Социальная обусловленность уголовно-правового запрета нарушения правил безопасности при ведении строительных или иных работ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социальная обусловленность уголовно-правового запрета нарушения правил безопасности при ведении строительных или иных работ

М.Н. Урда, О.В. Минакова

SOCIAL CONDITIONALITY OF PENAL PROHIBITION

OF SAFETY RULES VIOLATION DURING CONSTRUCTION OR OTHER WORKS

The article presents a social justification for the legislator to classify the violation of safety rules during construction or other work (Article 216 of the Criminal Code of the Russian Federation) as criminal; consideration is given to the criminal law science ideas on criminalization grounds, principles and criteria. Based on the analysis of statistical indicators of the Federal Service for Labor and Employment on occupational injuries and mortality the authors present a characteristic of the modern state of safety in consideration activities. There is comparative data on industrial injuries and fatalities in Russia and in foreign countries where less cases per 100 thousand employees are recorded than in Russia. Calculations made by ILO methods clearly indicate that there is an understatement of actual statistics of industrial accidents including fatalities in Russia. In this regard the problem of concealing criminal injury during construction or other works is raised; based on the criminal statistics of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation, the State Labor Inspectorate of the Russian Federation and the Social Insurance Fund the author assess actual state of criminal negligence in various sectors. It is proposed to criminalize the infliction of moderate harm to health including those affecting two or more persons as a result of criminal violation of safety rules during construction or other works; innovative grounds for criminalization of this act are suggested.

Key words: criminalization, social conditionality, public danger, violation of safety rules, construction, other work, accident, industrial injuries, latency.

Без уяснения социальной природы нормы, вытекающей из потребностей общества в криминализации противоправного поведения, невозможно достигнуть результативности уголовного права, поэтому уголовное правотворчество должно быть объективно необходимо или социально обусловлено. По верному замечанию А. И. Чучаева, наука уголовного права наряду с другими задачами призвана определять социальную обусловленность уголовноправовых положений и их эффективность, а также разрабатывать рекомендации по криминализации и декриминализации деяний, совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения [1, с. 14]. Г. А. Кригер и Н. Ф. Кузнецова писали, что исследование юридических норм невозможно без выяснения конкретного общественного отношения, регулируемого ими, задач, поставленных законодателем во время их принятия, конкретной обстановки, в которой эти нормы нарушались и в которой они применяются. Без определения обстоятельств, приведших законодателя к необходимости принятия той или другой нормы, ее анализ будет неполным [2, с. 52].

Тема обусловленности уголовно-правовых норм всегда вызывала научно-теоретический интерес со стороны ученых-правоведов. В разное время ее исследовали Н. А. Беляев, П. С. Дагель, Г. А. Злобин, С. Г. Келина, Т. В. Кленова, А. И. Коробеев, Г. А. Кригер, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, В. И. Курляндский, Н. А. Лопашенко, В. В. Лунеев, В. Наумов, Л. М. Прозументов, Ю. Е. Пудовочкин, Н. С. Таганцев, П. С. Тоболкин, П. А. Фефелов, Д. Филимонов, А. В. Шеслер и др. Концептуальные идеи российских ученых об обусловленности процессов криминализации деяний разнятся. В научных трудах выделяются два подхода к сути этой категории. Согласно первому социальная обусловленность уголовно-правового запрета есть и сама правотворческая деятельность, и соответствие его (запрета) общественным интересам [3, с. 20]. Второй же подход включает одну потребность общества в нем [4, с. 7].

