Криминалистическая сущность преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, и особенности проведения различных следственных действий в процессе их расследования

Размещено на http://allbest.ru

Ростовский юридический институт МВД России

Криминалистическая сущность преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, и особенности проведения различных следственных действий в процессе их расследования

Инна Александровна Яцкина, адъюнкт

Аннотация

В работе с позиций криминалистического научного инструментария рассмотрена сущность преступлений, связанных с пропагандой экстремизма. Автор полагает, что они выступают своеобразным идеологическим «локомотивом», создавая деструктивную атмосферу среди самых различных слоев населения путем средств манипулятивного психологического воздействия. Их массовое совершение закономерно способствует нарастанию в обществе социальной напряженности, активизации различных неформальных течений, молодежных субкультур, враждебно настроенных по отношению к представителям иных социальных групп. Учитывая, что именно доказывание экстремистских побуждений вызывает немало вопросов на практике, автор рассматривает особенности производства отдельных следственных действий (осмотра, освидетельствования, обыска и выемки) с учетом данной проблемы и представляет соответствующие рекомендации.

Ключевые слова: экстремизм, экстремистская идеология, преступность, преступления экстремистской направленности, пропаганда, экстремистские побуждения, мотивы, ненависть и вражда, расследование, следственные действия, предметы, документы, личность.

Abstract

Criminalistic nature of crimes related to extremist propaganda and features of various investigative actions during the investigation

Inna Alexandrovna Yatskina, adjunct of the Rostov Law Institute of the MIA of Russia

In this work, the essence of crimes related to the promotion of extremism is considered from the standpoint of forensic scientific tools. The author believes that they act as a kind of ideological "engine", creating a destructive atmosphere among various segments of the population by means of manipulative psychological influence. Their mass commission naturally contributes to the growth of social tension in society, the activation of various informal movements, youth subcultures that are hostile to representatives of other social groups. Given that it is the proof of extremist motives that raises many questions in practice, the author considers the specifics of the production of individual investigative actions (inspection, examination, search and seizure) taking into account this problem and provides appropriate recommendations.

Keywords: extremism, extremist ideology, crime, crimes of extremist orientation, propaganda, extremist motives, motives, hatred and hostility, investigation, investigative actions, objects, documents, personality.

Разнообразие преступлений экстремистской направленности как закономерное следствие многоаспектного деструктивного явления экстремизма формирует потребность в их систематизации. На основе изучения научной литературы, отражающей сущность экстремизма [1, с. 3--9; 2, с. 40--45; 3, с. 115--118; 4, с. 94--97; 5, с. 151--154], а также проведенного автором эмпирического анализа преступлений указанной категории, представляется целесообразным поддержать идею о разработке их криминалистической классификации [6, с. 31--35; 7, с. 5--10], которая, в свою очередь, выступает методологической предпосылкой для разработки частных криминалистических методик [8, с. 3--10; 9, с. 17--23], максимально точно ориентированных на учет криминалистически значимых особенностей конкретной группы деяний. Дифференцируя экстремистские деяния по различным криминалистически значимым элементам, влияющим на формирование механизма преступления, исследовательский интерес автора привлекла группа деяний, связанных с пропагандой экстремизма. К таким деяниям мы склонны относить, прежде всего, преступления, предусмотренные ст.ст. 280 УК РФ (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности), 280.1 УК РФ (публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации), 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства). Сущность этих деяний проявляется в том, что, отражая с различной степенью интенсивности популяризацию (распространение) экстремистской идеологии, расширяя географию ее влияния на население, находя новых последователей, казалось бы, сами по себе такие действия не являют собой насильственные акции. Однако именно они выступают их своеобразным идеологическим «локомотивом», создавая деструктивную и нездоровую атмосферу среди самых различных слоев населения, путем средств манипулятив- ного психологического воздействия (а именно подмены и искажения базовых моральных ценностей под видом «просвещения», нахождения «истинной сущности», характерной эмоционально-насыщенной подачи такой информации, рассчитанной на обязательный психологический «отклик» и т. д.). Именно массовое совершение подобных деяний закономерно способствует такому эффекту, как нарастание в обществе социальной напряженности [10, с. 59--63], активизация различных неформальных течений, молодежных субкультур, враждебно настроенных по отношению к представителям иных социальных групп, субъективно определяемых ими как «источник всего социального зла», «корень всех бед», либо по иным причинам заслуживающих всяческого порицания: от ограничения прав «на законодательном уровне» либо депортации из России до физического истребления. В наиболее жесткой форме такие деяния содержат призывы к государственному перевороту, насильственной смене государственного строя, террору в отношении высших должностных лиц государственно-властных органов и т. д. Проведенный нами эмпирический анализ позволил не только увидеть специфическую криминалистическую сущность деяний, связанных с пропагандой экстремизма, но и проследить влияние данных деяний на сознание лиц, поддавшихся влиянию активистов, совершающих непосредственные нападения на представителей «презираемой» социальной группы. А именно: материалы уголовных дел о преступлениях, носящих групповой и серийный характер, позволяют проанализировать путь прихода обвиняемых к экстремистским убеждениям под влиянием так называемых агитаторов, которые в дальнейшем проявились в реальных нападениях на представителей «презираемой группы» с причинением вреда здоровью различной степени тяжести, вплоть до убийства.

