Эволюция понятия "ответственность" в отечественном праве

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Эволюция понятия «ответственность» в отечественном праве

М.Е. Слабухо

ГУ МВД России по Новосибирской области

В настоящей статье рассмотрена роль юридической ответственности в отечественном праве. Обозначены актуальные проблемы современной теории юридической ответственности, а именно: отсутствие единого понятия юридической ответственности, точное размежевание с институтом наказания и недостаточная конкретизация общих положений института ответственности в нормативных правовых актах. Представлен анализ возникновения и формирования понятия «ответственность» в дореволюционном праве и справочной научной литературе. Исследован феномен ответственности в различные исторические периоды совместно с понятием «наказание». Представляется авторский подход к совершенствованию института юридической ответственности в современной юриспруденции. Делается вывод, что с момента начала своего формирования на рубеже XIV-XV вв. понятие «ответственность» использовалось в правоохранительных отношениях прежде всего в негативном аспекте и применялось для обозначения государственной реакции на правонарушения без конкретизации неблагоприятных последствий, которые, в свою очередь, реализовывались посредством применения различных видов наказания.

Ключевые слова: юридическая ответственность, понятие ответственности в праве, эволюция ответственности, дореволюционное право, правонарушение, наказание, древнерусское право, история права.

M.E. Slabukho Russian MIA General Administration for the Novosibirsk Region. EVOLUTION OF THE CONCEPT OF RESPONSIBILITY IN DOMESTIC LAW

This article examines the role of legal liability in domestic law. The current problems of the modern theory of legal responsibility are identified, namely: the lack of a single concept of legal responsibility, the exact separation from the institution of punishment and the insufficient specification of the general provisions of the institution of responsibility in normative legal acts. The article presents an analysis of the emergence and formation of the concept of «responsibility» in pre-revolutionary law and reference scientific literature. The phenomenon of responsibility in various historical periods together with the concept of «punishment» is investigated. The author's approach to improving the institution of legal responsibility in modern jurisprudence is presented. It is concluded that since the beginning of its formation at the turn of the XIVXV centuries, the concept of «responsibility» was used in law enforcement relations primarily in a negative aspect and was used to denote the state reaction to offenses without specifying the adverse consequences, which, in turn, were implemented through the use of various types of punishment.

Key words: legal liability, concept of responsibility in law, evolution of responsibility, pre-revolutionary law, offense, punishment, old Russian law, history of law.

Государство в своем историческом развитии сталкивается с проблемой защиты общества от противоправных посягательств, охраны права собственности, общественного порядка и борьбы с преступностью. Эффективным средством её решения является развитие института юридической ответственности. Однако ряд положений, посвященных теории ответственности в праве, остается дискуссионным на протяжении многих лет. К одному из таких положений относится определение понятия юридической ответственности.

На наш взгляд, это представляет общую проблему для юридической науки, законодателя и правоприменительной практики, оставление без внимания которой может привести к неэффективной государственной политике в сфере профилактики правонарушений и борьбы с преступностью.

В связи с этим представляется актуальным исследовать эволюцию понятия «ответственность» в источниках отечественного права XI - начала XX веков. Это обусловлено тем, что социально-экономические преобразования, последовавшие за Октябрьской революцией 1917 г., привели к возникновению советского права, основанного на идеях марксизма-ленинизма и отрицавшего преемственность с дореволюционным русским правом, считавшимся инструментом эксплуатации трудящихся в руках буржуазии.

Идеологизированность и изолированность права советского периода, пренебрежение законодателя многовековым опытом, накопленным отечественным правоведением, привели к искаженному пониманию его правовых институтов. Кроме того, концепция разделения ответственности на позитивную и негативную, зародившаяся в 60-х годах XX в., только добавила противоречий и отдалила законодателя от единообразного понимания указанного явления.

В свою очередь, современное российское право унаследовало традиции права дореволюционного и советского периодов, что послужило основой для еще большего многообразия подходов к содержанию понятия ответственности. Поэтому обращение именно к источникам дореволюционного права может послужить основой для преодоления разногласий в этой области знания.

