Проблемы правового регулирования залога в системе уголовно-процессуальных мер пресечения

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Проблемы правового регулирования залога в системе уголовно-процессуальных мер пресечения

Гриценко Татьяна Викторовна

Гриценко Татьяна Викторовна, доцент кафедры уголовного процесса Ростовского юридического института МВД России кандидат юридических наук.

В статье анализируются проблемные вопросы сущности залога, ставятся вопросы о возможности возмещения за счет предмета залога ущерба, причиненного в ходе преступных действий осужденного.

Ключевые слова: мера пресечения, залог, обвиняемый (подозреваемый), залогодатель, цели залога, размер залога.

PROBLEMS OF LEGAL REGULATION OF SECURITY IN THE SYSTEM OF MEASURES OF SUPPRESSION

Gritsenko Tatyana Viktorovna- Associate Professor, the Department of Criminal Procedure, the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, PhD in law.

The article analyzes the problematic issues of the essence of the pledge, raises questions about the possibility of compensation at the expense of the pledged item of the damage caused during the criminal actions of the convicted person.

Keywords: measure of suppression, pledge, accused (suspect), pledger, purpose of the pledge, size of the pledge.

Вектор гуманизации уголовно-процессуального законодательства в Российской Федерации в первую очередь затронул блок правовых норм, регламентирующих процедуру применения мер пресечения, альтернативных заключению под стражу. Объективно сложившиеся в реалиях современности факторы, указывающие на необходимость расширения практики избрания и применения к обвиняемым (подозреваемым) мер пресечения, отличных от ареста, такие, как осознанная необходимость в экономии применяемой до вынесения приговора уголовно-правовой репрессии, соразмерности ее объемов тяжести совершенного уголовно-наказуемого деяния, личности субъекта, привлекаемого к ответственности, и характера его постпреступного поведения, в настоящее время дополнились законодательно установленным фактическим запретом подвергать заключению под стражу обвиняемых (подозреваемых) в совершении определенных в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ преступлений, если совершенные ими преступные деяния связаны с осуществляемой ими предпринимательской деятельностью. Как отмечает В.М. Баранов, «приоритет должен отдаваться гражданско-правовым, экономическим средствам воздействия на лиц, занимающихся бизнесом... в качестве исключительных мер пресечения к лицам, подпадающим под действие ч. 1, 1.1 ст. 108 УК РФ, могут применяться домашний арест и залог» (12, с. 58).

Поправки в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее - УПК РФ), инициированные Президентом РФ Д. Медведевым в 2010 году [1], и Президентом РФ В. Путиным в 2019 году [2], существенно модернизировали правовую конструкцию залога как меры пресечения. В норме, закрепленной в ст. 106 УПК РФ (в ред. от 7.04.2010 г.), были прописаны минимальные суммы залога, существенно расширены объекты, которые могут выступать предметом залога, закреплено право обвиняемого (подозреваемого), другого лица ходатайствовать перед судом о применении залога, как альтернативы мере пресечения, на которой настаивает орган предварительного расследования. Федеральным законом № 141-ФЗ от 4.06.2014 г. (далее - ФЗ) в два раза была сокращена минимальная сумма залога по уголовным делам о преступлениях небольшой и средней тяжести - со 100 до 50 тысяч рублей [3]. ФЗ № 72-ФЗ от 18.04.2018 г. была установлена возможность применения к обвиняемому (подозреваемому) наряду с залогом ограничений, предусмотренных другой мерой пресечения - запретом на совершение определенных действий (ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ) [4]. ФЗ № 315-ФЗ от 2.08.2019 г. в УПК РФ был введен фактический запрет на применение ареста и, соответственно, введение приоритета использования альтернативных аресту мер пресечения, в том числе залога в отношении индивидуальных предпринимателей, обвиняемых (подозреваемых) в совершении преступлений, связанных с их предпринимательской деятельностью [5].

На фоне приведенного краткого обзора основных изменений, которые претерпел уголовно-процессуальный институт залога, и которые, безусловно, подчеркивают курс на модернизацию мер пресечения в уголовном судопроизводстве, популяризацию «мягкого», не связанного с лишением (ограничением) свободы, уголовно-процессуального воздействия на обвиняемых (подозреваемых) в совершении преступлений лиц, представляет интерес анализ складывающейся правоприменительной практики. Проанализируем статистические показатели применения мер пресечения в виде залога, домашнего ареста и заключения под стражу в РФ.

