Криминалистическое изучение личности субъектов преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, в контексте противодействия экстремистской деятельности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Криминалистическое изучение личности субъектов преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, в контексте противодействия экстремистской деятельности

И.А. Яцкина, адъюнкт адъюнктуры Ростовского юридического института МВД России (г. Ростов-на-Дону)

Аннотация

экстремизм преступление обвиняемый пропаганда

Продолжая исследовать криминалистические аспекты борьбы с преступлениями экстремистской направленности, автор обращает внимание на специфические криминалистически значимые особенности субъектов преступлений, связанных с пропагандой экстремизма. Исследуются характерные индивидуально-психологические особенности обвиняемых, факторы, повлиявшие на формирование у них экстремистских убеждений, выражаются рекомендации по восполнению типичных недочетов в расследовании указанных деяний, связанных с совершенствованием криминалистического изучения данных лиц.

Ключевые слова и словосочетания: экстремизм, пропаганда экстремизма, экстремистская деятельность, деструктивные идеи, криминалистическое изучение личности.

Annotation

FORENSIC STUDY OF THE IDENTITY OF THE SUBJECTS OF CRIMES RELATED TO THE PROMOTION OF EXTREMISM IN THE CONTEXT OF COUNTERING EXTREMIST ACTIVITIES

I.A. Yatskina, adjunct of the post-graduate course of Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russia (Rostov-on-Don)

Continuing to investigate the forensic aspects of the fight against extremist crimes, the author pays attention to the specific forensically significant features of the subjects of crimes related to the promotion of extremism. The article examines the typical individual psychological characteristics of the accused, the factors that influenced the formation of their extremist beliefs, and the recommendations are made to fill in typical shortcomings in the investigation of these acts related to the forensic study of these individuals.

Keywords and phrases: extremism, propaganda of extremism, extremist activity, destructive ideas, forensic study of the individual.

Преступления экстремистской направленности образуют многочисленную категорию [1-3], классифицированную в юридической литературе по ряду критериев на разновидности, кардинально различающиеся по механизму их совершения [4, с. 8; 5, с. 32], а потому требующие неодинаковых подходов к выработке криминалистических рекомендаций по успешному их раскрытию, расследованию, предотвращению. В структуре экстремистских посягательств особое место занимают преступления, связанные с пропагандой экстремизма [6, с. 14], к которым мы склонны отнести прежде всего преступления, предусмотренные ст.ст. 280 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», 280.1 УК РФ «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ», 282 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», а также некоторые иные деяния, например, хулиганство, совершенное по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ) и др.

Специфика указанных деяний обусловливается тем, что, казалось бы, их субъекты зачастую лично не совершают нападения, убийства, погромы и подобные агрессивные действия в отношении представителей власти, политической, национальной, расовой, религиозной, идеологической, иной социальной группы, трактуемой ими как враждебной и презираемой. Однако, транслируя в социум состояние крайней нетерпимости, ненависти и вражды, призывая к решительным действиям в отношении государственного устройства или конкретных государственных деятелей, а равно тех или иных социальных групп, вплоть до физического истребления либо вынужденной миграции их представителей, они постепенно занимаются популяризацией соответствующих деструктивных идей, их продвижением в массы, нахождением новых соратников.

Взращивая в обществе состояние тревоги, незащищенности, неуверенности в завтрашнем дне, дискредитируя работу государственных органов, нередко они добиваются психологического отклика у широких масс населения, готовых принять участие не только в уличных публичных акциях протеста, но и лично совершить насильственные действия. Иллюстрациями достижения подобных целей являются многочисленные «цветные» революции, прокатившиеся в последние десятилетия по ряду стран (зеленая революция в Иране, финиковая революция в Тунисе, революция лотоса в Египте и др.), в том числе в государствах бывшего социалистического лагеря (оранжевая революция в Украине, сиреневая революция в Молдавии, тюльпановая революция в Киргизии, революция роз в Грузии, бархатная революция в Чехословакии и т. д.), нередко приведшие к трагическим последствиям. Под предлогом демократизации и разрешения различных политических, социально-экономических и иных проблем и противоречий на деле нередко смена политического режима сопровождается массовыми беспорядками, разрухой и хаосом, крахом экономики и социальной инфраструктуры, массовым насилием, снижением уровня благосостояния большинства населения и т. д.

