Реализация идей конституционализма в обществе постмодерна

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реализация идей конституционализма в обществе постмодерна

Бавсун Максим Викторович

заместитель начальника Санкт-Петербургского университета МВД России (по научной работе) доктор юридических наук, профессор.

Бавсун Ирина Геннадьевна

доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Российского государственного университета правосудия кандидат юридических наук, доцент.

Современное общество переживает период трансформации, которая происходит в том числе и на уровне базовых ценностей, лежащих в основе конституционализма. Исследуемое явление при сохранении внешнего статуса все больше приобретает формальный характер, оказываясь в роли священного идола, лишенного прежнего содержания в обществе постмодерна. Происходящие процессы сопровождаются фундаментальными изменениями в общественной психологии, обусловленными столкновением мировоззренческих представлений разных поколений людей, сформировавшихся в параллельных системах координат.

Ключевые слова: конституционализм, постмодерн, общественные отношения, справедливость, равенство, законность, апатия.

Implementation of the ideas of constitutionalism in postmodern society

Bavsun Maxim Viktorovich Deputy Head for Research work, the St. Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia,

Doctor of Law, Professor.

Bavsun Irina Gennadyevna Associate Professor, the Department of State and Legal Disciplines, the Russian State University of Justice,

PhD in Law, Associate Professor.

Modern society is undergoing a period of transformation, which is also taking place at the level of the basic values that underlie constitutionalism. The phenomenon under study, while maintaining its external status, becomes more and more formal, becoming a sacred idol, deprived of its former content in postmodern society. The ongoing processes are ac-companied by fundamental changes in social psychology caused by the clash of worldview ideas of different generations of people formed in parallel coordinate systems.

Key words: constitutionalism, postmodernism, social relations, justice, equality, legality, apathy.

В основу любой конституции закладывается ряд идей, позволяющих судить о ней как о высшем законе государства, базовый характер которого не должен вызывать никаких сомнений. Это в равной степени характеризует то восприятие конституции, которое сформировалось как в российском, так и в абсолютном большинстве зарубежных обществ. Более того, убеждение не только в верховенстве основного закона, но и в «чистоте его помыслов» длительное время лежало у истоков формирования всего гражданского общества, независимо от территориальной, ментальной, культурной или иных его составляющих. Конституция и принципы, которые в ней закладывались, выступали (а в ряде случаев и продолжают это делать) в качестве гаранта тех ценностей, которые лежат в основе происходящих в обществе процессов. Отсюда и кон-ституционализм большинством воспринимается как явление сугубо положительное, выражающее начала законности, справедливости, равенства, верховенства закона, демократичности и, в целом, свободы человека и гражданина. Несмотря на то, что их реализация возможна лишь до определенных пределов, тем не менее, как таковые в той или иной мере они существуют, позволяя формировать общественное сознание в направлении приоритета так называемых традиционных ценностей. И даже несмотря на возможные отступления от некоторых из перечисленных начал, они воспринимаются массами априори как догма, а выход за пределы допустимого лишь как некие исключения, подлежащие негативной оценке и лишь подтверждающее общее правило. конституционализм общество постмодерн

Такое положение вещей до определенного момента не вызывало каких-либо сомнений, а нарастающее при этом давление на собственно идею конституционализма оценивалось не более чем некая нестабильная тенденция, не способная перерасти в норму. Между тем сегодня сложно отрицать тот факт, что традиционный подход к восприятию базовых ценностей становится все больше исключением, чем правилом, к которому постепенно формируется неоднозначное отношение со стороны доминирующего большинства. Возникает неоднозначная ситуация, когда что-либо (неважно что) происходит, согласно исторически обусловленному и устоявшемуся правилу или наработанной практике. И здесь важно отметить, что такой подход не минул и конституционные начала, трансформация содержания которых сегодня также очевидна. При сохранении внешней формы выражения конституционных идей многие из них утратили свой первозданный смысл, а интерпретации части из них стали носить откровенно циничный и незавуалированный характер. Это общая тенденция, характеризующаяся тем, что «...право, на которое мы все уже так привыкли рассчитывать, теряет свой регулятивный потенциал, а правовые конструкции утрачивают былую прочность и надежность. Это значит, что нарастает опасность беззакония.» [1, с. 6].

Такова природа постмодерна, стремящегося к полному отрицанию накопленного ранее опыта и желанию бесконечного и безостановочного продуцирования новых правил (которые далеко не всегда можно отнести к идеям), среди которых нет места стабильному, исторически обусловленному началу и, особенно представлению о нем. В этом плане постмодернистские веяния, каким бы к ним не было отношение, желая иметь «успех», в первую очередь должны оказывать деструктивное влияние на конституционные основы. Выступая в роли своего рода деконструкции старого порядка, согласно логике Ж. Деррида, общество должно преодолеть болезни своего роста, совершив при этом скачок в развитии, «.это не схоластическая материя, но условие исторического прогресса в области политического» [2]. Таким образом, это средство преодоления, а не разрушения как это может выглядеть внешне, то есть вполне позитивное явление, направленное не просто на улучшение, а на форсирование развития. Более того, «деконструкция и есть справедливость» [2].