На судебных стадиях уголовного судопроизводства в РФ залог был применен (в порядке замены другой меры пресечения) в 2016 году - в отношении 36 лиц, в 2017 году - 26, в 2018 году - 21, в 2019 году - 13. Получается, всего на досудебных и судебных стадиях уголовного судопроизводства залог применялся: в 2016 году - 265 раз, в 2017 году - 159, в 2018 году - 129, в 2019 году - 90 раз [9]. Указанные цифры свидетельствуют о сокращении почти в три раза за последние четыре года применения залога.

Как следует из совокупности представленных данных, тренд, связанный с сокращением количества применяемого залога к обвиняемым (подозреваемым), отмечаемый специалистами еще с 2011 года [14, с. 162; 16, с. 162-163], продолжается, несмотря на все законодательные преобразования последних лет, которые претерпел данный институт, которые, напротив, имели своей целью популяризацию института залога.

Сокращается также количество избираемых арестов: с 2016 по 2019 годы - не менее чем на 22 %. Количество удовлетворенных ходатайств об избрании домашнего ареста возросло в 2017 году до 6 442, в 2019 году наблюдается их снижение до 6 037 случаев. При этом нельзя не отметить, что на фоне сокращения абсолютных цифр избрания залога и ареста в качестве меры пресечения доля удовлетворенных судом ходатайств, заявленных следователями (дознавателями) и стороной защиты, остается практически неизменной. Это позволяет говорить о том, что сложившаяся практика избрания и применения мер пресечения остается маловосприимчивой к меняющейся законодательной концепции. Как справедливо отмечает В.М. Баранов применительно к исследуемому институту залога в уголовном процессе, законодатель умножает, детализирует нормы, но эффект от этого низкий [12, с. 60].

Таблица 1. Статистические показатели применения мер пресечения в виде залога, домашнего ареста и заключения под стражу на досудебных стадиях уголовного судопроизводства в РФ в 2016-2019 гг.

Приведенные статистические данные говорят о том, что залог, который по замыслу инициаторов законодательных реформ в этой сфере должен стать достойной альтернативой заключению под стражу и домашнему аресту, продолжает применяться крайне редко: в среднем за 2016-2019 годы залог используется реже заключения под стражу в 788 раз, и реже домашнего ареста в 45 раз. Правоприменительные органы продолжают заключать обвиняемых (подозреваемых) под стражу, игнорируя альтернативные аресту меры пресечения, в частности - залог, и это дает основание говорить о сохранении обвинительного уклона, как у органов предварительного расследования, так и у органов правосудия. Как указывает И.Б. Тутынин, ресурсы мер пресечения имущественного характера остаются невостребованными [15, с. 158-163].

Среди детерминант, обуславливающих нежелание правоприменительных органов избирать залог в качестве меры пресечения, ученые называют игнорирование правоприменителями законодательных новелл, некорректность и противоречивость в контексте общепризнанных норм и принципов нововведения, касающегося запрета применять арест в отношении лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью и совершающих в связи с этой деятельностью преступления, громоздкость и противоречивость законодательного механизма, сложившуюся «традицию» недостаточной доказанности оснований для применения конкретной меры пресечения (В.М. Баранов), отсутствие указания в ст. 106 УПК РФ на следователя (дознавателя) в числе субъектов, уполномоченных на досудебных стадиях на обращение в суд с ходатайством о применении залога в качестве меры пресечения, недостаточная ясность оснований применения залога и понимания его сущности (С.И. Вершинина), отсутствие в УПК РФ прямой нормы, предусматривающей обязанность соответствующих должностных лиц применять к обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения имущественного характера, а также нормы, предусматривающей необходимость пересмотра примененной меры пресечения на наиболее значимых этапах предварительного расследования, и, напротив, существование в уголовно-процессуальном законе общего запрета на применение более чем одной меры пресечения одновременно (И.Б. Тутынин) и др. Остановимся на некоторых из них подробнее.