Конечно, роль самих по себе лидеров деструктивных оппозиционных движений не ограничивается совершением революций. Как известно, возникновению революции предшествует формирование революционных ситуаций. Объективно, в каждом социально-территориальном образовании, включая государство, периодически актуализируются различные кризисные ситуации, которые имманентно присущи социальному прогрессу. Во многих случаях они указывают на направления, требующие своего дальнейшего развития и совершенствования, т. е. эволюции, а также на факторы, условия, которые уже не соответствуют современным стандартам государственного и общественного устройства. Такие эволюционные процессы нередко могли бы быть вполне эффективны путем постепенного и поэтапного реформирования государственных институтов на основе своевременного и тщательного изучения проблем, присущих соответствующим подструктурам общества. Иными словами, вне насильственной смены государственного устройства в результате мятежа, массовых беспорядков, тем более свержения действующих правителей. Поэтому общеизвестно, что, помимо объективных условий для возникновения революции (в виде различных кризисных явлений, стимулирующих беспокойства и волнения народных масс), необходимо такое субъективное условие, как наличие лидера, способного организовать и возглавить соответствующие акции. То есть в основе всяких экстремистских акций: от попыток государственного переворота до нападений на представителей различных социальных групп, всегда лежат соответствующие деструктивные идеи, которые лишь на первый взгляд могут быть продиктованы заботой о нуждах соотечественников, содержать определенное теоретическое обоснование и аргументацию, придающие им эффект убедительности.

С другой стороны, подавляющему большинству индивидуумов, наряду с базовыми физиологическими потребностями, присущи и запросы нематериального характера, имманентно продуцируемые человеческой психикой. Средствами реализации таких запросов выступают система духовных и культурных ценностей, этических норм поведения, религиозные постулаты, политические убеждения, различные идеологические взгляды, принципы, философские теории и учения и т д.

Безусловно, характер и масштаб данных нематериальных притязаний у каждого человека неодинаков, будучи обусловленным соотношением индивидуально-психологических качеств (эмоционально-волевых, интеллектуальных, коммуникативных и т п.), уровнем развития личности, образованием и воспитанием, окружением и взаимоотношениями между близкими лицами, наличием перенесенных в раннем возрасте различных психотравмирующих ситуаций, страхов, лишений и т д.

В некоторых случаях система нематериальных потребностей ограничивается традиционными религиозными догмами и традициями, интересами семьи и прочих формализованных социальных общностей (учебной группы, трудового коллектива, спортивной секции и т. д.), принятым этикетом и правилами поведения и т п., следуя которым человек ощущает себя реализованным как личность. Однако далеко не каждому лицу комфортна и достаточна такая так называемая обыденная степень реализации.

Идеологам экстремистских группировок, в отличие от рядовых участников нападений и «погромов», изначально присущ абстрактный интеллект, способность к нестандартному творческому мышлению и обоснованию своей позиции, видению действительных и субъективно значимых (мнимых) проблем и пороков, характерных государству и обществу, а также типичным современникам, в сочетании с высокой выраженностью интроверсии, избирательностью круга общения. То же можно сказать и о пропагандистах-одиночках, систематически публикующих нацистскую символику или иные экстремистские материалы в социальных сетях и дистанционно поддерживающих доверительные отношения лишь с лицами, разделяющими соответствующие деструктивные идеи, не имея реальных друзей в своем ближнем окружении (по месту жительства, в трудовом коллективе или учебном заведении). Способности к креативному мышлению при недостаточной социальной адаптации, замкнутости в сочетании с внутренним ощущением интеллектуального превосходства обусловливают возникновение различных конфликтных ситуаций со сверстниками и другими лицами, оказавшимися в одном коллективном образовании с такими лицами, что усиливает и углубляет уровень их социальной отчужденности, враждебности.

Как показывают эмпирические источники, допрашиваемые в качестве свидетелей: соседи, коллеги, одноклассники, нередко характеризуют экстремистов как лиц скромных, немногословных, нелюдимых и неконфликтных, в сравнении, например, с обвиняемыми в совершении насилия на бытовой почве. Но под внешней неконфликтностью и отстраненностью зачастую скрывается внутриличностный кризис («когнитивный диссонанс»), пренебрежение к человеческой жизни как к «бессмысленному» явлению. Это сочетается с ненавистью к лицам, не разделяющим те или иные идеологические постулаты, либо сознание которых ограничено обыденными, бытовыми вопросами.