Несмотря на всестороннюю изученность института ответственности в праве, современная юридическая наука не может однозначно определить исторический период включения понятия «ответственность» в язык правового общения.

Например, Ю.И. Гревцов на этот счет заключает: «Считается, что понятие "ответственность" (и не только в русском языке) появилось сравнительно недавно, примерно в конце XVIII века (определение "ответственный" имеет более глубокую историю). Понятие "ответственность" начинает использоваться в философской литературе во второй половине XIX века, впервые термин "ответственность" ввел в философию А. Бэн в книге "Эмоции и воля", изданной в 1959 году» [2, с. 201].

Неоднозначный подход к временным оценкам отражает неопределенность в юридической науке относительно круга общественных отношений, регулируемых институтом ответственности на определенных исторических этапах развития общества. На наш взгляд, решение данного вопроса может послужить основой для конкретизации содержания ответственности в современном российском законодательстве, точного размежевания с институтом наказания и иными видами социальной ответственности.

Древняя Русь на определенном этапе своего исторического развития стала нуждаться в законодательном закреплении универсального регулятора общественных отношений, способного разрешать конфликты между их участниками, дистанцировавшись от правоохранительных механизмов, унаследованных от первобытнообщинного строя (изгнание из общины, кровная месть и т.п.). Это обусловило необходимость создания специального терминологического аппарата, понятного всем участникам правоотношений.

Юридическая ответственность, по мнению Н.В. Козловской, может быть представлена «как результат вербализации специального концепта, то есть мыслительного предмета, содержащего как объективные знания о мире, так и субъективные моменты, включающие результаты категоризации и концептуализации знания» [4, с. 42]. Приняв изложенное во внимание, можно прийти к выводу, что понятие ответственности изменялось в различные периоды развития русской государственности.

Нельзя утверждать, что отечественная правовая мысль на протяжении всей своей истории употребляла термин «ответственность», тем более четко разграничивала его с более традиционными и ясными элементами правового быта, такими как наказание, кара, казнь и т.п. В то же время не вызывает сомнения тот факт, что совокупность общественных отношений, регулируемых понятием «ответственность», в современном значении существовала до введения его в научный оборот.

Однако наиболее точно определить время начала становления понятия «ответственность», его содержание и область его применения можно, лишь исследовав памятники отечественного права, которые могут содержать терминологию, близкую по значению изучаемому явлению.

Русская правда, составляющая основу русского права вплоть до XV-XVI вв., не употребляла лексических единиц, близких по значению слову «ответственность», равно как и слову «наказание». Круг общественных отношений, регулируемых этими правовыми нормами в современном понимании, определялся простым перечнем последствий для нарушителя практики общественного быта. К таким последствиям отнесены вира, головничество, поток и разграбление и др.

Но уже в правовых актах XIV-XV вв. можно отметить повсеместное использование понятий, однокоренных слову «ответственность», таких как «отвечать», «ответчик», «отвечивать» и «отвечаючи».

Например, ст. 12 Новгородской судной грамоты гласит: «А кои истец похочет искать наезда или грабежа и земли вдруг, ино другому истцу ему отвечать» [17, с. 75]; ст. 15 Новгородской судной грамоты определяет: «А кому будет отвечивать, а креста не целовав на сей грамоте, ино ему крест поцеловав да отвечать» [17, с. 76]. В то же время Псковская судная грамота лишь однажды упоминает выражение: «И сябры вси станут на суду в одном месте отвечаючи» [6, с. 13].

Кроме того, в указанных памятниках употребляются схожие по смыслу понятия «казнить» или «казнити». Так, Новгородская судная грамота гласит: «А почнет хорониться от приставов, ино его казнить всим Великим Новгородом» [17, с. 78]. А Псковская судная грамота устанавливает следующую норму: «Что бы и на посад (е) но крадется ино двожды е по- жаловати, а изличив казнити по его вине» [6, с. 2]. Стоит отметить, что в пореформенное время отечественный историк Н.Н. Мурзакевич составил пояснительный словарь к тексту Псковской судной грамоты, где определил понятие «казнить» как «наказывать», «взыскивать» [7, с. 6].

