Трансформация правовой системы под влиянием цифровизации: причины и тенденции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Трансформация правовой системы под влиянием цифровизации: причины и тенденции

Transformation of the legal system under the influence of digitalization:

causes and trends

Ладенков Никита Евгеньевич

Ladenkov Nikita Evgenievich

старший преподаватель кафедры гуманитарных и социальных дисциплин Международного банковского института имени А. Собчака, аспирант Северо-Западного института управления - филиал РАНХиГС.

Senior Lecturer, the Department of Humanitarian and Social Disciplines, International Banking Institute named after A. Sobchak, Postgraduate Student, the North-West Institute of Management - RANEPA Branch.

В статье рассматриваются основные причины и тенденции изменения правовой системы под влиянием цифровизации. Отмечается зависимость изменений в правовой системе от появления новых общественных институтов и общественных отношений. Основы современной цифровизации права появились вне рамок юридических сообществ, а в технологических и экономических плоскостях. Существующие институты права по-прежнему основываются на римском праве, однако рекомбинация традиционных институтов не позволяет разрешить застаревшие проблемы и эффективно урегулировать отношения, происходящие в цифровой среде.

Ключевые слова: цифровизация, правовая система, традиционное регулирование, институты, общественные отношения.

The article provides the main causes and trends of changing the legal system under the influence of digitalization. The dependence of changes in the legal system on the emergence of new public institutions and public relations is noted. Existing institutions of law are still based on Roman law, however, recombination allows not to solve problems and effectively resolve relationships that occur in the digital environment.

Keywords: digitalization, legal system, traditional regulation, institutions, public relations.

Современные цифровые технологии уже затронули почти все сферы жизнедеятельности общества. Не осталось в стороне и право. Цифровизация развивает право, давая ему новые формы и источники, что привносит нечто новое во всю систему. Оно становится не только средством, инструментом, обеспечивающим цифро- визацию экономики, управления и других сегментов социального бытия, но и объектом воздействия цифровизации, в результате которого оно претерпевает изменения своей формы, содержания, системы, структуры, механизма действия и демонстрирует тенденцию к усилению наметившихся трансформаций [1, с. 85].

В настоящее время многие общественные отношения базируются на подобных цифровых технологиях. Все популярнее становится создание новой реальности, не имеющей аналогов в современном мире, - цифровой экономики, криптовалют и т.д. [2, с. 18]. Данные технологии уже попали в поле зрения законодателей различных стран. Однако принятое законодательство в основном не учитывает специфику новых технологий и создает недостаточно эффективное регулирование. Корень проблемы кроется не в законодательных актах, а в самом праве. Существующие институты в полной мере не справляются с новыми вызовами.

Однако фундаментальные изменения в праве не происходят за один день. Уже произошедшие изменения, вызванные цифровизаци- ей, можно назвать лишь первым этапом трансформации. Соответствующая поэтапная трансформация, по всей видимости, приведет к существенному преображению образа и содержания права. Данная трансформация основана на изменении взглядов на соотношение техники и человека, а также изменении повседневного уклада жизни.

Появление нового виртуального пространства видоизменяет и человеческие отношения, человек начинает вступать во взаимоотношения с нечеловеческими сущностями. В социальные взаимоотношения начинают входить явления, которые с точки зрения классической юриспруденции, относятся к объектам, а не к субъектам. Такие явления представляют из себя «искусственные личности», которые показывают ряд признаков, присущих личности человека. Наибольшую юридическую значимостью имеют признаки сознания и воли. Так, Г.А. Гаджиев отмечает, что при наличии сознания и воли в их юридической, а не психологической интерпретации, роботов можно признать квазисубъектами права [3, с. 24].

Таким образом, требуется доктринальное осмысление соотношения права и цифровых технологий. Новейшие правовые явления, использующие цифровые технологии, полностью не укладываются в существующие систематики. Что приводит к появлению множества норм на разных уровнях регулирования и в разных нормативных актах. Такая ситуация создает противоречия в регулировании, которые, стоит отметить, на данный момент незначительны. Происходит смешение предметов регулирования различных отраслей права в одном нормативном акте. Данная ситуация создает потребность в инкорпорации законодательных норм и перестроении соотношения системы права. Уже на данный момент многие отрасли права стремятся к интеграции, что высвобождает место новым образованиям специализированного и локального характера мультирегулятивной природы. Нормативная система стремится к большей универсальности и субсидиарности правовых комплексов на основе определенных принципов [4, с. 12]. Как отмечает Н.М. Коршунов, конвергенция частного и публичного права, которую мы наблюдаем уже сегодня, усилится вплоть до полного стирания различий между ними [5].