Прежде всего, остается дискуссионным вопрос о сущности залога в уголовном судопроизводстве. Мнения специалистов формируются вокруг двух основных полярных концепций залога в сложившейся в российском уголовном процессе системе мер пресечения. Сообразно первой концепции, которую весьма убедительно обосновала С.И. Вершинина, залог является мерой, производной от заключения под стражу, и которую, соответственно, следует рассматривать как исключительно альтернативную меру пресечения, применяемую в отношении лиц, уже подвергнутых аресту [14]. Исходя из такого понимания сущности залога, основанием для его применения должны быть, во-первых, наличие обстоятельств (условий), требуемых для применения ареста, во-вторых, положительные личностные характеристики, позволяющие отпустить лицо из-под стражи под залог.

Справедливости ради, следует отметить, что складывающаяся практика применения залога в России соответствует именно такому пониманию его сущности. Залог применяется, как правило, методом отсечения возможности применения заключения под стражу или домашнего ареста, когда не остается ничего другого, кроме как применить залог. Ю.В. Царева, анализируя правоприменительную практику, отмечает: «решения, об избрании залогов принимаются судом преимущественно на основании ходатайства, поступившего от участников со стороны защиты ... в качестве альтернативы заключению под стражу или домашнему аресту, т. е. вопреки позиции следователя (дознавателя)» [16, с. 164]. Аналогичные формулировки были получены в ходе проведенного нами опроса 20 следователей Следственного Комитета Российской Федерации по Ростовской области.

Нам близка вторая концепция, в соответствии с которой залог предлагается оценивать в качестве автономной и самостоятельной меры пресечения, независимой от избрания или неизбрания ареста (И.Б. Тутынин и др.). Такая позиция видится нам перспективной в свете новой политики по применению процессуальных мер принуждения, основанной на активном использовании экономических стимулов для повышения эффективности механизма реализации уголовной ответственности и восстановления прав, нарушенных преступлением. Курс на воплощение указанных идей в уголовной политике государства был задан Д. Медведевым еще в 2010 году и уже существенно затронул уголовное и уголовно-исполнительное законодательство (декриминализация ряда составов преступлений, более широкое применение наказаний, не связанных с лишением свободы, реформирование законодательства, предусматривающего уголовную ответственность за «экономические» преступления и др.). Уголовно-процессуальное законодательство, являясь, по сути, проводником реализации норм об уголовной ответственности, не может остаться в стороне от происходящих процессов.

Российская Федерация сегодня является государством буржуазного типа, основывается на частной собственности, и имущественные интересы составляют суть общественных отношений. Корыстной и связанной с ней мотивацией обусловлено большинство совершаемых в наши дни преступлений: по данным за 2019 год 53,5 % в общем количестве всех зарегистрированных в России преступлений - это хищения чужого имущества, доля преступлений в сфере экономики составила 5,2 %, соответственно, почти 60 % преступлений связаны с экономическими и имущественными интересами граждан [10]. И, полагаем, все возрастающую значимость для человека его имущественного статуса и имущественных интересов следует использовать в механизме воздействия на него уголовно-процессуальными средствами с целью добиться требуемого от него поведения в рамках уголовного судопроизводства: являться по вызовам следователя (дознавателя) или в суд, не совершать новых общественно-опасных деяний, не препятствовать производству по уголовному делу, соблюдать запреты, назначенные судом в соответствии с ч. 1.1. ст. 97, ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ. уголовный залог преступление законодательный

Безусловно, для укрепления автономии залога в системе мер пресечения и расширения сферы его применения потребуется ряд преобразований - законодательных и организационных.

Во-первых, следует положительно оценивать законодательное установление о возможности применения наряду с залогом по усмотрению суда одного или нескольких запретов, предусмотренных введенной в 2018 году мерой пресечения «Запрет определенных действий» и активно применять его на практике. Более того, считаем целесообразным уход от закрепленной в ч. 1 ст. 97 УПК РФ «аксиомы» о возможности избрания в отношении одного обвиняемого (подозреваемого) только одной из существующих мер пресечения. Залог, например, можно сочетать не только с запретами, указанными в ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ, но также с личным поручительством (ст. 1 03 УПК РФ). Следует согласиться с И.Б. Тутыниным в том, что использование «нескольких элементов принуждения» одновременно, сочетание принуждения имущественного с принуждением психическим позволит сделать более достижимыми цели, преследуемые при избрании меры пресечения [15, с. 163]. И в этой связи весьма уместной видится постановка вопроса о необходимости дифференциации материальной ответственности поручителя в случае невыполнения им взятых на себя обязательств по обеспечению «должного» поведения обвиняемого (подозреваемого), за которого он поручился. Существующее в настоящее время денежное взыскание в сумме не более 10 тыс. руб. вряд ли способно оказывать на поручителя - стимулирующее, а на обвиняемого (подозреваемого) - сдерживающее влияние.

