Направления совершенствования института оконченного преступления в отечественном уголовном законодательстве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Направления совершенствования института оконченного преступления в отечественном уголовном законодательстве

Благодатин Анатолий Борисович

Рассматриваются существующие проблемы правоприменения института оконченного преступления в современном отечественном уголовном законодательстве. Предлагается ряд конкретных мер модернизации отдельных технико-юридических конструкций Уголовного кодекса Российской Федерации (далее -- УК РФ), в том числе затрагивающих вопросы толкования и классификации завершенного преступного посягательства.

Ключевые слова: оконченное преступление, квалификация, уголовный закон, время преступления.

правоприменение оконченный преступление

Directions of the Institute over crimes in national criminal law

Anatoly B. Blagodatin

chief of the department fire training

Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia Nizhny Novgorod, Russian Federation

Deals with the existing problems of law enforcement of the institution of the finished crime in the modern domestic criminal legislation. In view of this, a number of areas and specific measures for the modernization of certain technical and legal structures of the criminal code, including those affecting the interpretation and classification of the completed criminal offense, are proposed.

Keywords: consummated crime, qualifications, criminal law, the time of the crime.

Возможно, именно этим руководствуется отечественный законодатель, внеся уже не одну сотню поправок в действующий Уголовный кодекс, которому всего лишь два с небольшим десятка лет. В данном ключе подобная логика представляется нам вполне приемлемой, поскольку стремление к модернизации, усовершенствованию того, что было ранее, звучит гораздо приятнее, чем исправление своих же недоработок, упущений и ошибок. Здесь происходили криминализация деяний и их декриминализация, перемещение составов преступлений из одной главы в другую и множество других перспективных изменений, касающихся юридической оценки общественно опасных посягательств. Однако одна из ключевых проблем правоприменения по сути так и не нашла своего разрешения. Судам неоднократно приходилось выносить постановления, разъясняющие важнейший аспект квалификации, а именно момент окончания того или иного правонарушения. Причиной выступает недостаточная унифицированность норм, образующих главу 20 УК РФ.

Настоящие высказывания нельзя назвать голословными, ведь если открыть текст уголовного закона не трудно будет заметить, что ни одной поправки в вышеуказанные положения с момента их принятия внесено не было, хотя проблема является очевидной уже далеко не первый год. Об этом вполне наглядно свидетельствуют и судебно-следственная практика, и исследования отечественных ученых в области уголовного права.

Наиболее эффективным способом выхода из сложившейся ситуации выступает необходимость разработки соответствующих направлений совершенствования правоприменения института оконченного преступления.

Наиболее целесообразным решением выступает кардинальное видоизменение статьи 29 УК РФ «Оконченное и неоконченное преступления». В частности, предлагается изменить редакцию части 1 настоящей статьи, которая будет содержать более оптимальное и унифицированное определение юридически завершенного посягательства. При этом, исходя из специфики исследуемого феномена и взаимосвязанных с ним категорий (состав преступления, уголовная ответственность), а также технико-юридических конструкций отдельных преступлений, достаточно оправданным решением будет конкретизация в рамках этой же нормы его характерных признаков и отличительных критериев. Она невозможна без процесса классификации общественно опасных посягательств по моменту их юридической завершенности. В связи с этим нами предлагается следующее видение обозначенных положений уголовного закона:

Часть 1. Оконченное преступление есть юридический факт завершенности преступного деяния, имеющий особенности законодательной конструкции, определенные в статьях Особенной части УК РФ, время наступления которого представляет собой различную вариантность относительно момента наступления общественно опасных последствий.

Часть 1.1. В зависимости от момента юридической завершенности, необходимой для привлечения виновного лица к уголовной ответственности за оконченное преступление, преступления, предусмотренные настоящим Кодексом, подразделяются на материальные преступления, нематериальные преступления и смешанные преступления.

Часть 1.2. Материальное преступление признается оконченным с момента наступления материальных последствий, предусмотренных диспозицией конкретной нормы Особенной части УК РФ.

Часть 1.3. Нематериальное преступление признается оконченным в момент создания непосредственной угрозы наступления материальных последствий либо с момента наступления нематериальных последствий, предусмотренных диспозицией конкретной нормы Особенной части УК РФ.