Безусловно, даже при внешней приверженности идеям конституционализма в их тради-ционном виде в условиях столь мощной трансформации их содержательной составляющей сложно говорить, не то что о сохранении вектора движения, но даже и о мягком переходе от одной парадигмы к другой. Впрочем, в этом и неотъемлемая составляющая постмодерна, не характеризующегося стабильностью и последовательностью. Деконструкция в максимально циничной форме - скорее данная крайность, чем переход от одной модели к другой, которая ближе при определении ее роли в современной трансформации конституционализма.

К сожалению, жесткость приведенного выше тезиса подтверждается не просто многочисленными примерами, уже давно имеющими системный характер, а фактическим восприятием большинством общества происходящего в мировом масштабе как нормы. И именно это, а не частные (пусть и вопиющие) случаи составляет суть проблемы. Неспособность адекватно оценить основные конституционные принципы в их максимально традиционном виде позволяет сформулировать вывод об уже свершившемся факте разрушительного воздействия идей отрицания на основу государственного устройства и гражданского общества. Ситуация с ограничениями по поводу корона- вирусной инфекции выглядит как апофеоз трансформации самой идеи конституционализма, которая в современных условиях начинает носить все больше формальный, а где-то и откровенно привычный характер. Конституционализм пока что есть только потому, что он был всегда («всегда» при этом следует воспринимать с позиции нескольких жизненных циклов человека, а не всегда в буквальном смысле этого слова). Его восприятие таковым автоматически продлевает сам факт его существования, но при этом никак не влияет на его содержательную составляющую, выхолащивание которой происходит по факту. Это уже следующая за отрицанием стадия, когда на низвергнутые ценности приходят новые идеи при сохранении формального статуса предыдущих. Дело в том, что сам конституционализм априори воспринимается как: «... ценности демократии, гуманизма и справедливости, достигаемые посредством ограниченности правления, связанности власти конституционными институтами» [3, с. 7]. Между тем, сейчас складывается парадоксальная ситуация, когда при сохранении внешнего статуса конституционализма, с его содержательными характеристиками в виде перечисленных идей, сам конституционализм уже совсем не тот в силу трансформации, которая произошла в понимании справедливости, законности, равенства и т.д.

Впрочем, подобного рода метаморфозы хорошо известны мировой истории, и говорить, что отступление от конституционных начал есть лишь веяние современного периода, совершенно несправедливо. Человечество знает немало случаев, когда право оказывалось на обочине происходящих процессов, в последующем лишь нормативно закрепляя уже свершившийся факт, который произошел только потому, что так было надо, зачастую не имея под собой не только правовой основы, но и даже попыток таковую сформировать в качестве обоснования будущих решений. В какой бы высокий ранг мы не возводили право, постоянно обращая внимание на незыблемость его верховенства, продолжая наделять его ролью основного регулятора, мы каждый раз сталкиваемся с крайними проявлениями политической воли, которые можно осуждать или поддерживать, но изменить вряд ли возможно. Форма ее выражения, конкретная личность, национальность, ментальность, регион и другие особенности значения не имеют. Что характерно, ни время, ни пространство не властны над их продуцированием. Сколько бы мы до недавнего времени не рассуждали о демократических основах современного общества, его толерантности, доминировании либеральной, неолиберальной либо любой другой идеи, власть и право всегда (рано или поздно) оказываются в тех самых крайних ситуациях, когда здесь и сейчас необходимо принимать решения, объяснения которым в праве на момент его принятия найти невозможно. Ситуация с карантином в связи с коронавирусной инфекцией, когда регулирование абсолютно всех процессов ушло на уровень чрезвычайного законодательства (в его самом что ни на есть фатальном представлении) данный тезис подтверждает в полной мере. Но на самом деле это лишь один, хотя и очень яркий пример из множества происходящих в рамках всей мировой истории процессов. В то же время данная ситуация интересна именно с позиции современности, когда право вновь оказалось не в авангарде. Оно, как это бывало и раньше, в полном замешательстве, рефлексирует появлением в нем лишь отдельных норм как реакции на происходящее, политическая составляющая которой явно преобладает. При этом ни о какой кардинальной смене в правовом регулировании пока нет и речи. Да это и невозможно. Все законодательные акты были заточены под иную модель общественного развития, и в процессе ее смены, в состоянии амби-валентности самой системы, правовое регулирование существенно отстает от политической составляющей. Идет процесс неуправляемой пролиферации нормативной базы, которая в определенный момент может приобрести качественный характер.