С другой стороны, привлекаемые к ответственности лица, зачастую не отрицая факта совершения насильственных действий (особенно если они были задержаны на месте происшествия либо в непосредственной близости от него с характерными следами преступления), пытаются убедить следствие и суд в отсутствии у них экстремистских побуждений, в совершении насилия на почве бытового конфликта, а то и защиты якобы от неправомерных действий пострадавших. Например, Ф., испытывая ненависть и вражду к лицам кавказской национальности и выражая через информационно-телекоммуникационную сеть «Интернет» призывы к осуществлению экстремистской деятельности, разработал схему по завлечению потенциальных жертв для последующей физической расправы с ними. Ключевой особенностью такой схемы явилась публикация объявления о предоставлении сексуальных услуг лицам кавказской национальности от имени несовершеннолетней соучастницы (указав ее телефон). Откликнувшихся на такое объявление ожидала, кроме выступившей в качестве «приманки» соучастницы, группа агрессивно настроенных вооруженных лиц, внезапно набрасывающихся на жертву. Таким образом, соучастники совершили серию аналогичных деяний, один из пострадавших молодых людей был убит, иным -- причинен вред здоровью различной степени тяжести. Не отрицая факты конфликта и драк с пострадавшими, соучастники пытались выдавать себя в качестве «защитников половой неприкосновенности несовершеннолетней» Апелляционное определение по уголовному делу № 50-АПУ19-7 от 29.10.2019. Верховный суд Российской Федерации..

Таким образом, в подобных ситуациях можно говорить не только о самих по себе агитационно-пропагандистских преступлениях экстремистской направленности, но и о наступивших в связи с ними тяжких последствиях. Но доказывание наличия в действиях обвиняемых наличия пропаганды экстремизма есть тщательный и кропотливый труд следователя во взаимодействии с оперативными подразделениями, требующий не только хорошего знания уголовного и уголовно-процессуального законодательства, но и тактически обоснованного выбора и применения криминалистических приемов и рекомендаций в ходе осуществления отдельных следственных действий и тактических операций.

Традиционно одним из информативных следственных действий по делам о рассматриваемых категориях преступлений выступает осмотр, обладающий определенной спецификой. Типичными видами осмотра по делам о преступлениях, связанных с пропагандой экстремизма, должны выступать:

— осмотр места происшествия (которым могут являться: места проведения агитации в виде непосредственного выражения публичных призывов, тематических шоу-мероприятий, открытых митингов или пикетов либо подпольных собраний, мест репетиций экстремистских акций);

— осмотр жилища лиц, участвовавших в проведении мероприятий по пропаганде экстремизма;

— смотр предметов и (или) документов:

а)изъятого компьютерного средства, содержащего в своей памяти виртуальные следы подготовки (создания, редактирования, копирования с экстремистских сайтов, рассылки реальным или потенциальным последователям) текстовых, наглядно-изобразительных (фотоснимков, рисунков, схем), видеоматериалов экстремистского содержания;

б)изъятого средства копировально-множительной техники, использованного для изготовления и тиражирования экстремистских материалов, предназначенных для распространения и пропаганды;

в)тематических сайтов или отдельных страниц пользователей, содержащих экстремистские материалы;

г)скриншотов страниц пользователей в социальных сетях, их переписки;

д)материалов, полученных в результате проведения следственных действий и (или) оперативно-розыскных мероприятий по контролю телекоммуникационных контактов, непосредственному наблюдению с использованием технических средств, обследованию компьютерных средств, оперативному эксперименту (в виде электронных носителей аудиоинформации, а также стенограмм их расшифровки).

