Вопросы юридической оценки деяний, совершенных преступным сообществом (преступной организацией)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВОПРОСЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОЦЕНКИ ДЕЯНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ ПРЕСТУПНЫМ СООБЩЕСТВОМ (ПРЕСТУПНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ)

С.С. Жукова

Волгоградская академия МВД России

Статья посвящена исследованию регламентации ответственности за посягательства, совершенные преступным сообществом (преступной организацией). Акцентируется внимание на том, что санкция, содержащаяся в каждой норме Особенной части Уголовного кодекса РФ, выступает важнейшим инструментом реализации уголовной политики государства и представляет собой оценку общественной опасности преступления. Именно установление вида уголовно-правовой санкции и правильность ее конструирования обеспечивают реализацию принципа справедливости уголовного закона и дифференциацию наказания. Однако исследуемое преступное формирование является единственной формой соучастия, которая не применяется в качестве квалифицирующего признака. Наличие оценочных суждений о критериях уголовной ответственности за преступления, совершенные в соучастии, обусловливает бессистемность уголовного законодательства и дезориентацию правоприменительной деятельности.

Ключевые слова: организованная группа, преступное сообщество, преступная организация, санкция, соучастие, принципы, квалификация, ответственность.

S.S. Zhukova

Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia

ISSUES RELATED TO LEGAL ASSESSMENT OF CRIMINAL ACTS COMMITTED BY THE CRIMINAL COMMUNITY (CRIMINAL ORGANIZATION)

The given article deals with examination of the regulation of liability for encroachments committed by the criminal community (criminal organization). The author of the article pays attention to the fact that the sanction to be contained in each norm of the Special Part of the Criminal Code of the Russian Federation is the most important means for implementing the state's criminal policy as well as is said to be an assessment of social danger of a crime. It is the establishment of the type of a criminal law sanction and the correctness of its forming that ensure the implementation of the principle of justice of the criminal law and the differentiation of punishment. However, the mentioned criminal formation is the only form of complicity that is not used as a qualifying feature. The presence of estimative judgments about the criteria for criminal responsibility for crimes committed with complicity determines the unsystematic nature of the criminal legislation and disorientation of law enforcement activity.

Key words: organized group, criminal community, criminal organization, sanction, complicity, principles, qualification, liability.

Градация санкций, в частности установление вида и размера наказания в уголовно-правовой норме, дифференцирует деяние по степени общественной опасности в зависимости от категории преступления. Согласимся с мнением Э.В. Густовой относительно того, что общественная опасность посягательства как свойство деяния выступает определяющей для построения санкции [2, с. 130]. В Общей части Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ) неоднократно подчеркивается значимость установления соотношения степени и характера общественной опасности с категорией совершенного преступления, что обусловливает справедливое наказание (ст. 6, 14, ч. 4 ст. 60 УК РФ).

Однако конструирование некоторых составов преступлений привело к отсутствию отражения специфики того или иного деяния. Регламентация ответственности за совершение деяний в соучастии характеризуется отсутствием единообразной структуры сходных правоотношений. Законодательно выделяются четыре формы соучастия: группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа, преступное сообщество (преступная организация). Последнее групповое формирование является единственно не применяемым в качестве квалифицирующего признака составов преступлений. Наряду с этим, обладая наибольшей общественной опасностью, за создание преступного сообщества (преступной организации) и участие в нем (ней) предусмотрена ответственность по ст. 210 УК РФ. Данные обстоятельства побудили Пленум Верховного Суда РФ внести рекомендации по применению норм, регламентирующих ответственность за совершение преступлений преступным формированием. Соответственно, при квалификации посягательств по совокупности со ст. 210 УК РФ рекомендуется вменять соответствующую норму Особенной части УК РФ с отражением квалифицирующего признака, регламентирующего соучастие (п. 16) [8].

Такой метод квалификации не только представляется нелогичным, но и нарушает ряд принципов уголовного законодательства. Бессистемное применение данного отягчающего признака при квалификации посягательств не способствует эффективной борьбе с организованной преступностью в целом. Формирование законодателем размера и вида наказания несет в себе субъективный момент, в то время как общественная опасность является объективной категорией, которая не зависит от воли и сознания законодателя.

