Правовые цели и принципы как гарантии законности в правоприменительном усмотрении

LEGAL GOALS AND PRINCIPLES AS GUARANTEES OF LEGALITY IN LAW ENFORCEMENT DISCRETION

The article focuses on peculiarities of goals and principles of law enforcement discretion as it's guarantees. The value of these categories increases in the context of complex transitional eras of state and legal development. The wide range of using law enforcement discretion by judicial and other law enforcement agencies in time-pressure situations requires some legal guidelines. The functioning of specified categories creates stability and unity of law enforcement practice.

Legal principles and goals belong to special juridical guarantees of legality in law enforcement discretion. This is a special type of guarantees directly related to the activities of the subject of discretion.

The authors analyze approaches to understanding legal goals and principles in the law enforcement process from the methodological point of view and describe specific features of them formulating in the legal system. The classification of the principles of law, as well as law enforcement, allowed the authors to highlight the most important of them to ensure the legality of law enforcement in the situation of the discretionary process. The problem of the spread of the principle of rationality, which arose abroad, in the branches of the Russian legal system is touched upon.

Key words: law enforcement, law enforcement activity, discretion, law enforcement policy, legal goals, legal principles, principle of reasonableness.

Основная часть

Любая человеческая деятельность подчинена осознанной цели, которая является ее конечным результатом. «Цель» -- понятие как социальное, так и субъективное. Люди ставят цели с учетом объективных условий существования и возможностей. На это обращали внимание еще философы Древней Греции. Значимость цели в деятельности человека состоит в том, что она служит объединяющим началом для общества. По словам Сократа, не только отдельное действие человека должно соответствовать конкретной цели, должна присутствовать общая цель, которая объединяет все частные и выглядит высшим, безусловным благом. Иной точки зрения придерживались софисты. Они полагали, что все в объективной реальности относительно, общих целей не существует, у каждого индивида имеется субъективное мнение, а объективной истины просто нет.

Нужно отметить, что объективно необходимая цель мобилизует деятельность правоохранительных органов по раскрытию и расследованию преступлений. Если она имеется, эти процессы идут быстрее, каждый субъект понимает, что от него требуется, соответственно, складывается тенденция к раскрытию даже сложных преступлений и привлечению виновных к ответственности.

Чтобы законодательная и правоприменительная практика были единообразными, опять-таки нужна цель. Так, если орган при административном усмотрении принимает правовой акт, который не отвечает цели законодателя, он будет признан нелегитимным. Если норма содержит цель, но не включает инструменты ее достижения, индивид применения должен действовать по собственному усмотрению, но с ее учетом. Цели субъекта правоприменения и законодателя должны совпадать. Административное усмотрение призвано способствовать вынесению оптимального решения, обеспечивающего максимально полное достижение фиксированных правом целей, которые являются здесь ограничителем усмотрения и выполняют функцию его критерия.

От категории «цель» происходит юридическое понятие «целесообразность». В науке оно определяется как внутренняя оправданность, рациональная, практичная, соответствующая поставленной цели. В правоприменительной деятельности принцип целесообразности нужно принимать во внимание тогда, когда в зависимости от обстоятельств дела положения закона допускают несколько вариантов решения одного вопроса, а также когда принимается единственно возможное решение в рамках закона. В другом случае правоприменительная деятельность будет считаться формально-логической операцией, поскольку лишается нравственной и иной социальной основы. Но даже здесь возможно усмотрение, базирующееся на целесообразности. Применение норм без их интерпретации на практике мало реализуемо по причине несовершенства самого закона и отсутствия у правотворцев объективной возможности зафиксировать все жизненные условия, с которыми будет связана практическая реализация закона. Согласованность с целесообразностью выглядит как соответствие общей идеи закона его духу.