Во-вторых, положительную оценку следует дать внесенным ФЗ № 315-ФЗ от 2.08.2019 г. поправкам в ст. 108 и ст. 109 УПК РФ, в соответствии с которыми арест в отношении индивидуальных предпринимателей, обвиняемых (подозреваемых) в совершении преступлений, связанных с их предпринимательской деятельностью, может применяться лишь в исключительных случаях, когда у них отсутствует постоянное место жительства, не установлена их личность, ранее ими нарушалась избранная мера пресечения, либо они скрылись от органов расследования и правосудия (ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ). Безусловно, ученые, подвергающие критике указанную новеллу, имеют весьма серьезный аргумент: введение такой нормы может поставить под сомнение общий законодательный принцип равенства всех перед законом, независимо от имущественного и должностного положения, социальной принадлежности, усугубить социальные антагонизмы. Вместе с тем полагаем, новая редакция указанной правовой нормы вполне обоснована требованиями индивидуализации применяемого принуждения в ходе предварительного расследования, соразмерности его совершенному деликту, целям применяемого принуждения и личности обвиняемого (подозреваемого). Специалисты в области уголовного права, например, давно призывают к пересмотру имеющейся системы уголовных наказаний, введению системы прогрессирующих штрафов за преступления в сфере экономической деятельности, установлению приоритетного применения видов наказания, не связанных с лишением свободы. Кроме того, В.М. Баранов верно указывает на возможность параллельного принятия мер «по смягчению несправедливости» [12, с. 60]. А.С. Александров сделал более конкретное предложение: ввести норму, предусматривающую выдачу государством кредита лицам, не имеющим возможности внести требуемую залоговую сумму [11, с. 246].

В-третьих, укреплению самостоятельности залога среди остальных мер пресечения будет способствовать расширение круга субъектов, имеющих право ходатайствовать перед судом о применении залога посредством указания в ч. 2 ст. 106 УПК РФ наряду с обвиняемым (подозреваемым), другими физическими и юридическими лицами следователя (дознавателя). Следователь (дознаватель) обладает полными сведениями о личности обвиняемого (подозреваемого), тяжести и характере совершенного преступления, направленности постпреступного поведения лица, доказательственной базой, и его решение о выборе соразмерной меры пресечения представляется наиболее обоснованным. Кроме того, предлагаемая - новая - редакция ч. 2 ст. 106 УПК РФ устранит имеющуюся в настоящее время коллизию ее с ч. 1 ст. 97 УПК РФ, согласно которой следователь (дознаватель), суд имеют право избирать меру пресечения в отношении обвиняемого (подозреваемого). Предлагаемые изменения способны расширить практику применения залога, изменить сложившийся порядок, когда о залоге в суде ходатайствует только сторона защиты.

В-четвертых, видится необходимой постановка вопроса на законодательном уровне о возможности возмещения материального ущерба, причиненного уголовно наказуемым деянием, посредством обращения предмета залога в пользу потерпевшего. В числе причин и условий непопулярности залога опрошенные следователи Следственного Комитета назвали отсутствие у обвиняемых (подозреваемых) в большинстве случаев достаточных средств для погашения требуемой залоговой суммы. Нередко перед обвиняемыми (подозреваемыми) стоит выбор между необходимостью компенсации потерпевшему вреда, причиненного деликтом, или внесением имеющихся средств в качестве залога.