В юридической науке уже выделяют институт как объект права, который состоит из материальных и нематериальных элементов, а также поведенческих. По сути такой институт можно определить, как технологию. Зачастую современные технологии способны вступать во взаимоотношения с человеком. Таким образом, объекты права начинают проявлять признаки субъектов права. Что свидетельствует о переходе правой системы от человекацентризма к гибридным сущностям.

Правовая система изменяется вместе с повседневной жизнью, что делает ее более гибкой чем система права. Чем больше цифровые технологии интегрируются в повседневную жизнь, тем больше изменяется правовая система, постепенно подтягивая за собой систему права.

Можно пронаблюдать, что на практике такие противоречия зачастую преодолеваются через саморегулирование на локальном уровне. Данный факт свидетельствует о несоответствии реальных общественных отношений централизованному регулированию. Накопление таких конфликтов регулирования без сомнения приведет к множеству коллизий и в определенной степени дестабилизации правовой системы.

На протяжении истории развития человечества такие ситуации неоднократно разрешались с помощью социальных революций, например, ХУП-ХУШ вв. Однако они могут быть преодолены и посредствам иных процессов, в частности перестройки технологической основы общественных отношений. Конечно такой путь также нельзя назвать бесконфликтным. Неизбежны противоречия и столкновения интересов.

Стоит понимать, что резкая перестройка правовой системы невозможна. Она вероятно растянется на многие годы и будет проходить через различные этапы, в том числе и промежуточные. По всей видимости, конечным пунктом назначения выступает индивидуализация права. Такая правовая модель предполагает расширение возможностей влияния индивида на правовую систему. В этом отношении индивидуализм цифровых трансакций выступает закономерным элементом коллективистского технологического и социального устройства общества [4, с. 15]. Речь идет о новых границах свободы, выходе за пределы возможностей римского права. Конечно подразумевается не римское право в его историческом воплощении, а возрожденное в Средневековье римское право, обросшее с тех пор множеством новых традиций и институтов, что на протяжении веков позволяла полностью удовлетворять потребности в правовом регулировании. Правопорядок построенный на таком праве использует комбинации традиционных институтов, аналогии и ассимиляции, что предоставляет огромные возможности для регулирования различных общественных отношений. правовой система цифровизация

Несмотря на практически безграничные пределы таких возможностей, традиционный правопорядок уже не в полнои мере справляется с возложенными на него задачами. Появляются общественные отношения, которые за счет новейших цифровых технологий, выходят за пределы привычной реальности. Нет ничего удивительного в том, что их становится невозможным в полной мере урегулировать с помощью рекомбинаций классических институтов и методов, из-за того, что к ним неприменимы многие традиционные категории, например, пространство и время.

Для решения данной проблемы необходимо пересмотреть классические правовые традиции. Однако это не означает, что от них нужно полностью отказаться. Требуется расширение методологии регулирования и создание альтернативных юридических конструкций или значительная модификация классических. На данный момент кажется невероятным отход от таких устоявшихся конструкций как договор, деликт, субъект, ответственность и других, так как они обладают колоссальной социальной обоснованностью и устойчивостью, близкой к вечности. На их основе сто- ится современное регулирование отношений базирующихся на применении новейших цифровых технологий, что обычно не позволяет раскрыть их потенциал в полной мере. Поэтому предстоит во многом заново определить понятия и категории права, связи его институтов, модели квазисубъектов, построить иную систему правовых взаимодействий, представительства применительно к новому правовому пространству и времени [4, с. 15].

Одним из таких направлений может выступать пересмотр источников права. Так, по мнению Д. Хоуса, нужно перестать рассматривать закон как ограниченный текст; скорее он является «системой доставки информации» [6]. Согласно данной точки зрения у закона должен быть намного более диспозитивный характер, чем сейчас. Он должен предоставлять субъектам альтернативные нормы, регулирующие правоотношение. Таким образом, может быть достигнута не только индивидуализация содержания правоотношения, но и индивидуализация правоприменения. Что приведет к изменению самой юридической природы закона. Конечно можно возразить, что такой источник права уже будет представлять нечто новое, требующее дополнить классификацию источников права.