Часть 1.4. Смешанное преступление объединяет в себе понятия материального и нематериального преступления, и соответственно на него распространяются правила их квалификации в зависимости от того, какой вид альтернативных последствий (материальные или нематериальные), предусмотренных диспозицией конкретной нормы Особенной части настоящего Кодекса, имел место быть.

Часть 4. При квалификации преступлений в качестве оконченных или неоконченных необходимо учитывать признаки объекта преступления, определяющие характер наступивших или возможных общественно опасных последствий, а также направленность умысла (при его наличии) виновных лиц и степень его реализации.

Четвертая часть предлагаемой редакции статьи 29 УК РФ обеспечивает унифицированность разработанных норм посредством добавления двух факультативных критериев (направленность умысла и степень его реализации), которые не нашли своего отражения в сконструированной классификации, поскольку распространяются далеко не на все общественно опасные деяния (к таковым относятся неосторожные преступления). Однако при их наличии они обязательны для учета в процессе квалификации противоправного поведения в качестве юридически завершенного. В этой связи наиболее оптимальным решением, на наш взгляд, выступило выделение указанных положений в самостоятельную часть обозначенной статьи УК РФ.

При этом стоит отметить, что аргументация понятий, признаков и правил квалификации, использованных в предложенной выше техникоюридической конструкции, достаточно подробно рассмотрена в рамках предыдущего параграфа, в связи с чем, считаем целесообразным на этом не останавливаться и перейти к другим разработанным мерам по совершенствованию правоприменения института оконченного преступления в уголовном законодательстве.

Таким образом, мы в определенной степени затронули и еще одно направление, а именно -- конкретизация признаков и критериев оконченного преступления. Все они имеют прямую взаимосвязь и при определенных условиях дополняют и усиливают друг друга. Тем не менее стоит сделать оговорку, что мы ведем речь далеко не обо всех классификациях оконченного преступления, а приводим и работаем лишь с теми, которые имеют непосредственное практическое значение и перспективу для своей законодательной регламентации.

Итак, скорее всего никто не станет спорить, что и с теоретической, и с практической точек зрения особый интерес представляет установление момента окончания общественно опасных деяний, которые совершаются в течение более или менее длительного времени. Это так называемые длящиеся и продолжаемые преступления. Они в отличие от множественности преступлений образуют единое правонарушение, хотя внешне и похожее на серию самостоятельных посягательств.

Там, где законодательная конструкция преступления предполагает последующее невыполнение обязанности лица после какого-либо юридического факта, в законе отсутствует четко определенный срок, а также нет технической возможности фиксации этого срока, содеянное принято считать «длящимся». К таковым можно отнести асоциальное поведение, наказание за которое предусмотрено статьями 157, 177, 192, 193, 194, 338 УК РФ.

Особенностью этих преступлений является именно тот факт, что они представляют собой непрерывно осуществляемое в течение определенного отрезка времени преступное деяние, совершаемое в рамках оконченного преступления, выражающееся в действии (бездействии), сопряженном «с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовного преследования» [1, с. 5].

Длящийся характер преступления начинается с момента совершения преступного действия (бездействия), после которого оно может осуществляться в течение нескольких лет и заканчивается вследствие того, что сам виновный прекращает преступные действия либо наступают события, препятствующие дальнейшему совершению преступления [2, с. 26--27]. Практика пока не выработала иных критериев, с которыми может быть связан момент их фактического окончания, кроме тех, что были названы в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 года «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» [1, с. 5].

В ряде случаев довольно затруднительно сразу определить момент окончания некоторых из таких преступлений. И проблема эта осложняется оценочными понятиями, которыми закон оперирует при изложении отдельных преступных деяний. Так, при описании отдельных длящихся преступлений, к каковым можно отнести преступления, регламентируемые статьями 177, 1811, 314, 315, 3301 УК РФ, законодателем используется признак «злостность», предполагающий определенные формы уклонения в виде действий, совершаемых в течение определенного промежутка времени, но законом содержание самого понятия не раскрывается. Очевидно, что начало и окончание этих преступлений связано с моментом, когда действия лица, уклоняющегося от выполнения возложенных на него обязанностей, становятся «злостными». Следовательно, чтобы определить момент окончания таких «длящихся» преступлений, необходимо выяснить, что означает оценочное понятие «злостность», было ли злостным поведение субъекта и можно ли в данном случае говорить, что преступление вообще было совершено.