Целесообразность находится в тесной взаимосвязи с законностью и обоснованностью, но при этом может быть автономной. В административной деятельности встречаются ситуации отмены действия законных управленческих актов из-за их нецелесообразности. Соотношение между ней и законностью можно охарактеризовать как взаимосвязь между требованием строгого исполнения предписаний административных норм права и оперативной автономностью управомоченного субъекта в правоприменительной деятельности, позволяющей ему принимать в расчет все обстоятельства создавшейся ситуации. Однако здесь встает закономерный вопрос: может ли субъект правоприменения не исполнять объективно нецелесообразное законодательство? Советская правовая теория давала категоричный ответ: лицо, применяющее право, в любой ситуации обязано исполнить норму. Закон может отстать от современной жизни, но это совсем не означает, что любой субъект может нарушить его. Из данного тезиса следует, что сегодня, как, впрочем, и всегда, нужно своевременно реагировать на реалии жизни и оперативно вносить коррективы в законодательство. Именно так разрешается противоречие между законом и объективной действительностью.

Целесообразность в ситуации правоприменения административно-правовых норм за пределами закона недопустима. Правоприменитель может уйти от нецелесообразного закона, но его действия могут быть ограничены:

— возможностью и необходимостью интерпретации закона: уяснение либо придание ему определенного значения;

— возможностью вариативного выбора между нормами права, в частности в ситуации конкуренции законодательства или диспозитивного характера правовых норм;

— существованием своего усмотрения в правоприменении в установленных законом рамках;

— аналогией закона;

— наличием права возражений против действующих норм закона по причинам неконституционности.

В перечисленных случаях речь идет о юридически корректной правовой оценке, т. е. не об ошибках юриста, а о реальном положении дел. Мы солидарны с точкой зрения Н. Н. Вопленко: «Правоприменитель, рассматривая конкретное дело, обязан руководствоваться соображениями целесообразности в рамках законности. Законность сама устанавливает границы и критерии целесообразности в юридической деятельности» [1, с. 686].

Закрепленное в законе и ограниченное рамками усмотрение (целесообразность) эффективно сочетается с принципом законности в том случае, если последний подразумевает под собой не формальное исполнение правовых норм, а справедливое правоприменение во благо общества и государства.

Общеправовые принципы в виде абстрактных правовых положений могут также являться определенными механизмами для регулирования правоприменительного усмотрения. Эти положения закреплены в Конституции Российской Федерации и общих частях федеральных законов.

Принципы права представляют собой отражение в правосознании, правовом мышлении моральных норм общества, которые аккумулируют правила, фиксирующие пределы и формы трансформации общественных отношений в правоотношения, а реальные факты отграничивают от юридических фактов и субъективных прав. Принципы права, скорее, связаны с применением права и выполняют ряд функций. Так, регулятивная функция заключается в установлении ими определенной меры усмотрения правоприменителя. Охранительная выражается в том, что они являются средством охраны от произвола, обеспечивают стабильность правоотношений.

Исследователи дифференцируют такие принципы функционирования правоприменительного усмотрения, как:

— логичности;

— нравственности;

— доктринальности;

— непредубежденности;

— целесообразности;

— беспристрастности;

— справедливости.

Произвольность усмотрения судьи ограничивается функционированием различных принципов в судебной практике, детальное исследование которого позволяет более эффективно работать органам, применяющим правовые нормы.

Принципы правоприменительной политики фиксируются в Конституции Российской Федерации, а значит, выступают основополагающими конституционными началами.

