государства и права: история и современ-ность. Ч. 2. Курск, 2017. С. 296--299; Химичева О. В., Химичева Г. П. Дифференциация как основной тренд современного уголовного судопроизводства // Вестник Московского уни-верситета МВД России. 2018. № 1. С. 33--36 и др.)., осуществляемыми за рамками уголовного дела, показывает и диктует необходимость гармонизации общих и специальных уголовно-процессуальных правил. Отчуждение их от универсальной уголовно-процессуальной формы, сложившейся под воздействием принципов и общих положений уголовного процесса, практически невозможно и будет для них губительно. Понимая это и ориентируясь на уголовно-процессуальную природу уголовно-исполнительного судопроизводства, мы в течение нескольких десятилетий последовательно проводили линию на «объединение всех нормативно-процессуальных предписаний, ныне разбросанных по нескольким отраслям законодательства о борьбе с преступностью, ... в рамках уголовно-процессуального законодательства, которое уже имеет многолетний опыт такой регламентации, именно в нем сейчас находится наиболее представительная группа соответствующих процессуальных правил, общих положений уголовного процесса, частично распространяющихся и на уголовно-исполнительное судопроизводство» [24, с. 28]. Иными словами, проблема выделения в структуре уголовного процесса особых производств -- проблема внутренняя, не выходящая за рамки отрасли уголовно-процессуального права.

Следует обратить внимание и на практическое воплощение в уголовнопроцессуальном законодательстве отдельных стран «ближнего зарубежья» доктрины особых производств в уголовном процессе.

Например, в УПК Азербайджанской Республики (с изменениями и дополнениями на 29.11.2019) выделен раздел одиннадцатый «Особые производства», включающий девять глав, в том числе главу «Производство в порядке исполнения приговоров или иных итоговых судебных решений». Как видно из структуры раздела «Особые производства» УПК Азербайджанской Республики, главный критерий, на основе которого различные уголовно-процессуальные производства объединены в один нормативный блок, -- их самостоятельность по отношению к уголовному делу.

Цитата: «Предлагаемое В. В. Николюком новое самостоятельное судопроизводство возможно было бы для реализации в законе, если бы в России существовали отдельные суды по исполнению приговора (пенитенциарные суды). Однако, насколько известно, создание таких судов у нас не планируется» [23, с. 89].

Из данной цитаты следует, что нами предлагается предусмотреть в законодательстве новое самостоятельное судопроизводство. На самом деле все обстоит иначе. «Изобретать» новое судопроизводство нет никакой надобности. В структуре уголовного процесса объективно существует и обособлена в главе 47 УПК РФ группа самостоятельных по отношению к уголовному делу судебно-исполнительных производств. В контексте теории особых производств в уголовном процессе они трактуются как одна из разновидностей особых уголовно-процессуальных производств. Никаких тектонических преобразований в УПК РФ эта концепция не предполагает. Доктринальные представления о сущности судебной деятельности по исполнению приговора, отражающие четыре самостоятельных направления исследований в теории уголовного процесса, -- теоретические конструкции. Все они основаны на действующем уголовно-процессуальном законодательстве. Все они представляют разные перспективы модификации глав 46 и 47 УПК РФ. И только один подход, которого придерживается А. А. Сумин под лозунгом «Стадия исполнения приговора не должна присутствовать в системе стадий уголовного судопроизводства», радикален и направлен на сближение УПК РФ и УИК РФ.

Концепция уголовно-исполнительного судопроизводства ни в коей мере не зависит от наличия или отсутствия в судебной системе специализированных пенитенциарных судов. Даже если представить, что подобные суды будут учреждены (для реформирования отечественной судебной системы в указанном направлении в текущий момент нет объективных причин), процессуальная форма рассмотрения такими судами вопросов, связанных с исполнением наказания, принципиально не изменится. С учетом высокого уровня развития уголовно-процессуального законодательства и накопленного им опыта регламентации судебной деятельности по исполнению приговора очевидно, что именно в УПК РФ должны сохранить свое место нормы, в настоящее время объединенные в главе 47 указанного кодекса.

