Законодательные новеллы в сфере обеспечения права личности на информационную безопасность

Законодательные новеллы в сфере обеспечения права личности на информационную безопасность

Т.Д. Логинова, адъюнкт

Abstract

Legislative innovations in the sphere of the right ensuring of the individual to information security

The article analyses the changes in the legislation of the Russian Federation in the sphere of the right ensuring of the individual to information security. The author considers the Doctrine of informational security of the Russian Federation as a fundamental instrument in the field of information security; the basic directions of the right ensuring of the individual to information security are highlighted. Special attention is paid to the principle enshrined therein a balance between freedom of information exchange and security. The author concludes that this principle is also reflected in other normative legal acts in the sphere of the right ensuring of the individual to information security. While the measures taken by the restrictions on the freedom of exchange of information is not contrary to the realization of civil rights of the individual, but rather, serve as effective measures against information threats.

Key words: information society, information and communication technologies, the interests of the individual in the information sphere, the individual's right to information security, informatization, Doctrine of information security, freedom information exchange.

Формирование в современном обществе новых правоотношений в связи с развитием электронного правительства, механизма электронного правосудия, цифровой экономики, системы интернет-банкинга, в связи с созданием электронных баз данных, активным включением в повседневную жизнь информационных и коммуникационных технологий требует соответствующих изменений в области правового регулирования. В условиях глобализации и стремительного научно-технического прогресса информационные технологии представляют собой неотъемлемую часть жизнедеятельности современного общества. Интенсивное развитие информационно-коммуникационных технологий играет существенную роль в развитии государств, экономики, государственного управления, что отражается в растущем спросе на них [1, с. 8]. Нельзя не согласиться с мнением А.А. Чеботаревой, которая справедливо отмечает, что «новая парадигма глобализации информационного общества, характеризующаяся по сравнению с предыдущими интенсивностью использования глобальных сетей, трансграничностью, что вызывает многочисленные деструктивные явления, информационные риски и угрозы, обнаруживает наличие корреляционной зависимости между ними и прогрессирующими проблемами безопасности и перераспределяет акценты с правового обеспечения информационной безопасности в направлении сбалансированной политики правового обеспечения институционально - личности, общества и государства» [17, с. 39]. В российской концепции Конвенции ООН «Об обеспечении международной информационной безопасности», разработанной Советом Безопасности России, Министерством иностранных дел России и Институтом проблем информационной безопасности Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, информационная безопасность определяется как «состояние защищенности интересов личности, общества и государства от угроз деструктивных и иных негативных воздействий в информационном пространстве» [2, с. 15]. Безусловно, провести четкую грань между интересами личности, общества и государства в сфере информационной безопасности невозможно, т.к. данные интересы взаимосвязаны и взаимозависимы друг от друга. Вместе с тем в данном исследовании мы предпримем попытку рассмотреть именно те законодательные новеллы, которые непосредственно направлены на обеспечение права личности на информационную безопасность как одно из важнейших направлений обеспечения безопасности.

Информационные и коммуникационные технологии предоставляют личности широкие возможности, позволяющие реализовать свои права, значительно экономя материальные и физические ресурсы, активно участвовать в жизни общества и государства, совершенствовать способы и условия коммуникации, кроме того, информационное общество создает все необходимые предпосылки для саморазвития и самореализации личности. Динамично развивающиеся процессы информатизации, происходящие в XXI в., оказывают непосредственное влияние на все сферы общественной жизни, формируют новые правоотношения, что требует ответной реакции со стороны законодателя на происходящие изменения. Указанным вопросам в Российской Федерации уделяется в последнее время значительное внимание: вносятся изменения в действующие либо принимаются новые нормативные правовые акты. В данном исследовании рассмотрим, какие изменения произошли в сфере обеспечения права личности на информационную безопасность в течение последних лет.

Прежде всего стоит остановиться на основополагающем документе в сфере обеспечения информационной безопасности - Доктрине информационной безопасности Российской Федерации (далее - Доктрина) [10]. Принятие новой редакции Доктрины в декабре 2016 г. явилось закономерным следствием развития и усовершенствования общественных отношений в сфере обеспечения информационной безопасности, становления информационного общества, расширения возможностей использования информационных технологий в различных целях, в т.ч. и противоправных, увеличения числа кибератак как на рядовых граждан, так и на государственные и промышленные объекты.