При этом, если осматриваются материалы, полученные в результате следственных действий, то такой осмотр выступает обособленным этапом проведения соответствующего следственного действия (ст.ст. 186, 186.1 УК РФ);

е)предметов непосредственной наглядной агитации: листовок, журналов, газет, книг, различных предметов, указывающих на символическую принадлежность к характерной субкультуре (от одежды до специфических талисманов), предметов, предназначенных для использования в качестве оружия, иных предметов, использованных в процессе проведения агитационных мероприятий.

Существенным ресурсом для формирования доказательственной информации выступает освидетельствование активистов и членов экстремистских формирований, имеющих на теле характерную символику (в виде татуировок, сакральных амулетов, украшений, носильных вещей, прочих сопутствующих предметов) в соответствии со ст. 179 УПК РФ. Учитывая некоторые несовершенства при регламентации ст. 179 УПК РФ, обладающие потенциальной конфликтогенностью ситуации (в части участия в проведении этого следственного действия следователя, врача и (или) иного специалиста, а также понятых), необходимо, планируя это следственное действия на основе имеющейся исходной информации, диагностировать цель данного следственного действия, наиболее вероятную локализацию на теле человека следов и иных свойств и признаков, имеющих значение для расследования. криминалистический психологический экстремистский

Напомним, что, согласно положениям ст. 179 УПК РФ, при производстве освидетельствования лицом другого пола по отношению к следователю, если освидетельствование связано с обнажением, следователь не присутствует, а освидетельствование производит врач. При этом участие понятых не требуется (но и не исключается полностью, если следователь примет решение о необходимости их присутствия).

Также, если освидетельствование сопровождается обнажением, то фото-, видеосъемка может проводиться только с согласия освидетельствуемого лица. Однако врач, хотя и является незаинтересованным лицом в результатах расследования, тем не менее, не застрахован от попыток освидетельствуемого вступить с ним в неделовой контакт. К тому же врач, который, исходя из буквального прочтения указанной нормы, должен проводить это следственное действие в полном объеме (а не только его рабочий этап), не является специалистом именно в сфере производства процессуальных действий.

Более того, не всегда обнажение связано с поиском на теле человека каких-либо анатомических особенностей. Иногда значимость приобретают, например, не столько наличие татуировок или иных нанесенных изображений как таковых, а их конкретное описание и значение (в том числе сакральный смысл), которые позволяют установить и процессуально зафиксировать не только приверженность освидетельствуемого к определенному неформальному течению, но и его роль в данной группе, а также иные значимые обстоятельства. Поэтому, помимо врача, не меньшую значимость может приобретать участие других специалистов (философов, историков, культурологов, этнографов и т. д.).

Учитывая вышеизложенное, выразим следующую рекомендацию. Если освидетельствование гипотетически может потребовать обнажения лица, то представляется, что необходимо изначально не перекладывать проведение этого следственного действия на врача, а поручить субъекту расследования одного пола с освидетельствуемым (входящему в состав следственной группы либо действующему в соответствии с отдельным поручением). Если изначально следственная группа не предусматривала лиц соответствующего пола, то руководитель следственного органа, в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ, вправе изменить состав такой группы либо передать уголовное дело другому следователю, а равно принять дело к своему производству. Кроме того, традиционно за следователем сохранены полномочия по даче органам дознания отдельных поручений о производстве отдельных следственных действий (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ). Помимо врача, необходимо приглашать для участия в освидетельствовании и других компетентных специалистов, а также понятых, разумеется, -- с соблюдением процессуальных гарантий половой неприкосновенности личности. Лицу целесообразно предложить фото - и видеосъемку данного следственного действия, приняв необходимые меры по соблюдению принципа уважения чести и достоинства личности, минимизирующего доступ участников уголовного судопроизводства к подобным материалам по морально-этическим соображениям, а также визуальной фиксации лишь той информации, которая имеет непосредственное значение для доказывания.