Принимая во внимание изложенное, дальнейший комментарий псевдопретензий (по другому их и не назовешь) уважаемого оппонента по поводу уязвимости концепции уголовно-исполнительного судопроизводства как особого производства в уголовном процессе теряет смысл. Создается впечатление, что, вступив в полемику, М. К. Свиридов не ознакомился даже с основными публикациями, где раскрывается сущность означенной доктринальной позиции. Подтверждением этому служит упоминание в тексте статьи и списке литературы, прилагаемого к ней, лишь одной работы, посвященной конкретному, частному вопросу уголовно-исполнительного судопроизводства -- заключению под стражу осужденного, скрывшегося в целях уклонения от отбывания наказания.

В свою очередь, полагаю уместным высказать несколько суждений по отдельным принципиальным положениям статьи М. К. Свиридова, которые, с одной стороны, весьма спорны, с другой -- не учитывают современные доктринальные разработки по обсуждаемой проблематике.

В самом начале статьи М. К. Свиридов, описывая деятельность по исполнению приговора, утверждает: «Эта деятельность продолжает уголовный процесс, являясь его составной структурной частью -- стадией исполнения приговора. Такая ситуация существовала с давнего времени: она была закреплена в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. (ст. 941-- 975), в УПК РСФСР 1960 г. (разд. XIV). С начала 1990-х по 2000-е гг., в годы кардинальных реформ всего законодательства, в том числе и уголовно-процессуального, изменилась большая часть уголовно-процессуального закона, при этом анализируемая стадия осталась таковой (разд. 14 с названием „Исполнение приговора“)» [23, с. 83]. Безапелляционность данного тезиса не подкреплена соответствующими аргументами.

Категория «уголовно-процессуальная стадия» носит исключительно теоретический, умозрительный характер, и хотя термин «стадия» упоминается в ряде норм УПК РФ (чего, кстати, не было в ранее действовавших кодексах), легального определения того, что такое «стадия», и главное, какова их система и последовательность, закон не дает. Отсюда утверждение о том, что в законе на протяжении полутора сотен лет якобы нормативно закрепляется конструкция стадии исполнения приговора, на наш взгляд, малоубедительно.

Между тем в вопросе соотношения уголовного процесса и уголовнопроцессуального законодательства не все так однозначно, и факт выделения главы или раздела в УПК РФ, сам по себе еще не свидетельствует о наличии уголовно-процессуальной стадии. Более того, закон знает обратные случаи, когда «под сенью» соответствующего раздела УПК РФ располагаются нормы, регламентирующие две самостоятельные уголовно-процессуальные стадии. Речь идет о нормах раздела IX «Производство в суде первой инстанции», которые регламентируют и деятельность в стадии подготовки дела к судебному заседанию, и саму стадию судебного разбирательства уголовного дела судом первой инстанции.

Соответственно, факт закрепления в УПК РФ раздела XIV «Исполнение приговора» не означает зарождения стадии исполнения приговора. Более того, современный закон, в отличие от ранее действовавших кодексов, наоборот, скорее дает повод усомниться в таком выводе, нежели подтверждает его. Поясним сказанное. Дело в том, что ранее (например, в УПК РСФСР 1960 г.) деятельность по обращению приговора к исполнению и деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, регламентировалась единым массивом уголовно-процессуальных норм, что, в принципе, могло натолкнуть на вывод о том, что оба этих вида деятельности имеют идентичную природу. Сейчас же в разделе XIV выделены две самостоятельные главы, содержание которых указывает на то, что деятельность по обращению приговора к исполнению и деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, не имеют общих задач, субъектов, сроков и процессуальной формы.

Казалось бы, спор о том, чем на самом деле является деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, -- продолжением производства по уголовному делу или самостоятельным судебным делом носит исключительно теоретический характер и не имеет практического наполнения. Однако это совершенно не так. Помимо тех доктринальных проблем прикладного характера, которые имеют место в современном правоприменении (неурегулированность статусов участников этой деятельности, проблема применения мер принуждения к осужденному, скрывшемуся в целях уклонения от отбывания и др.), этот спор имеет и фундаментальное значение со следующей точки зрения.

