Криминалистическое изучение субъектов преступлений в контексте тенденции интеграции и дифференциации юридического научного знания

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ростовский юридический институт МВД России

Криминалистическое изучение субъектов преступлений в контексте тенденции интеграции и дифференциации юридического научного знания

Айвазова Ольга Владиславовна, профессор кафедры криминалистики и ОРД, кандидат юридических наук, доцент

Аннотация

Автор обращается к проблеме криминалистического изучения субъектов преступления. Межотраслевой характер категории «субъект преступления» предопределяет дискуссионные положения, касающиеся интеграции и дифференциации знаний об особенностях лиц, совершающих преступления различных видов и групп, с позиции криминалистики и иных смежных наук. Признавая, что результаты изучения личности типичного преступника в рамках криминалистических характеристик преступлений не отличаются стандартизацией вследствие различных изложенных в работе факторов, автор формулирует собственную позицию по существу обозначенной проблемы.

Ключевые слова: лицо, совершившее преступление; субъект преступления; криминалистическая характеристика преступления; мотивы преступления; личность преступника; типичный преступник; индивидуально-психологические особенности; криминалистические значимые особенности, преступная мотивация.

Abstract

Ayvazova Olga Vladislavovna, professor of the Department of Criminalistics and Operational-Investigative Activities of the Rostov law Institute of the MIA of Russia

Candidate of Law, Assistant Professor

CRIMINALISTIC STUDY OF THE SUBJECTS OF CRIME IN THE CONTEXT OF THE TREND OF INTEGRATION

AND DIFFERENTIATION OF LEGAL SCIENTIFIC KNOWLEDGE

The author addresses the problem of criminalistic study of the subjects of crime. The intersectoral nature of the category "subject of crime" determines the controversial provisions concerning the integration and differentiation of knowledge about the characteristics of persons who commit crimes of various categories from the standpoint of criminology and other related sciences. Recognizing that the results of studying the personality of a typical criminal within the framework of criminalistic characteristics of crimes do not differ in standardization due to the various factors described in the work, the author formulates his own position on the essence of the identified problem.

Keywords: the person who committed the crime; the subject of the crime; criminalistic characteristics of the crime; motives of the crime; the personality of the criminal; the typical criminal; individual psychological features; criminalistic significant features, criminal motivation.

Общий предмет доказывания, предусмотренный ст. 73 УПК РФ, предусматривает ряд элементов, побуждающих субъектов расследования устанавливать совокупность значимых для расследования обстоятельств, в той или иной степени раскрывающих информацию относительно личности лица, совершившего преступление. Одни из них непосредственно направлены на установление данных о личности указанного лица: обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого (п. 3). Другие позволяют получить криминалистически значимую информацию, опосредованно характеризующую привлекаемое к ответственности лицо: -- виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы (п. 2); -- обстоятельства, смягчающие и (или) отягчающие наказание (п. 6); третьи -- в некоторых случаях требуют обращения к личностным данным обвиняемого: обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния (п. 5), обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания (п. 7). Кроме того, даже такой объективный признак преступления, как способ его совершения, в ряде случаев предполагает учет специфических знаний и навыков, которым владеет лицо, совершившее посягательство. В этой связи не случайно в криминалистике всегда уделялось серьезное внимание вопросам изучения личности субъектов, совершивших преступление [1, с. 21--27; 2, с. 84--90].

Лицо, совершившее преступление, всегда интересовало криминалистику не только как носитель определенных материально-фиксированных следов-отображений, выявленных на месте происшествия, по которым возможно осуществить отождествление, но и на более глубинном уровне. В рамках криминалистической характеристики преступлений как важной информативной составляющей частных криминалистических методик расследования отдельных видов преступлений [3, с. 43--55; 4, с. 23--35; 5, с. 7--18], данные о личности типичного преступника, отображающие его криминалистический портрет (синонимичное понятие -- психолого-криминалистический портрет), занимают особое место [6, с. 220--224; 7, с. 11--18].