Основания криминализации или то, что создает действительную общественную потребность в уголовно-правовой новелле, или внутреннюю необходимость возникновения правовой нормы, в уголовно-правовой теории также дискуссионны [5, с. 75]. К основаниям уголовно-правового запрета криминалисты предлагают относить степень распространенности (массовость) деяния и невозможность воздействия на определенный вид общественно опасного поведения менее репрессивными мерами [6, с. 69]; тяжесть возможных последствий, вероятность их наступления [7, с. 100]; антиобщественную ориентацию лица, повышенную угрозу деяния для общества, способность общественного сознания воспринять это деяние как преступление, адекватность уголовной ответственности развитию общества и принципам уголовного права [2, с. 34]; наличие необходимых условий для реализации принципа неотвратимости наказания, процессуальную доказуемость [8, с. 102]. В доктрине уголовного права предлагались и другие основания криминализации. Ее важными критериями Л. М. Прозументов считает уголовно-политическую адекватность уголовно-правового запрета, возможность воздействия на общественно опасное поведение с помощью уголовно-правового запрета, наличие в обществе социально-экономических ресурсов, учет возможностей системы уголовной юстиции, учет положительных и отрицательных последствий криминализации деяний, допустимость введения уголовно-правового запрета с точки зрения норм международного права, социальную адекватность криминализации, ее допустимость с точки зрения основных характеристик существующих процессов общественного развития [9, с. 19]. Очевидно, что единого подхода к определению оснований криминализации не выработано, как не выработано их общего терминологического обозначения (их называют факторами установления уголовно-правового запрета, критериями, условиями установления уголовной наказуемости, поводами, задачами, причинами, обстоятельствами и принципами криминализации и т. д.). Эти основания или предпосылки тесно переплетаются между собой и часто подразумевают одно и то же. Влияющие на криминализацию (декриминализацию) деяний основания и группируются по-разному [10, с. 72]. Условно их делят на юридико-криминологические [11, с. 59], социально-экономические, социально-психологические [12, с. 67]; объективные и субъективные [6, с. 70]; социальные, социально-психологические и системно-правовые [5, с. 71] и др. С учетом поставленных целей исследования полагаем возможным не вступать в полемику по данному вопросу, требующему отдельного комплексного анализа, а рассмотреть основания криминализации применительно к нарушению правил безопасности при ведении строительных или иных работ: его общественную опасность, распространенность и неэффективность других некриминальных мер.

При множестве точек зрения ученые сходятся в том, что основанием уголовного запрета (или уголовной ответственности [13]) является общественная опасность как свойство поведения людей, точнее, ее степень. Это основание коррелирует с таким социально-экономическим принципом криминализации, как причинение большого материального ущерба и морального вреда. На обязанность законодателя учитывать общественную опасность в процессе правотворчества указывает и Конституционный Суд Российской Федерации в постановлении от 27 июня 2005 г. № 7-П4 [14]. Криминалисты совершенно справедливо отмечают, что общественные отношения (объект) и объективная сторона (вред) -- элементы деяния, определяющие характер и степень его общественной опасности [15, с. 81; 16, с. 22]. По мнению И. М. Гальперина, общественная опасность -- это признак, который наиболее восприимчив к воздействию со стороны социальных условий. Их влияние на уголовное право осуществляется, прежде всего, через «формирование» преступного на основе оценки степени опасности тех или иных деяний в конкретных условиях общественного развития [17, с. 13]. С этих позиций социальными предпосылками уголовноправового запрета, точнее, исторической традиции сохранения на протяжении уже более полутора веков ответственности за нарушение специальных правил безопасности выступает потребность общества в обеспечении безопасности в таких сферах производственной деятельности, как строительство, добыча полезных ископаемых, электроэнергетика и др. (объект). Социальный интерес в законодательном закреплении обусловлен общественной опасностью этого деяния, которая подтверждается статистическими данными о количестве инцидентов с травматизмом в промышленном производстве и строительстве в России. По информации Федеральной службы по труду и занятости (Рост- руд), в Российской Федерации в списке отраслей, представляющих наибольшую опасность для жизни и здоровья работников, на первом месте остается строительство. На его долю приходится 21 % погибших от общего количества пострадавших на производстве. Далее по убыванию отраслями, характеризующимися повышенной опасностью для работников, являются обрабатывающая промышленность, где зафиксировано 17 % травматизма со смертельным исходом от общей численности пострадавших, сельское хозяйство, лесное хозяйство, охота и рыболовство -- 13 %, транспортная отрасль -- 12 %, добыча полезных ископаемых -- 8 %. Совокупно на пять отраслей приходится свыше 70 % смертей на производстве [18, с. 112].