Представляется важным, что в новой Доктрине национальные интересы Российской Федерации в информационной сфере раскрываются через необходимость обеспечения и защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, регулирующих круг информационных правоотношений. Кроме того, в ней акцентируется внимание на вопросах защиты частной жизни граждан при обработке персональных данных. В целом приоритетность обеспечения и защиты прав и свобод человека от информационных угроз прослеживается по всему тексту Доктрины, а также данное направление обозначено первым в списке национальных интересов Российской Федерации. В число основных угроз национальной безопасности вошли увеличение числа преступлений, связанных с нарушением конституционных прав и свобод человека и гражданина, в т.ч. в части, касающейся неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны, при обработке персональных данных с использованием информационных технологий. Таким образом, Доктрина обозначила основы обеспечения права личности на информационную безопасность, требующие дальнейшего законодательного развития.

Особый интерес, на наш взгляд, представляет закрепленный в Доктрине принцип деятельности органов государственной власти, который звучит как «соблюдение баланса между потребностью граждан в свободном обмене информацией и ограничениями, связанными с необходимостью обеспечения национальной безопасности, в т.ч. в информационной сфере», в то время как предыдущая Доктрина базировалась на принципе свободного информационного обмена. В этой связи актуальным представляется вопрос, являются ли обоснованными ограничения свободного информационного обмена в новой Доктрине? Рассуждая на поставленный вопрос, представляется убедительной позиция А.В. Туликова, который отмечает, что «неограниченный приоритет как информационной безопасности, так и информационной свободы вступает в противоречие с правовыми ценностями и принципами правового государства и автономией личности. Несмотря на то, что между ними существует конфликт, они взаимосвязаны - свобода может быть выражена через безопасность, которая определяет ее пределы. Каждая из этих правовых ценностей выступает опорой для другой и выражается через нее. Это означает, что в системе правовых ценностей они находятся на одном уровне и соотношение между ними является равновесным» [16, с. 74]. Объясняется это, на наш взгляд, тем, что абсолютная, безграничная свобода не может гарантировать безопасность, а государство с тотальным контролем и ограничениями нельзя назвать свободным. Между свободой и безопасностью необходимо поддерживать баланс, предполагающий разумные правовые ограничения с целью обеспечения информационной безопасности в целом и права личности на информационную безопасность в частности. Закрепление данного принципа в новой Доктрине является адекватным ответом на вызовы современного информационного общества, где все чаще и чаще информационные технологии используются в противоправной деятельности. А реализация указанного принципа представляется одним из эффективных способов обеспечения права личности на информационную безопасность.

Анализ последних нововведений в сфере обеспечения права личности на информационную безопасность позволяет обнаружить тенденцию к использованию указанного в Доктрине принципа в иных нормативных правовых актах и активную реакцию на него со стороны общественности и средств массовой информации.

Широкое обсуждение в обществе получил так называемый в средствах массовой информации «Пакет Яровой», под которым понимаются изменения, внесенные в ряд федеральных законов, имеющие антитеррористическую и антиэкстремистскую направленность, а также нацеленные на борьбу с противоправным контентом. Особого интереса в контексте проводимого исследования заслуживают нормы, направленные на противодействие распространению противоправного контента. Так, с 1 июля 2018 г. на оператора связи возлагается обязанность по хранению сообщений электросвязи в нулевом объеме, а с 1 октября 2018 г. - по хранению в полном объеме сообщений электросвязи в течение 30 суток. При этом по требованию уполномоченных государственных органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность или обеспечение безопасности Российской Федерации, в установленных законодательством случаях операторы связи обязаны предоставить вышеуказанные данные [12].

Данные поправки вызвали множество споров в обществе, которые были аргументированы тем, что указанные изменения нарушают неприкосновенность частной жизни, могут стать причиной утечки конфиденциальной информации и требуют значительных материальных затрат от организаторов распространения информации, что, в свою очередь, отразится и на пользователях. Подобные мнения высказывались и в научной литературе. Так, А.В. Шигуров в своей работе дает критический анализ новых положений и отмечает, что внесение рассматриваемых изменений было ошибочным шагом законодателя, ограничивающим конституционные права человека несоразмерно тем целям, которые он декларирует, и ожидаемым положительным последствиям [18, с. 38]. Е.В. Злотникова отмечает, что «совершенствование антитеррористических мер приводит к систематическому ограничению демократических прав и свобод граждан, за которые они боролись на протяжении длительного периода истории» [4].