Решить данную проблему возможно посредством внесения в уголовно-процессуальное законодательство нормы, которая предусматривала бы обязательство обвиняемого (подозреваемого) передать залоговую сумму (имущество) или истребовать у залогодателя согласие на такую передачу (если в качестве залогодателя выступает иное лицо), - для погашения причиненного деликтом материального ущерба потерпевшему после вступления в законную силу приговора суда при условии, если мера пресечения не была нарушена. При нарушении обвиняемым (подозреваемым) взятых на себя обязательств в связи с избранием залога, залоговая сумма должна быть обращена в бюджет государства. Компенсация потерпевшему вреда за счет залоговой суммы и взятые обвиняемым (подозреваемым) соответствующие обязательства не могут оцениваться в качестве обстоятельства, смягчающего наказание (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ), поскольку в таком случае всегда присутствует некоторый элемент «вынужденного» поведения, исключающий добровольность и исключительную положительность постпреступного его поведения. Полагаем, такое правовое регулирование, с одной стороны, позволит распределить материальную нагрузку обвиняемого (подозреваемого) во времени, с другой - будет способствовать решению другой острой проблемы возмещения вреда потерпевшему. При этом возмещение вреда, причиненного деликтом, следует оценивать не в качестве «дополнительной» цели залога, а в качестве условия избрания данной меры пресечения.

В-пятых, следует указать на проблемы правовой регламентации размера залога. В судебной практике имеют место как предельно высокие размеры залога, так и необоснованно заниженные. Например, в отношении П., обвиняемого в совершении преступления небольшой тяжести, судья вынес постановление об избрании ему меры пресечения в виде залога в размере, в 10 раз превышающем сумму, о которой просил П. [6] В другом случае по жалобе адвоката сумма залога с 10 млн руб. была снижена до 600 тыс. руб. [7], по другому делу залог был снижен с 225 тыс. руб. до 100 тыс. руб. [8]

Приведенные примеры говорят об отсутствии единообразной судебной практики, подрывают авторитет судейства, государства в целом, поскольку люди не верят правосудию и считают судей коррумпированными людьми. А обусловлено это тем, что при назначении залога судья наделен весьма широкой «усмотрительностью».

Законодатель закрепил низший предел залога, который по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести не может быть менее пятидесяти тысяч рублей, а по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях - менее пятисот тысяч рублей. Вместе с тем установленный низший размер не учитывает реальные доходы населения в зависимости от региона. Безусловно, средние доходы жителей Москвы будут существенным образом выше доходов жителей других регионов. Н.Н. Ковтун, И.С. Бобракова, М.В. Эсендиров полагают, что «минимальные» пределы залоговых сумм могут иметь место только в обществе с высоким уровнем жизни. Однако стремление законодателя установить низший предел залоговой суммы вполне оправдано, поскольку такая регламентация в некоторой степени нормализует работу судов и способствует реализации принципа справедливости и равенства всех перед законом. Другое дело, что критерием установления низшего предела должна стать не четко обозначенная сумма залога, а коэффициент, исходя, например, из минимального размера оплаты труда.

При установлении минимальных сумм залога законодателем не учтено также, что каждая категория преступления разнится по характеру и степени общественной опасности. Умышленные преступления всегда отличаются повышенной социальной опасностью, неосторожные - меньшей общественной опасностью. Сообразно этому, в том числе должны различаться минимальные размеры залога.

Полагаем, дальнейшее реформирование залога как меры пресечения, с учетом обозначенных проблем и реализации внесенных предложений, позволит преодолеть имеющееся отторжение его в правоприменительной практике, поспособствует трансформации его из «придатка» заключения под стражу в самостоятельную, автономную меру пресечения.

Литература

1. Федеральный закон № 60 от 7.04.2010 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» // Парламентская газета, № 19-20, 16-22.04.2010.

2. Федеральный закон № 315-ФЗ от 2.08.2019 г. «О внесении изменений в ст. 108 и 109 УПК РФ» // Российская газета, № 172, 07.08.2019.

3. Федеральный закон № 141-ФЗ от 4.06.2014 г. «О внесении изменения в ст. 106 УПК РФ» // Российская газета, № 127, 06.06.2014.

4. Федеральный закон № 72-ФЗ от 18.04.2018 г. «О внесении изменений в УПК РФ в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста» // Российская газета, № 85, 20.04.2018.

5. Федеральный закон № 315-ФЗ от 2.08.2019 г. «О внесении изменений в ст. 108 и 109 УПК РФ» // Российская газета, № 172, 07.08.2019.

6. Обобщение практики рассмотрения судами Ростовской области материалов об избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу за 9 мес. 2017 г. // СПС «Консультант-Плюс».

