Охранительная функция государства: гносеологический потенциал классового подхода

Дмитрий Владимирович Пожарский,

начальник кафедры государственно-правовых дисциплин, доктор юридических наук, доцент

Аннотация

Постановка проблемы: COVID-19 в глобальном масштабе обнажил массу социальных проблем и противоречий, в том числе те, решение которых тесно связано с функциональностью государства и права. Столкнувшись с очередной глобальной угрозой, общество оказалось в поиске гаранта безопасности и обрело его в лице государства, защитно-охранительный потенциал которого способен противостоять вызовам XXI в. Мы все «почувствовали» государство и убедились в том, что оно никуда не исчезло, а наоборот в очередной раз доказало свою историческую незаменимость и ценность.

Одним из концептов, позволяющих раскрыть и объяснить функциональный потенциал государства в условиях усложняющихся социальных противоречий, является классовый подход, долгое время сохранявший статус парадигмы в отечественных социальных науках.

Однако, насколько он актуален сегодня и актуален ли вообще? Насколько корректно сегодня объяснять закономерности развития и функционирования государства и права, основываясь на учении о социально-экономическом неравенстве, частной собственности и эксплуатации, классовых противоречиях? Сохранил ли классовый подход свой познавательный потенциал или превратился в своего рода «методологическую архаику». Попробуем в этом разобраться, несмотря на скромные DMITRIY по объему рамки научной статьи.

Цель исследования: выявить и обосновать научно-познавательный потенциал и применимость классового подхода к исследованию современных государственно-правовых явлений на примере функций государства; установить необходимость (либо отсутствие таковой) его адаптации к изменившейся социальной, политической и правовой действительности.

Методы: выводы и суждения автора основаны на диалектико-материалистическом методе, историческом и функциональном подходе, формально-юридическом анализе. По мере изложения своих мыслей автор опирается на данные официальной статистики, точки зрения известных отечественных ученых (В.О. Тененбаум, Г.Н. Манов, Ю.А. Тихомиров, Г.А. Туманов, В.П. Малахов, А.В. Корнев, А.И. Клименко, Т.Н. Радько и другие).

Анализируя труды представителей западной гуманитарной науки (Боб Джессоп, Бертран де Жувенель, Мартин ван Кревельд, Энтони де Ясаи, Терри Иглтон, Франц Оппенгеймер, Юрген Хабермас), автор делает вывод о том, что проблема социального неравенства довольно популярна в современной западной гуманитарной мысли. Основания публичной власти, сущность и содержание функций современного государства в западной научной литературе нередко связывают с социально-экономическими диспропорциями и катализирующими их факторами.

Выводы:

1. Классовый подход к исследованию государства и его функций нуждается в развитии и адаптации к изменившейся социальной, в том числе экономической, духовно-культурной, информационной, правовой и политической, действительности. При таком условии он сохраняет методологическую значимость, позволяя раскрывать, объяснять и прогнозировать развитие функций государства, показывать влияние социально-экономических диспропорций на их содержание.

В адаптированном виде классовый подход способен объяснять содержание и действие права (качественные и количественные показатели законности и правопорядка, причины деформации правового сознания и совершения правонарушений, гарантии обеспечения прав и свобод человека), а также прогнозировать его развитие.

Деление современных государств на капиталистические (буржуазные) и социалистические не позволяет исчерпывающе объяснять все многообразие их функций. В правовом содержании функций государства преобладают внеклассовые начала. Интересы социальных групп, обладающих или контролирующих средства производства, крупную (производящую) частную собственность, в содержании государственных функций на национальном уровне сокращаются и перемещаются в сферу латентного. В международном масштабе интересы крупного капитала (корпораций) выражены более рельефно и сохраняют классовую организованность, включая технологии установления глобального доминирования за счет сдерживания экономического и интеллектуального развития конкурентов.