Мы, в свою очередь, полагаем, что рассмотренные поправки не нарушают права и свободы человека и гражданина ввиду того, что вышеуказанные данные могут быть запрошены уполномоченными органами в предусмотренных законом случаях, в связи с нарушением гражданином закона. При иных обстоятельствах переписка граждан либо аудио-, видео- или иные сообщения никаким образом обнаружены быть не могут. Как и прежде, операторы сети будут обязаны шифровать данные, а уполномоченные органы смогут получить ключи шифрования только по судебному запросу. При этом Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъясняет, что факты доступа к вышеуказанным данным без судебного разрешения либо без согласия лица, которому эти данные принадлежат, будут являться нарушением тайны переписки и телефонных переговоров [13]. информационный правоотношение конституционный

Вместе с тем считаем, что принятые «Пакетом Яровой» поправки в законодательство имеют позитивное значение в том случае, когда появится необходимость доступа к личной переписке в целях предъявления ее в качестве доказательства в суде при необходимости защиты права личности на информационную безопасность. Это может быть актуально, например, при противодействии кибербуллингу, который получает все большее распространение на территории Российской Федерации.

Кибербуллинг представляет собой травлю, оскорбления или угрозы, высказываемые по отношению к жертве, как правило, ребенку или подростку, с помощью средств электронной коммуникации, в частности сообщений в социальных сетях, мгновенных сообщений, электронных писем и текстовых сообщений. Выступая на международном форуме по кибербезопасности, глава Российского регионального общественного центра интернет-технологий Сергей Гребенников отметил, что «в 2017 году выявили следующий тренд: почти половина подростков в интернете сталкивается с кибербуллингом, то есть, если говорить по-русски, это унижения. Это иногда приводит к очень плачевным последствиям - подростки заканчивают жизнь самоубийством» [14]. Вместе с тем, если в Российской Федерации законодатель только сравнительно недавно обратил внимание на данную проблему, то в зарубежных странах уже выработан ряд мер, направленных на борьбу с данным явлением. Так, в Южной Корее с 2007 г. действует закон, направленный на борьбу против травли в Интернете. В 2011 г. в Соединенных Штатах Америки (в Белом доме) состоялась встреча на высшем уровне, посвященная вопросам интернет- травли. На данной встрече представителями Facebook было принято решение о создании отдела медиации по спорам. Закон, предусматривающий уголовную ответственность за кибербуллинг, с 2015 г. действует в Новой Зеландии. Министерство образования Франции при поддержке Facebook приняло решение о том, что преследователи в Интернете должны быть идентифицированы и при определенных обстоятельствах освобождены от занятий или исключены из школ. При этом на учителей школ возлагается обязанность по учету контента блогов обучающихся.

Как уже отмечалось выше, в Российской Федерации противодействие вопросам кибербуллинга только набирает свои обороты. Так, Федеральная нотариальная палата признала за нотариусами право заверять скриншоты переписок, подтверждающих факт травли, издевательств и оскорблений. Заверенный документ может стать основой для запуска судебного процесса. Также принимаются меры, направленные на повышение информационной безопасности детей: принята соответствующая Концепция [9], направленная на повышение уровня медиаграмотности среди детей, пресечение доступа к запрещенной к обороту информации, в т.ч. блокировку сайтов, содержащих подобную информацию.

В целях защиты детей от вредной информации в декабре 2018 г. также внесены поправки в федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Так, к списку запрещенной для распространения информации добавлена информация, направленная на склонение или иное вовлечение несовершеннолетних в совершение противоправных действий, представляющих угрозу для их жизни и (или) здоровья либо для жизни и (или) здоровья иных лиц. Согласно новым изменениям, на владельца сайта в сети Интернет возлагается обязанность по незамедлительному удалению (с момента получения уведомления от провайдера) интернет-страницы, содержащей информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено [7].