Вышеуказанные примеры позволяют заключить, что в период феодальной раздробленности в наиболее экономически и политически развитых частях Древнерусского государства, таких как Новгородская и Псковская республики, право начало отходить от простого перечисления последствий правонарушения. Вместо этого посредством понятий «отвечать», «отвечивать», «отвечаючи» и «отвечяти» оно начало определять в общем значении правовую реакцию государства на ущерб его устоям.

Стоит отметить, что Новгородская и Псковская республики, будучи крупными центрами торговли того времени, строили правовую систему для регулирования товарно-денежных отношений, спецификой которых являлось прежде всего личное обогащение, поэтому было сложно декларировать, что неисполнение обязательства причиняло вред всему государству. В этой связи понятия, близкие по значению слову «ответ», часто употреблялись совместно со словом «истец», что отражает гражданско-правовую природу понятия «ответственность». В свою очередь, можно предположить, что когда вред причинялся публичным отношениям, например Великому Новгороду, то употреблялись понятия, близкие по значению слову «наказание».

Судебник 1497 года, явившийся первым сводом феодального права Русского централизованного государства, продемонстрировал преемственность по рассматриваемому вопросу с правовыми актами предыдущего периода. Он твёрдо закрепил понятие «ответчик» в современном его понимании и употреблял термин «казнить» наряду с выражением «казнить смертной казнью». Например, ст. 36, посвященная процедуре обращения к правосудию при имущественных спорах, определяет, что «а кто ишеа или ответчик сам не поедет ко ответу, а пришлет в свое место срока отписывати» [24, с. 179], а ст. 8, посвященная вопросам уголовного права, гласит: «А доведуть на кого татбу, или разбой, или душегубство, или ябедничество, или иное какое лихое дело, и будет ведомой лихой, и боярину того велети казнити смертною казнью» [25, с. 172].

Но уже Судебник Царя Иоанна IV Грозного, ставший основным источником права периода сословно-представительной монархии в России, развил исключительно положения о наказании, повсеместно вводя понятие «казнить торговой казнью», отмененное лишь в 1845 г. с принятием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Кроме того, ст. 6 установила положение «сверх его вины казнити», что, по мнению В.Н. Татищева, который первый провел его историко-правовое исследование в 1733 г., ещё до обнаружения в 1817 г. рукописи Судебника 1497 г., понимается как «тяжчайшее наказание» [19, с. 15].

Судебник Царя Федора Иоанновича ограничился использованием понятий более ранних источников: например, отвечать перед судом в ст. 135 употребляется как «отвечяти перед тем судиею» [18, с. 37].

Соборное Уложение 1649 г. употребляет такие понятия, как «наказанье» и «казнь», тем самым обобщив неблагоприятные последствия для правонарушителя. Так, в ст. 2 главы IX говорится: «Да тем же мытчиком и перевозъщиком и мостовщиком учинити наказанье, бить кнутом» [20, с. 92], а в отдельных нормах стал употребим термин «к ответу» [20, с. 147] в понимании «призвать к действию».

Артикул Петра I, посвящённый законам о воинских преступлениях, в артикуле 40 использовал термин «ответ дать», который раскрывался однозначным перечнем последствий для офицера, нарушившего порядок несения караульной службы, а именно: «оный имеет живота лишен быть, аркебузирован (расстрелян)» [1, с. 16].

Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта Нового уложения, основное внимание уделял вопросам наказания и лишь единожды в ст. 523, посвященной заключительным положениям, упоминал слово «ответствовать» в современном значении «ответить на вопрос» [8, с. 142].

Таким образом, начиная с середины XVI в. до конца XVIII в. законодатель не развивал положения об ответственности, а ограничивался перечислением видов и размера наказаний за нарушение закона.

