Личный досмотр как альтернатива производства личного обыска до возбуждения уголовного дела

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Личный досмотр как альтернатива производства личного обыска до возбуждения уголовного дела

Козлов Вячеслав Викторович, преподаватель кафедры уголовного процесса Барнаульского юридического института МВД России.

В статье рассматривается вопрос о возможностях и формах использования в доказывании по уголовным делам результатов личного досмотра, который фактически служит подменой личного обыска в случаях, когда необходимость его производства возникает до возбуждения уголовного дела.

Ключевые слова: уголовный процесс, досудебное производство, обыск, личный обыск, личный досмотр, личный обыск подозреваемого.

Kozlov Vyacheslav Viktorovich - Lecturer, the Department of Criminal Procedure, the Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia.

The article discusses the possibilities and forms of using personal frisk results in criminal cases, which in fact serves as a substitute for a personal search in cases when the need for its production arises before a criminal case is opened.

Keywords: criminal trial, pre-trial proceedings, search, personal search, personal frisk, personal frisk of a suspect.

Вопрос о том, какими нормами уголовно-процессуального законодательства руководствоваться сотрудникам правоохранительных органов при необходимости провести фактически личный обыск до возбуждения уголовного дела, когда обыскиваемое лицо не наделено соответствующим процессуальным статусом, при этом, чтобы результаты такого обыска впоследствии могли быть использованы в качестве доказательств, до настоящего времени остается открытым. Данная проблема, вкупе с общей проблемой недостаточно точной регламентации процедуры изъятия предметов и документов при проверке сообщения о преступлении, долгое время является предметом дискуссий среди ученых и практиков [3, с. 9; 6, с. 8-12].

Рассматривая перечень уголовно-процессуальных средств проверки сообщения о преступлении, определенных в ч. 1 ст. 144 УПК РФ после внесенных законом от 4 марта 2013 года № 23-ФЗ изменений, можно увидеть, что в этот перечень законодатель не включил ни личный обыск, ни иное уголовно-процессуальное действие, схожее с ним по целям и задачам.

Однако потребность в такого рода действиях приводит к тому, что сотрудники правоохранительных органов до возбуждения уголовного дела производят мероприятия, которые являются своеобразными «суррогатами» личного обыска, при этом они не имеют строго установленного правового режима и противоречат целому ряду положений УПК РФ [15, с. 209].

Изучение в ходе настоящего исследования следственно-судебной практики показало, что в большинстве случаев принудительное обследование лица и его одежды, производимое до возбуждения уголовного дела, оформляется протоколом (актом) личного досмотра. Однако в действующей системе правового регулирования личный досмотр - это административно-правовое мероприятие, полномочиями на производство которого правоохранительные органы наделены соответствующими нормативными актами. Так, производство принудительного личного досмотра граждан предусматривает п. 16 ч. 1 ст. 13 Закона о полиции, ч. 5 ст. 1 0 Закона о войсках национальной гвардии РФ в системном единстве со ст. 27.7 КоАП РФ, п. «и» ст. 13

Закона о федеральной службе безопасности, ч. 3 ст. 48 Закона о наркотических средствах и психотропных веществах и т. д. Несмотря на это, результаты таких досмотров в дальнейшем используются в доказывании по уголовным делам при соблюдении определенных условий.

Такими условиями являются последующая за производством личного досмотра выемка результатов его проведения у сотрудника правоохранительного органа, осуществленная в рамках расследования уголовного дела, допрос в качестве свидетеля данного сотрудника об обстоятельствах производства личного досмотра, затем осмотр, признание и приобщение к уголовному делу в качестве вещественных доказательств изъятых предметов и документов.

В качестве примера можно привести апелляционное определение Верховного Суда РФ от 11.10.2016 № 32-АПУ16-12, в котором признаны законными изъятие сотрудником полиции в ходе личного досмотра двух мобильных телефонов у Белоглазова В.А., после дующая их выемка и осмотр следователем в соответствии с положениями ст. ст. 182-184 УПК РФ [1].

В аналогичном случае Верховный Суд посчитал правильной оценку суда первой инстанции признать допустимым доказательством изъятие оперуполномоченным обуви в ходе личного досмотра Павлова и Смирнова, поскольку в ходе следствия следователь, на основании постановления, произвел у оперуполномоченного выемку обуви, изъятой у Павлова и Смирнова, произвел ее осмотр, признал обувь вещественным доказательством и приобщил к уголовному делу [13].

Сложившаяся практика производства следователем (дознавателем), в рамках расследования, выемки предметов (документов, ценностей) у сотрудника правоохранительного органа, который, в свою очередь, ранее изъял эти предметы (документы, ценности) в ходе личного досмотра, с целью их дальнейшего осмотра, признания и приобщения к материалам уголовного дела в качестве вещественных доказательств, выглядит несколько абсурдно, но, на данный момент, представляется единственным способом придать этому действию процессуальную форму.

