Фейк-ньюс и медиа: проблемы дифференциации и пенализации

Размещено на http://allbest.ru

ФЕЙК-НЬЮС И МЕДИА: ПРОБЛЕМЫ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ И ПЕНАЛИЗАЦИИ

Буткевич Сергей Анатольевич,

заместитель начальника Крымского филиала Краснодарского университета МВД России (по учебной и научной работе) кандидат юридических наук, доцент, Заслуженный юрист Республики Крым.

В статье рассмотрены проблемные аспекты обеспечения ментальной безопасности личности и социума в информационном пространстве, связанные с реальными и потенциальными угрозами, формируемыми традиционными и новыми медиа.

Ключевые слова: манипулирование сознанием, массмедиа, ложная информация, социальные сети, средства массовой информации, фейк-ньюс.

FAKE NEWS AND MEDIA: PROBLEMS OF DIFFERENTIATION AND PENALIZATION

Butkevich Sergey Anatolievich - Deputy Head for Education and Science, the Crimea Branch of the Krasnodar

University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in Law, Associate Professor, Honored Lawyer of the Republic of Crimea.

The article considers the problematic aspects of ensuring the mental security of the individual and society in the information space related to real and potential threats formed by traditional and new mass media.

Keywords: manipulation of consciousness, mass media, false information, social networks, media outlets, fake news.

ментальная безопасность личность информационные манипуляции фейки

В последние годы Интернет стал незаменимым инструментом для поиска и распространения данных, площадкой для самореализации, обмена мнениями по различным вопросам, самым популярным источником информации, каналом амплификации и диффузии учений, идей и мировоззрений. Это вполне закономерно, поскольку поиск данных в нем удобен, прост и занимает гораздо меньше времени, чем поход в библиотеку, работа с архивами, чтение газет и книг или просмотр телевизионных передач, а распространение контента осуществляется моментально, практически бесплатно и для неограниченного круга лиц.

В результате поиск и распространение информации через Интернет стали прерогативой не только массмедиа и обывателей, но и органов публичной власти, финансово-экономических учреждений, сферы рекламы, предпринимательства, образования, науки, культуры, искусства и т. д.

В связи с постоянным развитием интернет-технологий и сферы их использования у мирового сообщества укрепилось устойчивое мнение о полезности Интернета, а расширение технических возможностей и аудитории повлекло за собой не только появление множества информационных сервисов и ресурсов, но и формирование мифа о либеральности и безвредности интернет-пространства.

Однако имеются и отрицательные моменты, связанные с функционированием Интернета.

Сегодня он затрагивает абсолютное большинство национальных интересов, а потому девиации в этой сфере могут представлять реальные и потенциальные угрозы для обеспечения коллективной, общественной и информационной безопасности; укрепления международного сотрудничества; защиты персональных данных и конфиденциальной информации, давать безграничные возможности для манипулирования коллективным сознанием, общественным мнением и, как следствие, фальсификаций в рамках предвыборных кампаний; стимулирования незаконной протестной активности; формирования и продвижения негативного персонального, партийного и даже странового образа, имиджа и бренда. В дальнейшем стирание границ между виртуальным и реальным мирами, фронтолиз лжи и истины (постправда) с помощью определенных махинаций в социальных сетях и на других интернет-ресурсах с неокрепшим сознанием подростков и молодежи впоследствии позволило сформировать у них ожидаемые поведенческие паттерны и в дальнейшем использовать в узкокорпоративных, асоциальных или противоправных целях [1, с. 148; 2, с. 357].

Примерами могут быть несанкционированные митинги в поддержку блогера А. Навального, осуждение строительства «дворца Путина», фобии «чипизации» вследствие вакцинации от коронавирусной инфекции и др. Такая ситуация стала возможной ввиду того, что социальные сети и другие профессиональные интернет-акторы до недавнего времени выпадали из сферы правового регулирования и правоохранительного контроля [3, с. 64-66].

По нашему мнению, одной из таких информационных угроз ментальной безопасности являются фейк-ньюс (фальшивые новости, информационные утки) - недостоверная, ложная, искаженная или неполная информация, распространяемая в медиа. Многогранные в своих проявлениях фейки (информационные манипуляции) - это глобальный и реальный вызов социуму, государству и международному сообществу [4, с. 73]. Фейки формируются сознательно и злонамеренно, их используют для отмщения или подрыва доверия к власти и персоналиям, инициативам, организациям, странам и их союзам (альянсам, блокам), а также увеличения интереса к социальным медиа, на которых эта «сенсационная», «инсайдерская» информация размещается с последующей монетизацией такой заинтересованности.