Формирование на основе совокупности достоверных и репрезентативных эмпирических источников обобщенного образа лица, отражающего его физические, физиологические, демографические (возрастные, гендерные и др.), социальные, профессиональные, психологические особенности (а также характерные психические расстройства), является перспективным методико-криминалистическим ресурсом. Подробный добротный психолого-криминалистический портрет [8, с. 3--11] позволяет не только на этапе выдвижения и проверки следственных версий из определенной совокупности заподозренных лиц выделить тех из них, кто наиболее склонен к совершению расследуемых деяний, исходя из анализа исходной информации. Не менее значима роль такого знания для дальнейшего гибкого и результативного установления и поддержания с этими лицами психологического контакта, выбора средств и приемов тактического воздействия при предъявлении доказательств, формулировании вопросов, планировании и непосредственного выполнения следственных действий [9, с. 745--754], а также диагностики и разоблачения посткриминального противодействия расследованию [10, с. 129--135; 11, с. 169--173].

Вместе с тем изучение типичных субъектов преступлений в рамках формирования криминалистических характеристик не отличается стандартизацией. Излагая комплекс криминалистически значимых качеств, характеризующих лиц, склонных к совершению соответствующей категории деяний, исследователи не вполне используют единообразные критерии (не только по наименованию, но и по сущности, содержанию, объему, соотношению и т. д.). Отчасти эта ситуация предопределена нечеткостью законодательной формулировки в п. 3 ч. 1 ст. 73 УПК РФ. Иначе говоря, законодатель (по крайней мере, для общего предмета доказывания) не конкретизирует, какие именно качества, характеризующие личность обвиняемого, имеют приоритет с точки зрения всесторонности и полноты исследования обстоятельств события, и должны быть достоверно установлены в материалах дела. Другой причиной является то, что с учетом обширного множества категорий деяний, систематизированных в Особенной части УК РФ на самостоятельные разделы и главы, для одних преступных посягательств могут приобретать первоочередную значимость те личностные качества, которые для иных деяний не обладают существенной выраженностью.

В результате далеко не всегда при изложении указанного элемента криминалистической характеристики преступлений комплекс криминалистических особенностей субъектов преступлений представляет собой поистине полный и содержательный психолого-криминалистический портрет, позволяющий его разносторонне использовать как ценный источник ориентирующей информации.

Кроме того, на неполноту изложения в структуре криминалистической характеристики преступлений значимых для расследования типичных качеств субъектов преступления нередко влияет такой аспект, как межотраслевой характер категории «субъект преступления». Как известно, лицо, совершившее преступление, изучается с позиции различных юридических наук: уголовного права, криминологии, криминалистики [12, с. 244--251] и др., а также иных смежных наук, в частности, юридической психологии, судебной психиатрии и др. В этой связи не являются редкостью механические заимствования в криминалистику данных о субъекте из области указанных смежных наук, без должного адаптирования (приспособления) для разрешения задач, стоящих непосредственно перед криминалистикой. Такой путь экстенсивен, и мало что дает для дальнейшего развития криминалистической науки.

В то же время нередко встречается и другая крайность, когда те или иные полученные исследователями данные, характеризующие лиц, совершивших преступление (возрастные, гендерные, образовательные, социальные, индивидуально психологические особенности, специфика мотивации на совершение и (или) сокрытие преступления и т. п.), подвергаются острой критике и объявляются не относящимися к криминалистической науке. Полагаем, подобные суждения чрезмерно категоричны.

В рамках уголовного права общий или специальный субъект рассматривается с точки зрения наличия качеств, указывающих на его способность осознавать фактический характер совершённого деяния и нести за это ответственность. Для криминалистического изучения лиц, совершивших преступления соответствующей категории, эти знания должны выступать лишь в качестве отправных. Наиболее тонкая грань существует между криминологическим и криминалистическим аспектами изучения лиц, совершивших преступление. Криминология также уделяет значительное внимание характеристике типичных качеств лиц, совершивших преступные деяния соответствующей категории. Эти качества могут иметь совпадения по структуре элементов: возрастные, гендерные особенности, образовательный уровень, степень социализации личности и т. п. Но криминология изучает эти качества личности субъектов преступления в целях разработки комплекса мер, специально направленных на профилактику преступности.