Согласно данным Федеральной службы государственной статистики (Росстат), в 2019 г. численность пострадавших при несчастных случаях на производстве с утратой трудоспособности на один рабочий день и более и со смертельным исходом составила 21 тыс. чел., из которых получили тяжкие увечья -- 4 078 чел., а 1 018 чел. погибли [18, с. 117]. Удельный вес сотрудников, занятых на работах с вредными и (или) опасными условиями труда, в 2019 г. равен 38,3 %, что само по себе создает риск производственного травматизма со смертельными и тяжелыми несчастными случаями. Причинами гибели на производстве служат падение с высоты, которое в общем числе погибших составляет 34 %, воздействие механизмов и предметов -- 23 %, падение предмета на работника -- 13 %, дорожно-транспортное происшествие -- 12 %. Высокая степень общественной опасности проявляется и в наступлении особой тяжести последствий в виде причинения вреда, и в его множественности, в том числе гибели многих людей. Жертвами преступного нарушения специальных правил становятся не только те, кто непосредственно выполняет опасные работы, но и оказавшиеся на месте их производства случайные люди (прохожие, сотрудники строительной организации, практиканты, риелторы, потенциальные собственники при осмотре объекта недвижимости для покупки и др.).

Из обобщенных 280 материалов следственно-судебной практики до 30 % нарушений правил безопасности при ведении строительных или иных работ совершается в целях получения максимальной прибыли или выполнения большего объема работ в меньшие сроки посредством умышленного нарушения предписаний правил и инструкций о безопасности. Это проявляется и в экономии денежных средств на качественных материалах, современной технике, охране безопасности труда, и в привлечении нелегальной неквалифицированной рабочей силы (например, незаконных мигрантов) [19, с. 108], в том числе поэтому уровень травматизма на производстве в России остается самым высоким по сравнению со многими развитыми странами мира. Так, по подсчетам специалистов, число смертельных профессиональных травм на 100 тыс. работников в нашей стране составляет 6, тогда как в Великобритании всего 0,4, в Германии -- 1,6, в Канаде -- 2,6, во Франции -- 2,6, в США -- 4,8. В большинстве стран Евросоюза данный показатель смертности от несчастных случаев на производстве находится в пределах от 0 до 3 [20, с. 110].

Производственный травматизм приводит к крупному ущербу предприятиям и учреждениям различных форм собственности и огромным экономическим потерям. Согласно статистической форме Росстата «Сведения о травматизме на производстве и профессиональных заболеваниях» № 7-травматизм число человеко-дней нетрудоспособности у пострадавших на производстве на начало 2020 г. составило всего 1,2 млн, а на одного пострадавшего -- 50,6 млн. Средняя длительность случая нетрудоспособности больничного листа в связи с производственной травмой увеличилась в два раза, что указывает на регистрацию тяжелых травм, больничный лист по которым значительно больше. Сумма произведенных выплат пострадавшим и (или) лицам, имеющим право на получение возмещения вреда в связи с гибелью работников в результате несчастного случая, составила 1 189 760 тыс. руб. У 3 653 человек впервые установлено профессиональное заболевание.

Другим элементом социальной обусловленности уголовной ответственности за нарушение правил безопасности при ведении строительных и иных работ выступает его относительная распространенность. Как пишет Л. М. Прозументов, распространенность тех или иных деяний является факультативной характеристикой общественной опасности, основу которой составляет опасность причинения вреда общественным отношениям. Общественная опасность заключается и в повторяемости преступного посягательства [21, с. 20]. Об относительной распространенности нарушения правил безопасности, предусмотренного ст. 216 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее -- УК РФ), свидетельствуют показатели состояния преступности в этой сфере.

Уголовная статистика Генеральной прокуратуры Российской Федерации расходится с данными по количеству материалов, которые составлены и направляются Государственной инспекцией труда Российской Федерации и прокуратурой для возбуждения уголовных дел по фактам несчастных случаев на производстве, а также с числом расследованных преступлений и приговоров, постановленных по ст. 216 УК РФ. Например, в 2019 г. из 6 224 материалов о несчастных случаях на производстве, направленных Государственной инспекцией труда субъектов Федерации в прокуратуру, было возбуждено всего 340 уголовных дел, или 5,46 %. При изучении материалов, по которым вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, установлено, что не менее 23 % фактов травматизма с тяжкими последствиями на производстве дана неверная квалификация (как несчастный случай). Такие данные подтверждаются 19 % отмены прокурором постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела за причинение смерти и тяжкого вреда здоровью на производстве.

Криминологи, исследовавшие проблему неучтенной преступности по ст. 216 УК РФ, делают выводы о ее значительном уровне [22, с. 159]. Их расчеты показывают, что коэффициент латентности по этому преступлению равен 5 [23, с. 418]. Отсюда можно сделать вывод, что, если в 2019 г. зарегистрировано 649 уголовных дел, невыявлен- ными остались 3 245 преступлений. Прирост количества латентных и фактических посягательств за десять лет составил 21,6 и 41,8 % соответственно.