В то же время существует практика введения, по сути, непроцессуальных результатов личного досмотра в уголовное судопроизводство напрямую в качестве иных документов как вида доказательств, предусмотренных частью 2 ст. 74 УПК РФ. Данный подход находит поддержку и у судей. Так, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации сочла обоснованным решение Новосибирского областного суда о признании доказательством в качестве иного документа (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ) протокола личного досмотра Хапугина С.И., в результате которого из внутреннего кармана его куртки был изъят сотовый телефон [12]. Ряд теоретиков также рассматривает данный подход как выход из сложившейся проблемы, однако следует согласиться с авторами, которые полагают, что в контексте уголовно-процессуального познания «иные» документы выражают сведения, сообщенные третьими лицами [14, с. 310-329], в то время как субъектами производства личного досмотра являются сотрудники органа дознания, имеющие непосредственное отношение к стороне обвинения, при этом в результате их действий, носящих, как правило, принудительный характер, у заподозренных лиц изымаются предметы, документы и ценности, являющиеся орудием, оборудованием или средством совершения преступления либо предметом преступного посягательства.

Рассматривая сложившуюся практику использования в качестве доказательств по уголовным делам результатов личного досмотра, нельзя обойти стороной вопрос обеспечения подвергаемым досмотру лицам возможности осуществления своих прав, которые, по сути, затрагиваются в части, сопоставимой с правами подозреваемого в совершении преступлений, предусмотренных УПК РФ. В то же время, приведенные в настоящей статье нормативно-правовые акты, регламентирующие производство личного досмотра, не предполагают какого-либо подобия обеспечения соответствующих прав.

Вместе с тем в одном из своих решений Верховный Суд признал достаточным при производстве личного досмотра разъяснить досматриваемому лицу право не свидетельствовать против себя самого и своих близких родственников, а также предложение добровольно выдать предметы, свободный оборот которых ограничен или запрещен. В связи с чем суд определил, что произведенный в соответствии с п. 16 ч. 1 ст. 13 Закона о полиции и ст. 27.7, ст. 27.10 КоАП РФ досмотр, в ходе которого у лица были изъяты наркотические средства в особо крупном размере, может быть положен в основу обвинительного приговора, так как при его производстве гарантируемые законом права не нарушены [2].

Нельзя не обратить внимание на тот факт, что существует позиция Верховного Суда РФ, которая в большинстве случаев принципиально ставит под сомнение законность производства личного досмотра и использование его результатов в качестве доказательств в дальнейшем. Суть данной позиции заключается в следующем: право производить личный досмотр лиц предоставляется законом только при наличии достаточных данных о том, что они имеют при себе запрещенные к обороту предметы (в том числе оружие, боеприпасы). В случаях же, когда имеются достаточные основания подозревать лицо в совершении преступления, работники правоохранительных органов вправе лишь проверять документы, удостоверяющие личность [11]. При этом Конституционный суд в своих решениях обращает внимание на то, что личный досмотр, производимый в порядке ст. 27.7 КоАП РФ, может применяться исключительно в целях пресечения административного правонарушения, установления личности правонарушителя, в рамках производства по делу об административном правонарушении [9].

Еще одним, встречающимся в практике, способом производства мероприятия, фактически заменяющим личный обыск на стадии возбуждения уголовного дела, является обследование лица и его одежды в рамках производства осмотра места происшествия. В данном случае речь идет о подмене одного следственного действия другим. При этом считаем данную практику неприемлемой, соглашаясь с авторами, утверждающими, что обыск, в том числе и личный обыск, по своим задачам, характеру, условиям и порядку проведения существенным образом отличается от следственного осмотра [4, с. 67], в связи с чем доказательственное значение результатов данного следственного действия подвергается большому сомнению. Так, Верховный Суд не признал допустимым доказательством осмотр места происшествия, в ходе которого фактически был произведен личный обыск Афонина В.С., при этом у последнего был обнаружен и изъят сверток с наркотическим веществом. Суд обосновал свое решение тем, что ст. 176, 177 УПК РФ, регулирующие основания и порядок производства осмотра, предусматривают в качестве объектов осмотра лишь место происшествия, местность, жилища, иные помещения, предметы и документы [10].

Таким образом, в разрешении вопросов, касающихся оснований и порядка производства и оформления принудительного обследования лица, а фактически производства личного обыска до возбуждения уголовного дела и дальнейшего использования его результатов в доказывании, нет единого подхода ни у теоретиков, ни у правоприменителей.