Для этой же цели, а также для пресечения доступа к противоправной информации приняты меры, направленные на пресечение функционирования инструментов обхода блокировок и достижения анонимности в интернете (закон об анонимайзерах) [8]. Данный закон устанавливает запрет на использование информационно-телекоммуникационных сетей и информационных ресурсов, которые обеспечивают доступ к запрещенным на территории Российской Федерации источникам информации, а также на анонимный выход в сеть Интернет.

Кроме «Пакета Яровой», в сфере обеспечения права личности на информационную безопасность общественный резонанс вызвало также постановление Правительства Российской Федерации, направленное на урегулирование работы мессенджеров [11]. Согласно данному постановлению, на организатора обмена мгновенными сообщениями (мессенджера) возлагается обязанность по идентификации пользователей по номеру телефона. Иными словами, пользоваться мессенджером сможет только тот абонент, на которого оформлена сим-карта. Мобильные операторы на основании запроса от мессенджера будут обязаны предоставлять информацию об абоненте. Если в течение 20 минут с момента получения запроса оператор не предоставит данную информацию о пользователе либо уведомит о том, что в базе данных о нем отсутствует информация, доступ пользователя к мессенджеру будет прекращен и впоследствии заблокирован. Вместе с тем стоит отметить, что Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций выработаны строгие требования по отношению к операторам персональных данных, занимающихся их сбором и обработкой, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность в виде штрафа. Представляется, что рассмотренные меры по идентификации пользователей мессенджеров станут основой для создания безопасной коммуникационной среды, обеспечивающей возможности личности по реализации права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.

Немаловажное значение в вопросах обеспечения информационной безопасности сыграла частичная декриминализация статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) «Возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства», которая предусматривала ответственность за так называемые «дела о лайках и репостах». С 8 января 2019 г. в данную статью внесены поправки, согласно которым действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека или группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а также принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично, в т.ч. с использованием средств массовой информации или через интернет, будут признаваться уголовно наказуемыми в случае, если они совершены лицом после его привлечения к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года. Как подчеркивается в пояснительной записке, это делается «в целях исключения случаев привлечения к уголовной ответственности за деяния, совершенные однократно и не представляющие серьезной угрозы для основ конституционного строя и безопасности государства» [15]. За последние несколько лет в России появились десятки осужденных за «экстремизм в социальных сетях». Особая напряженность вокруг данных дел достигла своего накала летом 2018 г., когда было возбуждено сразу несколько громких уголовных дел, получивших общественную огласку, в отношении жителей Алтайского края, поводом к которым стали сохраненные публикации в социальной сети «ВКонтакте». Широкое обсуждение данных дел послужило отправной точкой для решения вопроса о смягчении законодательства в данной сфере, в частности частичной декриминализации статьи 282 УК РФ.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации также не остался в стороне при обсуждении «дел о лайках и репостах». 20 сентября 2018 г. было принято постановление, содержащее рекомендации для судей при рассмотрении подобных дел. В постановлении говорится о том, что «гарантированные Конституцией и международно-правовыми актами свобода мысли и слова <.. .> могут быть ограничены только в исключительных случаях». Пленум призывает судей при рассмотрении дел об «экстремизме в социальных сетях» изучать данные о личности обвиняемого на предмет приверженности радикальной идеологии, участия в экстремистских объединениях, привлечения ранее к административной или уголовной ответственности. При этом необходимо также учитывать факт личного создания либо заимствования лицом соответствующих аудио-, видеофайлов, текста или изображения, содержание всей страницы данного лица, сведения о деятельности такого лица до и после размещения информации, в т.ч. о совершении действий, направленных на увеличение количества просмотров и пользовательской аудитории [6]. Такое внимание со стороны государственных органов к данной проблеме обусловлено необходимостью преодоления формализма и установления законодательных пределов ограничения свободы слова при привлечении к ответственности по делам об экстремизме. Свобода мысли и слова, свобода выражения мнений и убеждений являются важным аспектом обеспечения права личности на информационную безопасность. При этом, как уже отмечалось выше, указанные свободы не могут быть неограниченными и неприкосновенными, в отношении них должны действовать определенные ограничения, с одной стороны, защищающие личность от намеренного злоупотребления такой свободой и, с другой стороны, препятствующие государству применять карательные меры за высказывания, противоречащие официальной точке зрения.

