Содержательное наполнение принципа публичности как фактор, влияющий на соотношение предварительного и судебного следствия в уголовном процессе Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержательное наполнение принципа публичности как фактор, влияющий на соотношение предварительного и судебного следствия в уголовном процессе Российской Федерации

В.Л. Григорян

Аннотация

Статья посвящена исследованию принципа публичности сквозь призму его воздействия на должное соотношение предварительного и судебного следствия. Обосновывается, что содержание публичности в настоящее время требует наполнения, прежде всего за счет формулирования общей обязанности суда по установлению наличия или отсутствия обстоятельств, подлежащих доказыванию. Кроме того, аргументируется необходимость приведения полномочий суда в соответствие с указанной обязанностью. В завершение делается вывод о целесообразности введения в текст уголовно-процессуального закона новой статьи 29.1, предлагается закрепить возможность осуществления всех следственных и иных процессуальных действий по собственной инициативе суда, доказывается практическая значимость приведенных рекомендаций с точки зрения активизации деятельности суда на этапе рассмотрения уголовного дела по существу. Наряду с этим констатируется, что предлагаемые изменения и выявленное за счет них оптимальное содержание публичности в уголовном судопроизводстве согласуются с другими исходными правовыми положениями.

Ключевые слова: принцип публичности; предварительное следствие; судебное следствие; активность и независимость суда; обстоятельства, подлежащие доказыванию.

Abstract

V. L. Grigoryan

INFORMATIVE CONTENT OF THE PRINCIPLE OF PUBLICITY AS A FACTOR AFFECTING THE CORRELATION OF PRELIMINARY INVESTIGATION AND JUDICIAL INVESTIGATION IN THE CRIMINAL PROCEDURE OF THE RUSSIAN FEDERATION

The given article deals with examination of the principle of publicity regarding its impact on the proper correlation of preliminary investigation and judicial investigation. The author of the article proves that at present the content of publicity requires to be formed, first of all, by formulating the general obligation of the court to establish the presence or absence of circumstances to be proved. In addition, the author argues for the need to give powers to the court according to the mentioned duty. In conclusion the author considers it to be necessary to introduce a new Article 29.1 into the text of the criminal procedural law; offers to fix the possibility of implementing all investigative and other procedural actions taken by the court's own initiative; proves practical significance of the mentioned above proposals related to intensifying the activity of the court whet trying a criminal case per se (in substance). The author of the article also considers that the amendments to be offered as well as the optimal content of publicity to have been determined due to the latter in the criminal proceedings are said to be in agreement with other original legal provisions.

Key words: principle of publicity; preliminary investigation; judicial investigation; activity and independence of the court; circumstances to be proved.

Среди факторов, влияющих на соотношение предварительного и судебного следствия*, большая роль отводится принципам уголовного судопроизводства, которые, будучи исходными, основными правовыми положениями (началами), определяют назначение уголовного процесса и построение всех его стадий, институтов, отдельных процедур. Важность приобретает не только должным образом сконструированная система принципов, но и внутреннее (законодательное) наполнение каждого из них. От того, насколько исчерпывающе с содержательной стороны представлен тот или иной принцип уголовного судопроизводства в нормах Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации (далее -- УПК РФ), зависит его правильное восприятие лицами, осуществляющими соответствующую практическую деятельность, что, в свою очередь, позволяет расставить акценты в вопросе о главном и второстепенном этапах уголовного судопроизводства с позиции установления обстоятельств, подлежащих доказыванию.

В обозначенном контексте небезынтересным представляется исследование требования публичности, которая нами сознательно преждевременно не именуется принципом уголовного процесса, поскольку в теории уголовного судопроизводства встречаются далеко не однозначные ее трактовки. Так, А. С. Барабаш характеризует публичность исключительно как начало -- категорию более высокого уровня по сравнению с принципом уголовного процесса [1, с. 29, 40]. А. А. Ничипоренко понимает ее в широком и узком смысле. В первом случае она определяется как обусловленная объективными факторами общественного развития (формой государства, политикой, экономикой и др.) правовая основа устанавливаемого и обеспечиваемого государством порядка уголовного судопроизводства, во втором как один из его принципов [2, с. 8]. О двойственной правовой природе публичности (начало, составляющее основу уголовного судопроизводства и отражающее в нем публичный интерес и принцип уголовного процесса) еще до принятия УПК РФ высказывалась и Л. Н. Масленникова [3, с. 13--14]. Некоторые исследователи, относя публичность к числу принципов, подчеркивают ее доминирующую роль в системе основных начал уголовного судопроизводства [4, с. 15]. Мы склонны разделять точку зрения М. Т. Ашир- бековой и Ф. М. Кудина о сугубо принципиальном характере публичности [5, с. 23, 61] и говорить о ее равнозначности другим исходным правовым положениям, на которых базируется уголовнопроцессуальная деятельность. Чтобы исключить упреки в голословности приведенного суждения, аргументируем его посредством содержательного раскрытия требования публичности, наглядно проиллюстрировав тем самым его влияние на соотношение предварительного и судебного следствия под углом зрения доказывания обстоятельств, значимых для уголовного дела.