К сожалению, тезис одного из лидеров фашистской Германии - чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее поверят - остается по-прежнему актуальным и злободневным. К тому же, такая недостоверная информация распространяется быстрее. На наш взгляд, в качестве иллюстраций можно привести освещение западными массмедиа военной операции России в Сирии, ситуации с заболеваниями новой коронавирусной инфекцией и вакцинацией россиян, данных о политической и социально-экономической обстановке на Крымском полуострове и др. При этом в ближайшее время специалисты не исключают применения дипфейк-технологий для производства и распространения медиаконтента, синтезированного с помощью нейросетей.

Стоит отметить, что в мае 2020 г. парламентариями Кыргызской Республики была предпринята попытка урегулировать вопросы обеспечения прав и свобод граждан, юридических лиц и государства, их защиты от ложной и недостоверной информации, распространяемой в интернет-пространстве. К субъектам, правоотношения между которыми должен был урегулировать закон «О манипулировании информацией», были отнесены: правительство в лице уполномоченных органов; провайдеры, владельцы сайтов, владельцы страниц в Интернете; пользователи Интернета. В целях исключения распространения ложной или недостоверной информации (используемые основные понятия в проекте закона не приводятся -- курсив наш, С.Б.) при ее размещении и использовании, в том числе иными пользователями, к обязанностям владельца сайта и (или) страницы сайта в Интернете предлагалось отнести: недопущение использования сайта или страницы сайта в Интернете для распространения ложной или недостоверной информации; незамедлительное ограничение или запрет доступа к информации, распространение которой ограничено или запрещено; обеспечение соответствия информации установленным законодательством требованиям при ее размещении для неопределенного круга лиц; модерирование сайта или страницы сайта в целях предотвращения нарушений действующего законодательства; размещение на своем сайте или странице сайта в Интернете своей фамилии и инициалов (юридические лица -- владельцы сайтов не учтены -- курсив наш, С.Б.), электронного адреса для направления ему юридически значимых сообщений.

В свою очередь при выявлении ложной или недостоверной информации уполномоченный государственный орган, осуществляющий мониторинг соблюдения законодательства и регулирующий отношения, связанные с использованием Интернета, должен был выносить решение в отношении провайдера или владельца сайта (страницы) о досудебном ограничении доступа к информации, имеющей признаки ложной или недостоверной. При игнорировании или неисполнении уведомления об удалении ложной или недостоверной информации уполномоченный государственный орган мог обращаться в судебные органы. Доступ к Интернету возобновлялся только после устранения причины, повлекшей ограничение доступа, или по решению суда, вступившего в законную силу [5].

Безусловно, критика общественности, правозащитных организаций, интернет-сообщества и медиа (в широком смысле этого слова) наделения государственного, но несудебного органа полномочиями по ограничению или запрету права на распространение информации понятна и объяснима. Однако в основных законах большинства стран честь и достоинство личности отнесены к наивысшим социальным ценностям, исключены основания для их умаления, каждому гарантировано право на защиту своей чести и доброго имени. Вместе с тем указанные права все чаще становятся объектами противоправных посягательств, которые преимущественно осуществляются путем распространения недостоверной информации в средствах массовой информации (далее - СМИ) и Интернете. Единственным способом защиты нарушенного права остается обращение в суд с соответствующими исками, однако последние могут рассматриваться годами. Таким образом, перед правоохранительной системой возникает дилемма: обеспечить защиту прав и свобод одних лиц, не нарушив грань между соблюдением прав и свобод других. Именно поэтому свобода Интернета не может быть абсолютной, а свобода слова и мысли, право на информацию в киберпространстве - должны ограничиваться правами и свободами другого гражданина, законными интересами общества и государства. Так, ст. 17 Закона Республики Таджикистан «О противодействии экстремизму» предусматривает немедленное прекращение или ограничение доступа в Интернете и других телекоммуникационных сетях к информации, которая содержит пропаганду экстремизма, призывает к массовым беспорядкам, участию в мероприятиях, приводящих к нарушению общественного порядка, осуществлению иной экстремистской деятельности. Осуществление этих мер возложено на Службу связи при Правительстве Республики Таджикистан в сотрудничестве с правоохранительными органами [6].