Одним из вариантов решения рассматриваемой проблемы, который в целом позволит разрешить трудности и пробелы в законодательстве, регулирующем первоначальную стадию уголовного судопроизводства, заключается в ее упразднении. В таком случае вопросы использования в доказывании результатов псевдопроцессуальных действий, заменяющих личный обыск, станут неактуальными сами по себе, ввиду появления возможности своевременного производства следственного действия. Однако, не углубляясь в полемику о перспективах развития отечественного уголовного судопроизводства, выразим мнение, что в современных реалиях стадия возбуждения уголовного дела нуждается не в ликвидации, а в совершенствовании механизма ее правового регулирования путем постепенного реформирования [5, с. 214-218].

Кроме того, выскажем мнение о том, что считаем нецелесообразным решить рассматриваемый вопрос путем расширения перечня следственных действий, производимых до возбуждения уголовного дела, поскольку подобное может привести к лишению своего рода самобытности и специфичности первоначальной стадии уголовного судопроизводства, того, что отличает ее от стадии предварительного расследования.

Перспективным путем решения настоящей проблемы представляется вариант, предложенный Б.В. Россинским и С.Б. Россинским, которые предлагают легализовать механизмы непосредственного введения результатов административной деятельности (в том числе личного досмотра) в уголовный процесс, без необходимости какого-либо мнимого процессуального оформления [14, с. 310-329]. Однако, как отмечают и сами авторы, к возможности прямого использования в доказывании результатов административной деятельности следует подходить с осторожностью, что обусловлено потенциальными рисками злоупотребления сотрудниками правоохранительных органов подобными полномочиями. Кроме того, выразим опасения, что впоследствии это может привести к перекосу всего процесса доказывания в сторону административной деятельности.

Подводя итог, выражаем мнение, что вопросы, касающиеся оснований и порядка производства до возбуждения уголовного дела обследования лица и его одежды, при наличии подозрений о совершении им преступления, вопросы обеспечения прав лиц, подвергнутых такому досмотру, а также вопросы оформления результатов данного действия и дальнейшего их использования в доказывании по уголовному делу, безусловно, необходимо разрешать путем законодательного регулирования, в том числе путем внесения соответствующих поправок в УПК РФ, что должно позволить унифицировать сложившуюся в подобных случаях практику правоприменения.

При этом предлагаем рассмотреть вопрос о введении процедуры личного досмотра в уголовно-процессуальный режим, предусмотрев в УПК РФ личный досмотр как процессуальное действие, производимое до возбуждения уголовного дела, при наличии достаточных оснований подозревать лицо в совершении преступления. Обязательным условием производства данного мероприятия должно являться разъяснение досматриваемому лицу соответствующих прав вместе с предложением о добровольной выдаче определенных предметов и документов, а также предметов, свободный оборот которых ограничен или запрещен. Кроме того, потребуется законодательно закрепить возможность использования оформленных протоколом результатов такого досмотра как одного из видов доказательств.

1. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 11.10.2016 № 32-АПУ16-12 // СПС «Консультант-Плюс».

2. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 19.05.2016 № 4-АПУ16-24 // СПС «Консультант-Плюс».

3. Калиновский К.Б. «Доследственный» обыск - незаконное ноу-хау // Уголовный процесс. 2015. № 1.

4. Карагодин В.Н. Осмотр места происшествия, обыск или выемка? // Российский юридический журнал. 2012. № 5.

5. Козлов В.В. Стадия возбуждения уголовного дела: за и против // Евразийский юридический журнал. 2017. № 7 (110).

6. Наумов А.М. Проблема выполнения следственных действий до возбуждения уголовного дела // Российский следователь. 2016. № 7.

7. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Шмидт Е.В. на нарушение ее конституционных прав положениями ст. 29, 165 и 184 УПК РФ: определение Конституционного Суда РФ от 13.10.2009 № 1232-О-О // СПС «Консультант-Плюс».

8. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Алиева О.Ш. на нарушение его конституционных прав п. 6 ч. 2 ст. 29, ч. 1 ст. 184 и п. 1 ч. 2 ст. 281 УПК РФ: определение Конституционного Суда РФ от 13.10.2009 № 1346-О-О // СПС «Консультант-Плюс».

9. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Благодатских И.А. на нарушение ее конституционных прав ч. 1 и 3 ст. 27.7 КоАП РФ и положениями п. 2 ст. 11 ФЗ «О судебных приставах»: определение Конституционного Суда РФ от 28.05.2013 № 780-О // СПС «Консультант-Плюс».

10. Определение Верховного Суда РФ от 10.08.2006 № 11-Д06-40 // СПС «Консультант-Плюс».

11. Определение Верховного Суда РФ от 22.02.2007 № 5ДП-06-171 // СПС «Консультант-Плюс».

12. Определение Верховного Суда РФ от 27.04.2006 № 67-О06-11 // СПС «Консультант-Плюс».

13. Определение Верховного Суда РФ от 05.07.2007 по делу № 58-Д06-7 // СПС «Консультант-Плюс».

14. Россинский Б.В., Россинский С.Б. Результаты административной деятельности как доказательства по уголовному делу // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. 2018. Т. 9. Вып. 3.