Дискретность права в области применения "права на забвение"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ДИСКРЕТНОСТЬ ПРАВА В ОБЛАСТИ ПРИМЕНЕНИЯ «ПРАВА НА ЗАБВЕНИЕ»

П.Д. Портянова

аспирант Юридического института Южно-Уральского государственного университета

Статья посвящена анализу одного из новых для российского законодательства способов защиты права - «права на забвение», реализация которого означает прекращение выдачи ссылок на интернет-ресурсы, содержащие определенную информацию о заявителе. Проведен сравнительный анализ содержания и реализации права на забвение в отечественном и европейском праве. Проанализированы требования законодательства к информации, к которой может быть применено право на забвение, а также основания для признания информации неактуальной. Проведено сравнение категорий «неактуальная информация» и «информация, утратившая значение для заявителя». Рассмотрена конкуренция признаков общественной значимости информации и наличия общественного интереса к информации с правом на забвение. Рассмотрены случаи отказа в удовлетворении запросов о применении права на забвение поисковыми системами, основания и правомерность такого поведения. Сделан вывод о наличии признаков дискретности российского законодательства в указанной области в форме правовой неопределенности и наличия недействующей нормы.

Ключевые слова: дискретность законодательства, «право на забвение».

DISCRETENESS OF LAW IN THE APPLICATION OF «RIGHT TO BE FORGOTTEN»

P.D. Portyanova

postgraduate student of Law Institute of South Ural State University

The article is devoted to the analysis of one of the new methods of defense of rights for the Russian legislation: the «right to be forgotten» (stopping the display of links to Internet resources containing certain information about the applicant). A comparative analysis of the content and implementation of the «right to be forgotten» in domestic and European law is conducted. The legal requirements for information to which the «right to be forgotten» can be applied are analyzed, as well as the grounds for recognizing information as irrelevant. The categories of «irrelevant information» and «information that has lost importance for the applicant» are compared. The competition of signs of public importance of information and the presence of public interest in information with the «right to be forgotten» is considered. Cases of refusal to satisfy requests for the application of the «right to be forgotten» by search engines, the grounds and legitimacy of such behavior are considered. It is concluded that there are signs of discreteness of Russian legislation in this area in the form of legal uncertainty and the presence of an invalid norm.

Key words: discreteness of the legislation, «right to be forgotten». Одним из новых способов гражданско-правовой защиты, а потому представляющих особый интерес в качестве предмета научного исследования, является «право на забвение» (right to be forgotten).

Указанный способ защиты права был имплементирован в национальную правовую систему из европейского права. Последним из документов, наиболее подробно рассматривающих указанный вопрос до момента введения «права на забвение» в России, были: Резолюция Европейского парламента от 12 марта 2014 г. [13] и решение Суда Европейского Союза по делу Google Spain v. AEPD and Mario Costeja Gonzalez от 13 мая 2014 г. [15].

Международная ассоциация по защите свободы слова (IFEX) дает три возможных определения «права на забвение» [4], однако ни одно из них не совпадает полностью с тем способом защиты права, который был введен в национальную систему права в 2016 г. путем внесения изменений в ст. 10.3 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 № 149-ФЗ (далее - Закон об информации) [7].

Согласно новой редакции статьи любое лицо наделено правом обратиться к оператору, распространяющему в сети Интернет рекламу, с запросом о прекращении выдачи ссылок на сайты в сети Интернет, позволяющих получить доступ к определенной нежелательной информации о данном лице.

Таким образом, предоставлено право подать заявку поисковой системе (в частности, русскоязычным Google, Яндекс, Мэйл.ру, Рамблер) о неотображении ссылок на определенные сайты по запросу, содержащему имя и (или) фамилию заявителя.

Перечень информации, выдача ссылок на которую подлежит прекращению, определен в той же статье 10.3 Закона об информации: «информация о заявителе, распространяемая с нарушением законодательства Российской Федерации, являющаяся недостоверной, а также неактуальной, утратившей значение для заявителя в силу последующих событий или действий заявителя, за исключением информации о событиях, содержащих признаки уголовно наказуемых деяний, сроки привлечения к уголовной ответственности по которым не истекли, и информации о совершении гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость» [7].