В справке-обосновании авторы кыргызского законопроекта поясняют актуальность его разработки тем, что национальное законодательство должным образом не регулирует правоотношения, связанные с распространением информации в интернет-пространстве. Также в качестве аргументов приведены основные положения аналогичных законов некоторых европейских стран. Например, Закон ФРГ «Об улучшении правоприменения в социальных сетях» (NetzDG, «Закон о сетевом правоприменении»), цель которого - защита свободного, открытого и демократического общества, а также борьба с языком вражды, распространением фейковых новостей, разжигающих ненависть сообщений и «нежелательных» постов. На исключение из общего доступа таких «откровенно противоправных» материалов дается 24 часа, а спорного («не явно неприемлемого») контента - 7 дней. Закон установил значительный штраф, который накладывается на интернет-компании, поддерживающие сети социального общения от 2 млн и более зарегистрированных немецких пользователей (Facebook, YouTube, Instagram, Twitter, Google, Pinterest, Soundcloud), в случае игнорирования предписаний компетентных государственных органов об удалении материалов, явно отвечающих признакам «неприемлемости», по 22 разделам Уголовного кодекса (далее - УК) - оскорбление представителя власти, разжигание ненависти, пропаганда насилия, порнография, клевета, призывы к совершению преступлений, диффамация религии и т. д. Административный штраф за нарушения в этой области составляет от 500 тыс. до 50 млн евро. Жалобу на неприемлемый контент имеет право подать в социальную сеть любой ее пользователь. Если в течение календарного года количество таких жалоб превысит 100, то деятельность социальной сети подлежит дополнительному государственному регулированию. Для обеспечения гласности и прозрачности предпринимаемых мер администраторы социальных сетей должны раз в полгода публиковать детализированные отчеты (количество жалоб, их причины, сроки рассмотрения, принятые решения и меры по удалению и блокировке контента, количество обученных и задействованных сотрудников и др.) [7].

Первоначально для реализации положений закона (вступил в силу 1 октября 2017 г.) в составе Министерства юстиции ФРГ было создано специальное подразделение в количестве 50 человек, a Facebook принял дополнительно 700 сотрудников в штат своего немецкого подразделения, к задачам которых отнесены мониторинг размещения в социальной сети недопустимого контента и реагирование на жалобы пользователей. По сути, закон делегировал функции цензуры и переложил бремя ответственности на администраторов социальных сетей, которым, чтобы избежать ощутимых санкций, проще и выгоднее стало удалять сомнительный («незаконный», «неправомерный») контент, чем разбираться в его достоверности. Конечно, квалифицировать те или иные высказывания не всегда способен даже суд (тем более, в рамках жестких временных ограничений), поскольку это требует проведения лингвистической экспертизы, учета нюансов контекста, знаний истории, культуры, религии и права. Другими словами, на первый взгляд может показаться, что благодаря такому аутсорсингу социальным сетям не имеет смысла в пограничных или спорных ситуациях трактовать сомнения в пользу свободы слова, а, напротив, проще осуществлять блокировку и удаление контента в качестве меры предосторожности. Тем не менее в законе красной нитью проходит идея саморегулирования социальных сетей, подразумевая надлежащую организацию их деятельности, членство в отраслевых ассоциациях, кадровое обеспечение, постоянное обучение лиц, ответственных за обработку жалоб, проведение специальных и лингвистических экспертиз, консультаций с независимыми специалистами и т. д.

Подчеркнем, что все указанные выше и далее законы и их проекты еще на стадии разработок наткнулись на неодобрение общества, которое посчитало, что таким образом будет создан прецедент (модельный закон для других государств), узаконена деприватизация права в Интернете, при помощи института субсидиарной ответственности подавлены инакомыслие, критика журналистов и правозащитников. При этом интересно отметить, что при разработке законопроекта бывший Федеральный министр юстиции ФРГ Хайко Маас заявил, что закон не ограничивает свободу мнений, а создает условия для ее реализации. Хотя представители оппозиции в бундестаге, специальный докладчик ООН по вопросам свободы слова Дэвид Кайе и неправительственная организация «Репортеры без границ» указывали на явные ограничения свободы мнений, а руководство Facebook настаивало на том, что закон противоречит нормам европейского права, он был принят и работает. И уже в июле 2019 г. Facebook был оштрафован на 2 млн евро за занижение количества жалоб пользователей в предоставляемых отчетах [8].