Период правления Александра I положил начало глубоким преобразованиям в области права и государственного управления. В частности, можно увидеть, что уже в первые годы его правления полицейское законодательство использовало термин «ответствовать» в близком значении к его современному понятию «ответственность». Так, Указ от 24 октября 1803 г. «О средствах к исправлению полиции в городах» предписывал, что «издержки на содержание Полиции и её штата из городских доходов, назначаемые в каждом городе, должны быть приведены в известность и подчинены ежегодной ответственности и отчету» [17, с. 88].

В это же время М.М. Сперанский, стоявший во главе процесса реформирования государства и права, проводимого в первой трети XIX в., в проекте Уголовного уложения Российской империи 1813 г. сделал попытку введения в научный оборот и законодательную практику термина «ответственность», отделив его от более понятного и устоявшегося термина «наказание». Так, устанавливая общие начала о наказаниях за нарушения обязанностей по службе, § 293 определяет, что «виновный в сём преступлении освобождается от должности и не подлежит именно какой-либо высшей степени наказания и ответственности» [10, с. 93].

Определяя соотношение между обозначенными терминами, можно предположить, что ответственность рассматривается как дополнение к наказанию. Например, § 226 «Дальнейшая ответственность присвоителя» гласит: «Сверх оных наказаний, завладевший насильственно, ответствует за все нанесенные убытки и вред вознаграждением» [10, с. 54], а § 327 «Дальнейшая ответственность обличенного во взятках» устанавливает: «Сим наказанием, обличенный во взятках не освобождается от ответственности за все убытки и вред, частным лицам неправосудием его нанесенные» [10, с. 108].

В целом Проект Уложения Российской империи 1813 г. упоминает ответственность в связи с наказанием и последствиями правонарушения. Например, предусматривая ответственность участников бунта за вред [10, с. 24-25] и ответственность несостоятельного поручителя [10, с. 190], его основная часть посвящена наказанию и его видам.

Таким образом, в начале XIX в. благодаря идеям М.М. Сперанского именно в уголовном законодательстве феномен ответственности начинает приобретать современные очертания.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., представлявшее собой воплощение деятельности по созданию нового Уложения, начатой М.М. Сперанским, разделяло институты наказания и ответственности. Как следует из самого названия документа, большая его часть посвящена назначению различных видов наказания. Однако, как и в проекте Уголовного уложения Российской империи 1813 г., применительно к должностным лицам, чья деятельность регулировалась разнородными правовыми актами, наряду с «наказанием» применялось понятие «ответственность». Так, статья 513 предписывала, что «в случаях, неозначенных именно в сем Отделении, или же в других постановлениях о обязанностях и ответственности Казначеев и других чиновников, коим вверяется хранение денежных сумм, они за всякое упущение или злоупотребление в отправлении своей должности подвергаются: взысканиям и наказаниям» [21, с. 222-223].

Тем самым понятие «ответственность» обобщало все инструменты уголовно-правовой репрессии в отношении различных чиновников, обладавших личной свободой и зачастую имевших в сословном обществе привилегированное положение.

Последующие издания Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, принятые после реформ Александра II, продолжали использовать понятие «ответственность», при этом увеличивая круг субъектов, в отношении которых применялось это понятие, а также расширяя область его применения.

Редакция Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1866 г. дополнена отделением «Об ответственности по службе лиц табако-акцизного ведомства и о взысканиях с них» [22, с. 194-195], кроме того, некоторые вновь введенные положения, посвященные нарушениям постановлений о книгопечатании и торговле книгами, на основе понятия «ответственность» приобрели абстрактное содержание, что сделало их менее казуистичными. Так, статья 1041 во избежание перечисления в остальных нормах субъектов преступления и конкретизации их наказания приводила перечень «ответственных лиц за содержание напечатанных или литографированных сочинений», а также устанавливала, что «мера ответственности каждого из вышеозначенных лиц определяется судом, смотря по степени участия в преступлении» [22, с. 273]. В дополнение к этому редакция 1866 г. в ст. 1043 выделяла одну разновидность ответственности, а именно «прямую ответственность» [22, с. 273].

Редакция Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. продолжила вектор развития феномена ответственности, заложенный в предыдущих изданиях. Это обусловило, что ответственность за некоторые преступления в сфере экономики стала разделяться на «личную» и «имущественную» [23, с. 357], но в целом законодатель не приблизился к формированию общего понятия ответственности.

На наш взгляд, изменения, вносимые в Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., наглядно иллюстрируют, с одной стороны, рост интереса к феномену ответственности как инструменту обновления законодательства, а с другой - неопределённость в его понимании.

Это связано с тем, что изменения в государственном устройстве России, в результате которых произошла абсолютизация власти монарха, отодвинули на второй план диспозитивные начала феномена ответственности, заложенные во времена Древнерусского государства, и приблизили его по содержанию к понятию «наказание», которое всегда развивалось в императивных нормах права. Вместе с тем можно отметить, что понятие «ответственность» подразумевало определённую процедуру.

Вышеуказанные выводы, а также наличие в памятниках отечественного права терминологии, близкой по значению слову «ответственность», делает необходимым обратить внимание на его словообразование и определение в справочной литературе, а также соотнести его с термином «наказание».

Этимологический словарь славянских языков дает реконструкцию праславянского слова otbvetb. В старославянском языке отъвЪтъ [отьвЪт] имеет значение «ответ», «решение, постановление, указание»; отъвЪтъ сътворити, дати, отъвЪщати - вынести приговор; отъвЪтъ пригати - узнать приговор, быть приговоренным, получить указание, отчет, защита оправдание; без ответа - без оправдания, без прощения, не заслуживающий прощения; поставити к отвЪту - заставить отвечать за что-либо [26, с. 82].

Близкое по содержанию слово «наказание» является производным протославянского nakazanbje и по- старославянски звучало «наказати» в значении «воспитание, наставление, расплата, возмездие, мучение, тяжелая жизнь, кара, казнь, учение, научение, наставление, поучение, приказ, повеление, указание». Церковнославянский язык употреблял глагол «нака- зовати» в значении «наставлять, укорять, учить, воспитывать, просвещать кого-либо, приказывать, повелевать, наказывать, карать» [27, с. 120-122].

Можно заключить, что ещё на стадии своего зарождения понятие «ответственность» имело правовую окраску, тогда как «наказание» представлялось смешением теологических и правовых представлений о последствиях совершенного проступка.

Словарь старославянского языка IX-XII вв. содержит понятие «наказание» и понимает его как воспитание, наставление [15, с. 233], там же указано слово «ответ» (responsum, responsio) как указание, постановление, приговор, отчет, расчет, извинение, защита, оправдание [15, с. 594-595].

В свою очередь, в справочной научной литературе конца XIX в. латинские слова responsum, responsio понимались как «ответ или ответственность (привлечь к суду)», а respondere считалось употребимым в значении «отвечать за кого, за что, брать на себя ответственность, ручаться» [11, с. 234].

Словарь русского языка XI-XVII вв. трактует старославянское слово «отвечати» как нести ответственность за что-либо, быть ответчиком в суде и относит его появление в литературных памятниках к 1284 г. [13, с. 197].

Указанные источники позволяют сделать вывод о том, что понятия «ответственность» и «наказание» в современном понимании начали формироваться независимо друг от друга в период Древнерусского государства и права. Оба применялись в связи с нарушением общественного уклада, но понятие «ответственность» заключало в себе указание на применение государством норм процессуального права, когда наказание представляло собой непосредственно санкцию за правонарушение. В свою очередь, строгое разграничение в их употреблении не предусматривалось.

В XVIII веке под наказанием в общеязыковом употреблении понималось «учинение побоев; выговора кому; или карание каким-либо образом за преступление; наказание в законах главный имеет предмет воздержать народ от преступлений» [12, с. 367368].

Словарь русского языка XVIII в. одним из значений слова «ответить» называет «быть в ответе, нести ответственность за кого-либо, за что-либо» [14, с. 204].

Изданный в середине XIX в. словарь церковно-славянского и русского языка понимает под наказанием возмездие за вину, кару, казнь [16, с. 371], «ответственность» (ответствие) как обязанность ответствовать за что-либо, а слово «ответствовать» - давать ответ, отвечать, принимать на себя ответственность, ручаться [16, с. 99].

Изданный в пореформенное время толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля отмечает, что слово «ответственность» производное от слова «ответствие» и понимает под ней «ответ» в значении обязательного ручательства под страхом ответа, взыскания [3, с. 1292], а слово «наказанье» понимает в значении «кара» или «казнь» [3, с. 1010].

В свою очередь, толковый словарь русского языка начала XX в. определяет «ответственность» как «обязанность отвечать и объяснять о подведомственном и нести наказание за недобросовестную службу» [5, с. 396].

Как видно из представленных источников, отечественная справочная литература дореволюционного периода не имела ясного представления о значении слова «ответственность». Объяснение его содержания через однокоренные слова «ответ», «отвечать», «ответствовать» создает круг в определении, что представляет собой логическую ошибку.

В этой связи выглядит обоснованным, что Новый энциклопедический словарь, явившийся последним экстралингвистическим сборником периода империи, подробно рассматривает гражданскую, уголовную, дисциплинарную ответственность должностных лиц, министров, предпринимателей и судей и не дает единого определения термина «ответственность» [9, с. 882-893].

На наш взгляд, это свидетельствует о том, что к началу XX в. феномен ответственности стал носить многоаспектный характер и по-разному понимался в основных отраслях права, что само по себе являлось препятствием к формированию единого понятия ответственности. С другой стороны, термин «ответственность» был понятным участникам правоотношений, а очевидность его содержания предполагалась законодателем.

В то же время «наказание» рассмотрено как целостное понятие и в справочной литературе определено следующим образом: «Устанавливая порядок обязательного для граждан поведения, государство, вместе с тем вырабатывает ряд мер, направленных к поддержанию устойчивости этого правопорядка и к противодействию нарушениям его» [9, с. 824].

Исследование справочной литературы, отнесенной к различным периодам развития русской государственности, в совокупности с памятниками отечественного законоведения позволяет увидеть ряд закономерностей в эволюции понятия «ответственность».

Во-первых, слово «ответственность» в его современном понимании пополнило словарный состав русского языка к началу XIX в. путем преобразования слова «ответ», всегда являвшегося частью русского языка, потому было понятным всем участникам правоотношений.

Во-вторых, в связи с усложнением товарно-денежных отношений на рубеже XIV-XV вв. слово «ответ» начало приобретать юридическую окраску, преимущественно в гражданско-правовом значении. В свою очередь, для отношений, близких по характеру к публичным в современном понимании, параллельно с производными от слова «ответ» употреблялись слова, близкие по значению слову «наказание». В исторической перспективе это привело к появлению двух самостоятельных институтов права: ответственности и наказания, дискуссия о соотношении которых актуальна до настоящего времени. Тем не менее понятие «ответственность» всегда понималось шире, чем «наказание», и обещало перечень возможных неблагоприятных последствий для правонарушителя.

В-третьих, частью процесса совершенствования законодательства в период абсолютизма явились, с одной стороны, расширение количества правоотношений, урегулированных посредством понятия ответственности, а с другой стороны, утрата его диспозитивных начал, заложенных в период феодальной раздробленности.

В-четвертых, с момента начала своего формирования понятие «ответственность» использовалось в правоохранительных отношениях прежде всего в негативном аспекте и применялось для обозначения государственной реакции на правонарушения без конкретизации неблагоприятных последствий, которые, в свою очередь, реализовывались посредством применения различных видов наказания.

На наш взгляд, обозначенные выводы могут послужить основой для формирования единого понятия ответственности, что в дальнейшем позволит конкретизировать его в правовых актах, посвященных отдельным отраслям права.

Литература

преступность государственный судебник

1. Артикул воинский с кратким токованием и с процессами, напечатался повелением Императорского Величества. Печатан третьим теснением при Императорской Академии наук. 1777. 146 с.

2. Гревцов Ю.И. Проблемы юридических конструкций ответственности // Юридическая техника. 2013. № 7 (ч. 2). С. 200-203.