Говоря о предметах и документах как носителях доказательственной информации, отметим поливариантность источников их поступления в распоряжение следователя: результаты оперативно-розыскной деятельности, материалы, изъятые в ходе предварительной проверки в соответствии со ст. 144 УПК РФ, обыск, выемка. Отмечая соответствие производства обыска и выемки по делам о преступлениях обозначенной категории уголовно-процессуальным и нормам и общим криминалистическим рекомендациям [11, с. 1621], напомним, что традиционно выбор между обыском и выемкой зависит от степени информационной определенности и конфликтности текущей следственной ситуации.

Поскольку проведение выемки, в сравнении с обыском, отличается большей процессуальной и тактической экономией, то выбор этого следственного действия актуален для ситуаций, характеризующихся полной известностью относительно:

— конкретного наименования и свойств предметов и документов, необходимых для доказывания;

— их местонахождения не только по конкретному адресу, но и в строго определенном месте в ведении конкретных лиц;

— присутствия на месте проведения выемки лица, в ведении которого имеются необходимые для расследования предметы и документы;

— исключения либо крайне низкой вероятности экстренного возникновения ситуации противодействия расследованию либо иных обстоятельств, требующих поисковых действий (перехода информационно определенной и бесконфликтной следственной ситуации в информационно неопределенную и (или) в конфликтную ситуацию).

Практически изъятие указанных материалов путем выемки возможно в отношении:

— свидетелей: очевидцев экстремистских акций, готовых добровольно предоставить в распоряжение следственных органов экстремистские материалы, полученные у активистов; пользователей социальных сетей, наблюдавших признаки экстремистской пропаганды; сотрудников правоохранительных органов, осуществлявших пресечение и раскрытие данных деяний в оперативно-розыскном либо административно-правовом режиме;

— потерпевших (представителей социальных групп, в отношении которых подозреваемыми или обвиняемыми выражается агрессия на почве экстремистских побуждений);

— подозреваемых, обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве либо добровольно ставших на путь содействия следствию в раскрытии преступления.

Соответственно, выбор обыска оптимален при отсутствии перечисленных выше условий:

— наличии лиц, скрывающихся от расследования и (или) утаивающих значимые для расследования предметы и (или) документы, орудия и средства преступления, а равно намеревающиеся их уничтожить;

— наличие лишь обоснованных данных (а не исчерпывающе точной информации) о местонахождении необходимых объектов;

— наличие информации о высокой вероятности оказания сопротивления следственно-оперативной группе.

С другой стороны, оба следственных действия, а не только обыск, могут осуществляться с учетом фактора внезапности, если этого требуют условия ситуации. Например, свидетелей по определенным причинам тактического характера иногда целесообразно оставлять вне ведения относительно планируемых мероприятий (в том числе выемки), во избежание нежелательного случайного или целенаправленного информирования ими либо членами их семьи лиц, интересы которых противоречат интересам расследования.

В иных случаях предварительное сообщение о месте и времени проведения выемки или обыска (в сочетании с оперативным наблюдением) могут послужить элементом тактической операции, побуждающей лиц, осуществляющих явное или скрытое противодействие расследованию, активизировать свою деятельность, чем проявить свои истинные намерения, позволив, таким образом, обнаружить ценную доказательственную информацию.