В рамках криминалистики уголовно-правовые и криминологические положения в определенной степени учитываются [13, с. 69--76], однако они подлежат дальнейшей трансформации с точки зрения задач, стоящих перед криминалистикой, а именно обеспечения правоприменительной практики научными рекомендациями, способствующими повышению результативности расследования тех или иных групп преступлений. Например, характеристика возрастных качеств типичных преступников важна не сама по себе, а для того, чтобы сузить круг потенциальных подозреваемых. Учет образовательного уровня субъектов преступления для криминалистической методики расследования отдельных видов преступлений значим для определения взаимосвязи между общими или специальными знаниями и реализуемыми способами преступления, в свою очередь, отображающимися в пространстве в качестве характерной совокупности следов. Лица, имеющие высшее образование и широкий общий кругозор, а также обладающие специальной (профессиональной) компетентностью, зачастую разрабатывают более сложные и нетривиальные способы совершения и сокрытия преступлений, с учетом имеющихся у них знаний, умений и навыков. Субъекты, занимающие определенные руководящие посты и (или) имеющие хорошо налаженные корпоративные связи, нередко склонны использовать данный фактор путем совершения тех или иных действий формально от имени других лиц, в результате нередко к уголовной ответственности могут привлекаться лишь рядовые исполнители, а групповой и даже серийный характер деяния остается вне сферы правового воздействия.

Не является самоцелью также установление комплекса индивидуально психологических особенностей, типично присущих субъектам определенных преступлений. Нередко в специальной литературе характеристика личностных особенностей лица, совершившего преступление, трактуется в негативном ключе, как искаженное представление о морально-нравственных ценностях, примитивные жизненные цели и приоритеты, низкий уровень интеллекта, социопатия, стяжательство и т. д. Однако такой подход является стереотипным и упрощенным.

Помимо существования преступных посягательств, совершение которых невозможно без наличия у субъекта высокого уровня интеллекта, специальных знаний и (или) коммуникативных навыков (от хищений, совершённых с использованием высоких технологий, коррупционных преступлений, до организации экстремистского сообщества), далеко не всегда этим лицам свойственна примитивная система жизненных ценностей и ориентиров. Нередко случается так, что высокий интеллект в сочетании с идеализмом и неудовлетворенными запросами (материального и нематериального характера), разочарованием в тех или иных представлениях относительно картины мира и (или) малой социальной группы, на фоне перенесенных в детском или юношеском возрасте и вытесненных в подсознание психотравм, способствует становлению на путь конфликта с законом. Кроме того, совершению различных преступлений служебной направленности предшествует профессиональное выгорание, обусловленное внутриличностным конфликтом.

Ни в коей мере не стремясь морально реабилитировать указанных субъектов, отметим, что более углублённое изучение индивидуальных психологических особенностей лиц, совершивших посягательства определенной группы, результаты которых систематизированно воплощены в криминалистической характеристике, способствует лучшему пониманию характерологических особенностей лиц, подозреваемых или обвиняемых по конкретным уголовным делам о преступлениях соответствующей категории. Это важно не только для создания с этими лицами отношений сотрудничества, формирования доверительной атмосферы, но и для установления подлинных обстоятельств деяния, выявления скрываемых взаимоотношений между лицами, причастными к преступлению (установлению истинных ролей между соучастниками), разоблачения оговора или самооговора.

Кроме того, широко известно суждение о том, что для того, чтобы установить и изобличить лицо, совершившее деяние, необходимо понять побуждения, которыми оно руководствовалось. Это указывает на значимость исследования криминалистических аспектов мотивации противоправного поведения [14, с. 164--167]. Между тем, анализируя многочисленные научные дискуссии, состоявшиеся в процессе защит диссертационных исследований, автор настоящей публикации неоднократно обращала внимание на отсутствие единообразия научных взглядов относительно места преступной мотивации в структуре криминалистической характеристики преступлений.

Одни исследователи признавали особенности мотивации в качестве не только самостоятельных, но и ведущих (ключевых) структурных элементов криминалистической характеристики преступлений [15, с. 34--38]. Другие исследователи ограничивали исследование типичных мотивов, которыми руководствовался подозреваемый (обвиняемый), особенностями личности этих субъектов (т. е. включали мотивы преступления в характеристику типичных особенностей личности преступника). Третьи -- не считали необходимым исследовать особенности внутренних преступных побуждений, поскольку они не влияли на квалификацию деяния, рассматриваемого с позиции формирования частной криминалистической методики. Четвертые -- вовсе критиковали целесообразность изучения типичных мотивов в рамках криминалистической характеристики преступлений, считая мотивы преступления исключительно уголовно-правовым и криминологическим (но не криминалистическим) понятием.