Одной из первых передовой опыт ФРГ попыталась перенять Республика Филиппины. Об этом прямо говорится в пояснительной записке к проекту закона о борьбе с фейковыми новостями, цель которого - введение ответственности за умышленное создание, тиражирование и распространение недостоверных новостей или информации в печатных, вещательных или онлайновых СМИ. При этом такие сведения должны или могут вызвать панику, вражду, ненависть, насилие, очернять либо дискредитировать чью-то репутацию, а причастное к ним лицо - осознавать или обоснованно полагать, что они являются недостоверными. Инициируемые санкции: для граждан - от 100 тыс. до 5 млн песо, лишение свободы от одного до пяти лет (для государственных служащих - в двукратном размере); для СМИ, платформ социальных сетей - от 10 млн до 20 млн песо, их сотрудников - тюремное заключение от 10 до 20 лет. Законодатели рассчитывали, что «принятие законопроекта побудит граждан, в первую очередь государственных служащих, быть более ответственными и осмотрительными при создании, распространении и/или обмене новостями. Решение национальных и глобальных проблем не должно осложняться ложными новостями, рассчитанными на то, чтобы вызвать разобщенность, панику, беспорядки и/или насилие» [9].

В качестве еще одной иллюстрации кыргызские парламентарии приводят Закон Французской Республики «О манипулировании информацией», который усилил контроль за публикациями в социальных сетях и работой иностранных СМИ, прежде всего в предвыборные периоды, задекларировав обеспечение защиты и соблюдения свободы слова и выбора. Им гарантируется право зарегистрированного кандидата, партии или объединения граждан потребовать в судебном порядке удалить из социальных сетей или СМИ информацию, которую они считают ложной. Суд в течение 48 часов обязан рассмотреть такую жалобу и на основании 5 различных критериев (например, «намеренное распространение», «нарушение или посягательство на общественный порядок») принять решение о приостановлении распространения ложной информации. Кроме того, социальные сети обязаны оповещать пользователей о заказных (проплаченных, рекламных) политических публикациях и агитационных материалах, а Высший совет по аудиовизуальным средствам информации при «посягательствах на национальные интересы или действиях по дестабилизации государственных институтов» уполномочен в упрощенном порядке приостановить или аннулировать лицензию, выданную иностранному СМИ [5].

Французскими законодательными новеллами вдохновилась и Украина. Так, в марте 2019 г. в Верховную Раду Украины был внесен проект закона, в котором предлагалось дополнить УК ст. 151¹, предусматривающей ответственность за распространение недостоверных сведений в СМИ и Интернете. Обязательным условием для применения санкций должно быть унижение такими сведениями чести и достоинства другого лица. Квалифицирующие признаки - совершение данных действий с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления либо во время избирательного процесса в отношении кандидатов в депутаты, членов партий-субъектов избирательного процесса, кандидатов на пост президента Украины, либо умышленно [10]. Интересно отметить, что виновное лицо могло быть освобождено от уголовной ответственности, если до привлечения к ней им были опровергнуты такие сведения тем же или аналогичным способом распространения информации. Для сведений, размещенных в Интернете, обязательным условием освобождения от ответственности также являлось их удаление субъектом преступления.

Таким образом, несмотря на достаточно гибкую и лояльную в сравнении с другими странами попытку урегулировать данные вопросы, законопроект кыргызских парламентариев вызвал большой общественный и политический резонанс на национальной и международных площадках, квалифицирован как наносящий нецелесообразные и чрезмерные удары по праву на информацию, свободам мысли и слова, поиска, получения, передачи, производства и распространения информации. По мнению Г.Ю. Араповой, инициируемое регулирование содержит серьезные изъяны юридической техники, некорректные формулировки, позволяющие произвольно толковать и применять нормы закона. Предлагаемые ограничения анонимности и распространения информации в Интернете, возможности для внесудебной блокировки ресурсов и информации в Интернете являются чрезмерными, необоснованными законными интересами общества с точки зрения свободного обмена информацией, плюрализма мнений и СМИ, права на свободу выражения мнения и свободы информации в цифровую эпоху, противоречат международным стандартам в этой сфере [11]. Под давлением оппозиции, гражданского общества, международных и медиаорганизаций (в частности - протестные акции # Rea^M 3.0) глава государства С.Ш. Жээнбеков, отметив, что «такой закон нужен в нашей стране», вернул его на доработку.