7. Постановление Президиума от 12.07.2010 по делу № 44-У-234/2010 // Архив Омского областного суда // СПС «Консультант-Плюс».

8. Кассационное определение от 22.10.2003 по делу № 22-7550/2003 // СПС «Консультант-Плюс».

9. URL: http://stat.апи-пресс.рф/stats/ug/t/15/s/13

10. URL: https://genproc.gov.ru/upload/iblock/ 034/sbornik_12_2019.pdf.

11. Александров А.С. Мера пресечения залог: условия и порядок применения // Актуальные проблемы уголовного судопроизводства. Избрание меры пресечения судом. М., 2017.

12. Баранов В.М. Новая политика применения мер уголовно-процессуального принуждения к лицам, обвиняемым в совершении экономических преступлений // Актуальные проблемы уголовного судопроизводства. Избрание меры пресечения судом. М., 2017.

13. Бобракова И.С., Ковтун Н.Н. Детерминанты, снижающие эффективность применения залога в уголовном судопроизводстве России // Вопросы правоведения. 2011. № 2.

14. Вершинина С.И. Проблемы правового регулирования залога как меры пресечения // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2019. № 2 (46).

15. Тутынин И.Б. Как улучшить в уголовном судопроизводстве применение мер пресечения путем использования процессуального принуждения имущественного характера // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. № 1 (81). 2019.

16. Царева Ю.В. Залог в системе мер уголовно-процессуального пресечения // Труды Академии Управления МВД России. 2018. № 1 (45).

17. Эсендиров М.В. Проблемы реализации обвиняемым прав при применении залога // Российский следователь. 2015. № 6.

Bibliography

1. Federal law № 60 of 7.04.2010 «On amendments to certain legislative acts of the RF» // Parliamentary newspaper, № 19-20, 16-22.04.2010.

2. Federal law № 315-FL of 2.08.2019 «On amendments to art. 108 and 109 of the Criminal procedure code of the RF» // Rossiyskaya Gazeta, № 172, 07.08.2019.

3. Federal law № 141-FL of 4.06.2014 «On amendments to article 106 of the Criminal procedure code of the RF» // Rossiyskaya Gazeta, № 127, 06.06.2014.

4. Federal law № 72-FL of 18.04.2018 «On amendments to the Criminal procedure code of the RF regarding the election and application of preventive measures in the form of a ban on certain actions, bail and house arrest» // Rossiyskaya Gazeta, № 85, 20.04.2018.

5. Federal law № 315-FL of 2.08.2019 «On amendments to art. 108 and 109 of the Criminal procedure code of the RF» // Rossiyskaya Gazeta, № 172, 07.08.2019.

6. Generalization of the practice of consideration by the courts of the Rostov region of materials on the election and extension of a preventive measure in the form of detention for 9 months of 2017 // LRS «Consultant Plus».

7. Decision of the Presidium of 12.07.2010 in case № 44-U-234/2010 // LRS «Consultant Plus».

8. Cassation ruling of 22.10.2003 on case № 22-7550/2003 // LRS «Consultant Plus».

9. Alexandrov A.S. Measure of restraint pledge: conditions and procedure of application // Actual problems of criminal proceedings. Election of a measure of restraint by the court. M., 2017.

10. Baranov V.M. New policy of applying measures of criminal procedural coercion to persons accused of committing economic crimes // Actual problems of criminal proceedings. M., 2017.

11. Babrakova I.S., Kovtun N.N. Determinants that reduce the effectiveness of bail in criminal proceedings in Russia // Questions of law. 2011. № 2.

12. Vershinina S.I. Problems of legal regulation of collateral as a preventive measure // Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2019. № 2 (46).

13. Tutynin I.B. How to improve the use of preventive measures in criminal proceedings by using procedural coercion of a property nature // Bulletin of the Saint Petersburg University of the Ministry of internal Affairs of Russia. № 1 (81). 2019.

14. TsarevaYu.V. Pledge in the system of measures of criminal procedural restraint // Proceedings of The Academy Of management of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2018. № 1 (45).

15. Esendirov M.V. Problems of realization of rights by the accused when applying bail // Russian investigator. 2015. № 6.

Размещено на Allbest.ru