Наиболее интересным является изучение принципа разумности с точки зрения выполнения им функции специально-юридической гарантии законности. Он не нашел обширного закрепления в нормах российской правовой системы, однако постепенно внедряется сюда практикой Европейского Суда по правам человека. Данный принцип предполагает разумное обоснование, разумные сроки, разумное вмешательство и т. п. [2]. Сегодня получило распространение выражение «разумные действия при осуществлении дискреционных полномочий». На наш взгляд, здесь все же говорится не о новом принципе, а о совокупности принципов, известных ранее: законности, целесообразности и обоснованности. Однако стоит отметить, что Европейский Суд по правам человека не отдает приоритета законности в смысле формального следования национальному законодательству, поэтому разумность ближе к понятиям «целесообразность» и «обоснованность». Приведенный комплекс принципов, называемый разумностью, также может быть дополнен определенностью, юридической ясностью норм, сбалансированностью интересов личности и государства, «равенством оружия», равной защитой законом и т. п. [3]. В любом случае согласимся с точкой зрения А. Алексеева: «Что касается критерия разумности, то к нему пора привыкать как российским законодателям, так и правоприменителям» [4, с. 5], -- тем более что этот принцип уже вошел в систему гражданского и гражданско- процессуального права (п. 3 ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации и ст. 5 Семейного кодекса Российской Федерации содержат правила определения судом размера компенсации морального вреда с учетом требования разумности) и стал предметом диссертационных исследований [5; 6]. Но, несмотря на сказанное, законодательной дефиниции разумности до сих пор нет, что, естественно, отражается на роли данного принципа в правоприменении. С одной стороны, критерий разумности предоставляет судье широкий простор для усмотрения, с другой -- предполагает ограничения для свободы усмотрения. Л. В. Волосатова пишет: «Во-первых, установление начала разумности в ГПК РФ, тесно связанного с понятием свободы, а точнее, с ее границами, вызвано желанием законодателя определить предел абсолютной свободы усмотрения судей, нередко ведущий к причинению вреда как интересам участников, так и правосудию в целом. Во-вторых, закрепив принцип разумности в ГПК РФ, законодатель таким образом определил примерную границу законности, устанавливаемую по усмотрению суда, на основе сбалансированного учета прав, свобод и законных интересов всех участвующих в деле и иных лиц, а также целей, стоящих перед судопроизводством. Таким закреплением установлена и граница свободы усмотрения судей, мотив, лежащий в его основе, либо стандарт оценки» [7].

Заключение

Правовые цели и принципы являются одухотворяющим началом для иногда бездушных и архаичных норм закона, часто выступают в роли ориентиров в ситуациях цейтнота применения права.

Конечно, чтобы цели и принципы пронизывали деятельность правоприменителя, последний должен обладать высоким уровнем правосознания и культуры.

правоприменительный усмотрение гарантия

Литература

1. Вопленко Н. Н. Очерки теории права: монография. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009. 896 с.

2. Европейский Суд по правам человека: избранные решения: в 2 т. М.: Норма, 2000. Т. 1. 841 с.

3. Карпов Н. Уроки Страсбурга: на пути к гармонизации правовых отношений между государством и гражданином // Законность. 2009. № 2. С. 2--5.

4. Алексеев А. Презумпции против коррупции // Законность. 2008. № 4. С. 2--8.

5. Виниченко Ю. В. Разумность в гражданском праве Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2003. 21 с.

6. Волосатова Л. В. Принцип разумности в реализации субъективных гражданских прав: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. 27 с.

7. Волосатова Л. В. Сущность принципа разумности в гражданском процессе // Право и жизнь. Независимый правовой журнал. 2005. № 82. С. 79--85.

1. Voplenko N. N. Essays on the theory of law. Monograph. Volgograd: Publishing house of Volgograd State University; 2009: 896.

2. European Court of Human Rights: Selected Decisions: in 2 volumes. Moscow: Norma; 2000; 1: 841.

3. Karpov N. Lessons of Strasbourg: on the way to harmonization of legal relations between the state and the citizen. Legality. 2009; 2; 2--5.

4. Alekseev A. Presumptions against corruption. Legality. 2008; 4: 2--8.

5. Vinichenko Yu. V. Reasonableness in civil law of the Russian Federation. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Irkutsk; 2003:21.

6. Volosatova L. V. The principle of rationality in the implementation of subjective civil rights. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Moscow; 2005: 27.

7. Volosatova L. V. The essence of the principle of rationality in civil process. Law and life. Independent legal journal. 2005; 82: 79--85.

Размещено на Allbest.ru