Посягательства, предусмотренные ст. 210 УК РФ, относятся к особо тяжким преступлениям. При этом временная граница ответственности за совершение преступлений, например, посягающих на личность, в составе организованной группы варьируется от преступлений средней тяжести (ч. 3 ст. 110.1 УК РФ) до особо тяжких посягательств (ч. 2 ст. 105 УК РФ). Вид и размер наказания конструируются в зависимости от объективных признаков посягательства и санкции, что позволяет обозначить рамки судейского усмотрения, взаимосвязанного с допустимостью и возможностью применения уголовно-правовых принуждений. В связи с отсутствием соответствующего квалифицирующего признака в структуре норм, регламентирующих ответственность за совершение кого-либо посягательства, групповые деяния получают несоразмерную (несвойственную) их общественной опасности юридическую оценку. В этой связи придерживаемся точки зрения В.В. Намнясевой, отметившей, что расширение судейского усмотрения способствует причинению ущерба интересам правосудия и государства в целом, формально не нарушая норм ни материального, ни процессуального законодательства [6, с. 235].

Наличие судебных рекомендаций по квалификации деяний, совершенных анализируемым преступным формированием, ставит под сомнение эффективность уголовного закона применительно к установлению критериев уголовной ответственности лиц за совершение групповых преступлений. В настоящее время при юридической оценке деяний, совершенных преступным формированием, используется двойной учет различных форм соучастия, отличающихся по степени общественной опасности. В научной среде обсуждается мнение, что одним из способов совершенствования законодательства может служить исключение последнего преступного формирования как самостоятельной формы соучастия из предусмотренной ст. 35 УК РФ [12, с. 150].

Современное законодательство порождает применение скрытой аналогии уголовного закона. При восполнении пробела в неурегулированном конкретном общественном отношении применяется норма, регламентирующая сходные отношения [3, с. 53]. Например, согласно приговору Московского районного суда г. Чебоксары от 19 ноября 2019 г. № 1-405/2019 одновременно вменили совершение преступления в составе преступного сообщества (преступной организации) и организованной группы. Крайнова А.Е. суд признал виновным в участии преступного сообщества (преступной организации) и совершении покушения на незаконный сбыт наркотических средств и психотропных веществ, осуществленный организованной группой, в крупном размере [9].

Кроме того, уголовное законодательство закрепляет закрытый перечень обстоятельств, отягчающих наказание, который позволяет дополнить предусмотренный уголовным законом состав преступления дополнительными признаками совершенного деяния. Данные положения служат средством дифференциации наказания в рамках конкретного состава преступления. Действующий уголовный закон содержит прямые указания на необходимость ужесточения наказания в связи с особенностью посягательства, в частности, совершенного в соучастии (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Наряду с этим ч. 2 ст. 63 УК РФ указывает, что при наличии самостоятельного состава преступления (ст. 210 УК РФ) данное групповое формирование не может выступать в качестве отягчающего обстоятельства.

Вопреки законодательному требованию правоприменители допускают необоснованное применение п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Так, в апелляционном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Адыгея от 10 апреля 2015 г. № 22-156/2015 указано, что Остапенко Н.В. осужден по п. «а» ч. 3 ст. 163, ч. 2 ст. 210 УК РФ. За совершение вымогательства организованной группой виновному лицу назначено наказание в виде лишения свободы на 8 лет без штрафа с ограничением свободы на срок 1 год 6 месяцев. Судебной коллегией установлено, что согласно приговору Тахтамукайского районного суда при назначении наказания за совершение Остапенко Н.В. данного преступления учтено такое отягчающее обстоятельство, как совершение преступления в составе преступного сообщества (преступной организации). На основании ч. 2 ст. 63 УК РФ судебной коллегией изменен приговор нижестоящей судебной инстанции, и назначенное наказание было смягчено до 7 лет лишения свободы с ограничением свободы на срок 1 год 5 месяцев [1].

Таким образом, действующая регламентация ответственности за совершение посягательств преступным формированием приводит к дисбалансу законодательства. При отсутствии соответствующего квалифицированного состава правоприменитель использует двойной (тройной) учет форм соучастия при оценке посягательств, совершенных исследуемым преступным формированием. Кроме того, положения ч. 2 ст. 63 УК РФ исключают применение соответствующего обстоятельства в качестве отягчающего наказания. Представляем два варианта совершенствования УК РФ с целью систематизации института соучастия, отраженного в законодательстве.