Подводя итог вышеизложенному, стоит согласиться с выводами А.К. Жаровой о том, что «в XXI веке информация выступает в качестве нового класса социальных ресурсов, существующих, с одной стороны, независимо от человека, но, с другой стороны, формирующихся самим человеком на протяжении истории развития общества. Обладание данным ресурсом, его защита и безопасность рассматриваются как необходимая составляющая государственного суверенитета» [3, с. 3]. При этом право на свободу информационного обмена должно признаваться и гарантироваться государством. Однако абсолютная свобода влечет за собой определенные, вполне обоснованные риски и угрозы праву личности на информационную безопасность, а также всей государственной безопасности в целом. Поэтому закрепленный в Доктрине информационной безопасности принцип «соблюдение баланса между потребностью граждан в свободном обмене информацией и ограничениями, связанными с необходимостью обеспечения национальной безопасности, в том числе в информационной сфере» является вполне обоснованным и основан на части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации, которая определяет, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, обеспечения обороны страны и безопасности государства» [5].

Литература

1. Галиев Р.С., Новикова В.С. Международно-правовые основы информационной безопасности в сети Интернет // Вестник Барнаульского юридического института МВД России. 2014. № 2 (27). С. 8-10.

2. Г алиев Р.С., Алимов А.А., Зверев П.Г. Роль МВД России в обеспечении международной и национальной безопасности государства: монография. Барнаул: БЮИ МВД России, 2018.

3. Жарова А.К. Право и информационные конфликты в информационно-телекоммуникационной сфере. М.: Янус-К, 2016. 246 с.

4. Злотникова Е.В. Ограничение демократических прав и свобод государства в период повышенной террористической угрозы: прихоть правительства или необходимость? // Государственное регулирование общественных отношений: электронный научный журнал. 2016. № 3 (17). URL: https://elibrary.ru/download/ elibrary_27264540_63807961.pdf.

5. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.

6. О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20.09.2018 № 32. URL: http://www.vsrf.ru.

7. О внесении изменений в статью 15.1 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и статью 5 Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»: федеральный закон от 18.12.2018 № 472-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

8. О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»: федеральный закон от 29.07.2017 № 276-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2017. № 31 (Часть I). Ст. 4825.

9. О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 138¹, 139, 144¹, 145, 145¹ Уголовного кодекса Российской Федерации): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20.09.2018 № 32. URL: http://www.vsrf.ru/.

10. Об утверждении Доктрины информационной безопасности Российской Федерации: Указ Президента РФ от 05.12.2016 № 646 // Собрание законодательства РФ. 2016. № 50. Ст. 7074.

11. Об утверждении Концепции информационной безопасности детей: распоряжение Правительства РФ от 02.12.2015 № 2471-р // Собрание законодательства РФ. 2015. № 49. Ст. 7055.

12. Об утверждении правил идентификации пользователей информационно-телекоммуникационной сети Интернет организатором сервиса обмена мгновенными сообщениями: постановление Правительства РФ от 27.10.2018 № 1279. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

13. Об утверждении Правил хранения операторами связи текстовых сообщений пользователей услугами связи, голосовой информации, изображений, звуков, видео- и иных сообщений пользователей услугами связи: постановление Правительства РФ от 12.04.2018 № 445 // Собрание законодательства РФ. 2018. № 17. Ст. 2489.

14. Официальный сайт Международного форума по кибербезопасности. URL: https://runet-id.com/event/ csf18.

15. Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в статью 282 Уголовного кодекса Российской Федерации». URL: http://sozd.duma.gov.ru/bill/558345-7.

16. Туликов А.В. Информационная безопасность и права человека в условиях постиндустриального развития (теоретико-правовой анализ): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2017. 180 с.

17. Чеботарева А.А. Информационная безопасность личности в глобальном информационном обществе: теоретико-правовые аспекты // Российская юстиция. 2016. № 8. С. 39-42.

18. Шигуров А.В. Нарушение конституционных прав граждан России «Антитеррористическим пакетом» И. Яровой // Мир науки и образования. 2016. № 4 (8). С. 32-38.

Размещено на Allbest.ru