2. Несмотря на юридическое закрепление классических атрибутов буржуазной организации (частная собственности, в том числе на землю, свободное перемещение товаров и услуг, свобода предпринимательства, государственная поддержка конкуренции), в содержании функций Российского государства преобладает конституционная обязанность по охране и защите прав и свобод человека, в формально-юридическом смысле имеющая внеклассовый характер. Буржуазные правовые ценности относятся к числу тех, которые могут быть обременены государством общесоциальными обязательствами либо ограничены в целях защиты надклассовых ценностей, занимающих более высокие иерархические позиции (конституционный строй, нравственность, здоровье, права и законные интересы других лиц, оборона и безопасность страны).

3. С точки зрения классового подхода Российское государство, как и большинство стран, провозгласивших себя социальными и правовыми, не является «орудием» классового господства, а выступает скорее механизмом обеспечения (насколько это возможно) социального компромисса (солидарности), юридической формой которого является правопорядок.

Ключевые слова: государство; функции государства; классы; противоречия; потенциал; неравенство; власть.

Abstract

классовый пандемия социальный правопорядок

The Protective Function of the State: Epistemological Potential of the Class Approach

The problem statement: COVID-19 has exposed a lot of social problems and contradictions on a global scale, including those whose solution is closely related to the functionality of the state and law. Faced with another global danger, society has found itself in search of a guarantor of security and has found it in the person of the state, whose protective and protective potential is capable of the challenges of the XXI century. We all «felt» the state and were convinced that it has not disappeared anywhere, but on the contrary, once again proved its historical irreplaceability and value.

One of the concepts that allows us to reveal and explain the functional potential of the state in the context of increasingly complex social contradictions is the class approach. For a long time, it retained the status of a paradigm in the study of the state.

However, how relevant is it today, and is it relevant at all? How correct is it today to explain the laws of the development and functioning of the state and law, based on the doctrine of socio-economic inequality, private property and exploitation, class contradictions? Whether the class approach has retained its cognitive potential or has turned into a kind of «methodological archaic». Let's try to understand, despite the modest scope of the scientific article.

The purpose of the study: to identify and justify the scientific and cognitive potential and appli-cability of the class approach to the study of modern state-legal phenomena on the example of the functions of the state; to establish the need (or lack thereof) of its adaptation to the changed social, political and legal reality.

The methods: the author's conclusions and judgments are based on the dialectical materialistic method, historical and functional approach, and formal legal analysis. As the author presents his thoughts, he relies on official statistics, the points of view of well-known Russian scientists (V.O. Te - nenbaum, G.N. Manov, Yu. A. Tikhomirov, G.A. Tumanov, V.P. Malakhov, A.V. Kornev, A.I. Klimenko, T.N. Radko, and others).

Analyzing the works of representatives of Western humanities (Bob Jessop, Bertrand de Jouve - nel, Martin van Creveld, Anthony de Yasai, Terry Eagleton, Franz Oppenheimer, Jurgen Habermas), the author concludes that the problem of social inequality is quite popular in modern Western humanitarian thought. The foundations of public power, the essence and content of the functions of the modern state in the Western scientific literature are often associated with socio-economic imbalances and the factors that catalyze them.

The conclusions:

1. The class approach to the study of the state and its functions needs to be developed and adapted to the changed social, including economic, spiritual, cultural, informational, legal and political reality. Under this condition, it retains its methodological significance, allowing to reveal, explain and predict the development of the functions of the state, to show the impact of socio-economic imbalances on their content.

In an adapted form, the class approach is able to explain the content and effect of law (qualitative and quantitative indicators of law and order, the causes of the deformation of legal consciousness and the commission of offenses, guarantees of human rights and freedoms), as well as to predict its development.

2. The division of modern states into capitalist (bourgeois) and socialist states does not allow us to fully explain all the diversity of their functions. The legal content of the functions of the State is dominated by extra-class principles. The interests of social groups that own or control the means of production, large (producing) private property, in the content of state functions at the national level are reduced and moved to the sphere of latent. On the international scale, the interests of large capital (corporations) are more pronounced and retain class organization, including technologies for establishing global dominance by restraining the economic and intellectual development of competitors.