Ответ на этот вопрос можно попытаться найти в судебной практике, в частности, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 января 2007 года № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» (п.п. 38 и 46) «злостность определяется как неисполнение каких-либо обязанностей после сделанного контролирующим органом предупреждения в письменной форме о недопустимости повторного нарушения» [3, с. 7]. Схожей же позиции придерживается и отечественная доктрина, в частности, можно привести в пример точку зрения А.П. Кузнецова, который под этим понятием подразумевает: «...продолжительное по времени неисполнение судебного акта. игнорирование неоднократных требований суда исполнить решение» [4, с. 979].

Таким образом, при длящихся и некоторых продолжаемых преступлениях понятие оконченного преступления охватывает известный отрезок времени, иногда значительный. Следовательно, правильное решение вопроса о месте и времени совершения преступления имеет многоплановое значение:

оказывает непосредственное воздействие на квалификацию;

позволяет отграничить оконченное преступление от неоконченного;

влияет на правильное решение вопросов, касающихся применения срока давности и амнистии.

Нужно признать, что настоящее время в главе 2 УК РФ, посвященной действию уголовного закона, имеются весьма примечательные положения. В части 2 статьи 9 УК РФ говорится, что временем совершения преступления признается момент осуществления общественно опасного деяния независимо от времени наступления последствий. Такое решение предлагалось некоторыми авторами, однако от него отказывались, начиная с УК РСФСР 1922 года. Нельзя признать данную норму удачной в силу ряда обстоятельств [5, с. 18].

Во-первых, в Особенной части УК РФ дана характеристика именно оконченных видов преступлений, а глава 6 «Неоконченное преступление» начинается с характеристики оконченного преступления, коим признается деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. Даже если согласиться с таким определением (чего мы, конечно же, делать не стали), то все равно возникает вопрос: согласуется ли оно с частью 2 статьи 9 УК РФ, в которой, как уже упоминалось, говорится, что временем совершения преступления признается момент осуществления общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий. Очевидно, такое противоречие никак не объяснить темпоральной и содержательной коллизией, и найти выход из него трудно [5, с. 18].

Во-вторых, налицо противоречие между частью 2 статьи 9 УК РФ и статьей 8 УК РФ, указывающей, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. Последствия же в настоящее время, как принято считать, являются необходимым признаком материальных составов преступления, из чего следует, что уголовная ответственность за оконченное посягательство может наступать и тогда, когда для этого нет предусмотренных уголовным законом оснований.

Справедливости ради заметим, что не было единого мнения по вопросу о времени совершения преступления и в доктрине уголовного права.

Так, Н.Д. Дурманов считал, что если «состав преступления включает в качестве признака объективной стороны деяния наступление общественно опасных последствий, преступление надо считать совершенным тогда, когда эти последствия наступили» [6, с. 261].

Иного мнения придерживаются М.И. Блум и А.А. Тилле, указывающие, что «преступления, где результат отдален во времени от вызвавшего его преступного деяния, временем совершения преступления будет время совершения самого деяния, образующего объективную сторону конкретного преступления. Временем же деяния... во всех рассмотренных категориях преступлений будет момент окончания деяния. Наступивший впоследствии результат деяния (например, смерть человека), даже если он составляет необходимый элемент определения состава преступления, учитывается при квалификации деяния или при назначении наказания, остается за рамками времени совершения преступного деяния» [7, с. 48].

Приведенные позиции отражают основные взгляды на проблему времени совершения преступления, но не решают многих связанных с ней вопросов.