Уважая точки зрения всех исследователей, сформулируем нашу позицию по существу обозначенного вопроса. Как уже упоминалось, мотивы преступления (наряду с виновностью и формой вины) входят в содержание перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию. Поэтому установление фор - мы вины и реализуемых субъектом мотивов необходимо по каждому делу, независимо от того, влияют ли мотивы на квалификацию соответствующего посягательства. Преступление -- есть деяние, совершённое только при наличии вины, определяемой как внутреннее (психическое) отношение лица к совершённому действию (бездействию) и наступившим последствиям. Наличие в структуре вины (независимо от её формы) интеллектуальных и волевых аспектов априорно предопределяет факт осознания фактического характера и общественной опасности деяния, а также возможности сознательного управления своим поведением, что объективно позволяет установить побуждения, которыми руководствовалось лицо, принявшее решение о совершении преступления. Приведенное кратко уголовно-правовое понимание вины и мотивов важно для дальнейшего криминалистического исследования.

Относительно статуса знания об особенностях преступной мотивации применительно к структуре криминалистической характеристики преступлений, а именно должно ли оно выступать как самостоятельный элемент или составляющая (компонент) сведений о личности типичного преступника, как представляется, по общему правилу возможны оба варианта. Их выбор зависит от степени выраженности преступной мотивации, её роли в механизме преступного посягательства. Если спектр проявления мотивации достаточно стандартен и не отличается существенным своеобразием (например: корысть в виде разовой выгоды; создание видимости высокого авторитета и (или) более благополучного финансового положения; стремление оказать помощь своим знакомым (близким) в обход существующих правил и т. п.), то достаточно рассмотрения особенностей типичных мотивов в структуре характеристики личности субъектов преступлений. Разумеется, что при этом исследование особенностей преступной мотивации не должно ограничиваться перечислением выявленных типичных мотивов, ибо в таком случае происходит возврат в криминологическую плоскость знания, тогда как для криминалистики важна взаимосвязь мотивации с личностью субъекта преступления, его действиями по совершению и сокрытию деяния, а также иными элементами механизма преступления. преступление криминалистический знание

Однако, если преступная мотивация отличается выраженной поливариантностью, при этом тот или иной мотив детерминирует не только качественно различный объем, сущность и содержание действий по совершению и сокрытию преступлений, но и обусловливает причастность к деянию кардинально разных типов субъектов, то целесообразно рассматривать особенности преступной мотивации в качестве самостоятельного элемента криминалистической характеристики. В подобных случаях даже мотивы, внешне, на первый взгляд, относящиеся к одной природе, нередко на глубинном уровне существенно разнятся и формируют качественно различную модель механизма преступления. Например, корыстные мотивы могут быть связаны как с разовым получением материальной выгоды, так и с созданием организованного формирования, осуществляющего противоправную деятельность в качестве своеобразного теневого бизнеса, приносящего сверхдоходы.

Наконец, существуют деяния, где роль мотивации в системе механизма преступления не только весьма высока, но и где, исходя именно из наличия специфической мотивации, возможно дифференцировать посягательство по отношению к смежным деяниям. Типичным примером являются преступления экстремистской направленности, к которым, согласно определению, изложенному в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ, относятся деяния, совершённые по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти и вражды, а равно по мотивам ненависти и вражды в отношении какой-либо социальной группы. Иными словами, практически всякое посягательство, если оно совершено под воздействием указанных мотивов, относится к категории преступлений экстремистской направленности. Поэтому в подобных случаях закономерно, что именно мотивация должна выступать не только в качестве самостоятельного, но и системообразующего, ключевого, ведущего, краеугольного элемента криминалистической ха - рактеристики преступлений.

Резюмируя вышеизложенное, констатируем, что мотивы или побуждения продуцируются сознанием лица, совершившего преступление, отражают его психическую составляющую (включая индивидуально-психологические особенности, текущие психологические процессы и состояния, реакции на психотравмирующие ситуации и т. п.). Поэтому они образуют коррелятивные связи со способами совершения преступлений, внешне отображаясь в следах соответствующего воздействия на окружающее пространство и (или) личность потерпевшего. Анализ преступной мотивации нередко может объяснить выбор личности потерпевшего и (или) предмета преступного посягательства, внутренние причины, объясняющие поведение лица в определенной ситуации. Поэтому мы убеждены в важности исследования криминалистических аспектов преступной мотивации в силу её безусловного влияния на поведенческие особенности данного лица и способности послужить своеобразным информационным ключом к выявлению иных значимых для расследования обстоятельств.