3. Despite the legal consolidation of the classical attributes of the bourgeois organization (pri-

vate ownership, including land, free movement of goods and services, freedom of entrepreneurship, state support for competition), the content of the functions of the Russian state is dominated by the constitutional obligation to protect and protect human rights and freedoms, in the formal legal sense of having an extra-class character. Bourgeois legal values are among those that can be burdened by the state with the general social obligations or restricted in order to protect supra-class values, that occupy higher hierarchical positions (the constitutional order, morality, health, rights and legitimate interests of others, defense and security of the country).

4. From the point of view of the class approach, the Russian state, like most countries that have declared themselves social and legal, is not an «instrument» of class domination, but rather a mechanism for ensuring (as far as possible) social compromise (solidarity), the legal form of which is the rule of law.

Keywords: state; state functions; classes; contradictions; potential; inequality; power.

Основная часть

Вопрос о функциях государства, их классовом и внеклассовом содержании в большинстве случаев является вопросом о необходимости и ценности государства в условиях нарастающих внешних (международных) и внутренних (национальных) социальных противоречий, глобальной неопределенности и непредсказуемости развития человеческой цивилизации. Увеличение государственной активности в управлении социальными процессами, в том числе конфликтами, на фоне возросшего спроса на государство становится устойчивой тенденцией. И это вполне закономерно и объяснимо. Дело в том, что государство по-прежнему остается единственным институтом, функциональный потенциал которого позволяет противостоять внутренним и внешним угрозам национальной безопасности и обеспечивать непрерывное, поступательное развитие общества.

Социальное развитие и структурирование становится с каждым днем все более дифференцированным и сложным. Формируются различные социальные группы и подгруппы, слои и прослойки, которые можно называть классами или по-другому. Главное не в этом, а в том, что социальные интересы становятся все более разнообразнее, контрастнее и противоречивее, увеличивается социальная конфликтность, нередко протекающая в деструктивных формах. Очевидно, что функциональное (управляющее, гарантирующее и охранительное) воздействие государства в таких условиях возрастает [24, с. 22].

С точки зрения философского и системного подходов функции представляют собой то, что делает (и не может не делать) часть (элемент) по отношению к целому (системе), обеспечивая его целостность и устойчивость. В качестве целого выступает общество, частью или подсистемой, как известно, выступает политическая организация общества, то есть государство, обеспечивающее целостность, а также поступательное и непрерывное развитие социума. Государство достигает (пытается достичь) эту цель, выполняя охранительную и созидательную функции, имманентно присущие государству, образующие диалектическое единство и обладающие комплексным и исторически динамичным содержанием.

Общество - сложнейший феномен, развитие которого не всегда всецело обусловлено воздействием государства. Главным импульсом и катализатором социальных изменений, в том числе в сферах политики и права, выступают противоречия [5, с. 6-7; 22, с. 67]. В истории классовые (групповые, сословные и т.п.) формы оказывали решающее воздействие на государство, предопределив его возникновение и содержание функций. На определенной ступени развития общества они обусловили возникновение частной собственности, классов и публичной власти, которая до сих пор действует не только в интересах общества в целом, но и тех, кто выступает ее носителем или материальной (финансовой, экономической) опорой [2, с. 55].

В отечественной юридической науке классовый подход долгое время являлся преобладающим и во многом идеологически определял вектор развития и содержание теории государства, в том числе его функций. Тезис о том, что в функциях государства проявляется его классовая сущность, служил методологическим ориентиром. Внеклассовое содержание функций государства отечественными правоведами (В.С. Петров, Л.И. Каск, Н.В. Черноголовкин) изучалось в контексте идеи Карла Маркса о выполнении государством общих дел. Недостаток внимания к проблемам внеклассового характера стал одной из причин массовой критики классовой теории как научно обоснованной, так и конъюнктурной. Так или иначе, классовую интерпретацию надстроечных систем постепенно сменили новые, «трендовые» концепты. Однако ни одному из них пока не удалось стать общенаучной парадигмой и заполнить методологический вакуум, образовавшийся в результате деидеологизации социальных наук, прежде всего тех, которые изучают власть, государство и право.