Во-первых, почему последние авторы настаивают именно на таком решении вопроса. С одной стороны, это продиктовано практической значимостью в случаях, когда новый закон усиливает наказание [7, с. 45--46], с другой -- сам законодатель дал повод решать его таким образом. Дело в том, что в части 1 статьи 7 УК РСФСР 1960 года термин «деяние» имел точное значение, выраженное конструкцией «деяние -- действие или бездействие), поэтому временем совершения преступления считалось время совершения деяния, то есть действия или бездействия, а указанные в диспозициях норм УК преступные последствия оставались за рамками времени совершения преступного деяния. В УК РФ 1996 года законодатель устранил скобочное уточнение понятия «деяние», тем самым включив в него помимо действия (бездействия) причиненные им общественно опасные последствия (ч. 1 ст. 14 УК РФ). Однако уже в части 2 статьи 14 УК РФ термину «деяние» придается второе значение -- как понятия, отождествляемого только с действием (бездействием). Логично, что подобное решение вызвало различное толкование данной дефиниции. Мы согласны с теми авторами, которые полагают, что этот термин в буквальном смысле употребляется для обозначения действия или бездействия как акта внешних форм преступного поведения, так и для обозначения преступления в целом [8, с. 68--69]. Таким образом, получается, что статья 9 УК РФ «Действие уголовного закона во времени» при определении времени совершения преступления исходит из поведения человека, выразившегося вовне в виде конкретных актов действия или бездействия. Однако статья 8 УК РФ «Основание уголовной ответственности» помимо указанного критерия берет еще один, а именно: как материальная сторона преступления выразилась в преступном поведении лица, то есть выразилась ли она в совершении неоконченного либо оконченного преступления, имеющего особенности законодательной конструкции, не учитываемые статьей 9 УК РФ.

Что тогда могло служить мотивом закрепления в законе нормы с таким определением момента совершения преступления?

Для начала отметим, что данная норма была заимствована из УК ФРГ: «Временем совершения деяния считается то время, в течение которого исполнитель или соучастник действовал или, в случае бездействия, должен был действовать. Момент наступления последствий значения не имеет» (§ 8) [9, с. 13]. Германская доктрина объясняет такую конструкцию нормы следующим образом. «Тот факт, что УК ФРГ приурочивает время действия закона к моменту совершения действия (бездействия), а не наступления последствий, не случаен. Такая позиция законодателя определяется положениями «уголовного права деятеля». Опасность последнего по такому уголовному праву достаточно ясно объективируется в процессе самого действия и потому излишне ожидать наступления последствий» [10, с. 52]. Видимо, по этой же самой причине российский законодатель переносит правовые последствия деяния с причинения ущерба на сам процесс действования. Раз, по мнению законодателя, преступная воля и вместе с тем опасность субъекта в полной мере проявляются в момент совершения преступного действия (бездействия), то и оценивать совершенное им необходимо тоже в этот момент. Такое решение, как указывает Э.Т. Борисов, более чем правильно, поскольку предложение считать временем совершения преступления время наступления последствия приводит к неприемлемому выводу, что вопросы об уголовной противоправности деяния, о возрасте и вменяемости субъекта должны решаться применительно ко дню наступления последствия [11, с. 11].

Какой же можно найти выход в сложившейся ситуации?

А.Н. Игнатов предлагает признавать «временем совершения преступления -- время совершения общественно опасного действия (бездействия) или время наступления общественно опасных последствий, если они предусмотрены уголовным законом» [12, с. 14].

Подобная позиция представляется нам достаточно спорной, поскольку если не брать так называемые одномоментные преступления (к примеру, террористический акт, в результате которого погибли люди), то в таком случае время совершения преступления будет растягиваться до совершенно абсурдных пределов. Допустим, убийца нанес жертве несколько ударов ножом в область груди, после чего скрылся. Благодаря стечению обстоятельств на месте происшествия своевременно оказалась карета скорой помощи, которая доставила потерпевшего в больницу, где тот скончался спустя неделю. При подобного рода обстоятельствах, следуя вышеуказанной точке зрения, получается, что время совершения преступления будет состоять из весьма значительного количество дней, а может быть недель, месяцев и т. д. Это могло бы выглядеть органично с точки зрения уголовного закона и элементарной логики, если бы речь шла о побеге из места лишения свободы (т. е. о длящемся преступлении), так как здесь преступник продолжал бы осуществлять действия, предусмотренные объективной стороной состава преступления. Но в иных случаях таковое представляется абсолютно недопустимым в связи с тем, что глагол «совершать» все же подразумевает участие лица в каких-либо действиях, и как только те будут выполнены, соответственно и закончится время совершения преступления.

Далее считаем целесообразным привести точку зрения М.В. Гринь, который, аргументируя необходимость устранения несоответствия между частью 2 статьи 9 УК РФ и статьями 8 и 29 УК РФ, предлагает часть 2 статьи 9 УК РФ изложить в следующей редакции:

«Временем совершения неоконченного преступления признается время:

а) совершения приготовления к преступлению;

б) совершения покушения на преступление.