1) к информации, распространяемой с нарушением законодательства РФ;

2) недостоверной информации;

3) неактуальной информации.

Перечень указанной информации шире того, который описан в Резолюции Европейского парламента от 12 марта 2014 г. [13] и решении Суда Европейского Союза по делу Google Spain v. AEPD and Mario Costeja Gonzalez от 13 мая 2014 г. (недостоверная, нерелевантная и/или неактуальная информация) [15].

Возможно, отчасти в связи с этим наполнение каждой из названных групп в процессе реализации «права на забвение» вызывает большое количество вопросов. Центр по международной поддержке СМИ к их числу относит, например, отсутствие разграничения между частными и общественными интересами - персональными данными и оценочными суждениями, что создает широкое пространство для злоупотреблений [4].

Однако это не единственный требующий разъяснения вопрос. Правовая дискретность в указанном случае представлена сразу в нескольких видах и формах, которые будут названы в рамках дальнейшего анализа.

Первая группа информации, указанная в статье 10.3 Закона об информации, - это распространяемая с нарушением законодательства (незаконная) информация.

Для того чтобы оценить информацию как незаконную, поисковая система должна самостоятельно соотнести содержание информации с действующим законодательством, по сути, приняв на себя функции суда или специалиста/эксперта.

Например, информация, содержащая нелитературные эпитеты, могла бы быть квалифицирована как оскорбительная и, следовательно, незаконная, однако в связи с отсутствием стилистической пометы «неприличная» в лингвистике, отсутствия возможности установления по словарям относимости лексем к числу неприличных для точного определения наличия в тексте оскорблений желателен анализ лингвиста. То есть необходимы специальные знания, которыми представители поисковых систем, рассматривающие запросы граждан, не обладают.

Аналогичное замечание справедливо практически в отношении любой информации, незаконность которой неочевидна.

Также имеются и иные препятствия. В частности, в случае если лицо утверждает, что на сайте распространена информация, содержащая его персональные данные, на обработку которых он согласия не давал. Оценить истинность подобного заявления можно после установления факта отсутствия у сайта-распространителя соответствующего согласия. Однако отсутствующий факт не может быть подтвержден никаким иным способом, кроме как путем непредставления согласия со стороны сайта-распространителя, а обязанности и полномочий осуществлять запрос о предоставлении данного доказательства у поисковой системы нет.

Таким образом, идентификация информации как незаконной поисковыми системами на практике затруднена. По этой причине на большинство запросов о прекращении выдачи ссылок приходит отказ (согласно приведенной яндекс-статистике [3]), норма не работает.

В данном случае можно говорить о наличии законодательной дискретности в форме наличия неисполнимой (мертвой) нормы.

Вторая группа информации, доступ к которой может быть ограничен, - недостоверная информация.

Представляется, что недостоверной информацией в целях применения «права на забвение» может быть признана:

1) информация, признанная недостоверной на основании судебного акта;

2) иная информация, достоверность которой безусловно опровергается предоставленными заявителем документами, в т.ч. не являющаяся порочащей.

Первая группа, казалось бы, четко определена, и споров между заявителем и поисковой системой в отношении информации, признанной судом недостоверной, возникать не должно. Однако может иметь место ситуация, когда информация, на которую заявитель желает добиться прекращения выдачи ссылок, не полностью совпадает с указанной в судебном акте, но по смыслу подобна ей. В этом случае поисковая система может отказать в удовлетворении заявки по формальным основаниям и может оказаться неправа.