Гносеологические возможности классового подхода в познании государства велики, однако их не следует преувеличивать и пытаться объяснять любую форму социального неравенства и противоречий классовыми причинами. Вместе с тем он по-прежнему способствует пониманию и объяснению современного права и государства. Будучи принципиально марксистским (несмотря на использование термина «класс» римскими цензорами и упоминание в работах Франсуа Гизо и Огюстена Тьерри), классовый подход не должен превращаться в некритичное, квазирелигиозное восприятие работ классика-основателя. Он должен сообразовываться с современными реалиями и уровнем гуманитарного знания. Принимая на вооружение классовую интерпретацию социальных процессов и форм, вовсе не обязательно понимать право как волю господствующего класса, возведенную в закон [8, с. 36], а государство - в качестве орудия классовой борьбы или дубины в руках эксплуататоров.

Для объяснения функционирования государства на современном этапе классовый подход может и должен быть адаптирован к изменившимся социальным условиям и происходящим процессам, обусловливающим качественно иную социальную стратификацию. Только в таком случае он может раскрыть свой внутренний методологический потенциал, способствуя объяснению основных тенденций и закономерностей социальных противоречий, лежащих в основе развития и функционирования институтов государства и права.

Предпосылки для этого есть. Социологи отмечают, что российское общество не является обществом классовой нейтральности или солидарности. Но это и не общество организованных форм классового противостояния. Классовая активность носит фрагментарный характер, изредка проявляясь в локальных и разнонаправленных протестных выступлениях, которые не являются следствием социально-экономического неравенства [4, с. 66]. В данном случае можно согласиться с Юргеном Хабермасом: «В то время как в традиционном обществе политическая форма производственных отношений делала несложной идентификацию правящих групп, при либеральном капитализме явно выраженное господство было заменено политически анонимной властью субъектов частного прана… при организованном капитализме политическая форма классовых противоречий не восстанавливается» [23, с. 64].

Жизнь изменилась, при этом она изменила и классы. Последние меняют структуру, едва заметны классообразующие критерии (особенно если учесть, что право формально их устраняет). Но означает ли это, что классы полностью исчезают? Не будем спешить с ответом, предварительно лишь отметим, что теория социальной стратификации составила серьезную конкуренцию классовой теории. Вместе с тем страты и классы не оказались антиподами. Это вполне соотносимые понятия и взаимодополняющие явления действительности. Все зависит от ракурса (угла) рассмотрения. Неравенство в заработной плате (доходах), образовании и квалификации выступают критериями, образующими страты. Неравенство в обладании крупной собственностью и политической властью - критерии, формирующие классы [4, с. 66]. Кстати, Маркс и его современники прекрасно понимали, что классы не могут оставаться неизменными по мере совершенствования производства и предвидели сокращение людей физического труда, как и увеличение занятых в непроизводственных секторах.

Убежденные сторонники классовой дифференциации по-прежнему рассуждают о неизменности классовых критериев. По мнению Франца Оппенгеймера, в настоящее время, как и прежде, в принципе следует различать только два класса: господствующий класс, который приобретает больше общего продукта народного труда, полученного экономическими средствами, чем вносил свой вклад, и подчиненный класс, который приобретает меньше полученного в результате богатства, чем вносил свой вклад [14, с. 223].