Временем совершения оконченного преступления признается время совершения лицом деяния, содержащего все признаки оконченного состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом» [13, с. 16--17].

Не акцентируя внимание на последнем абзаце, который содержит пробелы, не раз упоминаемые в настоящей работе, остановимся лишь на идее сопоставления времени совершения общественно опасного деяния с его стадиями. Здесь мы можем лишь отметить, что предлагаемая норма с учетом имеющейся законодательной конструкции и даже правовой действительности не содержит фактически никаких противоречий и вполне логична. Однако в то же время перед нами предстала содержательная тавтология, не несущая практически никакой смысловой нагрузки, так как, по сути, нам лишь говорят, что время совершения неоконченного преступления = времени совершения неоконченного преступления. Наряду с чем остается неясным вопрос относительно значения общественно опасных последствий в обозначенной технико-юридической конструкции.

Наша же позиция по этому вопросу заключается в следующем. Рассмотрим ее на примере. Предположим, что А. в возрасте 17 лет совершил преступление, за которое ему может быть назначено наказание в виде смертной казни или в качестве замены пожизненное лишение свободы, но последствие, являющееся обязательным признаком такого деяния, наступило в момент, когда А. исполнилось 18 лет. Вопрос: справедливо ли ухудшать положение лица только потому, что норма о времени совершения преступления будет зависеть от видов законодательной конструкции оконченного преступления. Но, с другой стороны, подобные преступления достигают высшей степени общественной опасности именно в момент наступления преступных последствий. Вопрос о времени совершения преступления возникает только при наличии уголовно наказуемых деяний (неоконченное и оконченное преступление). Проблем с решением этого вопроса не будет возникать и при неоконченном преступлении, поскольку, с одной стороны, временем совершения преступления в таком случае будет признаваться момент прерывания преступной деятельности лица по не зависящим от его воли обстоятельствам, с другой стороны, имеются законодательные конструкции, вовсе не допускающие этапов реализации лицом своего преступного намерения, а значит исключающие и неоконченное преступление. Последние приобретают уголовно-правовое значение только в момент окончания преступления. Следовательно, решать вопрос о времени совершения преступления мы должны относительно оконченного преступления. В отношении преступлений, законодательная обрисовка которых не содержит прямых указаний на конкретные последствия, этот вопрос решается по схеме: момент (полного или частичного) совершения действия (бездействия) = время совершения преступления. Относительно преступлений, оканчивающихся в момент объективирования преступных последствий, укажем следующее. Среди подобных преступлений немало таких деяний, которые получили название одномоментных, то есть не имеющих практически никакого разрыва между совершением действия (бездействия) и причинением преступного вреда. Не возникает сложностей с применением части 2 статьи 9 УК РФ относительно сложных единичных преступлений, в том числе продолжаемых и длящихся преступных деяний, в рамках которых время их совершения вполне очевидно, тогда как момент их окончания нередко вызывает трудности у правоприменителя.

Следовательно, остается относительно небольшая часть преступлений, в которых преступный результат может (но не обязательно) наступить по прошествии определенного времени. Более того, эти преступления могут быть прерваны либо выявится неудача в преступном посягательстве. Как уже можно было понять, речь идет о приготовлении и покушении, которые также являются неотъемлемой частью современной криминальной обстановки в стране. Стоит ли ради таких преступлений делать исключение в законе и подстраивать под нее основную массу общественно опасных деяний.

Таким образом, мы полагаем, что норма о времени совершения преступления должна соответствовать выделяемым в законе разновидностям оконченного преступления.

Исходя из вышеизложенного и в целях устранения имеющихся в законе противоречий и иных неточностей, предлагаем статью 9 УК РФ «Действие уголовного закона во времени» изложить в следующей редакции:

Преступность и наказуемость деяния определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

Временем совершения оконченного преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий.

Временем совершения неоконченного преступления признается время совершения общественно опасного действия, составляющего приготовление к преступлению, или общественно опасного действия (бездействия), составляющего покушение на преступление независимо от времени и факта наступления последствий.