Подобная ситуация описана в решении Одинцовского городского суда Московской области по делу № 2-2715/2017 [11] по иску экс-министра сельского хозяйства Е.Б. Скрынник к ООО «Яндекс». Предметом рассмотрения суда стал отказ поисковой системы прекратить выдачу ссылок на ресурсы, на которых содержалась информация, аналогичная признанной ранее недостоверной в судебном порядке, но не указанная в точных формулировках. Яндекс сослался на то, что на основании представленного решения не представляется возможным сделать однозначный вывод о недостоверности информации. Суд, напротив, пришел к выводу, что информация, содержащаяся в ссылках, указанных в иске, является по смыслу идентичной информации, признанной судебными решениями негативной, недостоверной, порочащей честь, достоинство и деловую репутацию Е.Б. Скрынник.

Наполнение второй группы (иная информация, достоверность которой безусловно опровергается предоставленными заявителем документами) вызывает еще большее количество вопросов.

Представляется, что к ней может быть отнесена информация о совершении преступления в случае предъявления справки об отсутствии судимости. Поисковые системы, однако, даже в такой ситуации могут отказать в удовлетворении запроса.

Иллюстрацией к тому тезису служит судебный спор по делу № 2-1432/18, рассмотренному в Кировском районном суде города Перми (в апелляционной инстанции - № 3119/2019), в рамках которого истец заявлял о недостоверности заявлений о его причастности к каким-либо организованным преступным сообществам ввиду того, что указанное деяние является уголовно наказуемым и должно быть доказано в судебном порядке, а справка об отсутствии судимости доказывает обратное. Поисковая система утверждала, что не наделена полномочиями по проверке достоверности и актуальности сведений, указывала на необходимость предварительного получения решения суда о признании распространенных сведений недействительными [10].

Суд с таким доводом не согласился. В Апелляционном определении Пермского краевого суда от 2018 г. [2] указано, что освобождение оператора поисковой системы от обязанности принимать определенные меры к проверке доводов заявителя о недействительности и неактуальности сведений делало бы недействующим и лишало бы смысла установление правового механизма, предусмотренного ст. 10.3 Закона об информации.

Данное обстоятельство требует от оператора поисковой системы проверки доводов обращения и направления мотивированного ответа на требования заявителя о прекращении выдачи ссылок, если их недостоверность и неактуальность небесспорны.

В итоге следует заключить, что доказательства достоверности информации должны полностью опровергать утверждения, содержащиеся на странице в сети Интернет, выдачу ссылок на которую хочет прекратить заявитель.

Третья группа сведений, указанная в ст. 10.3 Закона об информации и требующая особо пристального рассмотрения, - неактуальная информация.

Определение содержания данной группы вызывает проблемы в связи с допущением такой формы дискретности законодательства, как правовая неопределенность: неясно перечисляет ли законодатель неактуальную информацию и информацию, утратившую значение для заявителя, в качестве однородных членов предложения или же они соотносятся как общее и частное, и законодатель уточняет, какая именно неактуальная информация имеется в виду. Небольшого дискурса в филологию в подобной ситуации не избежать.

Правила русского языка в данном случае не дают однозначного ответа. С одной стороны, причастный оборот относится к главному слову «информация», с другой стороны, это не означает, что параллельно он не может быть уточнением по отношению к слову «неактуальная». Более того, неактуальная информация (согласно толковому словарю Т.Ф. Ефремовой) - это «не имеющая важного значения в настоящее время» [5], т.е. это и есть «утратившая значение» информация.

Указанный анализ важен потому, что в случае первого толкования закон указывает на более широкий перечень ситуаций. Ряд сведений может входить в категорию «неактуальная информация», но не являться информацией, утратившей значение для заявителя в силу последующих событий или действий заявителя.

Например, информация о том, что лицо находилось в эпицентре политического скандала энное количество лет назад, может перестать быть актуальной, но не по причине наступления каких-либо событий или действий заявителя, а исключительно по причине давности события и отсутствия интереса к нему со стороны общества.

Представляется, что воля законодателя все же была направлена на уточнение характера неактуальной информации, т.к. в противном случае имело бы место перечисление общего и частного, полностью поглощаемого общим, в качестве однородных членов предложения, а это очевидное нарушение правил логики.