Терри Иглотон также уверен в том, что буржуазное государство, «как бы оно не маскировалось» (правовое, социальное, постиндустриальное, государство постмодерна, информационное или цифровое), никуда не исчезло. «Нас не должно удивлять то, - пишет Терри Иглтон, - что высокоразвитый капитализм порождает иллюзию бесклассово - сти. Это не просто фасад, за которым система скрывает свою подлинную несправедливость; это заложено в природе зверя… Налицо разительный контраст между раскованной и демократичной атмосферой современного офиса и глобальной системой, в которой различия в богатстве и власти достигли небывалых размеров. В то время как главы корпораций надевают джинсы и кроссовки, демонстрируя демократичность, более одного миллиар - да человек ежедневно ложатся спать голодными» [7, с. 9, 192].

Изобличение и критика буржуазного государства и буржуазной теории права была традиционным компонентом (направлением) в советской юридической науке. Сегодня, несмотря на открытость границ, доступность источников и языка, оно утрачено (В.В. Лазарев). Между тем, отечественными юристами в середине прошлого века довольно точно были раскрыты сущность и функциональное содержание государства эксплуататорского типа. «Классовое господство, - отмечал В.О. Тененбаум, - это такое состояние, такое функционирование класса, когда он контролирует не только все общественные богатства, но все или почти все источники их возникновения… Государство является управляющим такого общества, в котором основные источники существования принадлежат классу-собственнику, и существует оно из тех же источников, что и класс» [20, с. 27].

Однако время идет и классовое содержание функций государства на современном этапе обнаруживается и объясняется не столь явно и очевидно, в отличие от исторических периодов (рабовладение, феодализм и классический капитализм), когда эксплуатация и антагонизмы носили более неприкрытый характер и нередко обретали легитимность в позитивном праве. Тем не менее, оно сохраняется в функциях современных буржуазно и социалистически ориентированных государств.

Современное буржуазно ориентированное государство не использует риторику социального неравенства, в том числе классовую. Юридический язык современного капитализма основан на формальном равенстве и правах «внеклассового человека». По верному замечанию В.П. Малахова, мечта буржуа - правовое государство, мечта обывателя - социальное государство, идея которого содержит надежду на преодоление формализма правового государства [12, с. 55]. Буржуазное государство в своих функциях избавилось от проблемы социальной справедливости при помощи идеологических манипуляций. Причем избавилось не от социальной несправедливости как таковой, а от постановки проблемы социальной справедливости. И помог ему в этом позитивизм (в том числе юридический). Изощренный, достигший совершенства в обслуживании классовых интересов капиталистического общества, он, по сути, прикрыл во многом метафизичную «социальную справедливость» принципом формально-юридического равенства [18, с. 31-32].

Позитивизм общества, ориентированного на социализм, выглядит более категоричным. На конституционном уровне он признает не только существование (Вьетнам) или стремление свести к минимуму неравенство (Индия, Бразилия), но и борьбу классов (Китай), несмотря на использование рыночных экономических технологий.

Для Российского государства, имеющего уникальный опыт построения социализма и до сих пор использующего его некоторые практики и символы, вопрос о методологическом и идеологическом потенциале классового подхода к изучению функций государства представляет особый интерес. В функциях современного государства все сложнее и сложнее разглядеть интересы буржуа или пролетария индустриальной эпохи. Тем не менее социально-экономическое неравенство, возникающее на основе экономического и политического критерия, по-прежнему обусловливает функции государства, весьма противоречиво и неоднозначно проявляясь в их содержании. Выявление и интерпретация этого содержания зависит от предпочтений исследователя.

Не лишним будет учесть, что Российское государство - государство переходного типа. Оно не смогло окончательно расстаться с некоторыми практиками и институтами социалистического устройства. Примером может служить труд, частично восстановленный «в статусе и правах» в Конституции Российской Федерации в 2020 году (ч. 5 ст. 75, ст. 75.1).

Действительно, не всегда легко определить путь, по которому пошла та или иная страна, нужны глубокий анализ социально-экономических мероприятий государства, раскрытие классового содержания его основных политических и юридических институтов, форм взаимоотношений государственной власти с населением и ряда других факторов. Учет лишь правительственных деклараций, заявлений, отдельных политических и правовых институтов, в том числе и конституционного права, может привести к неверным выводам… капиталистический путь развития обычно не афишируется теми социальными слоями, которые его избрали… Лишь немногие молодые государства капиталистической ориентации открыто закрепляют в своем законодательстве, в том числе и в конституционном праве, принципы неприкосновенности частной собственности, свободы предпринимательства и т.д. [13, с. 197-198]. Звучит современно.

Тем не менее на примере одной из главных функций государства - охранительной, упомянутой в начале статьи, постараемся обозначить основные контуры и значение ее классового и внеклассового содержания. Как уже отмечалось, охранительная функция - главная функция государства. Дело в том, что в ней наиболее рельефно обнаруживается (но не исчерпывается полностью) сущность и необходимость публичной власти. В широком смысле охранительная функция направлена на охрану (сохранение) качественного и количественного состояния социума, т.е. всего, что общество создавало, накапливало по мере своего развития, в том числе в сфере права (правовая культура, правовой порядок) и политики (публичная власть, государственный аппарат, политическая система). В этом смысле охранительная функция имманентна государству как средство сохранения публичной власти, т.е. самой себя. Охраняя право (правопорядок, конституционный строй, права и свободы человека), государство непрерывно воспроизводит легитимность, устойчивость и функциональность своих институтов. В условиях глобальной конкуренции и идеологических атак на национальный суверенитет охранительная функция уравновешивает тенденцию «глобальной уступчивости» и по отношению к государству также является средством самосохранения.

Принимая во внимание тезис о функциональной и институциональной обособленности публичной власти от общества, сложно рассуждать о ее нейтральном, с точки зрения групповых интересов, характере. Современные конституционно закрепленные положения о высшей ценности, какой является человек, отнюдь не меняют главного приоритета любого государства - самосохранения и увековечивания, выраженного в юридических (конституционных, уголовно-правовых, административных) формулах неприкосновенности государственной власти, собственности и юридической защите (иммунитете) ее носителей. Это вполне нормально и объяснимо, поскольку соответствует природе власти.

Экономическое содержание охранительной функции Российского государства в такой плоскости основано не на обеспечении буржуазных интересов крупных собственников, а на обеспечении стратегических экономических интересов общества. Хотя, безусловно, лоббирование интересов бизнеса не может не влиять на экономическое содержание охранительной функции. В данном случае сложно не согласиться с Энтони де Ясаи, подчеркнувшему классовое содержание охранительной функции государства на современном этапе: «Правящему классу государство необходимо для того, чтобы предотвратить атаку эксплуатируемого класса на свою собственность и нарушение контрактов, которые образуют законодательную основу эксплуатации. Государство - защитник собственности. Если собственностью владеет буржуазия, то государство не может не служить буржуазии, и это относится к любому государству» [25, с. 78]. Тем не менее, ее правовое содержание в условиях колоссального социально-экономического расслоения формально ориентировано на снижение бедности и повышение качества жизни всего общества, а не какой-то его части.

О результативности такой работы говорят цифры. По данным Росстата и Аналитического центра при Правительстве Российской Федерации [16-17], в 2019 г. показатели дифференциации денежных доходов в России не изменились по сравнению с 2018 г. Децильный коэффициент (отношение доли дохода, принадлежащей 10% наиболее обеспеченной части населения, к доли дохода, принадлежащей 10% наименее обеспеченного населения) - 15,6 раза. Ситуация любопытная. Дело в том, что западные социологи утверждают, что если указанный коэффициент превышает 10-12 раз, то в обществе происходит социальная революция. В России такая ситуация иногда называется стабильностью [9, с. 32].