Глава 2 УПК РФ прямо (текстуально) не закрепляет публичность в качестве принципа уголовного судопроизводства. Лишь из смысла ряда статей закона можно сделать вывод о его функционировании при реализации соответствующей деятельности. Рассуждения о публичности уголовного процесса связываются в первую очередь с обязанностью осуществления уголовного преследования, регламентированной ст. 21 УПК РФ. Часть 2 этой статьи предусматривает, что в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, дознаватель принимают меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении. Начальный момент реализации данных мер, по общему правилу, не ставится в зависимость от волеизъявления потерпевшего, о чем свидетельствует конструктивный анализ редакций ст. 20 и 21 УПК РФ. Вместе с тем в чч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ перечисляются составы преступлений, уголовные дела о которых возбуждаются только по заявлению потерпевшего (дела частного и частнопубличного обвинения). Так или иначе, из содержания рассматриваемых статей вытекает, что они адресованы исключительно властным субъектам уголовного преследования, поэтому не случайно, что в большинстве работ по данной тематике именно относительно уголовного преследования анализируются формы проявления принципа публичности [6; 7; 8]. Означает ли это, что публичность не свойственна деятельности по разрешению уголовных дел? Конечно, нет. Полагаем, что столь категоричный ответ на поставленный вопрос нуждается в теоретическом обосновании.

Как справедливо отмечается в юридической литературе, в число элементов конструкции публичности входит требование процессуальнодолжностной активности в деятельности субъектов, ведущих уголовное судопроизводство [9, с. 16]. Такая активность, выступая для уголовного процесса качественной характеристикой практического свойства, должна обеспечиваться на законодательном уровне, прежде всего за счет регламентации общей обязанности участников, наделенных властными полномочиями. Применительно к государственным органам и должностным лицам, ответственным за реализацию функции уголовного преследования, общая обязанность содержится в ч. 2 ст. 21 УПК РФ и выражается в необходимости (в каждом случае обнаружения признаков преступления) принятия мер по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении. Эта общая обязанность получает свое дальнейшее развитие в конкретных императивных правилах, на которых базируется определенный этап изобличительной деятельности властных субъектов обвинения. В частности, при наличии соответствующих повода и основания орган дознания, дознаватель, руководитель следственного органа, следователь в пределах своей компетенции возбуждают уголовное дело (ч. 1 ст. 146 УПК РФ); в ходе предварительного расследования ими подлежат выяснению обстоятельства предмета доказывания (ст. 73 УПК РФ); признав, что все следственные действия по уголовному делу произведены и собранных доказательств достаточно для вынесения итогового решения, следователь составляет обвинительное заключение, а дознаватель -- обвинительный акт (ч. 1 ст. 217, ст. 220 и ч. 1 ст. 225 УПК РФ) и т. п. Данные императивные требования могут выполняться и выполняются благодаря широкому арсеналу следственных и иных процессуальных действий, исключительным правом на осуществление которых в досудебном производстве обладают государственные органы и должностные лица, представляющие сторону обвинения, в результате чего активность в деятельности субъектов уголовного преследования не иллюзорна, а реальна.

Подобным образом, к сожалению, нельзя охарактеризовать деятельность по разрешению уголовного дела в практическом ее исполнении, которая не отличается активностью суда, поскольку для этого в законе не создано никаких предпосылок. Несмотря на то что принцип публичности находит отражение в подавляющем большинстве уголовно-процессуальных норм за отдельными небольшими исключениями [10, с. 10], ни в одной из них не закрепляется общая обязанность суда по отстаиванию публичного интереса в уголовном процессе, вследствие чего по обозначенному вопросу в доктрине уголовного судопроизводства высказываются различные суждения вплоть до абсурдных. Например, С. Г. Бандурин, игнорируя основные постулаты состязательности, ошибочно полагает, что сущность публичности заключается в требовании к суду обеспечить каждому защиту от преступных посягательств путем возбуждения уголовного дела [11, с. 6, 12]. Между тем в силу принципа публичности на суд должна быть возложена общая обязанность по принятию всех необходимых мер к установлению наличия или отсутствия обстоятельств, подлежащих выяснению по ст. 73 УПК РФ. Считаем, что приведенное императивное правило, будучи предусмотренным в нормах уголовно-процессуального закона, послужит своеобразным импульсом для активизации суда при рассмотрении и разрешении уголовных дел. Однако формулирование в тексте УПК РФ лишь одной общей обязанности суда без приведения конкретных законоположений в соответствие с ней вряд ли придаст завершенность правовому регулированию деятельности по осуществлению правосудия с точки зрения создания предпосылок для ее активизации и кардинально изменит ситуацию в практическом плане.