Таким образом, третий вид информации следует читать так: «неактуальная информация, а именно: информация, утратившая значение для заявителя в силу последующих событий или действий заявителя, за исключением информации о событиях, содержащих признаки уголовно наказуемых деяний, сроки привлечения к уголовной ответственности по которым не истекли, и информации о совершении гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость».

И здесь возникает целый ряд новых вопросов о содержании такой информации, поскольку критерии его определения крайне субъективны.

Сразу следует отметить, что конституционность ст. 10.3 Закона об информации уже проверялась Конституционным Судом РФ.

В Определении от 26.03.2019 № 849-О Конституционный Суд РФ пояснил, что использование федеральным законодателем таких понятий, как «неактуальная информация» и «информация, утратившая для заявителя значение в силу последующих событий или его действий», само по себе не свидетельствует о неопределенности их содержания и преследует цель эффективного применения нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций. Названные понятия, как и иные используемые федеральным законодателем оценочные понятия, предполагают, что они будут наполняться смыслом в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела и с учетом толкования этого законодательного термина в правоприменительной практике [8].

Итак, вернемся к определению содержания понятия «неактуальная информация».

Первым значимым моментом является необходимость доказать факт неактуальности размещенной информации. Об обязательности подобного доказывания заявил Ленинградский областной суд в Апелляционном определении от 14.02.2018 № 33847/2018 по делу № 2-701/2017: «Одно лишь указание заявителя на то, что, по его мнению, информация является неактуальной, не является надлежащим подтверждением. Противное означало бы явное отступление от конституционного принципа гласности и свободы слова, так как любой гражданин мог бы затруднить доступ к любой информации о себе, в том числе и общественно значимой информации, на недопустимость чего обратил внимание Конституционный Суд РФ в постановлении от 09.07.2013 № 18-П в отношении владельцев сайтов, на которых непосредственно размещена информация» [1].

Указанная обязанность на первый взгляд кажется неисполнимой, поскольку у заявителя отсутствуют рабочие механизмы доказывания неактуальности информации при подаче заявки в поисковую систему, а у поисковой системы - соответствующие способы проверки информации на актуальность. Можно лишь предположить, что при рассмотрении подобных запросов поисковая система учитывает посещаемость спорной интернет-страницы, из чего можно сделать вывод об актуальности информации для неопределенного круга лиц.

Однако при более пристальном изучении проблемы становится ясно, что обязанность доказывания связана с тем самым уточнением перечня неактуальной информации, о котором говорилось ранее: об утрате значения информации для заявителя в силу последующих событий или действий заявителя.

Если признак актуальности доказать практически невозможно, то доказать событие, в связи с которым информация перестала быть актуальной, можно.

Так, например, в судебном деле № 2-1432/18, рассмотренном в Кировском районном суде города Перми суд признал неактуальной информацию о задержании 9 лет назад лица по подозрению в совершении уголовных преступлений по причине последующей реабилитации лица. Суд счел, что «истцом представлены надлежащие и достаточные доказательства того, что уголовное преследование и задержание истца было незаконным, а это свидетельствует о том, что для истца информация о его задержании в рамках данного уголовного дела является неактуальной» [10]. Апелляционной инстанцией указанное правопонимание воспринято, акт оставлен в силе [2].

В данном случае информация перестала быть актуальной в связи с последующим опровержением первоначальных подозрений.

В связи со сравнительной новизной «права на забвение» приведенное правопонимание не является пока общепризнанным. Из анализа судебной практики о применении «права на забвение» не следует, что утрата значения информации для заявителя в силу последующих событий или действий заявителя является обстоятельством, подлежащим доказыванию в данной категории споров.

Более того, поисковые системы, рассматривая запросы граждан о прекращении выдачи ссылок, особое внимание уделяют другому: наличию общественного интереса к размещенной по ссылке информации, а также общественной значимости данной информации.

Наличие общественного интереса можно оценить, изучив посещаемость страницы, частоту интернет-запросов, по результатам которых выходит спорный интернет-ресурс.