Ученые, специально изучавшие тему криминальной ситуации в сфере охраны труда, также подтверждают значительное расхождение статистических показателей Роструда, Росстата и Фонда социального страхования Российской Федерации по количеству смертельных случаев, регистрируемых больше всего Рострудом. Индикатором служат его данные о соотношении с показателями двух других ведомств: оно составляет соответственно 1 : 0,83 и 1 : 0,67, где единица -- данные Роструда [22, с. 161]. По сведениям Роструда, в 2019 г. всего проведено 10 450 расследований несчастных случаев. На основании актов о несчастном случае на производстве формы Н-1 выявлено 7 336 пострадавших. Как утверждают эксперты, осуществляющие федеральный государственный надзор, статистические показатели снижения смертности и числа пострадавших на производстве не отражают фактического уровня производственного травматизма. Сверка регистрируемых показателей травмированных (погибших) на производстве работников с оперативными данными медицинских организаций, региональных отделений Фонда социального страхования Российской Федерации, правоохранительных органов, в том числе прокуратуры, не в пользу официальной статистики. Во-первых, увеличились расходы на пособие по временной нетрудоспособности и обязательному социальному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний на общем фоне снижения производственного травматизма; во-вторых, наблюдается рост групповых и с тяжелым исходом несчастных случаев с их сокрытием от учета, все потому что их расследование влечет за собой внеплановую проверку безопасности труда в организации или на предприятии, повышенный размер страховых взносов в Фонд социального страхования Российской Федерации и возврат средств из фонда, выделяемых для профилактики увечий и летальных случаев. Понятно, что не каждый несчастный случай в промышленных отраслях и строительстве связан с преступным нарушением правил безопасности, однако заметное расхождение в цифрах фактического и учтенного производственного травматизма косвенно подтверждается значительным износом основных производственных фондов, использованием неисправного оборудования, устаревших технологий и др. [20, с. 114].

Оптимистичная картина снижения производственного травматизма опровергается и проверочными статистическими приемами международных организаций. Расчеты риска травматизма на производстве в России по методике Международной организации труда «Оценка достоверности статистики несчастных случаев на производстве в странах с несовершенным учетом» показывают, что по сравнению с зарегистрированным Росстатом вероятное число пострадавших в 2019 г. могло составить от 950 до 1 500 тыс. чел. По материалам Субрегионального бюро Международной организации труда за 2019 г., в России около 120 тыс. чел. ежегодно погибают по причине работы в опасных условиях, 45 тыс. из этого числа погибли из-за несчастных случаев на производстве, 150 тыс. чел. вынужденно вышли на пенсию досрочно из-за профессиональных заболеваний или получения травмы на производстве [24]. Иными словами, наблюдаемое в России снижение официально регистрируемых уровней производственного травматизма, в том числе со смертельным исходом, на фоне роста общей численности работников, занятых во вредных или опасных условиях труда, в условиях, не отвечающих санитарно-гигиеническим нормативам, противоречит логике и дает веские основания полагать, что значительная часть несчастных случаев на производстве скрывается от регистрации и учета. В большей степени это касается травм легкой и средней тяжести [25, с. 105]. В связи с этим криминологически и социально необоснованным, на наш взгляд, стало решение законодателя об исключении из диспозиции ст. 216 УК РФ «Нарушение правил безопасности при ведении строительных или иных работ» Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ последствия в виде причинения по неосторожности средней тяжести вреда здоровью. Частичная декриминализация способствовала утрате превентивного потенциала рассматриваемой нормы, потому что, во первых, как показывают отчеты Рос- труда, такой вред является одним из распространенных на производстве; во-вторых, он причиняется сразу нескольким лицам. Законодателю следует учесть эти признаки в диспозиции ст. 216 УК РФ в качестве конструктивных. Аргументом в защиту данной позиции служит опрос прокурорских работников и государственных инспекторов по охране труда, поддерживающих криминализацию причинения средней тяжести вреда здоровью по неосторожности (74,6 %). Одобряют респонденты и введение в диспозицию как конститутивного признака причинение средней тяжести и тяжкого вреда здоровью в отношении двух или более лиц (69,2 %).