В итоге все общество оказалось в состоянии глобальной неопределенности, традиционно ассоциирующейся с кризисом. И ключевым здесь является вопрос, относящийся именно к конституционализму. А может ли он быть в условиях неопределенности общественных отношений, когда старая модель уже не существует, а новая находится в стадии становления? Когда все общество, вне зависимости от региона или национальности, расколото не на две или три части, а разделено по определению, и точек соприкосновения остается не так много. Возможна ли реализация идей конституционализма в условиях полной неопределенности, обусловленной стремительной трансформацией происходящих процессов, а сам конституционализм при этом достаточно статичен? Постановка этих вопросов обусловлена фактическими изменениями статуса конституции, ее места и роли в правовом регулировании в связи с происходящими процессами и все возрастающей значимостью чрезвычайного законодательства. Посредством последнего происходит не просто подавление конституциональных идей, а в целом их нивелирование, придание им номинального статуса, не находящего соответствующего подтверждения во всем объеме нормативной базы. Это общая тенденция, которая характерна не для отдельно взятой территории, национальности, ментальности или других особенностей той или иной общности. Массовость и глобальность трансформации становится единым трендом современности, а уход от продуцирования новых идей за счет изоляции или игнорирования (пример Швеции или Республики Беларусь с отказом от карантина в связи с COVID-19) малопоказателен. Исключений слишком мало, чтобы можно было бы поднимать вопрос о наличии альтернативы, которой сегодня нет. В современной литературе высказывается позиция, согласно которой общество сегодня находится в постоянном состоянии осцилляции в точке Канетти. Однако последние события показывают, что колебаний уже нет, как нет и самой точки, которая, судя по всему, безвозвратно пройдена [4, c. 62].

В уже сложившихся условиях сама идея конституционализма оказывается под сомнением, причем последнее усиливается подрывом ее авторитета в обществе, которое не желает вос-принимать справедливость, гуманизм, свободу или демократию просто потому, что они закре-плены нормативно, без соответствующей реализации в конкретных общественных отношениях. Примером протестных настроений и действий против вводимых в связи с корона- вирусной инфекцией ограничений, является создание в Санкт-Петербурге «Карты сопротивления» баров и кафе. На карте размещены более 100 кафе, баров и ресторанов, не признающих постановление Правительства Санкт- Петербурга от 13 марта 2020 г. N° 121 «О мерах по противодействию распространению в Санкт- Петербурге новой коронавирусной инфекции (COVID-19)» (изм. от 04.12.2020) и продолжающих работать в обычном режиме. «Если они будут соблюдать постановление, то не выживут и все закроются», - сообщается в описании карты [6]. Все это усложняется оценочным характером самих категорий, перечисленных выше. Подменой традиционного подхода к их содержанию и, более того, демонстрацией отрицательного отношения к их трактовке и видению десяти и более лет давности. Трансформация этого видения, которая произошла в последний период, настолько масштабна, а немод- ность трансляции прежних идей с их традиционным содержанием настолько очевидна, что возникший диссонанс между теми, кто помнит, как было изначально (и, по их мнению, должно быть), и кто этого откровенно не понимает, при полном сохранении единой терминологии становится взрывоопасным. Именно в этом сегодня видится проблема конституционализма, который оказался под давлением идей постмодерна (и производных от него с учетом того, что и сам постмодерн субстанция мало осязае-мая), направленных на смену парадигмы развития, которая не может происходить на базе прежних начал. Отсюда и непонимание, и взрывоопасность, и неопределенность того, что происходит и, что самое главное, того, что будет в ближайшем, не говоря уже о среднесрочном будущем.

Последнее самое сложное. Когда рушатся идеалы, на которых воспитывались поколения, при этом взамен не предлагается ничего конкретного, происходит, во-первых, утрата понимания дальнейших ориентиров (со всеми вытекающими из этого последствиями), во- вторых, разочарование в том, что происходит, или в том, что будет происходить, или в том, что было раньше. В-третьих, расслоение, неоднородность общества, причем неоднородность во всем: классовости, образованности, миропонимании и т.д., когда общество становится уже не способным двигаться в едином направлении, быть единой движущей силой. Разрозненный социум никогда не добивался решения поставленных перед ним задач, особенно когда эти задачи находились на высоком, а порой запредельном уровнях сложности. Возрастающее в нем и уже ставшее нормой непонимание людей, находящихся на разных уровнях развития, образованности, экономического благополучия и т.д., выступает в качестве непреодолимого барьера в решении таких задач, параллельно запуская процесс деградации, прежде всего, в сфере общественной психологии. В-четвертых, апатия общества, апатия, которая приобретает именно массовый, а не частный характер. Данное состояние способно нивелировать любые усилия по созданию новых идеалов, рождению новой парадигмы развития и прочее, если только эта новая модель сама не сопряжена с безучастным отношением индивидуума ко всему, что происходит, в качестве обязательного условия ее успешной реализации.