Второй же критерий общественной значимости неактуальной информации является исключительно субъективным.

Таким образом, на сегодняшний день отсутствует законодательное, доктринальное и даже основанное на материалах судебной практики толкование понятия «неактуальная информация» в значении, необходимом для применения «права на забвение».

В Определении Конституционного Суда РФ от

26.03.2019 № 849-О также указано, что при рассмотрении исков о применении «права на забвение» в отношении неактуальной информации судам необходимо находить баланс между конституционно защищаемыми ценностями (доступом граждан к информации, с одной стороны, и защитой прав граждан при распространении информации о них - с другой) на основе установления и исследования фактических обстоятельств конкретного дела [8].

Поисковыми системами при рассмотрении запросов «общественная значимость» очень активно используется как повод для отказа. В «отказных» ответах поисковые системы ссылаются на то, что в данном случае право общества на распространение и получение указанной информации в связи с наличием к ней общественного интереса превалирует над правом заявителя на неприкосновенность частной жизни.

При этом такая позиция поисковых систем строится на концепции «права на забвение», закрепленной в европейском праве, из которого понятие было заимствовано национальной правовой системой. Подобная взаимосвязь подробно рассмотрена А.Р. Мух- галиным [6], Р.Т. Нуруллаевым [17, с. 185], Н.А. Чи- кишевым [12], ссылающимися на неприменимость «права на забвение» к публичным личностям ввиду прямого на то указания в ряде актов европейского права.

Поисковые системы, вероятно, акцентируя внимание на обязательном признаке незначительности неактуальной информации для общества, на своих ресурсах приводят такие примеры неактуальной информации, как: неактуальные номер телефона, адрес электронной почты или информация о прежнем месте работы.

Однако указанные примеры не очень удачны, поскольку названные данные в случае, если они размещены не лично заявителем, а третьими лицами, чаще всего опубликованы одновременно с информацией об аналогичных данных в отношении третьих лиц. А прекращение выдачи ссылки возможно только в том случае, если интернет-страница содержит неактуальную информацию лишь о заявителе, поскольку удаление всех сведений целиком могло бы привести к ущемлению права всех заинтересованных лиц на свободный доступ к информации. Указанный вывод содержится также в судебной практике [1].

К слову, другими примерами неактуальной информации, доступ к которой не подлежит ограничению по причине отнесенности к иным помимо заявителя лицам, могут быть названы: протоколы соревнований, списочные результаты сдачи экзаменов, справочная информация о коллективе организации, иная информация о группе лиц.

Интересно, что изначально именно персональная информация, предоставленная ранее самим заявителем (номера телефонов, место жительства и т.д.), планировалась к указанию в законе о забвении на уровне европейского права. На это обращала внимание, в частности, Viviane Reding [18]. Информация о событиях в указанный список не входила, но позже перечень был расширен.

Отдельно следует выделить информацию о совершении преступления.

Согласно ст. 10.3 Закона об информации не предусмотрено прекращение выдачи ссылок на информацию «о событиях, содержащих признаки уголовно наказуемых деяний, сроки привлечения к уголовной ответственности по которым не истекли, и информацию о совершении гражданином преступления, по которому не снята или не погашена судимость». право забвение законодательство дискретность

Казалось бы, отпадение перечисленных оснований (истечение сроков) для прекращения выдачи ссылок на информацию должно означать право заявителя использовать «право на забвение». На это в том числе указывают зарубежные источники [14, 16].

Однако российский правоприменитель, рассматривая круг данных сведений, распространяет ограничение использования «права на забвение» и на сведения о погашенной судимости в том случае, если данная информация может представлять интерес для неопределённого круга лиц.