Необходимым основанием криминализации ученые справедливо признают невозможность воздействия на определенный вид общественно опасного поведения не уголовно-правовыми средствами. Известно, что криминализация порождает вынужденные негативные социальные последствия, и прибегать к ней нужно только в исключительных случаях [26, с. 92]. Уголовная ответственность за нарушение правил безопасности при ведении строительных или иных работ обусловлена тем, что иные запреты уступают уголовному и не могут обеспечить эффективной защиты общественной безопасности, состояния защищенности и общечеловеческих благ личности. Вред приобретает здесь иные качественно-количественные характеристики (смерть человека или двух и более лиц, причинение тяжкого вреда здоровью, крупного материального ущерба или др.), что придает нарушениям специальных правил безопасности свойство общественной опасности, отличающее его от прочих деликтов -- гражданско- или административно-правовых. Никакое иное правонарушение (а в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях, например, есть целая глава 9 «Административные правонарушения в промышленности, строительстве и энергетике») не может охватить последствий преступных деяний, описанных в ст. 216 УК РФ, и предупредить их использованием меньшей, чем уголовное наказание, репрессии.

Как пишет С. В. Прохоров, далеко не каждый раз вред прямо указывается в составе соответствующего преступления, но в теоретическом исследовании общественная опасность раскрывается тем полнее, чем более четко определены его последствия [27, с. 61]. Проецируя классификацию вреда, причиняемого преступлением, разработанную С. В. Прохоровым, на нарушения правил безопасности при ведении строительных или иных работ, выделим ряд негативных последствий.

Среди них посттравматическое стрессовое расстройство потерпевшего, наступление смерти или вреда здоровью не сразу, а через какое-то время после травмы на производстве [28, с. 35]. Трагические происшествия на производстве, аварии при строительстве и техногенные катастрофы влекут за собой приостановление работ, перенос срока ввода в эксплуатацию строительных объектов, социальных учреждений (школ, больниц, детских садов), жилых домов, что затрагивает интересы сотен тысяч россиян. Последствия таких инцидентов нарушают социальные права граждан, например дольщиков, претерпевающих непредвиденные расходы (оплата аренды временного жилья, повышенные проценты по ипотеке и др.). В научных работах названы и другие последствия несоблюдения специальных правил, не описанные в законе: дезорганизация работы предприятий и взаимодействия связей людей, применяющих и использующих технику; снижение надежности технического персонала; разрушение или повреждение предметов, удерживающих силы природы в контролируемом русле либо контролирующих процесс такого удержания [29, с. 37], что подтверждает социальную обусловленность уголовно-правового воздействия на преступность в сфере промышленного производства и строительства.

Криминализация деяний, связанных с нарушением правил безопасности при ведении различных работ, детерминирована и международно-правовыми обязательствами России о создании действенных правовых механизмов для обеспечения и реализации фундаментального права человека на безопасные условия труда. В общепризнанных международных документах о правах человека мировое сообщество относит это право к особо охраняемой категории, определяет его содержание и защиту [30, с. 44]. Как участник Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г. [31] Российская Федерация признает право каждого на условия работы, отвечающие требованиям безопасности и гигиены (п. "b" ст. 7). На обеспечение безопасных условий труда на национальном уровне экономическими, правовыми и организационными мерами обращается внимание и в документах Международной организации труда. Ее Конвенцией «О безопасности и гигиене труда и производственной среде» от 22 июня 1981 г. № 155 [32], ратифицированной Федеральным законом от 11 апреля 1998 г. № 58-ФЗ [33], государствам предписывается «при эксплуатации рабочих мест, производственной среды, инструментов, механизмов обязательно учитывать, в какой степени они оказывают влияние на безопасность и гигиену труда; проводить профессиональную подготовку, обеспечивающую соответствующий уровень безопасности труда и т. п.» (ст. 5). В части 2 ст. 9 предусматривается принятие надлежащих санкций в случае нарушения законодательства и правил.