Возможно, поэтому несколько другим путем пошли законодатели Республики Узбекистан (далее - РУз), которые в марте 2020 г. дополнили УК РУз ст. 244⁵, предусматривающей ответственность за распространение не соответствующих действительности сведений о распространении карантинных и других опасных для человека инфекций. При этом к квалифицирующим признакам отнесено распространение таких сведений в печатном или иным способом размноженном тексте либо в СМИ, а также Интернете. В конце 2020 г. УК РУз был дополнен ст. 244⁶, которая предусматривает ответственность за распространение ложной информации, в том числе в СМИ, сетях телекоммуникаций или Интернете, приводящей к унижению достоинства или дискредитации личности, совершенной после применения административного взыскания за такие же действия (см. ст. 202² Кодекса РУз об административной ответственности). К квалифицирующим признакам данного деяния отнесено распространение ложной информации, содержащей угрозу общественному порядку или безопасности. А именно - совершение данных действий повторно или опасным рецидивистом; с причинением крупного ущерба; во время массовых мероприятий или в случае возникновения чрезвычайной ситуации; с причинением особо крупного ущерба или другими тяжкими последствиями; организованной группой или в ее интересах [12].

На наш взгляд, при уточнении отдельных положений ст. 244⁶, она поглотит ст. 244⁵ как один из особо квалифицирующих признаков, поскольку к причинам возникновения чрезвычайных ситуаций (в нашем случае - природного характера) также относятся эпидемии, пандемии, эпизоотии, эпифитотии и т. п.

Наиболее удачной нормой уголовного закона в контексте данного вопроса считаем ст. 274 УК Республики Казахстан «Распространение заведомо ложной информации».

Что касается обратной стороны медали, то социальные сети зарубежных интернет-платформ также проявляют «активность» по удалению и блокировке де-юре недостоверного, дефакто неугодного (нерелевантного, невалидного), на их взгляд, контента, в том числе создаваемого главами государств и высшими должностными лицами органов публичной власти. При этом какие-либо пояснения или контраргументы пользователей в расчет не принимаются. Иными словами, сегодня в мире наблюдается высокая корреляция и тотальная зависимость граждан от информационно-телекоммуникационных технологий и средств электронной коммуникации при фактическом отсутствии у общества и государства механизмов контроля и воздействия на их деятельность. Как следствие, социальные сети, медиа-платформы, мессенджеры, видеохостинги и иные агенты влияния, обладая асимметричным и доминирующим влиянием, растущим значением в социально-политической жизни, экономике, культурно-досуговой и (де)мотивационной сфере, могут принимать какие-либо решения исключительно на основе корпоративных целей, мотивов, предпочтений, убеждений, ценностей, ангажированности и прочей заинтересованности своих учредителей, собственников и других стейкхолдеров.

Вместе с тем при разработке соответствующих универсальных законопроектов или совершенствовании действующих законов целесообразно учитывать зарубежный опыт точечной и мотивированной блокировки (удаления) определенного контента, а всего веб-сайта (страницы, ІР-адреса) - только при условии множественности и повторности таких нарушений. При этом к нормотворческой работе в этой области необходимо в обязательном порядке привлекать ключевых интернет-акторов (социальные сети, медиаплатформы, новостные агрегаторы, интернет-провайдеры, мессенджеры, видеохостинги и др.), обеспечивать прозрачность и понятность критериев модерации онлайн-контента. Также требуют детальной проработки вопросы определения ключевых понятий (конкретность, ясность и недвусмысленность правовых норм) и недопущения противоречий «антифейкового» закона с законодательством о защите персональных данных.

Что касается института ответственности за распространение ложной информации, то, по нашему убеждению: распространяемые сведения должны быть общественно значимыми (иметь публичный характер); такие деяния должны осуществляться публично (массово); виновные лица должны осознавать, что распространяемые ими сведения заведо- мо недостоверные, но выдаются за достоверные; должна быть реальная и осуществимая угроза, а также прослеживаемая причинноследственная связь между деянием и наступившими (возможными) последствиями.

Соответственно, в условиях расширения объективно-виртуальной реальности формируется запрос на дальнейшее исследование затронутой проблематики, генерирование и привитие в индивидуальном и коллективном сознании потребности в медиаэкологически осознанном поведении.

Литература

12. Уголовный кодекс Республики Узбекистан от 22 сентября 1994 г. № 2012-XU // Ведомости Верховного Совета Республики Узбекистан. 1995. № 1. Размещено на Allbest.ru