Так, Конституционный Суд РФ в Определении от 26.11.2018 № 3087-О в отношении указанного законоположения пояснил, что судимость имеет не только уголовно-правовые, но и общеправовые последствия, уголовные дела о тяжких преступлениях хранятся 15 лет, а потому соответствующая информация также должна быть доступна в течение данного срока. Применительно к обстоятельствам конкретного спора судом был сделан вывод, что по этой причине актуальность информации, выдачу ссылки на которую просил прекратить заявитель, не утрачена. Дополнительным доводом стало то, что преступление было совершено заявителем в связи с осуществлением профессиональной деятельности адвоката, являющейся публично значимой, и заявитель вновь получил статус адвоката, но на сайте адвокатской коллегии, в которой он состоит, в разделе, содержащем биографические данные, нет информации о привлечении заявителя к уголовной ответственности [9].

Отдельно следует упомянуть, что надлежащим ответчиком является оператор поисковой системы, а не Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, к которой особенно часто обращались с требованиями в течение первых двух лет после вступления в силу поправок в Закон об информации.

Литература

1. Апелляционное определение Ленинградского областного суда от 14.02.2018 по делу № 33-847/2018 [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

2. Апелляционное определение Пермского краевого суда от 01.04.2019 по делу № 2-1432/18 (№ 333119/2019) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

3. Блог Яндекса. О применении закона «о праве на забвение». (дата обращения: 01.11.2019).

4. Доклад, опубликованный Центром по международной поддержке СМИ (The Center for International Media Assistance) (сокращенный перевод). URL: https://roskomsvoboda.org/35507/ (дата обращения: 01.11.2019).

5. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-образовательный. М.: Рус. яз., 2000. В 2 т. 1209 с. (дата обращения: 08.11.2019).

6. Мухгалин А.Р. Некоторые аспекты применения «права на забвение» в сети «Интернет» // Журнал Суда по интеллектуальным правам. 2018. № 20. С. 27-33. (дата обращения: 09.11.2019).

7. О внесении изменений в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и ст. 29 и 402 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]: федеральный закон от 13 июля 2015 г. № 264-ФЗ (ред. 18.03.2019). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

26.03.2019 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы Региональной общественной организации содействия просвещению граждан «Информационно-аналитический центр "Сова"» на нарушение конституционных прав и свобод статьей 10.3 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», пунктом 2 статьи 1 Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон "Об информации, информационных технологиях и о защите информации"» и статьи 29 и 402 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]: определение Конституционного Суда РФ от 2019 г. № 849-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

8. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина К. на нарушение его конституционных прав пунктом 1 статьи 3 и частью 1 статьи 8 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» [Электронный ресурс]: определение Конституционного Суда РФ от 26.11.2018 № 3087-О. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».

9. Решение Кировского районного суда города Перми от 13 ноября 2018 г. по делу № 2-1432/18. (дата обращения: 01.11.2019).

10. Решение Одинцовского городского суда Московской области от 06.04.2017 по делу № 2-2715/2017. (дата обращения: 14.11.2019).

11. Чикишев Н.А. Право на забвение в европейском цифровом законодательстве (на примере Франции) // Медиаскоп. 2017. Вып. 3. (дата обращения: 09.11.2019).

12. European Parliament legislative resolution of 12 March 2014 on the proposal for a regulation of the European Parliament and of the Council on the protection of individuals with regard to the processing of personal data and on the free movement of such data (General Data Protection Regulation), Amendment 27. (дата обращения: 09.11.2019).

13. Georgetown University. Center for Transnational Legal Studies Colloquium. Research Paper, no. 2, May. P.285-300. (дата обращения: 09.11.2019).

14. Google Spain v. AEPD and Mario Costeja Gonzalez. (дата обращения: 10.11.2019).

15. Rosen Jeffrey, Stanford Law Review Online The Right to BeForgotten. (дата обращения: 09.11.2019).

16. Ruslan Nurullaev. Right to Be Forgotten in the European Union and Russia: Comparison and Criticism // Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki. 2015. No. 3. P. 181-193. (дата обращения: 09.11.2019).

17. Viviane Reding, Vice President, Eur. Comm'n, The EU Data Protection Reform 2012: Making Europe the Standard Setter for Modern Data Protection Rules in the Digital Age 5 (Jan. 22, 2012). (дата обращения: 09.11.2019).

Размещено на Allbest.ru