Кроме того, планируя и осуществляя обыск и выемку при расследовании преступлений, связанных с пропагандой экстремизма, следует учитывать их тактический потенциал в плане различной степени соотношения элементов деятельности, осуществляемой добровольно или принудительно. Оба следственных действия предусматривают сочетание добровольной и принудительной деятельности. Добровольный характер, как при обыске, так и при выемке, присущ инициативной выдаче предметов, документов, орудий и средств преступлений, т. е непосредственно экстремистских материалов (листовок, плакатов, журналов, книг), электронных носителей соответствующей информации (смартфонов, компьютерных средств, съемных дисков) и т. д. Также элементы добровольно осуществляемых действий при обыске проявляются в свободном допуске членов следственно-оперативной группы владельцем помещения на данную территорию, открывании всех мест хранения, включая тайники, предоставлении для обозрения интернет-ресурсов, содержания электронной переписки и т. д. Это не требует, при наличии оснований доверять данному лицу, принудительного вскрытия всех хранилищ, а также обеспечения доступа к информации, находящейся на компьютерном средстве, оснащенном средствами защиты. С другой стороны, если есть основания полагать, что добровольная выдача искомых предметов (например, нескольких листовок) выступает средством сокрытия более тяжкого преступления (например, материалов, указывающих на организованный и серийный характер агитационной деятельности), то факт добровольной выдачи не связывает следователя либо дознавателя с обязательным отказом от дальнейших активных поисковых действий.

Резюмируя вышеизложенное, констатируем, что сущность пропаганды экстремизма реализуется в соответствующей специфике производства следственных действий, выступающих процессуальными и тактическими средствами раскрытия и расследования указанных деяний, комплекс рекомендаций по совершенствованию которых был представлен в настоящей работе.

Библиографические ссылки

1. Головин А. Ю., Аристархова Т. А. Сущность экстремизма и особенности его проявления в молодежной среде / А. Ю. Головин, Т. А. Аристархова // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. -- 2013. -- № 3-- С. 3--9.

2. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Генезис экстремизма и терроризма в России как ретроспективный аспект криминалистического научного познания / А. В. Варданян, Р. В. Кулешов // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. -- 2015. -- № 3 (31). -- С. 40--45.

3. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Диалектическое единство экстремизма и терроризма как философская предпосылка для совершенствования подходов к криминалистическому научному обеспечению антитеррористической и антиэкстремистской деятельности / А. В. Варданян, Р. В. Кулешов // Вестник Московского университета МВД России. -- 2015. -- № 8. -- С. 115--118.

4. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Соотношение понятий экстремистской и террористической деятельности: гносеологический и правовой аспекты / А. В. Варданян, Р. В. Кулешов // Черные дыры в российском законодательстве. -- 2015. --№ 4. -- С. 94--97.

5. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Некоторые факторы, предопределяющие генезис этнорелигиозного экстремизма и терроризма, а также их актуализацию на современном этапе развития общества / А. В. Варданян, Р. В. Кулешов // Вестник Волгоградской академии МВД России. -- 2013. -- № 2 (25). -- С. 151--154.

6. Варданян А. В., Кулешов Р. В. О классификации явлений экстремизма и терроризма: единство сущности и поливариантность отображения в социуме / А. В. Варданян, Р. В. Кулешов // Правовое государство: теория и практика. -- 2015. -- № 4 (42). -- С. 31--35.

7. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Криминалистические классификации преступлений и их системообразующая роль в формировании частных криминалистических методик расследования преступлений как научно обоснованных комплексов криминалистических рекомендаций / А. В. Варданян, Р. В. Кулешов // Российский следователь. -- 2015. -- № 21. -- С. 5--10.

8. Головин А. Ю. Проблемы и пути совершенствования методик расследования отдельных видов преступлений / А. Ю. Головин // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. -- 2014. --№ 3--2. -- С. 3--10.

9. Варданян А. В., Айвазова О. В. Принципы формирования частных криминалистических методик: современное состояние и пути совершенствования / А. В. Варданян,

O.В. Айвазова // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. -- 2016. -- № 1--2. -- С. 17--23.

10. Варданян А. В., Кулешов Р. В. Типология агрессии и формы ее проявления в структуре мотивации экстремистской и террористической деятельности / А. В. Варданян,

P.В. Кулешов // Вестник Волгоградской академии МВД России. --2013. -- № 2 (25). -- С. 59--63.

11. Варданян А. В. Новеллы в регламентации обыска и выемки как потребность в модернизации тактико-криминалистических приемов / А. В. Варданян // Актуальные проблемы криминалистики и судебной экспертизы: мат-лы междунар. науч.-практ. конф. -- Иркутск, 2019. -- С. 16--21.

Размещено на Allbest.ru