Современные исследователи отмечают, что массы (общество) уже не ориентированы на высшие цели. «Разумнее всего признать данный факт и согласиться с тем, что любая рево-люционная надежда, любое упование на социальное и на социальные изменения так и остаются надеждой и упованием исключительно по одной причине: массы уходят, самыми непостижимыми способами уклоняются от идеалов» [5, с. 20]. Долгое время казалось, что апатия масс должна приветствоваться властью. У последней сложилось убеждение: чем пассивнее общество, тем эффективнее можно им управлять. «Исходя из него, она и действовала в период, когда властные механизмы были централизованы и бюрократизированы. Однако сегодня последствия этой стратегии оборачиваются против самой власти: безразличие масс, которое она активно поддерживала, предвещает ее крах. Отсюда радикальная трансформация ее стратегических установок: вместо поощрения пассивности - подталкивание к участию в управлении, вместо одобрения молчания - призывы высказываться. Но время уже ушло. “Масса” стала “критической”, эволюция социального сменилась его инволюцией в поле инертности» [5, с. 21].

Задача постмодерна выполнена в полной мере. Отрицание идеалов, помноженное на не-определенность будущего, - это максимальный результат того, что входит в его цели. При фор-мальном сохранении идей справедливости, демократизма, равенства и прочих (что, следует признать, не факт) в скором времени все меньше будет тех, кто сможет наполнить их истинным содержанием. Или все меньше будет тех, кто это захочет сделать. Апатия способна разрушить все то, что создавалось и совершенствовалось столетиями, причем разрушить на самом высоком уровне - конституционных начал, являющихся фундаментом для всего остального. Безучастное общество не способно бороться за высшие идеалы, оно не способно даже их распознавать в системе координат, выполняя роль стороннего наблюдателя.

Этому процессу сложно давать какую-либо оценку. К сожалению, он объективен. В зави-симости от возрастной категории и прочих составляющих для кого-то он заведомо разрушителен, а для кого-то единственно возможный и неизбежный вариант развития событий. Вместе с тем и для тех, и для других это процесс, который от них абсолютно независим, малопонятен и совершенно недоступен с позиции участия в нем, кроме как простого исполнителя строго отведенной роли. Разница лишь в восприятии происходящего, которое всегда будет легче даваться второй категории, что также объективно в силу ухода из жизни людей более старшего поколения, а рожденные в уже новых условиях воспринимают происходящее как данность, искренне не понимая, что может быть по-другому. Все остальное при этом воспринимается уже как история, повторению которой нет места в современной действительности.

Именно это выступает в качестве одной из основных причин серьезных разногласий от-носительно восприятия категорий, не так давно казавшихся объективными и едиными в понимании для всех - справедливости, равенства, законности, свободы и пр. Их каждодневная оценка на всевозможных уровнях все больше сталкивается с разночтениями, а зачастую и с откровенными спекуляциями, порождая противоречия, казалось бы, в типичных ситуациях. В итоге, конституционализм никто не отменял. Однако его содержательная сторона в новых условиях трансформировалась сообразно этим условиям, позволяя вести речь о формализации данного явления, его мумифицировании как священного идола, не способного выполнять реальные функции в обществе постмодерна.

Литература

1. Зорькин В.Д. Суть права // Правоведение. 2017. № 3.

2. Честнов И.П. Постклассическая теория права. URL: https://fil.wikireading.ru/52573.

3. Астафичев П.А. Конституционное право России. М., 2018.

4. Бавсун М.В., Попов Д.В. Метамодерн в праве: осцилляция в точке Канетти. Статья I. Пролиферация норм и разум // Научный вестник Омской академии МВД России. 2018. № 4.

5. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000.

6. В Петербурге создали «Карту сопротивления» баров и кафе. URL: https://www. kommersant.ru/doc/4604264.

Bibliography

1. Zorkin V.D. The essence of law // Jurisprudence. 2017. № 3.

2. Chestnov I.P. Postclassical theory of law. URL: https://fil.wikireading.ru/52573.

3. Astafichev P.A. Constitutional law of Russia. Moscow, 2018.

4. Bavsun M.V., Popov D.V. Metamodern in law: oscillation at the Canetti point. Article I. Proliferation of norms and reason // Scientific Bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. № 4.

5. Baudrillard J. In the shadow of the silent majority, or the end of the social. Yekaterinburg, 2000.

6. In St. Petersburg, a «Resistance Map» of bars and cafes was created. URL: https://www. kommersant.ru/doc/4604264.

Размещено на Allbest.ru