Меры пресечения от прокурора к судебному контролю: что дальше?

Размещено на http://www.allbest.ru/

Меры пресечения от прокурора к судебному контролю: что дальше?

В.В. Рудич

Уральский государственный юридический университет, г. Екатеринбург, Российская Федерация

Аннотация

В статье проводится исследование функционирования современного судебного контроля в контексте решения вопроса о применении мер пресечения. Осуществляется анализ статистических данных, на основании которых делается заключение, что судебный контроль не оправдал возлагавшихся на него надежд. Отмечаются различия между процентом удовлетворенных ходатайств об избрании меры пресечения, принимавшихся ранее прокурором, и соответствующим процентом при ныне действующем судебном контроле. Признается положительным порядок рассмотрения вопроса о применении мер пресечения в судебной процедуре, указывается на необходимость продолжения судебной реформы, в рамках которой должен быть усилен прокурорский надзор за применением мер пресечения.

Ключевые слова: судебный контроль за применением мер пресечения, прокурорский надзор, меры пресечения, содержание под стражей.

V. V. Rudich

Ural State Law University, Yekaterinburg, Russian Federation

PREVENTIVE MEASURES FROM THE PROSECUTOR TO JUDICIAL CONTROL: WHAT'S NEXT?

Abstract: The article investigates the functioning of modern judicial control in the context of solving the issue of applying preventive measures. The analysis of statistical data is carried out, on the basis of which it is concluded that the judicial control did not meet the expectations placed on it. There are differences between the percentage of satisfied requests for the election of a preventive measure, which were taken earlier by the Prosecutor, and the corresponding percentage under the current judicial control. The procedure for considering the use of preventive measures in the judicial procedure is recognized as positive, and the need to continue the judicial reform, in which the Prosecutor's supervision of the use of preventive measures should be strengthened, is pointed out.

Key words: judicial control over the use of preventive measures, Prosecutor's supervision, preventive measures, detention.

Много надежд возлагалось на институт судебного контроля во время введения его первоначального варианта в УПК РСФСР. Однако благие надежды остались лишь надеждами. Аналогичным образом и в настоящее время институт «превентивного судебного контроля», предусмотренный в УПК РФ, в рамках которого решается вопрос о применении мер пресечения в ходе предварительного расследования, не оправдал возлагавшихся на него ожиданий [1, с. 22-29; 2, с. 7].

С введением судебного контроля доля удовлетворений ходатайств о заключении под стражу изначально взлетела до 95-98 %. Согласно выводу М. Л. Позднякова, сделанного спустя 6 лет на основании данных статистики, количество отказов со стороны суда в удовлетворении ходатайств правоохранительных органов на протяжении всего периода действия системы судебного контроля стабильно составляло 2 %1. Именно эти два процента можно рассматривать как реальный результат передачи суду функции контроля за применением мер пресечения. Это и есть итог реформы уголовного процесса, выразившейся в создании института судебного контроля за деятельностью правоохранительных органов в вопросе применения мер пресечения. судебный контроль реформа мера пресечения

К 2009 году в стадии предварительного расследования судами удовлетворялись до 99,2 % ходатайств органов предварительного расследования о взятии обвиняемых под стражу, и лишь в 0,8 % случаев судами было отказано в удовлетворении подобных ходатайств [3, с. 262]. Стало очевидным, что механизм судебного контроля реально не работает и не заработает сам по себе.

С учетом роста критики со стороны ЕСПЧ и для изменения ситуации в лучшую сторону понадобились законодательные инициативы и усилия Верховного Суда РФ Заметим, что эти данные коррелируют с 0,2 % оправ-дательных приговоров, выносимых нашей независимой судебной властью по результатам рассмотрения уголовно-правовых споров по существу. Свидетельствами усилий, предпринятых Верхов-ным Судом РФ, стали документы, в которых до све-дения судей доводилась новая политика руководства страны в сфере применения мер пресечения. См., напр.: Петроченков А. Я. (заместитель председателя Верхов-ного Суда России) Доклад «Актуальные проблемы су-дебной защиты прав и свобод человека и гражданина при применении мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» [4]., благодаря которым структура используемых мер пресечения стала модифицироваться: чаще стал применяться домашний арест, сократилось число применения меры пресечения в виде содержания под стражей, особенно в отношении лиц, обвиняемых в совершении «предпринимательских преступлений».