Восприятие деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора как продолжения производства по уголовному делу, как формы уточнения, индивидуализации приговора, вступившего в законную силу, автоматически нивелирует разницу между этой деятельностью и формами пересмотра приговора, вступившего в законную силу, которые также направлены на «уточнение и индивидуализацию» приговора. Возникает вопрос: зачем нам нужны кассация и надзор, если в порядке стадии исполнения приговора можно уточнить приговор, который вступил в законную силу? Разница между рассмотрением и разрешением вопросов, связанных с исполнением приговора, и судебными формами проверки приговоров, вступивших в законную силу, как раз и проявляет себя в плоскости предмета судебной деятельности. Если в кассации и надзоре предметом судебного рассмотрения являются вопросы виновности и наказания, то при исполнении приговора -- вопросы, связанные с исполнением приговора. Именно они и составляют предмет судебной деятельности в этом производстве, и именно это отличает суть деятельности по рассмотрению этих вопросов от кассации и надзора, которые, в отличие от деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, являются органичным продолжением производства по уголовному делу, его стадиями.

Никак не объясняется М. К. Свиридовым фактор многостадийности деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. А ведь это одно из самых чувствительных, уязвимых мест сторонников понимания исполнения приговора в качестве стадии производства по делу.

Действительно, если внимательно изучать положения закона, то можно обнаружить, что эта деятельность охватывает как минимум три стадии -- производство в суде первой инстанции, апелляционное и кассационное производство. Более того, анализ постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 20.12.2011 № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора» (в ред. от 18.12.2018 № 43) Рос. газ. 2011. 30 дек. подсказывает, что эта деятельность включает в себя и ряд подготовительных действий суда, предшествующих судебному заседанию.

Возникает резонный вопрос: что это за стадия такая, которая сама состоит из полноценных процессуальных стадий? Ничего подобного в уголовном процессе больше нет Возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь отк-рывшихся обстоятельств здесь не в счет, т. к. процессуальная природа этой деятельности не до конца определена, однако в нашей интерпретации она также не может считаться ста-дией производства по уголовному делу, представляя собой отдельное уголовно-процес-суальное производство.. Более того, оперирование понятием «стадия исполнения приговора» автоматически детонирует законы системного подхода к пониманию уголовного процесса, т. к. одни и те же элементы данного явления (стадии) одновременно являются элементами системы и более высокого (производства по уголовному делу), и более низкого порядка (стадия исполнения приговора). Ни о какой системе здесь речи уже идти не может.

На самом деле, если ориентироваться на закономерности функционирования уголовного процесса как системы, необходимо признать следующее. Во-первых, в уголовном процессе можно выделить сразу ряд производств. Производство по уголовному делу, хотя и является центральным, главным, основным уголовно-процессуальным производством, вовсе не одиноко в системе уголовного процесса. Одним из таких производств является производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. Можно спорить о том, каким -- особым или дополнительным -- оно является, однако факт его наличия очевиден.

Во-вторых, уголовно-процессуальные стадии являются первичным элементом любого уголовно-процессуального производства, и их наличие -- это неоспоримый аргумент в пользу того, что данный вид деятельности -- производство, а не стадия.

Представляемая Свиридовым М. К. позиция весьма уязвима также по следующей причине. Говоря о стадии исполнения приговора и при этом ссылаясь на положения раздела XIV УПК РФ, автор ведет речь исключительно о деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. Между тем, если принять точку зрения автора и рассматривать положения этого раздела как стадию уголовного процесса, необходимо в рамках этой стадии найти место и для деятельности по обращению приговора к исполнению, т. к. нормы, регламентирующие этот вид деятельности, также помещены законодателем в данный раздел уголовнопроцессуального закона. Но автор попросту замалчивает этот факт, что, на наш взгляд, также свидетельствует о внутренней противоречивости его позиции.

В то же время очевидно, что деятельность по обращению приговора к исполнению и деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, не подчиняются единой системе задач, осуществляются субъектами, обладающими принципиально отличными процессуальными статусами, которые совершенно различны по своему содержанию. Следовательно, объединить их в рамках какой-то единой стадии невозможно. Как представляется, именно в силу этого авторы -- сторонники мнения о существовании единой стадии исполнения приговора по уголовному делу, столкнувшись с исследовательской проблемой объединения этих, по сути, различных форм процессуальной деятельности в пределах единой процессуальной стадии, и осознав невозможность ее принципиального разрешения, предпочитают только вскользь упомянуть о существовании деятельности по обращению приговора к исполнению «внутри» стадии исполнения приговора, не приводя каких-либо аргументов в защиту того, а почему, собственно, эта деятельность должна находиться в рамках этой стадии.