Количество малоимущих, т.е. людей с доходами ниже прожиточного минимума, в 2019 г. составило 18,1 млн человек, или 12,3% от численности населения. Во втором квартале 2020 г. этот показатель увеличился до 19,9 млн человек (13,5% населения). К категории состоятельных граждан причисляют себя всего 1,3% граждан России, среднеобеспеченным себя назвали 52,3%, бедными - 36%. Важно учесть, что опрашиваемые сами оценивают и тем самым определяют свою «классовую» идентичность. Ключевое в данном случае - «назвали или отнесли себя», поскольку не исключено, что не всем удобно открывать свое реальное положение, люди иногда стесняются признаваться социологам, некоторым из них просто стыдно. Отношение к частной собственности, которое К. Маркс называл «классовым сознанием», в российском обществе также неоднозначное. В 2005 г. большинство опрошенных (52,4%) одобрительно высказывались о ней или воздерживались от оценок (23,9%). Сейчас ее позитивно оценивают только 40,7% респондентов. В обществе чаще упоминается связанная с частной собственностью «эксплуатация человека человеком» - 25% по сравнению с 15,9% в начале 2000-х [27].

Исторически интересен опыт социалистического государства, выполнявшего функцию регулирования (контроля) меры труда и потребления, которая тесно «прижималась» к экономической функции и выражалась в «решительной борьбе с нетрудовыми доходами, любыми проявлениями частнособственнической психологии, стремлением дать обществу поменьше, а получить побольше… в строгой зависимости заработка, доходов от реальных результатов труда» [19, с. 203]. Реализация этой функции в целом способствовала относительно равномерному распределению общественного продукта, профилактике социальных конфликтов и обеспечению безопасности.

Пусть это не покажется примитивным, но борьба с бедностью диалектически связана с борьбой за социально справедливое и контролируемое производство, распределение, обмен и потребление общественного продукта. В некотором смысле это закон сообщающихся сосудов. Думается, что это вполне подходящий ориентир как для функций государства, так и институтов гражданского общества. «Социалистическая или нет, - пишет Бетран де Жувенель, - власть с необходимостью должна бороться против капиталистической власти и отнимать накопленное капиталистами; тут она следует собственному закону. Социалистическая или нет, она, таким образом, с необходимостью выступает союзницей тех, кто страдает от капиталистического господства» [6, с. 234]. Возможно прав был Хосе Ортега-и-Гассет? «Мы живем в эпоху уравнивания - уравниваются богатства, уравнивается культура, уравнивается слабый и сильный пол» [15, с. 23].

В Европе, где государство и право основано на частной собственности, после экономического кризиса (2008 г.) экономическая, политическая и правовая ситуация все чаще оценивается не с позиций рыночной экономики, а в плоскости моральной философии [11, с. 27]. Не удивительно, что «Капитал» К. Маркса в период мирового финансового кризиса стал пользоваться огромной популярностью. Его продажи в Германии и Британии выросли в три раза, в 2009 г. на Международной книжной ярмарке во Франкфурте он стал самой продаваемой книгой, а в Турции стали переиздавать не так давно запрещенную книгу [28].

Из всех современных тенденций и процессов глобализация и цифровизация оказывают наиболее заметное воздействие на социально-экономическое расслоение общества, а следовательно на содержание охранительной функции государства. На наш взгляд, глобализация представляет собой общемировой, суммарный проект капиталистического устройства (переустройства), за счет овладения сырьевым и интеллектуальным потенциалом стран переходного типа или слаборазвитых государств.

В этом сознаются апологеты идеи мирового господства капитализма. «В принципе, - отмечает Ф. Хайек, - нет никакой необходимости, чтобы границы между странами являлись одновременно водоразделами между различными жизненными стандартами и чтобы принадлежность к какой-то нации гарантировала блага, недоступные представителям других наций. Больше того, это не желательно…» [26, с. 112]. Сложно что-то добавить, кроме краткого вывода - на международном уровне классовая борьба не утрачивает своего значения. Государства развитого капитализма эксплуатируют население других государств [8, с. 39]. В этом смысле содержание охранительной функции Российского государства обусловлено не столько внутренним социально-экономическим неравенством, сколько внешними факторами, реальной угрозой овладения национальными богатствами. Это означает, что приоритеты в содержании охранительной функции Российского государства на современном этапе обусловлены глобальной борьбой за ресурсы.