Международные нормы оказали влияние на формирование позитивного права и уголовно-правовых средств обеспечения безопасности на производстве в национальном законодательстве. Например, Концепцией демографической политики Российской Федерации на период до 2025 г. в качестве целей и основных направлений объявлено сокращение уровня смертности и травматизма от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний за счет перехода в сфере охраны труда к системе управления профессиональными рисками (включая информирование работников о соответствующих рисках, создание системы выявления, оценки и контроля таких рисков), а также за счет экономической мотивации для улучшения работодателем условий труда [34]. Уголовный же закон, принимая во внимание международные стандарты, унифицирует национальные нормы права, предусматривающие наказание за нарушение специальных правил производства работ в различных сферах экономической деятельности, одной из которых является ст. 216 УК РФ.

Таким образом, социальная обусловленность уголовной ответственности за нарушение правил безопасности при ведении строительных или иных работ в современный период определяется совокупностью объективных оснований криминализации этого деяния, среди которых: криминализация преступный строительный

— международное и российское законодательство в сфере охраны безопасности труда на производстве;

— их относительная распространенность, типичность и повторяемость;

— общественная ценность и значимость нарушаемых благ -- общественная безопасность, состояние защищенности, жизнь, здоровье, собственность;

— тяжесть прямых последствий: причинение вреда здоровью человека, его смерти, крупного материального ущерба и иного вреда государству или другому собственнику;

— наличие неблагоприятных косвенных, связанных с прямыми последствий: нарушение социальных прав и интересов значительной части населения; посттравматическое стрессовое расстройство потерпевшего; дезорганизация работы предприятий и взаимодействия людей, применяющих и использующих технику; снижение надежности технического персонала и др.;

— отдаленный характер последствий, которые могут наступить после преступного нарушения специальных правил (потеря трудоспособности, профессиональное заболевание, смерть человека);

— качественные изменения современного ведения работ и значительное увеличение объемов в различных сферах промышленной деятельности; усложнение технологических процессов, нарастающая механизация и автоматизация во всех травмоопасных отраслях; ужесточение требований правил безопасности работ на производстве;

-- неэффективность гражданско-правовых и административных средств борьбы с правонарушениями в сфере производства по обеспечению безопасности.

Литература

1. Уголовное право. Общая часть: специализированный учебник для юридического колледжа / под ред. В. П. Бодаевского, В. М. Зимина, А. И. Чучаева. М.: Проспект, 2017. 384 с.

2. Кригер Г. А., Кузнецова Н. Ф. Проблемы социальной обусловленности уголовного закона. М.: Юрид. лит., 1977. 122 с.

3. Кленова Т. В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001. 36 с.

4. Тоболкин П. С. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1983. 176 с.

5. Злобин Г. А. Основания и принципы уголовно-правового запрета // Советское государство и право. 1980. № 1. С. 70--76.

6. Дагель П. С. Условия установления уголовной наказуемости // Правоведение. 1975. № 4. С. 67--74.

7. Кудрявцев В. Н. Объективная сторона преступления. М.: Госюриздат, 1960. 244 с.

8. Фефелов П. А. Критерии установления уголовной наказуемости деяний // Советское государство и право. 1970. № 11. С. 101--105.

9. Прозументов Л. М. Криминализация и декриминализация деяний. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2012. 222 с.

10. Беляев Н. А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Ленинград: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. 176 с.

11. Прозументов Л. М. Криминологические условия криминализации и декриминализации деяний // Вестник Томского государственного университета. Право. 2012. № 4 (6). С. 56--62.

12. Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы декриминализации и пенализации. Владивосток: Изд-во Дальне- вост. ун-та, 1987. 268 с.

13. По делу о проверке конституционности статьи 265 УК РФ в связи с жалобой гражданина А. А. Шевякова: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 апреля

14. Антонов А. Д. Теоретические основы криминализации и декриминализации: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. 182 с.

15. Прохоров С. В. Преступление и ответственность. Л.: Изд.-во Ленингр. ун-та, 1984. 136 с.

16. Белецкий И. А. Уголовная ответственность за нарушение правил безопасности при производстве работ или оказании услуг. М.: Юрлитин- форм, 2018. 168 с.

17. Гринберг М. С. Технические преступления. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1992. 144 с.

18. Курсаев А. В.О конституционно-правовой и международной необходимости криминализации нарушения правил охраны труда при ведении работ // Право: история и современность. 2019. № 3 (8). С. 42--47.

19. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (принят 16 декабря 1966 г. Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1994. № 12.

20. Конвенция Международной Организации Труда № 155 о безопасности и гигиене труда и производственной среде (Женева, 3 июня 1981 г.) // СЗ РФ. 2001. № 50. Ст. 4652.