Безусловно, говорить о том, что процедура рассмотрения и разрешения уголовных дел вообще не предполагает вытекающих из общей обязанности суда императивных требований, не совсем корректно. Так, необходимость установления обстоятельств предмета доказывания распространяется и на субъектов уголовного преследования, и на суд в зависимости от стадии процесса (ст. 73 УПК РФ). Часть 1 ст. 295 УПК РФ закрепляет, что, заслушав последнее слово подсудимого, суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, а значит, вынесение приговора является императивом, адресованным только суду. Вместе с тем качественное исполнение указанных и некоторых других обязанностей представляется весьма затруднительным ввиду ограниченности средств и способов, имеющихся в распоряжении суда. Как известно, средствами, с помощью которых выясняются значимые для уголовного дела обстоятельства, выступают доказательства, а способами их получения -- следственные и иные процессуальные действия. Если обратиться к регламентации порядка осуществления следственных действий на этапе судебного разбирательства, то можно заметить, что проявление собственной инициативы суда допускается лишь при назначении экспертизы и допросе эксперта. Инициаторами производства ряда следственных действий называются сами стороны (ст. 275, 277, 278, 284 УПК РФ), а применительно к остальным в регулировании данного вопроса и вовсе присутствует неопределенность (ст. 287--290 УПК РФ). Аналогичная ситуация наблюдается и при ознакомлении с правилами осуществления иных процессуальных действий.

Ущербность продемонстрированной регламентации заключается в том, что целый спектр следственных и иных процессуальных действий находится как бы под запретом производства по инициативе суда [12, с. 46]. Парадоксально, но властный субъект, несущий персональную ответственность за результат судебного разбирательства в виде установления наличия (отсутствия) подлежащих доказыванию обстоятельств и его отражение в итоговом процессуальном документе (приговоре), фактически отстранен законодателем от самостоятельного выяснения этих обстоятельств. В сложившихся условиях вопреки публичности уголовного судопроизводства неизбежна пассивность суда при осуществлении правосудия, соответственно, исполнение возложенных на него обязанностей превращается в фикцию. Единственным вариантом реализации судом перечисленных императивных требований становится восприятие значимых для уголовного дела обстоятельств такими, какими они представлены сторонами (обвинения или защиты). Если учесть, что во время предварительного расследования именно должностные лица органов уголовного преследования обязаны установить все обстоятельства предмета доказывания (на субъектов защиты данная обязанность не возлагается), то нетрудно догадаться, чья позиция будет взята судом за основу. В этом смысле неудивительно, что по абсолютному большинству уголовных дел приговоры судов текстуально полностью совпадают с решениями, завершающими предварительное расследование (обвинительными заключениями, обвинительными актами) [13], хотя на порочность подобной практики обращал внимание Пленум Верховного Суда Российской Федерации [14].

Тотальное восприятие позиции обвинения о доказанности подлежащих выяснению обстоятельств, констатируя формальный подход суда к исполнению его обязанностей (пассивность), идет вразрез и с другим критерием, характеризующим публичность в уголовном судопроизводстве, -- независимостью лиц, ведущих процесс. Как указывалось нами ранее применительно к государственным органам и должностным лицам, осуществляющим уголовное преследование, они реализуют предписанные им в силу публичного интереса меры вне зависимости от волеизъявления потерпевшего. Сказанное не означает, что в своей деятельности властные субъекты обвинения должны руководствоваться мнением иных участников, имеющих заинтересованность в уголовном деле. Недопустимость их вмешательства презюмируется законом, а на потерпевшем делается акцент только потому, что иногда (дела частного и частнопубличного обвинения) начало уголовного преследования зависит от него. Что же касается суда, то на предварительном расследовании он не вникает в существо обвинения (подозрения), ввиду чего его воздействие на изобличительную деятельность прокурора, следователя, руководителя следственного органа, дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания и органа дознания исключается. Аналогичным образом, на наш взгляд, требуется выстроить и деятельность суда при разрешении уголовного дела, чтобы он, принимая все меры к установлению наличия или отсутствия обстоятельств предмета доказывания, не зависел от волеизъявления участников со стороны обвинения, в том числе властных, и защиты, кроме случаев, прямо закрепленных в УПК РФ (необходимости прекращения уголовного дела судом в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, ввиду примирения сторон по делам частного обвинения и др.). Однако, к сожалению, до настоящего времени практика осуществления правосудия по уголовным делам свидетельствует об обратном: суды воспринимают фактические обстоятельства дела в том виде, в каком они представляются стороной обвинения, без должной критической оценки [15], что не позволяет говорить о независимости суда при отстаивании им публичных интересов.