На общем фоне процент удовлетворенных ходатайств о применении меры пресечения в виде содержания под стражей снизился до 92%, иначе говоря, суды стали отказывать в 8 % случаев. Что, безусловно, в выгодную сторону отличается от ранее имевших место 2 %, но данный результат есть следствие «ручного управления» только по одной из категорий мер пресечения (содержания под стражей), хотя данная категория представляет собой одну из наиболее резонансных. По другим категориям ходатайств преобладает ситуация автоматического их удовлетворения [1, с. 22-29]. Благие намерения исправить ситуацию «на земле» весьма незначительным образом отразились на деятельности судов первой и апелляционной инстанций по применению мер пресечения [5].

Следует также отметить, что в советский период сформировался правовой стандарт применения мер пресечения в виде альтернативы из двух мер пресечения: подписки о невыезде и заключении под стражу. Это стало традицией. Преобладание в правоприменительной деятельности этих двух мер пресечени ясохраняется и в наше время. На практике количество случаев обращения органов предварительного расследования с ходатайством о применении меры пресечения в виде залога незначительно. Практически не применяются такие меры пресечения, как личное поручительство, наблюдение командования воинской части, а также присмотр за несовершеннолетним обвиняемым (подозреваемым). Отсутствие широкой практики применения большинства мер процессуального принуждения заставляет усомниться в эффективности системы данных мер [6, с. 6]. И только в применении домашнего ареста за последние годы отмечается положительная динамика.

К аналогичным выводам приходят и другие авторы, изучающие судебный контроль за применением мер пресечения [7, с. 11]. Нельзя сказать, что все это является откровением для тех, кто был знаком с буднями российской практики применения мер пресечения по уголовным делам.

В настоящее время, по данным судебной статистики, ежегодно судами удовлетворяется в среднем 90,3 % ходатайств о применении меры пресечения в виде заключения под стражу и до 98,1 % - о продлении срока содержания обвиняемых под стражей [8].

Приведенные эмпирические данные позволяют судить о том, что и ранее, и в настоящее время в России проводится достаточно репрессивная политика применения мер пресечения, а ее стандарты сложились на уровне психологии, привычки правоприменителей. Только изменением закона ее трудно переломить. Опыт убеждает в том, что существующий правовой механизм применения мер пресечения, в первую очередь и главным образом так называемый механизм превентивного судебного контроля за применением мер пресечения в ходе досудебного производства, не работает, как этого требует закон. В целом можно сказать, что ни одно из нововведений состязательного содержания, связанных с принятием УПК РФ, как гарантии справедливости и объективности, защиты прав личности, не заработало, как это предполагалось их создателями.

Полагаем, следует назвать еще одну важную особенность современного судебного контроля за применением мер пресечения - это отсутствие эффективного прокурорского надзора.

В уголовно-процессуальной науке советского периода считалось принципиально важным, чтобы за законностью и обоснованностью применения мер пресечения был «установлен строжайший прокурорский и судебный надзор» [9, с. 206]. По оценкам некоторых специалистов [10; 11], прокурор советского периода в среднем удовлетворял 70-75 % ходатайств об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, то есть примерно в трети случаев имел место отказ в удовлетворении ходатайства. Из этого можно сделать вывод, что, как это ни странно, ситуация стала значительно хуже, когда был введен полноценный судебный контроль [10]. По нашему мнению, подобное обстоятельство стало следствием того, что в уголовном процессе в настоящее время отсутствует важнейшая гарантия правосудия, а именно - эффективный прокурорский надзор за применением мер пресечения как гарантия от необоснованного привлечения к уголовной ответственности невиновных [10].

В этой связи многие теперь задаются следующим вопросом: «Зачем надо было вводить новый институт (судебного контроля за применением мер пресечения), если он работает хуже, чем прежний - механизм прокурорского надзора?» Есть сторонники возврата к советской модели правового регулирования применения мер пресечения Весьма популярной в последнее время становится тенденция к восстановлению советских правовых стандартов. Самым ярким примером стала попытка введения в УПК РФ принципа объективной истины, которая вызвала бурную дискуссию в юридическом сообществе.

См.: Стенограмма парламентских слушаний на тему «15 лет со дня принятия Уголовно-процессуального ко-декса Российской Федерации: стратегия совершенство-вания уголовного правосудия». 20 декабря 2016 г. [12].. Однако мы полагаем, что возврат к прежней модели применения мер пресечения нецелесообразен. Вопросы по ограничению конституционных прав граждан должны рассматриваться судом, это важное достижение проводимой реформы. Но следует отметить, что реформирование не доведено до логического окончания, поэтому необходимо продолжить положительные преобразования, в рамках которых судебный контроль за применением мер пресечения должен стать состязательной судебной процедурой, а роль прокуратуры как надзорного органа должна быть усилена.

Библиографический список

1. Поздняков М. Л. Перспективы института следственных судей // Уголовный процесс. 2015. № 6. С.22-29.