21. О ратификации Конвенции 1947 года об инспекции труда и Протокола 1995 года к Конвенции 1947 года об инспекции труда, Конвенции 1978 года о регулировании вопросов труда и Конвенции 1981 года о безопасности и гигиене труда и производственной среде: федер. закон от 11 апреля 1998 г. № 58-ФЗ // Рос. газ. 1998. № 74.

22. Об утверждении Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года: указ Президента Российской Федерации от 9 октября 2007 г. № 1351 (ред. от 01.07.2014) // СЗ РФ. 2007. № 42. Ст. 5009; СЗ РФ. 2014. № 27. Ст. 3754.

23. По делу о проверке конституционности положений частей 2 и 4 ст. 20, ч. 6 ст. 144, п. 3 ч. 1 ст. 145, ч. 3 ст. 318, частей 1 и 2 ст. 319 УПК РФ в связи с запросами Законодательного собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2005 г. № 7-П. Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».

24. Прозументов Л. М. Основание криминализации (декриминализации) деяний // Вестник Томского государственного университета. Право. 2014. № 4 (14). С. 81--91.

25. Бодаевский В. П., Соловьев Е. А. Социальная обусловленность уголовно-правового положения // Научный вестник Омской академии МВД. 2020. № 1. С. 20--25.

26. Гальперин И. М. Наказание: социальные функции, практика применения. М.: Юрид. лит., 1983. 208 с.

27. Россия в цифрах. 2020: крат. стат. сб. М.: Росстат, 2020. 551 с.

28. Кузнецов П. О. Социальное и уголовноправовое обоснование охраны отношений безопасного ведения строительных работ // Аграрное и земельное право. 2014. № 7 (115). С. 106--109.

29. Карначев И. П., Левашов С. П., Николаев В. Г., Карначев П. И. Проблемы достоверности и качества статистики производственного травматизма в промышленном комплексе РФ // Известия Тульского гос. ун-та. Науки о Земле. 2019. № 1. С. 110--124.

30. Прозументов Л. М. Общественная опасность как основание криминализации (декриминализации) деяния // Вестник Воронежского института МВД России. 2009. № 4. С. 18--24.

31. Клейменов М. П., Марковиченко С. В. Криминальная ситуация в сфере охраны труда // Вестник Омского гос. ун-та. Серия «Право». 2011. № 1. С. 158--169.

32. Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / под ред. С. М. Иншакова. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2017. 839 с.

33. Вестник Бюро МОТ. 2019. № 4.

34. Тихонова Г. И., Чуранова А. Н., Горчакова Т. Ю. Производственный травматизм как проблема социально-трудовых отношений в России // Проблемы прогнозирования. 2012. № 3. С. 103--118.

References

1. Criminal law. General part. Specialized textbook for the college of law. Ed. by V. P. Bo- daevsky, V. M. Zimin, A. I. Chuchaev. Moscow: Prospect; 2017: 384.

2. Krieger G. A., Kuznetsova N. F. Problems of social conditioning of the criminal law. Moscow: Yuridicheskaya literatura; 1977: 122.

3. Klenova T. V. Fundamentals of the theory of codification of criminal legal norms. Abstract of dissertation of the doctor of juridical sciences. Moscow; 2001: 36.

4. Tobolkin P. S. Social conditionality of criminal legal norms. Sverdlovsk: Sredne-Urlskoe knizhnoe izdatelstvo; 1983: 176.

5. Zlobin G. A. Foundations and principles of criminal law prohibition. Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1980; 1: 70--76.

6. Dagel P. S. Conditions for establishing criminal punishability. Yurisprudencia. 1975; 4: 67--74.

7. Kudryavtsev V. N. Objective side of the crime. Moscow: Gosyurizdat; 1960: 244.

8. Fefelov P. A. Criteria for establishing criminal punishability of acts. Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1970; 11: 101--105.

9. Prozumentov L. M. Criminalization and decriminalization of acts. Tomsk: Publishing house of Tomsk University; 2012: 222.

10. Belyaev N. A. Criminal law policy and ways of its implementation. Leningrad: Publishing house of Leningrad University; 1986: 176.

11. Prozumentov L. M. Criminological conditions of criminalization and decriminalization of acts. Tomsk State University Journal. Law. 2012; (6) 4: 56--62.