Появление подобного источника права поставит вопрос о появлении новой формы правопорядка - индивидуальной в противовес национальной. Стоит отметить, что для таких кардинальных изменений недостаточно появления только нового вида источника права. Потребуются также изменения и в других элементов правовой системы, на основе последних технологических достижений. На данный момент их использование фактически не попадает в сферу правового регулирования или используются нормы и институты плохо приспособленные для регулирования соответствующих отношений. Тем не менее соответствующие технологии уже доказали свою эффективность в экономических отношениях. Прежде всего речь идет о технологиях построенных на основе блокчейн. В пользу этой точки зрения говорят появление и активное развитие таких механизмов, которые не предусмотрены действующими правовыми нормами, фактически не попадают в сферу правового регулирования, но позволяют участникам экономических отношений успешно взаимодействовать в виртуальном пространстве [7, с. 201].

Новая модель правовой системы не может возникнуть сама по себе, как не возникла и современная. Римское право формировалось на основании деятельности жрецов, преторов и эдилов, которых едва ли можно назвать юристами в современном понимании этого слова. Римское право первоначально было набором преторских эдиктов и лишь впоследствии, в Средние века и Новое время, регенерировало свою теорию [4, с. 15]. Также и основы современной цифровизации права появились вне рамок юридических сообществ, а в технологических и экономических плоскостях. Развитие этих основ уже происходит в академической юридической среде и правоприменительной деятельности взаимодополняя друг друга. Основной движущей силой выступают специалисты совмещающий юридические знания со свободным технологическим мышлением.

Без теоретического осмысления происходящих процессов и изменения правовой парадигмы, происходящие процессы могут стать неконтролируемыми и привести к деструктивным результатам для общества несмотря на все усилия законодателя по регулированию соответствующих институтов. Достижение по-настоящему полезного эффекта от внедрения цифровых технологий правовую среду может быть достигнуто только через дополнение правовой системы новыми элементами, не имеющими аналогов, а не адаптации и незначительного видоизменения уже существующих. Ведомства, играющие сейчас основную роль в создании нормативного цифрового порядка, делают важную работу, но в стратегическом отношении бесплодны, так как действуют в рамках уже известных моделей регулирования [4, с. 16]. Для изменения модели перед фундаментальной юридической наукой должна стоять задача разработки новых понятий и категорий, без отвлечения на сиюминутные веяния нормативного регулирования. Современному праву не хватает понимания технологических процессов и их связи с общественными отношениями.

На основе таких понятий и категорий будет возможно разработать новые методологические идеи способные разрешить накопившиеся юридические проблемы. В качестве такой новой методологии высказывается идея цифрового права - не как регулирование цифровых технологий, а как новая правовая методология правообразования и правореализации.

Основные категории права так или иначе видоизменялись в рамках социальных революций XVII, ХУШ и XX вв. В свое время они обладали новаторским характером, однако в современной действительности он уже утрачен. Кроме того, некоторые идеи и концепции были скомпрометированы при практической реализации.

В основных сферах правового регулирования право исчерпало свой потенциал. Экономика, управление и политика не могут быть в полной мере удовлетворены существующими моделями регулирования. О чем свидетельствуют регулярно появляющиеся проекты поправок к законодательству призванные внедрить в систему регулирования новые ранее неизвестные институты, такие как блокчейн, криптовалюты и т.п. Правовое регулирование переживает кризис, суть которого обозначил В.Д. Зорькин: «...Право, на которое мы все привыкли рассчитывать, теряет свой регулятивный потенциал, а правовые конструкции утрачивают былую прочность и надежность»[8, с. 8].

Конечно видится практически невозможным изменить укоренившиеся профессиональные взгляды на право в краткосрочной перспективе. На данный момент речь в большей степени идет о их дополнении нежели изменении. Однако на протяжении развития человеческой цивилизации уже не раз наблюдались смены правовой парадигмы. Так, например, право рассматривалось как привилегия, а затем переродилось в меру равенства. Римское право рассматривало состояние рабства как нечто естественное, современные представления о праве напротив рассматривает рабство как нечто противоречащее самим основам права. Корни такого изменения парадигмы зародились не самом праве, а в иных сферах общественной жизни, в особенности экономики. Прежде всего, рабовладение стало экономически нецелесообразным.