Аккумулируя сказанное, считаем целесообразным дополнить главу 5 УПК РФ ст. 29.1 следующего содержания:

«Статья 29.1. Обязанность осуществления правосудия по уголовным делам. обязанность суд доказывание следственный

Правосудие по уголовным делам от имени государства осуществляется судом, который при рассмотрении уголовного дела обязан принять все необходимые меры по установлению наличия (отсутствия) обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии со статьей 73 настоящего Кодекса, путем активного исследования доказательств, представленных сторонами обвинения и защиты, производства следственных и иных процессуальных действий.

Обязанность по установлению наличия или отсутствия подлежащих доказыванию обстоятельств реализуется судом независимо от волеизъявления других участников уголовного судопроизводства за исключением случаев, прямо предусмотренных настоящим Кодексом».

Для успешного исполнения судом общей обязанности, вытекающей из принципа публичности, и обусловленных ею конкретных императивных требований нужно регламентировать возможность проявления собственной инициативы суда при производстве всех следственных и иных процессуальных действий на этапе рассмотрения уголовного дела. Лишь такой законодательный подход создаст предпосылки для активности в деятельности суда по отстаиванию публичного интереса и будет способствовать правильному соотношению предварительного и судебного следствия, когда результаты первого станут носить ориентирующий (а не окончательный) характер по отношению ко второму. Чрезвычайно важно при этом нивелировать субъективный фактор, выражающийся в так называемом обвинительном уклоне, который прочно укоренился в сознании многих представителей судейского корпуса.

Заметим, что предложенные нами изменения УПК РФ и выявленное за счет них оптимальное содержание публичности в уголовном судопроизводстве должны согласовываться с другими исходными правовыми положениями. На первый взгляд может показаться, что активное поведение суда, обусловленное публичным интересом, не соответствует основным характеристикам состязательности сторон. Между тем в контексте принципа публичности активность отнюдь не предполагает, что суду необходимо подменять собой стороны и собирать доказательства (как обвинительные, так и оправдательные) в тех ситуациях, когда их недостаточно для формирования обвинительной либо оправдательной позиции. Деятельное участие суда в исследовании представленных сторонами доказательств, в том числе путем осуществления следственных и иных процессуальных действий по собственной инициативе, допускается, если принятыми обвинением и защитой мерами наличие или отсутствие конкретных обстоятельств предмета доказывания не установлено. В свете изложенного отчетливо прослеживается взаимодействие публичности с требованием всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела. Активность в деятельности суда оправдана также в случаях, при которых доказательства обвинения и защиты порождают сомнения в установленности тех или иных фактических обстоятельств. Здесь уместно констатировать, что публичность согласуется с императивным правилом, являющимся следствием из принципа презумпции невиновности и обязывающим суд устранять сомнения в виновности подсудимого (ч. 3 ст. 14 УПК РФ). Что касается независимости суда от участников процесса (прежде всего от властных субъектов обвинения) при отправлении правосудия, то по данному критерию обнаруживается корреляция между публичностью и свободой оценки доказательств, предписывающей суду, оценивающему доказательства, руководствоваться своим внутреннем убеждением. Таким образом, продемонстрированная диалектическая связь публичности с иными принципиальными началами уголовного судопроизводства подтверждает обоснованность ее содержательного наполнения под углом зрения расширения возможностей суда, строго очерчивает пределы его активности в уголовно-процессуальном доказывании, отдавая приоритет в части выяснения значимых для уголовного дела обстоятельств судебному следствию по сравнению с предварительным. Кстати сказать, отмеченная взаимосвязь еще и служит дополнительным аргументом в пользу утверждения об отнесении публичности к числу принципов уголовного судопроизводства, поскольку влияние на ее содержание требований, вытекающих из состязательности сторон, всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела, презумпции невиновности и свободы оценки доказательств, не позволяет считать публичность категорией более высокого уровня, чем принцип.