12. Korobeyev A. I. Soviet criminal law policy: problems of decriminalization and penalization. Vladivostok: Publishing house of the Far East University; 1987: 268.

13. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 6-P on 24 April 2001. "In the case of checking the constitutionality of Article 265 of the Criminal Code of the Russian Federation 2001 г. № 6-П. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

14. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 7-P on 27 June 27 2005. "In the case of checking the constitutionality of the provisions of parts 2 and 4 of Article 20, part 6 of Article 144, point 3 of part 1 of Article 145, part 3 of Article 318, parts 1 and 2 of Article 319 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation in connection with the requests of the Legislative Assembly of the Republic of Karelia and the Oktyabrsky District Court of the city of Murmansk". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".

15. Prozumentov L. M. The basis for the criminalization (decriminalization) of acts. Tomsk State University Journal. Law. 2014; 14 (4): 81--91.

16. Bodaevsky V. P., Solovev E. A. Social conditionality of the criminal-legal situation. Scientific Bulletin of the Omsk Academy of the MIA of Russia. 2020; 1: 20--25.

17. Galperin I. M. Punishment: social functions, application practice. Moscow: Yuridicheskaya lite- ratura; 1983: 208.

18. Russia in numbers. 2020. Short statistical compendium. Moscow: Rosstat; 2020: 551.

19. Kuznetsov P. O. Social and criminal law justification for the protection of relations of safe conduct of construction work. Agrarian and Land Law. 2014; 115 (7): 106--109.

20. Karnachev I. P., Levashov S. P., Nikolaev V. G., Karnachev P. I. Problems of reliability and quality of statistics of industrial injuries in the industrial complex of the Russian Federation. Izvestiya Tula State University. Earth Sciences. 2019; 1: 110--124.

21. Prozumentov L. M. Public danger as the basis for the criminalization (decriminalization) of an act. The bulletin of Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2009; 4: 18--24.

22. Kleimenov M. P., Markovichenko S. V. Criminal situation in the field of labor protection. Herald of Omsk University. Law. 2011; 1: 158--169.

23. Theoretical foundations of research and analysis of latent crime. Ed. by S. M. Inshakov. Moscow: UNITY-DANA: Zakon I pravo; 2017: 839.

24. Vestnik of the ILO Bureau. 2019; 4.

25. Tikhonova G. I., Churanova A. N., Gorchakova T. Yu. Industrial injuries as a problem of social and labor relations in Russia. Studies on Russian Economic Development. 2012; 3: 103--118.

26. Antonov A. D. Theoretical foundations of criminalization and decriminalization. Dissertation of candidate of juridical sciences. Moscow; 2001: 182.

27. Prokhorov S. V. Crime and responsibility. Leningrad: Publishing house of Leningrad University; 1984: 136.

28. Beletskiy I. A. Criminal liability for violation of safety rules during the production of work or the provision of services. Moscow: Yurlitinform; 2018: 168.

29. Greenberg M. S. Technical crimes. Novosibirsk: Publishing house of Novosibirsk University; 1992: 144.

30. Kursaev A. V. On the constitutional, legal and international need to criminalize violations of labor protection rules during work. Law: history and modernity. 2019; 8 (3): 42--47.

31. International Covenant on Economic, Social and Cultural Rights (adopted on 16 December 1966 by Resolution 2200 (XXI) at the 1496^th plenary session of the UN General Assembly). Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 1994; 12.

32. Convention of the International Labor Organization No. 155 on occupational safety and health and the working environment (Geneva, 3 June 1981). Collection of legislation of the Russian Federation. 2001; No. 50; Art. 4652.

33. Federal Law No. 58-FZ on 11 April 1998. "On the ratification of the Labor Inspection Convention, 1947, and the 1995 Protocol to the Labor Inspection Convention, 1947, the Labor Administration Convention, 1978, and the Occupational Safety and Health Convention, 1981". Rossijskaya Gazeta. 1998; 74.

34. Decree of the President of the Russian Federation No. 1351 on 9 October 2007 (as amended 01/07/2014). "On the approval of the Concept of the demographic policy of the Russian Federation for the period up to 2025". Collection of legislation of the Russian Federation. 2007; No. 42; Art. 5009); Collection of legislation of the Russian Federation. 2014; No. 27; Art. 3754.

Размещено на Allbest.ru