В определенной степени в современно мире происходят аналогические процессы. Новейшие цифровые технологии зачастую имеют больший экономический потенциал, но они не вписываются в действующую правовую парадигму, несмотря на многообразие представленных взглядов и институтов. Как уже указывалось выше, существующие институты представляют собой лишь рекомбинацию институтов возрожденного римского права.

Современная регуляторная практика уже накопила огромное множество квазиправа, различных экономических и политических нормативов, обеспеченных силой государственного принуждения. На практике такие нормативы рассматриваются в качестве права на основании формальных критериев. По средствам новейших цифровых технологий такое квазиправо может быть переработано в полноценное право. В рамках данной переработки возможно технологически разрешить застарелые юридические проблемы: коррупция, неравенство, дискриминация, неэффективность, пробельность и т.п. Таким образом, изменение модели правовой системы предопределяется не технологиями, а накопившимися проблемами. Цифровые технологии лишь дают средства для их решения.

Отчасти данные проблемы не были разрешены до сих пор из-за практической сложности их решения ввиду отсутствия действенных механизма. Но в основном из-за инерции правовой традиции. Как указывалось выше, для повеления новых правовых институтов необходимо укоренение новых общественных институтов в повседневной жизни.

Представим, что все сложилось таким образом, что право успешно прошло процесс цифровизации и в правовой системе появилось множество новых институтов, не имеющих традиционных аналогов. Сохранится ли традиционное право? Ответ на данный вопрос будет утвердительным. Дело в том, что привычные нам общественные отношения никуда не исчезнут даже при значительной цифровизации общества. Человек непосредственно привязан к материальному миру и современный уровень развития науки и техники не дает нам оснований полагать, что ситуация изменится. Таким образом, нам по- прежнему будет необходимо традиционное право для регулирования традиционных общественных отношений. Однако для новых типов общественных отношений, протекающих в цифровой среде, потребуется новая методология регулирования. По сути речь идет о появлении двух параллельно существующих правовых систем, точнее подсистем новой модели правовой системы. С одной стороны, традиционное право для традиционных общественных отношений, с другой, «цифровое» право для новых типов общественных отношений.

Литература

Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. № 1 (253).

Шабаева О.А. Право в условиях цифровой реальности: постановка проблемы // Сибирский юридический вестник. 2019. № 1.

Гаджиев Г.А. Является ли робот-агент лицом? Поиск правовых форм для регулирования цифровой экономики // Журнал российского права. 2018. № 1 (253).

Синюков В.Н. Цифровое право и проблемы этапнойтрансформации российской правовой системы // Lex Russica. 2019. № 9 (154).

Коршунов Н.М. Конвергенция частного и публичного права: проблемы теории и практики. М., 2011.

Howes D. e-Legislation: Law-Making in the Digital Age, 2001. URL: http://lawjoumal.mcgin.ca/ userfiles/other/7513733-47.1.Howes.pdf .

Залоило М.В., Пашенцев Д.А. Национальный правопорядок России в условиях цифровизации // Вестник СПбГУ. Серия 14. Право. 2019. № 2.

Зорькин В.Д. Право против хаоса. 2-е изд., испр. и доп. М., 2018.

Bibliography

Khabrieva T.Ya., Chernogor N.N. Law in the conditions of digital reality. 2018. № 1 (253).

Shabaeva O.A. Law in the conditions of digital reality: problem statement. 2019. № 1.

Gadzhiev G.A. Is a robot agent a person? Search for legal forms for regulating the digital economy // Journal of Russian Law. 2018. № 1 (253).

Sinyukov V.N. Digital law and problems of stage transformation of the Russian legal system // Lex Russica. 2019. № 9 (154).

Korshunov N.M. Convergence of private and public law: Problems of theory and practice. Moscow, 2011.

Howes D. e-Legislation: Law-Making in the Digital Age, 2001. URL: http://lawjournal.mcgill.ca/ userfiles/other/7513733-47.1.Howes.pdf.

Zaloilo M.V., Pashentsev D.A. National law and order of Russia in the conditions of digitalization. Series 14. Right. 2019. № 2.

Zorkin V.D. Law against chaos. 2nd ed., rev. and sup. Moscow, 2018.

Размещено на Allbest.ru