Общие положения уголовного законодательства свидетельствуют о том, что анализируемая форма соучастия обладает всеми признаками организованной группы. Данный факт наблюдается и в правоприменительной деятельности. Например, согласно приговору Рудничного районного суда г. Кемерово от 18 сентября 2018 г. № 1-327/2018 созданное неустановленными лицами преступное сообщество (преступная организация) характеризовалось как устойчивое преступное формирование со стабильным и постоянным составом лиц, рассчитывающих на совместное совершение ряда тяжких и особо тяжких преступлений; действия участников были согласованными, каждый из них осознавал принадлежность к групповому формированию, которое существовало на протяжении большого промежутка времени; наблюдалось тщательное планирование и подготовка к совершению преступлений, а также наличие единообразного способа совершения преступления; групповое формирование отличалось структурой, которая выражалась посредством устойчивых организационно-иерархичных связей лиц, объединенных единым умыслом на совершение посягательства, а также распределением ролей между ними и внутренней дисциплиной [10].

Согласно судебным рекомендациям данное преступное формирование отличается от организованной группы тем, что обладает сложной внутренней структурой. Под последней понимается наличие в преступном формировании структурных подразделений. В настоящее время в теории уголовного права ученые не достигли консенсуса относительно его содержания. Отмечается, что только организованная группа может выступать в качестве структурного подразделения формы соучастия, указанной в ч. 4 ст. 35 УК РФ [5]. Однако каждая организованная группа обладает своими структурированными взаимоотношениями, которые могут быть достаточно сложными. На основании исследования правоприменительной деятельности сложность структуры определяется не только вертикальными связями между участниками преступного формирования, которая свойственна организованной группе, но и горизонтальным взаимодействием между участниками/структурными подразделениями.

Вне зависимости от того, является ли преступное формирование структурированной организованной группой или объединением организованных групп, оно характеризуется основными признаками организованной группы, тем самым выступая ее разновидностью. Однако нужно заметить, что внутренняя структура преступного сообщества (преступной организации) основана на дифференциации ролей (вертикальная связь) между участниками двух или более территориальных и (или) обособленных подразделений и интеграции связей как между лицами, так и структурными подразделениями, деятельность которых направлена на достижение специальной преступной цели [11].

Представляется целесообразным исключить из уголовного законодательства ч. 4 ст. 35 УК РФ и рассматривать преступное формирование исключительно в рамках ст. 210 УК РФ. На основании вышеизложенного законодательные положения, отражающие институт соучастия (ст. 35, 63 УК РФ), и судебные рекомендации (п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)») приобретут системный характер.

Вторым способом оптимизации уголовного законодательства может стать осуществление пенализации. В настоящее время нормы уголовного законодательства, регламентирующие институт соучастия, отражают некоторую непоследовательность. Организованная группа как форма соучастия рассматривается в двух значениях: 1) в качестве квалифицирующего признака состава преступления и 2) составообразующего признака конкретного состава преступления (например, бандитизм (ст. 209 УК РФ)). Опираясь на рекомендации Пленума Верховного Суда РФ, можно определить банду в качестве разновидности организованной группы с дополнительным качественным признаком [7]. Тем самым при квалификации посягательств, совершенных бандой, деяния группового формирования получают обоснованную уголовно-правовую оценку.

Данный способ регламентации ответственности лиц также возможен при квалификации посягательств, совершенных преступным сообществом (преступной организацией). В этом случае дифференциация ответственности будет соответствовать общественной опасности конкретного группового посягательства. Представляет интерес тот факт, что ранее были предприняты законодательные попытки закрепления подобного квалифицирующего признака (например, ч. 4 ст. 167 Модельного Уголовного кодекса для государств - участников СНГ) [4]. Кроме того, законодатель некоторых стран ближнего зарубежья применяет преступное формирование в качестве отягчающего признака конкретного состава преступления (например, ст. 200 УК Республики Таджикистан, ст. 126 УК Республики Туркменистан, ст. 259-1 УК Киргизской Республики и др.).

Подводя итог, необходимо отметить, что отсутствие системности в законодательстве, регламентирующем институт соучастия, обусловливает применение необоснованного уголовно-правового принуждения за групповое совершение преступления. Эффективность уголовного законодательства зависит прежде всего от конструирования справедливых санкций, отражающих количественные и качественные признаки посягательства. Однако вопрос об оптимизации уголовного законодательства в части регламентации ответственности за совершение посягательств преступным сообществом (преступной организацией) остается дискуссионным.

уголовный правовой преступление санкция

Литература