Рассуждая о цифровизации, следует отметить, что наряду с неоспоримыми достоинствами она представляет собой определенную социально-экономическую, политическую, духовно-культурную и юридическую проблему. По мнению Мартина ван Кревельда, интенсивное развитие цифрового пространства является свидетельством отступления государства, которому уже ничего не остается, как плыть по течению. Хотелось бы возразить автору, особенно его более категоричному суждению: «жители все большего количества регионов мира… не столько служат государству и восхищаются им, сколько терпят его» [10, с. 482, 507]. Думаю, что мысль о том, что на современном этапе возникла социальная потребность в электронном государстве, так как традиционное государство уже не обладает необходимыми качествами для выполнения своих функций [1, с. 3-4], должна настораживать.

В социально-экономическом смысле цифровизация, онлайнизация и аналогичные процессы выступают дополнительными катализаторами социально-экономического неравенства. В российском обществе достаточно много людей, социальное положение которых усугубляется из-за отсутствия «цифровой» компетентности. Новые «технологии» совершения правонарушений, порожденные цифровизацией, обострили проблему обеспечения (гарантий) прав и свобод человека, причём не только для «homo sapiens», пытающегося объяснить суть проблемы неживому предмету (банковскому боту например), но и для «homo digitalis» (человек цифровой), рабски привязанного к виртуальному пространству - не всегда правовому и правомерному. Цифровые технологии нередко используются для манипулирования политическим сознанием и поведением. Одной из задач государства в современных условиях становится защита прав человека от рисков цифровизации. Не случайно основным принципом реализации Национальной стратегии развития искусственного интеллекта на период до 2030 года О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации: указ Президента Российской Федерации от 10 октября 2019 г. № 490 // СЗ РФ. 2019. № 41. Ст. 5700. является защита прав и свобод человека, включая предоставление гражданам возможности получать знания и навыки для успешной адаптации к условиям цифровой экономики.

Подводя итоги, повторюсь что, классовый подход предполагает не только выявление и объяснение интересов экономически господствующих групп в организации и деятельности государства. Объективное представление о системе функций современного государства предполагает выявление внеклассовых интересов и целей в деятельности публичной власти. Интересы общества, стоящие выше каких-либо частных или групповых интересов, в том числе интересов капитала, являются доминантой в правовом содержании функций государства. Во многом это объясняется стремлением государства к максимальной «отметке» своего суверенитета и легитимности. Оно вынуждено учитывать различные интересы и находить ту меру их «публичной усредненности», которая позволяет сохранить согласие в стране и выполнять государственные дела [21, с. 60]. На современном конституционно-правовом языке это называется «социальной солидарностью».

Довольно точное описание этой тенденции предлагает Боб Джессоп, утверждающий, что институциональная и социальная интеграция обеспечивается, прежде всего, государством, которое гарантирует условия для рациональных экономических расчетов и накопления. В связи с этим государство должно быть суверенным, то есть относительно автономным от частных классовых интересов и тем самым способным разрабатывать и осуществлять проекты, основанные на общенациональном интересе. По сути, такое состояние можно назвать государственной гегемонией или гегемонией государства, которая возможна только при условии консолидации широкого диапазона идентичностей, ориентаций и интересов, многие из которых не связаны с классовыми интересами [3, с. 200, 208].

Можно было бы привести и другие позиции, однако вышеуказанных вполне достаточно, чтобы заключить следующее. Российское государство в функциональном плане представляет не столько интересы крупных собственников, сколько национальные интересы, «неокрашенные» классовыми тонами. При этом целевым критерием комбинации классового и внеклассового в содержании функций государства выступает социальная солидарность (компромисс) и ее юридическая, более реалистичная форма - правопорядок.

Список литературы