Это, кстати, касается не только работ М. К. Свиридова. Та же проблема -- проблема аргументации вывода о единстве стадии исполнения приговора, который является базовым для сторонников данной концепции, прослеживается в работах других авторов. Тот же Л. В. Головко ограничивается простой констатацией того, что в стадию исполнения приговора входят два вида деятельности. При этом далее Л. В. Головко делает, на наш взгляд, очень показательное высказывание: «Строго говоря, между ними (данными видами процессуальной деятельности -- В. Н.) не так уж и много общего, так как в их рамках решаются совершенно разные задачи, которые объединены лишь тем, что речь идет о деятельности суда в связи с необходимостью исполнения приговора» [8, c. 1206].

Заканчивая рассмотрение наиболее существенных процитированных положений, вызвавших необходимость их разбора, представленных автором в качестве аргументов pro и contra в споре о месте в системе уголовного судопроизводства судебной деятельности, связанной с исполнением приговора, можно констатировать следующее.

Доктринальные трактовки сущности этой части судебной деятельности, отражающие четыре самостоятельных направления исследований в теории уголовного процесса, как теоретические конструкции по -своему убедительны. Преимущества и недостатки каждой из них, независимо от их «научного возраста», могут обнаружиться только в ходе ведения добросовестной дискуссии ее участников. В ходе такой полемики и рождаются новые аргументы, новые концепции, получающие признание. Позиция же М. К. Свиридова, участвующего в данном споре с убеждением, что «нет особой необходимости специально анализировать аргументы, обосновывающие первое мнение -- о том, что исполнение приговора является полноправной стадией уголовного процесса», неприемлема и контрпродуктивна.

Каждый из участников спора, отстаивая свою точку зрения, должен быть готов ответить на все вопросы оппонентов. Такие вопросы нами поставлены с надеждой получить на них ответы. При этом приходится напоминать, что недопустимо пренебрегать принципом беспристрастности ведения научной дискуссии, далеким от искажения сути позиции оппонента.

Библиографические ссылки

НиколюкВ. В. Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР: моногр. / В. В. Николюк. -- Иркутск, 1989. -- 256 с.

Николюк В. В. Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР: дис. ... д-ра юрид. наук / В. В. Николюк. -- М., 1990. -- 448 с.

Николюк В. В. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 2011 г. № 21 «О практике применения судами законодательства об исполнении приговора /

В. Николюк // Уголовное право. -- 2012. -- № 3. -- С. 93--100.

Николюк В. В. Правосудие в стадии исполнения приговора: становление, современное состояние, концепция развития / В. В. Николюк // Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказания, исправление» (к 20-летию принятия Конституции Российской Федерации): сб. тез. выступлений участников мероприятий форума (Рязань, 5--6 дек. 2013 г.). -- Рязань: Академия ФСИН России, 2013. -- С. 133--136.

Николюк В. В. «Заочный» арест осужденного, уклоняющегося от отбывания наказания / В. В. Николюк // Уголовный процесс. -- 2014. -- № 12. -- С. 58--69; Он же. К вопросу о производстве судебной экспертизы в стадии исполнения приговора // Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: материалы 5-й междунар. науч.- практ. конф. (г. Москва, 22--23 января 2015 г.). -- С. 356--359.

Николюк В. В. Вправе ли мировой судья арестовать осужденного, уклоняющегося от отбывания наказания? / В. В. Николюк // Мировой судья. -- 2015. -- № 5. -- С. 3--8.

Николюк В. В. Почему мировой судья вправе применять условное осуждение, но не вправе его отменять? / В. В. Николюк // Мировой судья. -- 2017. -- № 5. --

32--35.

Головко Л. В. Курс уголовного процесса / Л. В. Головко / Под ред. Л. В. Головко. -- 2-е изд., испр. -- М.: Статут, 2017. -- 1280 с.

Бурмагин С. В. Судебные производства в уголовном процессе: понятие и виды / С. В. Бурмагин // Государство и право. -- 2019. -- № 2. -- С. 146--159.