Например, С., имея хорошую успеваемость в период обучения в средней школе, в старших классах углубленно увлекся историей и обществознани- ем. Педагоги характеризовали старшеклассника как ученика скромного, исполнительного, способного. Вместе с тем он не имел друзей в классе, всегда держался обособленно от сверстников, не испытывая желания общения с ними, но в свободное время активно общался с единомышленниками в сети «Интернет». Заинтересовавшись историей Второй мировой войны, личностью Адольфа Гитлера, войсками «СС», он постепенно пришел к нацистским убеждениям в виде превосходства одной нации над другой. Восхищаясь личностью главного идеолога германского нацизма, разделяя его политику и идеи, он обосновывал и оправдывал нападение фашисткой Германии на СССР в 1941 г., искренне считая данную вероломную акцию «жизненно важной для Германии» (на уровне вопроса обеспечения государственной безопасности для немцев). Однако совокупность материалов данного уголовного дела показывает, что формированию у данного лица деструктивной идеологии фактически во многом способствовали притеснения, осуществляемые в отношении него со стороны других учеников (сверстников) татарской национальности, породившие фрустрационные состояния и неспособность в силу психологических и физических особенностей данного лица оптимально разрешить данную ситуацию, а также гармонично реализоваться в социуме.

В результате неприятности, причиненные конкретными лицами, оказались психологически перенесены на представителей наций, имеющих, по мнению обвиняемого, более низкий уровень развития в сравнении с культурой германского народа. Систематически публикуя многочисленные экстремистские материалы на своей страничке в социальной сети «ВКонтакте» под ником «Эдвард

Штрейхер», он стремился добиться того, чтобы широкий круг лиц смог прийти к «правильному пониманию» личности Гитлера, а также «подлинной» роли военнослужащих подразделений «СС», которые якобы «доблестно и самоотверженно» сражались «против большевиков, которые поработили Россию» [7].

Криминалистикой всегда уделялось определенное внимание вопросам изучения личности субъектов, совершающих преступления [8; 9], включая описательный уровень (формирование информационной модели преступления в виде криминалистической характеристики) и динамический (в процессе непосредственного расследования преступлений)[10, с. 11-18]. Соглашаясь с представлениями о диалектическом единстве ранее познанных на основе эмпирического обобщения типичных качеств личности, склонной к совершению соответствующей группы деяний, и устанавливаемыми в результате расследования конкретных преступлений свойств и состояний реальных обвиняемых, позволим себе заметить, что криминалистическая характеристика личности субъектов преступлений должна носить не описательный, а скорее систематизированный характер.

Запрос на разработку соответствующих криминалистических рекомендаций, связанных с изучением личности субъектов преступных деяний, предопределен регламентированным ст. 73 УПК РФ универсальным перечнем обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовным делам. Не перечисляя содержание названного перечня, обратим внимание, что в нем отражено требование как, собственно, установления лица, причастного к совершению конкретного деяния, доказывания его виновности и мотивов, так и определения его криминалистически значимых качеств, то есть общефизических (включая анатомические, функциональные признаки), психологических, социальных, профессиональных, позволяющих изложить характеристику личности обвиняемого.

Применительно к криминалистическому изучению преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, данный аспект наполняется специфическим содержанием. Помимо установления общефизических качеств (гендерных, возрастных, некоторых материально-фиксированных свойств и особенностей, позволяющих идентифицировать субъекта по его следам), а также значимых для расследования индивидуально-психологических (темперамента, характера, системы ценностей, мотивации), следует более тщательно устанавливать наличие у субъектов специфических психических состояний, оказывающих влияние на их поведенческие реакции как патологического, так и непатологического характера.

Анализ эмпирических материалов показывает, что в ряде случаев (в частности, по резонансным уголовным делам) следователи считают нужным назначить судебно-психиатрическую экспертизу, по результатам которой обвиняемые зачастую признаются вменяемыми, т. е. способными осознавать общественный характер и противоправность собственных действий, руководить ими, а потому нести в полной мере ответственность. К сожалению, судебная психология, исследующая свойства психически здоровой личности (в форме назначения судебно-психологической или психолого-психиатрической экспертизы [11; 12]), в данном случае применяется редко. Это свидетельствует не только о неполном установлении личностных особенностей обвиняемого, но и о том, что, реализуя принцип неотвратимости уголовной ответственности путем обеспечения осужденному наказания за совершенное преступление, уголовное судопроизводство в большей степени реализует карательные, нежели восстановительные (реабилитационные) меры.