Библиографические ссылки

1. Варданян А. В. Посткриминальное поведение и элементы криминалистической характеристики преступлений, предусмотренных статьей 105 Уголовного Кодекса Российской Федерации (ч. 1) / А. В. Варданян, А. С. Андреев // Юристъ-Правоведъ. -- 2016. -- № 2 (76). -- С. 21--27.

2. Грибунов О. П. Типология личности несовершеннолетних, совершающих преступления в составе организованных групп / О. П. Грибунов, С. Г. Загорьян // Юридический вестник Самарского университета. -- 2019. -- Т. 5. -- № 3. -- С. 84--90.

3. Головин А. Ю. Криминалистическая характеристика преступлений как категория современной криминалистики / А. Ю. Головин // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. -- 2012. -- № 1--2. -- С. 43--55.

4. Варданян А. В., Грибунов О. П. Современная доктрина методико-криминалистического обеспечения расследования отдельных видов преступлений / А. В. Варданян, О. П. Грибунов // Вестник Восточно-Сибирского института Министерства внутренних дел России. -- 2017. -- № 2 (81). -- С. 23--35.

5. Грибунов О. П. Эволюция взглядов на понятие и структуру криминалистической характеристики преступлений / О. П. Грибунов, Н. А. Назырова // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. -- 2020. -- № 2. -- С. 7--18.

6. Халиков А. Н. Криминалистические особенности изучения личности преступника, при расследовании взяточничества, совершенного должностными лицами правоохранительных органов / А. Н. Халиков // Криминалистические чтения, посвященные 100-летию со дня рождения профессора Б. И. Шевченко. Тезисы выступлений. -- М., 2004. -- С. 220--224

7. Грибунов О. П. Криминалистическая характеристика личности мошенника (на примере ч. 5--7 ст. 159 УК РФ) // О. П. Грибунов, А. Н. Залескина // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. -- 2018. -- № 3--2. -- С. 11--18.

8. Варданян А. В. Научный потенциал методики построения психолого-криминалистического портрета личности типичного преступника в контексте проблемы совершенствования криминалистической характеристики преступлений / А. В. Варданян // Криминалистика: актуальные вопросы теории и практики: сб. тр. участников XII всерос. науч.- практ. конф. -- Ростов-н/Д., 2015. -- С. 3--11.

9. Варданян А. В. Криминалистический анализ субъектов преступлений, связанных с воспрепятствованием законной предпринимательской или иной деятельности, как фактор повышения результативности расследования / А. В. Варданян, В. В. Казаков // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. -- 2015. -- Т. 9. -- № 4. -- С. 745--754.

10. Варданян А. В. Криминалистические знания о посткриминальной деятельности: проблемы формирования и развития / А. В. Варданян // Философия права. -- 2020. -- № 1 (92). -- С. 129--135.

11. Варданян А. В. Посткриминальное противодействие раскрытию и расследованию тяжких преступлений против личности / А. В. Варданян // Юристъ-Правоведъ. -- 2020. -- № 1 (92). -- С. 169--173.

12. Варданян А. В. Субъект преступления и личность преступника как междисциплинарные категории уголовно-правовых наук: вопросы соотношения и интеграции / А. В. Варданян // Всероссийский криминологический журнал. -- 2016. -- Т. 10. -- № 2. -- С. 244--251.

13. Гармаев Ю. П. Использование уголовно-правовых и криминологических данных в криминалистических характеристиках и методиках расследования преступлений / Ю. П. Гармаев // Социология уголовного права: коллизии уголовно-правовой статистики: сб. ст. по мат-лам II междунар. науч.-практ. конф. -- М., 2014. -- С. 69--76.

14. Варданян А. В. Особенности формирования преступной мотивации у лиц, имеющих психические расстройства, не исключающие вменяемости, при совершении ими преступлений против жизни и здоровья личности на сексуальной почве / А. В. Варданян // Вестник Волгоградской академии МВД России. -- 2014. -- № 3 (30). -- С. 164--167.

15. Варданян А. В. Мотивация тяжких насильственных преступлений против личности как основание для их криминалистической классификации. Типичные места совершения насильственных преступлений против личности / А. В. Варданян, Е. В. Говорухина // Юристъ-Правоведъ. -- 2015. -- № 3 (70). -- С. 34--382.

Размещено на Allbest.ru