3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т.; т 2: И-О. СПб.-Москва: Издание т-ва М.О. Вольф, 1865. 2030 с.

4. Козловская Н.В. Русская философская терминология конца XIX-XX вв. М.-СПб.: САГА, 2017. 188 с.

5. Краткий толковый словарь русского языка / сост. П.Е. Стоян. СПб.: Изд. В.Я. Макушкина, 1913. 704 с.

6. Мурзакевич Н.Н. Псковская судная грамота, составленная на вече в 1467 году. Издана по списку, хранящемуся в библиотеке князя Михаила Семеновича Воронцова. Одесса, 1847. 40 с.

7. Мурзакевич Н.Н. Псковская судная грамота (1397-1467). 2-е изд. Одесса, 1868. 65 с.

8. Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта Нового уложения / под ред. [и с предисл. Н.Д. Чечулина]. СПб., 1907. 175 с.

9. Новый энциклопедический словарь / под общ. ред. акад. К.К. Арсеньева. Петроград: Изд-во Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон: в 29 т. Ньюфаундлендъ-Отто, 1916. Т. 29. Ч. 4. 960 с.

10. Проект уголовного уложения Российской Империи. СПб., 1813. 115 с.

11. Русско-латинский словарь / сост. В. Мусселиус. СПб.: Издание К.Л. Риккера, 1891. 424 с.

12. Словарь Академии Российской: в 6 ч.; ч. III: от З до М. СПб., 1792. 1388 с.

13. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 13 (Опасъ-Отработыватися) / гл. ред. Д.Н. Шмелев. М., 1987. 314 с.

14. Словарь русского языка XVIII века. Вып. 17 (Оный-Открутить) / гл. ред. З.М. Петрова. СПб., 2007. 253 с.

15. Словарь старославянского языка: в 4 т. Репр. изд. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 2006. Т 2. 1054 с.

16. Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской академии наук: в 4 т СПб., 1847. Т. 2. 471 с.

17. Собрание узаконений по полицейской части со времени издания Устава благочиния до 1817 года. СПб.: Сенат, тип., 1817. 127 с.

18. Судебник царя Федора Иоанновича 1589 г. По списку собрания О.О. Мазурина. М., 1900. 56 с.

19. Татищев В.Н. Судебник государя, царя и великого князя Иоанна Васильевича и некоторые сего государя и ближних его приемников указы. 2-е изд. М., 1786. 270 с.

20. Тихомиров М.Н., Епифанов П.П. Соборное уложение 1649 года: учебное пособие для высш. шк. М.: Изд-во Московского ун-та, 1961. 444 с.

21. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб.: Изд. в тип. Второго Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1845. 898 с.

22. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, с разъяснением кассационных департаментов Правительствующего Сената, с прибавлениями всех изменений и дополнений, исследовавших после издания 1866 года, и с ссылками на статьи Свода Законов, которые содержаться в Уложении. В конце книги приложен подробный алфавитный указатель. М..: Типограф. А.И. Мамонтова, Бол. Дмитровка, № 7. Грачева и К, на Пречистенке, 1867. 159 с.

23. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года. С подробным предметным алфавитным указателем. Текст Уложения по изданию 1885 г. и по продолжению 1906 г. / сост. Л.М. Ротенберг. Екате- ринослав: Типография Артели Екат. Раб. Печат. Дела, 1909. 570 с.

24. Хрестоматия по истории отечественного государства и права: учебное пособие / сост. И.Ю. Маньков- ский. Барнаул, 2014. Ч. 1. 246 с.

25. Хрестоматия по истории русского языка / сост. В.В. Иванов, Т.А. Сумникова, Н.П. Панкратова. М., 1990. 496 с.

26. Этимологический словарь славянских языков (Праславянский лексический фонд). Вып. 39 (*otbteti - *ozgqba) / под ред. А.Ф. Журавлева. М., 2014. 242 с.

27. Этимологический словарь славянских языков (Праславянский лексический фонд). Вып. 22 (*nadeliti - *narodb) / под ред. О.Н. Трубачева. М., 1995. 255 с.

Размещено на Allbest.ru