Однако задачей криминалистики является не только раскрытие и расследование преступлений, но и их предотвращение [13, с. 172; 14, с. 7], что возможно посредством определения наличия деструктивных состояний непатологической природы и осуществления корректных и действенных мер по психологической реабилитации. Как мы показали в настоящей работе, формирование экстремистских убеждений осуществляется непроизвольно (исключительно по желанию самого субъекта), а при наличии у него определенной совокупности индивидуально-психологических качеств, развитие которых происходит дисгармонично под воздействием психотравмирующих ситуаций. Поэтому наказание субъектов преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, не должно являться самоцелью. Справедливо назначаемое наказание (с точки зрения реального вреда и последствий, наступивших в результате преступления, а также личности обвиняемого) сочетать с осуществлением результативных мер по психологической реабилитации (включая учет квалифицированного мнения психолога, специализирующегося на исследовании личности субъектов данных деяний, на реальность психологической коррекции вне изоляции от общества).

Литература

1. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Соотношение понятий экстремистской и террористической деятельности: гносеологический и правовой аспекты // Черные дыры в Российском законодательстве. 2015. № 4. С. 94-97.

2. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Диалектическое единство экстремизма и терроризма как философская предпосылка для совершенствования подходов к криминалистическому научному обеспечению антитеррористической и антиэкстремистской деятельности // Вестник Московского университета МВД России. 2015. № 8. С. 115-118.

3. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Генезис экстремизма и терроризма в России как ретроспективный аспект криминалистического научного познания // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 3 (31). С. 40-45.

4. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Криминалистические классификации преступлений и их системообразующая роль в формировании частных криминалистических методик расследования преступлений как научно обоснованных комплексов криминалистических рекомендаций // Российский следователь. 2015. № 21. С. 5-10.

5. Варданян А.В., Кулешов Р. В. О классификации явлений экстремизма и терроризма: единство сущности и поливариантность отображения в социуме // Правовое государство: теория и практика. 2015. № 4 (42). С. 31-35.

6. Кулешов Р. В. Теоретико-методологические основы раскрытия и расследования преступлений в сфере экстремистской и террористической деятельности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2017. 48 с.

7. Уголовное дело 2-25/2015. Верховный Суд Республики Крым // СПС «КонсультантПлюс».

8. Варданян А. В. Субъект преступления и личность преступника как междисциплинарные категории уголовно-правовых наук: вопросы соотношения и интеграции // Всероссийский криминологический журнал. 2016. Т. 10. № 2. С. 244-251.

9. Варданян А. В. Научный потенциал методики построения психолого-криминалистического портрета личности типичного преступника в контексте проблемы совершенствования криминалистической характеристики преступлений // Криминалистика: актуальные вопросы теории и практики: сборник трудов XII Всероссийской научно-практической конференции. Ростов-на- Дону, 2015.С. 3-11.

10. Малыхина Н. И. Криминалистическое учение о лице, совершившем преступление: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2017. 31 с.

11. Варданян А. В. Некоторые проблемы назначения психолого-психиатрической экспертизы при расследовании насильственных посягательств на жизнь и здоровье личности, совершенных субъектами, имеющими психические расстройства, не исключающие вменяемости // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2014. № 2-2. С. 168-172.

12. Варданян А. В. Судебная экспертиза в структуре доказательств по уголовным делам: некоторые современные проблемы // Философия права. 2019. № 2 (89). С. 56-60.

13. Варданян А. В. Криминалистическая превенция в системе государственных мер по предупреждению преступности // Вестник Томского государственного университета. 2018. № 430. С. 169-173.

14. Варданян А. В. Современные проблемы учения о криминалистическом предупреждении преступлений: гносеологические и правовые аспекты // Криминалистика: актуальные вопросы теории и практики: сборник трудов Международной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону, 2017. С. 3-9.

Размещено на Allbest.ru