Дорошков В. В. Совершенствование стадии исполнения приговора / В. В. До- рошков // Мировой судья. -- 2017. -- № 9. -- С. 39--40.

Волколуп О. В. Система уголовного судопроизводства и проблемы ее совершенствования / О. В. Волколуп. -- СПб., 2003. -- 267 с.

Якимович Ю. К. Доказательства и доказывание в уголовном процессе России / Ю. К. Якимович. -- Томск, 2015. -- 75 с.

Николюк В. В. К вопросу об особых производствах в российском уголовном процессе / В. В. Николюк // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. ст. / науч. ред.: О. И. Андреева, Т. В. Трубникова. -- Томск, 2018. -- Ч. 75. -- С. 210--224.

Пастухов И. В. Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / И. В. Пастухов. -- Омск, 2003. -- 24 с.

Гапонов Е. Н. Совершенствование правового регулирования судопроизводства при исполнении приговора: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Е. Н. Гапонов. -- М., 2009. -- 27 с.

Пупышева Л. А. Судебное производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, в свете решений Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ / Л. А. Пупышева // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. -- 2017. -- № 2. -- С. 148--160.

Пупышева Л. А. Особое производство, предусмотренное гл. 47 УПК РФ: назначение, предмет, и процессуальная форма // Современное уголовно-процессуальное право -- уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования: сб. мат-в междунар. науч.- практ. конф. / Л. А. Пупышева. -- Орел: Орловский юридический институт МВД России имени В. В. Лукьянова. -- 2020. -- С. 139--147.

Диваев А. Б. Обращение к исполнению приговоров, определений, постановлений -- завершающая стадия производства по уголовному делу / А. Б. Диваев // Вестник Кузбасского института ФСИН России. -- 2020. -- № 1 (42). -- С. 149--157.

Павлухин А. Н., Давыдова И. А., Эриашвили Н. Д. Судебный контроль за исполнением уголовных наказаний / А. Н. Павлухин, И. А. Давыдова, Н. Д. Эриашвили. -- М., 2008. -- 143 с.

Качалов В. И. Уголовно-процессуальное регулирование исполнения итоговых судебных решений / В. И. Качалов. -- М., 2017. -- 297 с.

Диваев А. Б., Земеров И. А. Правовая природа деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора / А. Б. Диваев, И. А. Земеров // Вестник Кузбасского института ФСИН России. -- 2020. -- № 3 (44). -- С. 93--204.

Сумин А. А. Стадия исполнения приговора не должна присутствовать в системе стадий уголовного судопроизводства / А. А. Сумин // Вестник экономической безопасности. Московский университет МВД России. -- 2019. -- № 1. -- С. 79--81.

Свиридов М. К. Отраслевая принадлежность норм, регулирующих судебную деятельность по исполнению приговора / М. В. Свиридов // Вестник Томского государственного университета. Право. -- 2020. -- № 36. -- С. 83--92.

Николюк В. В. Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР: автореф дис. ... д-ра юрид. наук / В. В. Николюк. -- М. 1990. -- 31 с.

Николюк В. В. Распространяется ли институт реабилитации на стадию исполнения приговора? / В. В. Николюк // Уголовный процесс. -- 2015. -- № 10. -- С. 28--29.

Николюк В. В. Заключение под стражу осужденного, скрывшегося в целях уклонения от отбывания наказания: доктрина, законодательная конструкция, толкование и практика применения: моногр. / В. В. Николюк. -- Орел, 2015. -- 236 с.

Николюк В. В. Разъяснение судом сомнений и неясностей, возникающих при исполнении приговора / В. В. Николюк // Российское правосудие. -- 2017. -- № 3. -- С. 76--87.

Николюк В. В. Обзор практики заключения судами под стражу (продления срока задержания) осужденных, скрывшихся в целях уклонения от отбывания наказания (п. 18 ст. 397 УПК РФ) / В. В. Николюк // Российское правосудие. -- 2015. -- № 7 (111). -- С. 61--81.

Николюк В. В., Пупышева Л. А., Шаламов В. Г. Обзор практики рассмотрения судами материалов о замене обязательных работ лишением свободы / В. В. Николюк, Л. А. Пупышева, В. Г. Шаламов // Российское правосудие. -- 2018. -- № 4 (44). -- С. 49--80.

Размещено на Allbest.ru