Примечание

* В рамках настоящего исследования словосочетание «предварительное следствие» используется для удобства изложения и восприятия соответствующего материала, поскольку его употребление в соотношении со следствием судебным представляется благозвучным. На самом же деле все сказанное нами о предварительном следствии в полной мере распространяется и на такую форму предварительного расследования, как дознание.

Литература

1. Барабаш А. С. Публи чное начало российского уголовного процесса. СПб., 2009. 420 с.

2. Ничипоренко А. А. Публичность в надзорном производстве в уголовном процессе: авто- реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2018. 23 с.

3. Масленникова Л. Н. Публичное и диспозитивное начала в уголовном судопроизводстве России: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2000. 555 с.

4. Barabash A. S. Public o rigin of the Russian criminal procedure. Saint Petersburg; 2009: 420.

5. Nichiporenko A. A. Publicity in supervisory proceedings in criminal procedure. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Moscow; 2018: 23.

6. Maslennikova L. N. Public and dispositive principles in criminal proceedings in Russia. Dissertation of doctor of juridical sciences. Moscow; 2000: 555.

7. Меженина Л. А. Публичность российского уголовного процесса: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2002. 29 с.

8. Аширбекова М. Т., Кудин Ф. М. Принцип публичности в российском досудебном производстве по уголовным делам (содержание и формы реализации): моногр. Волгоград, 2007. 240 с.

9. Кучин А. Ф. Правовой механизм публичного уголовного преследования: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004. 27 с.

10. Горлова С. В. Уголовное преследование как проявление публичности в уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2006. 273 с.

11. Рудич В. В., Ураков Д. И. О понятии и сущности публичного уголовного преследования в российском судопроизводстве // Общество и право. 2015. № 3. С. 172--175.

12. Аширбекова М. Т. Принцип публичности уголовного судопроизводства: понятие, содержание и пределы действия: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2009. 61 с.

13. Козлова А. Н. Публичность как принцип уголовного судопроизводства: автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 2007. 33 с.

14. Бандурин С.Г. Публичность как принцип уголовного судопроизводства и его действие в стадии возбуждения уголовного дела: авто- реф. дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 2004. 23 с.

15. Григорян В. Л. Судебное разбирательство - центральная стадия российского уголовного процесса? // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2017. № 3 (32). С. 42--49.

16. Апелляционное постановление Ивановского областного суда от 16 мая 2019 г. по делу № 22-793/2019.

17. О судебном приговоре: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55 // Российская газета. 2016. № 277.

18. Уголовное дело № 1-1-16/2018 по обвинению Е. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 318 Уголовного кодекса Российской Федерации // Архив Энгельсского районного суда Саратовской области за 2018 год.

19. Mezhenina L. A. Publicity of the Russian criminal procedure. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Yekaterinburg; 2002: 29.

20. Ashirbekova M. T., Kudin F. M. Principle of publicity in the Russian pre-trial criminal proceedings (content and forms of implementation). Monograph. Volgograd; 2007: 240.

21. Kuchin A. F. Legal mechanism of public criminal prosecution. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Nizhny Novgorod; 2004: 27.

22. Gorlova S. V. Criminal prosecution as manifestation of publicity in criminal proceedings. Dissertation of candidate of juridical sciences. Chelyabinsk; 2006: 273.

23. Rudich V. V., Urakov D. I. On Concept and essence of public criminal prosecution in the Russian legal proceedings. Society and Law. 2015; 3: 172--175.

24. Ashirbekova M. T. Principle of publicity in criminal proceedings: concept, content and limits of functioning. Abstract of dissertation of the doctor of juridical sciences. Yekaterinburg; 2009: 61.

25. Kozlova A. N. Publicity as a principle of criminal proceedings. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Moscow; 2007: 33.

26. Bandurin S. G. Publicity as a principle of criminal proceedings and its action at the stage of initiating a criminal case. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Saratov; 2004: 23.

27. Grigoryan V. L. Is the trial a central stage in the Russian criminal procedure? The Criminalist Library. Scientific Journal. 2017; 32 (3): 42--49.

28. Appeal decree of the Ivanovo regional court on 16 May 2019 in Case No. 22-793/2019.

29. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 55 on 29 November 2016. "On court verdict". Rossiyskaya Ga- zeta. 2016; 277.

30. Criminal case № 1-1-16/2018 on charge of E. to have committed a crime provided for part 2 of Art. 318 of Criminal code of the Russian Federation.

Размещено на Allbest.ru