Думается, что такая редакция статьи не только сделает текст закона более понятным, но и поможет выработать единое мнение по вопросу о времени совершения преступления, а значит, стабилизирует судебно-следственную практику. Наряду с этим, стоит отметить, что в третьей части данной статьи также сделано указание не только на время наступления последствий, но и на сам факт их наступления, поскольку в отдельных случаях не исключается, что таковые вообще могут отсутствовать как по воле самого преступника, так и по независящим от него обстоятельствам. Также необходимо учитывать, что если было осуществлено приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению, а затем произошло покушение на это правонарушение, то время совершения преступления соответственно сместится со стадии приготовления на покушение, что обусловлено логикой уголовного закона.

Примечания

Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М.: Спарк, 1995.

Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 16 ноября 1957 г по делу Басько С.Е. // Бюллетень Верховного Суда СССР 1958. № 1.

О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 января 2007 года № 2 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 4.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / В.К. Дуюнов и др.; отв. ред. Л.Л. Кругликов. М.: Волтерс Клувер, 2005.

Уголовный кодекс Российской Федерации: Офиц. текст: Ввод. в действие с 1 января 1997 г / вступ. ст. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. М.: Инфра-М: Норма, 1996.

Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. М.: МГУ, 1967.

Блум М.И., Тилле А.А. Обратная сила закона. М.: Юрид. лит., 1969.

Игнатов А.Н., Красиков Ю.А. Курс российского уголовного права: в 2 т. Общая часть. М.: Норма, 2001. Т 1.

Уголовный кодекс ФРГ. М.: Юрид. колледж МГУ, 1996.

Кузнецова Н., Вельцель Л. Уголовное право ФРГ. М.: МГУ 1980.

Борисов Э.Т. О терминологии, традициях и содержании проекта Уголовного кодекса // Проблемы уголовной ответственности и ее дифференциации (в проекте Уголовного кодекса Российской Федерации): сборник научных статей и тезисов. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 1994.

Игнатов А. О действии уголовного закона во времени // Уголовное право. 2002. № 1.

Гринь М.В. Неоконченное преступление: ав- тореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар: КубГАУ, 2003.

References

Collection of decisions of Plenums of the Supreme Courts of the USSR and the RSFSR (Russian Federation) in criminal cases. Moscow: Spark Publ., 1995. (In Russ.)

Definition of the Military collegium of the Supreme Court of the USSR of November 16, 1957 in the case Basko S.E. Bulletin of the Supreme Court of the USSR, 1958, no. 1. (In Russ.)

On the practice of appointment of criminal punishment by the courts of the Russian Federation: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of January 11,2007 no. 2. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 2007, no. 4. (In Russ.)

Comment to the Criminal code of the Russian Federation (article) / V.K. Duyunov et al.; resp. ed. L.L. Kruglikov. Moscow: Volters Kluver Publ., 2005. (In Russ.)

Criminal code of the Russian Federation: Official. text: Enter. effective 1 January 1997 / introductory article -- A.N. Ignatov, Yu.A. Krasikov. Moscow: Infra-M: Norma Publ., 1996. (In Russ.)

Durmanov N.D. Soviet criminal law. Moscow: Moscow state University Publ., 1967. (In Russ.)

Bloom M.I., Tille A.A. Retroactivity of the law. Moscow: Yurid. lit. Publ., 1969. (In Russ.)

Ignatov A.N., Krasikov Yu.A. Course of Russian criminal law: 2 vol. General part. Moscow: Norma Publ., 2001. Vol. 1. (In Russ.)

The criminal code of Germany. Moscow: Yurid. College of Moscow state University Publ., 1996. (In Russ.)

Kuznetsova N., Welzel L. Criminal law of Germany. Moscow: Moscow state University Publ., 1980. (In Russ.)

Borisov E.T. On terminology, traditions and content of the draft Criminal code. Problems of criminal liability and its differentiation (in the draft Criminal code of the Russian Federation): collection of scientific articles and abstracts. Yaroslavl: Yaroslav, state un-t Publ., 1994. (In Russ.)

Ignatov A. On the action of the criminal law in time. Criminal law, 2002, no. 1. (In Russ.)

Grin M.V. Unfinished crime. Author's abstract... candidate of legal sciences. Krasnodar: KSAU Publ., 2003. (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru