Значение образовательного ценза при формировании кадрового состава судебных учреждений Российской империи второй половины XIX века

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Значение образовательного ценза при формировании кадрового состава судебных учреждений Российской империи второй половины XIX века

Н.Г. Тараканова

Ф.Ш. Ямбушев

Т.Ю. Пяткина

Аннотация

Одним из важнейших положений Судебных уставов Российской империи 1864 г следует признать введение профессионального образовательного ценза для судей общих судов, судебных следователей, прокуроров и присяжных поверенных. Новый образовательный критерий имел более глубокое значение, чем просто элемент кадровой стратегии реформаторов. Он позволил не только поднять профессиональный уровень судебных деятелей, но и обеспечивал реализацию демократических принципов судебной реформы, таких как гласность, состязательность, устность, а также стал стимулом для развития юридической науки и образования, способствовал искоренению пороков старой судебной системы. Профессиональный образовательный ценз существенно повлиял на всю систему подготовки юридических кадров, привел к поиску новых образовательных моделей, которые позволяли бы оптимально сочетать получение теоретических знаний, формирующих юридическое мышление, и практических навыков, необходимых для работы в новых судебных учреждениях. Впервые был открыт путь для критического осмысления действующего российского законодательства.

Ключевые слова: Судебные уставы Российской империи; судебные учреждения; образовательный ценз; юридические кадры; суд; профессиональное образование; кадровая стратегия.

Annotation

N.G. Tarakanova, F.Sh. Yambushev, T.Y. Pyatkina. The value of educational qualifications in the formation of the personnel of the judicial institutions of the Russian empire in the second half of the XIX century

One of the most important provisions of the Judicial Statutes of the Russian Empire of 1864 should be recognized as the introduction of a professional educational qualification for judges of general courts, judicial investigators, prosecutors and jurors. The new educational criterion had a deeper meaning than just an element of the reformers ' personnel strategy. It allowed not only to raise the professional level of judicial officials, but also ensured the implementation of democratic principles of judicial reform, such as transparency, adversarial, oral, as well as became an incentive for the development of legal science and education, contributed to the elimination of the vices of the old judicial system. The professional educational qualification has significantly influenced the entire system of training legal personnel, led to the search for new educational models that would allow an optimal combination of obtaining theoretical knowledge that forms legal thinking and practical skills necessary for working in new judicial institutions. For the first time, the way was opened for a critical understanding of the current Russian legislation.

Keywords: Judicial statutes of the Russian Empire; judicial institutions; educational qualification; legal personnel; court; professional education; personnel strategy.

Не вызывает сомнения, что судебная реформа 1864 г стала решающим шагом на пути становления в условиях российского самодержавия достаточно самостоятельной и независимой судебной власти, основанной на принципах равноправия, гласности, состязательности и профессионализма. Последний принцип имел особое значение, как для становления отечественного правосудия, так и в целом для развития теоретической и практической юриспруденции.

Участвовать в состязательном, устном и гласном судебном процессе могли только юристы, обладавшие соответствующими знаниями и навыками. Поэтому в ст.202 Учреждения судебных установлений впервые определялось, что должности всех членов судебных мест, в том числе следователей и лиц прокурорского надзора, замещаются «не иначе как из числа лиц, имеющих аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук, или о выдержа- нии экзамена в сих науках, или же доказавших на службе свои познания по судебной части» [8, с. 53].

Как утверждал А.Ф. Кистяковский, до Судебных уставов «у нас не было судебного сословия в обширном смысле этого слова» [9, с. 361]. С этим трудно не согласиться. В дореформенных судах, вплоть до высшей судебной инстанции - Сената, все должности замещались лицами самых различных званий, состояний и образования, «совершенно случайно, по прихоти начальства, угодившие в судебную карьеру» [9, с. 361]. Новый образовательный ценз призван был внести «глубокие внутренние преобразования: отныне судебные деятели, проходя общую юридическую школу, ... получали как бы общий умственный колорит, который создавал между ними некую общность интеллектуальных интересов и известную степень духовной близости» [9, с. 362]. Можно сказать, что в России зарождалось новое судейское сословие, новый профессиональный «этос». Это новое профессиональное сословие русских юристов призвано было нести в широкую общественную среду представления о праве, откликаться на текущие вопросы юридической науки, перерабатывать в научный опыт свои практические наблюдения.

Введение принципа несменяемости судей и судебных следователей потребовал от проводников реформы большой осторожности при подборе нового судейского корпуса. Для эффективной реализации концепции реформы требовался штат судебных деятелей, обладающих не только юридическими знаниями и навыками, но и пониманием своей ответственной миссии. Нельзя было допустить проникновения в реформированный суд язв старой формально-бюрократической системы.

При формировании первого состава новых судебных учреждений министр юстиции Д.Н. Замятнин лично занимался подбором лиц на должности чинов магистратуры, прокуратуры и следствия. Он посещал старые судебные места в столицах и провинции, лично знакомился с персоналом, наблюдал за их работой, а также запрашивал подробные рекомендации с прежних мест службы кандидата, справлялся о его репутации. Недостаток в квалифицированных кадрах, достойных служить в новой судебной системе, обусловил поэтапный процесс проведения судебной реформы. Тщательно подобранный состав первых десяти судов крупных российских городов должен был впоследствии стать проводником реформы в провинции.

Характерно, что даже при дефиците подготовленных специалистов правительство достаточно основательно подходило к подбору кадров в окружные суды провинциальных губерний, направляя в них лиц не только с высшим юридическим образованием, но и воспитанных на принципах Судебных уставов, обладавших высокими моральными качествами, а главное - уже получивших опыт работы в новых судебных учреждениях.

Продуманная кадровая стратегия дала свои результаты и показала, что реформаторы не ошиблись, делая ставку на профессиональное образование для лиц судебного ведомства, о чем свидетельствуют результаты ревизий, систематически проводимых в окружных судах.

Так, Председатель Казанской судебной палаты Н.М. Окулов, осуществляя ревизию Самарского окружного суда в 1879 г, блестяще аттестовал товарища председателя И.С. Десницкого, получившего юридическое образование в Московском университете. Проверяющий обратил внимание на его совершенные знания гражданского законодательства и «ведение дел с безупречным усердием и порядком» [7, л. 2]. Им же были замечены и незаурядные способности секретаря гражданского отделения Самарского окружного суда А.Я. Мейера, получившего университетское образование и степень кандидата юридических наук. Во многом благодаря рекомендациям, представленным Н.М. Окуловым в отчете министру юстиции, Мейер довольно скоро получил назначение в члены суда. И начальство не ошиблось в своем выборе. Прослужив в этой должности около 15 лет, он закрепил за собой репутацию тонкого просвещенного цивилиста и беспристрастного, справедливого судьи [6, с. 24]. Как писали современники, Александр Яковлевич знал «историю всего гражданского дела в Самарской губернии», никому, никогда и нигде не отказывал в совете, наставлении, в заседаниях суда «был полным олицетворением идеала судьи: ровен, спокоен, приветлив, осторожен». «Все крупные иски, все аграрные неурядицы, все несостоятельности хлебных тузов богатой самарской житницы прошли через руки Александра Яковлевича и были распутаны и решены образцово» [6, с. 25].

В Симбирский окружной суд также были направлены опытные и талантливые юристы. Среди них - 33-летний А.Н. Орлов. Он окончил Императорский Московский университет «с возведением в степень кандидата права», а затем получил звание доцента Императорского Казанского университета. В Симбирском суде Александр Николаевич прослужил около 7 лет и в 1877 г. был переведен в Казанскую Судебную палату [2].

Во время ревизии Симбирского окружного суда в 1878 г. председатель Казанской судебной палаты очень высоко оценил профессиональные и нравственные качества членов уголовного отделения В.А. Башкирова и М.М. Клейгильса, а также председателя гражданского отделения Сурина и члена этого отделения Ф.И. Кочеткова, отрекомендовав их в своем отчете как работников, отлично знающих гражданскую часть и пользующихся большим уважением. Благодаря их стараниям «дела получают быстрое движение и отличную редактировку определений» [7, л. 73-74].

Судебный деятель и публицист В.А. Волжин в своих мемуарах отмечает высокие профессиональные качества товарища председателя Орловского окружного суда Н.Ф. Христиановича, выпускника одного из престижных высших учебных заведений - Императорского училища правоведения. Он с восхищением отмечает его умение вести уголовные дела с участием присяжных заседателей. «Боязнь погрешить и осудить невиновного с мудрым знанием жизни так и сквозила в его образцовых напутствиях присяжным... Какое благородство во взглядах, тонкая психология и какая во всем истинно просвещенная гуманность, так необходимая для судьи, и в особенности в роли председателя» [3, с. 53].

Конечно, нельзя считать безусловным преимуществом наличие у судьи специального образования. Как замечали современники, уровень знаний выпускников юридических факультетов был не очень высоким, и ни один, окончивший полный курс наук, не мог считать себя достаточно подготовленным для поступления на службу. Но и прослужившие много лет в судебном ведомстве и, казалось бы, многоопытные практики, без теоретических знаний и истинного понимания сущности законности и гуманных начал права, которые давало специальное образование, основанное на лучших достижениях мировой юридической науки, допускали подчас в своей деятельности серьезные процессуальные нарушения и отступления от буквы закона. В их поведении просматривалась взращенная столетиями чиновничья привычка к вседозволенности. Так, председательствующий на одном из судебных заседаний Пензенского окружного суда В.М. Иванов, имевший за плечами уже многолетний стаж судебной работы, показал недостаточное знание законов и уголовного процесса. Свое несогласие с мнением коллег он выразил тем, что покинул зал заседания, не объявив перерыва и не выслушав заявление товарища прокурора, за что и был привлечен к ответственности по обвинению в превышении власти [3, с. 468].

Не отличался высоким профессионализмом и первый председатель Симбирского окружного суда Б.П. Крейтер. Как отмечал в своем отчете Н.М. Окулов, «при отсутствии солидных знаний, он не отличается особым служебным усердием, держит себя в отношениях с сослуживцами с бестактностью, способной вызвать протест». Во многом благодаря его невысокой компетентности и своенравию сложились враждебные отношения между судьями и прокурором, что проявлялось в постоянном их столкновении как в распорядительных, так и в публичных заседаниях, и это, по мнению Н.М. Окулова, не могло не сказаться на ходе дела и отправлении правосудия [7]. Весьма низкую оценку дает председатель Казанской судебной палаты и качеству работы других членов Симбирского окружного суда, не получивших необходимой профессиональной подготовки - Г.И. Алякринского и Н.Г. Анучина [7].

В связи с этим редкое исключение представлял назначенный в 1878 г. председателем Самарского окружного суда В.И. Анненков - сын декабриста Ивана Анненкова. Он воспитывался в семье И.И. Пущина, друга А.С. Пушкина, на лучших идеях русской дворянской интеллигенции. Как сыну каторжанина ему был закрыт доступ в высшие учебные заведения, и он вынужден был довольствоваться только гимназическим образованием. Сделав нелегкую карьеру канцеляриста, после снятия Александром II опалы с его семьи, Владимир Иванович получил должность уездного судьи в Нижнем Новгороде, а в период реформы стал судьей Харьковского окружного суда. В Самарском окружном суде ему суждено было прослужить около 20 лет, где его ценили за замечательное знание дела, образцовый такт и беспристрастие. «Кто из граждан Самары, - писал современник, - обходил здание Самарского суда, чтобы не зайти туда и не послушать резюме Владимира Ивановича, полное глубокой житейский мудрости и опыта» [6, с. 21]. Его ценили также за уважительность к чужому взгляду и убеждению, поразительное внимание к подчиненным и просителям. В ревизионном отчете председателя Казанской судебной палаты отмечено, что с прибытием В.И. Анненкова Самарский суд в полтора раза усилил свою деятельность: «Господин Анненков сумел своим примером возбудить в остальных своих товарищах еще больше энергии и внимательности к труду» [7, л. 2 об.].

Таким образом, сформировать весь состав суда из лиц с высшим юридическим образование правительству не удалось, тем не менее данный приоритет сохранялся, и число дипломированных специалистов неуклонно росло.

К 1888 г. Пензенский окружной суд на 75% состоял из лиц с высшим юридическим образованием, а в Симбирском окружном суде эта цифра достигла 91%. В 1894 г. в составе коллегии Симбирского суда были только дипломированные специалисты [5].

Важным моментом кадровой политики реформаторов был подъем престижа юридической профессии. Независимый статус судей и следователей должен был обеспечиваться не только их процессуальной самостоятельностью, отделением от административной власти, но и достойным материальным положением. В связи с этим лицам судебного ведомства было назначено достаточно высокое денежное содержание. Судебная служба стала более привлекательной для вступающего в жизнь молодого поколения, а так как путь к ней лежал через получение высшего профессионального образования, то на юридических факультетах стал наблюдаться ощутимый наплыв студентов. Так, если в 1863 г. юристы составляли треть от общего числа студентов, то к 1871 г. юридические факультеты собирали больше половины общего числа обучающихся в российских университетах [9, с. 363].

Судебная реформа привела и к изменению содержания образовательного процесса и методов преподавания юридических дисциплин. Практико-догматический подход и изучение исторических начал права, основанных, прежде всего, на достижениях западной науки, уступили во второй половине XIX в. место критическому осмыслению действующего российского законодательства. В преподавании юриспруденции шел поиск моделей, которые позволили бы оптимально сочетать получение теоретических знаний, формирующих юридическое мышление и практических навыков, необходимых для работы в новых судебных учреждениях. Это не могло не отразиться и на учебной литературе: исторические курсы уступили место первым попыткам комментировать действующее законодательство.

Как отмечает В.А. Томсинов, «юриспруденция в России все более превращается в научный инструментарий, обслуживающий потребности отечественного законодательства и судебной практики» [10, с. 143]. Судебные уставы предоставили судьям право в случае обнаружения пробелов в законе решать дела, руководствуясь общим смыслом законодательства, тем самым стимулируя не формальный, а творческий, научный подход. Высокий уровень специальной теоретической подготовки и полученный опыт позволили судебным деятелям активнее выражать свою позицию по вопросам дальнейшего совершенствования судебной системы и действующего материального и процессуального права. Свои взгляды и суждения они публиковали как в отдельных научных трудах, так и на страницах юридических журналов, тем самым стимулировалось развитие юридической науки и публицистики. Как замечает Э.Н. Берендтс, по мере распространения Судебных уставов растет и юридическая литература: «Пишут не только корифеи науки, или выдающиеся по таланту судьи, прокуроры, сенаторы, ... пишут скромные деятели судебного ведомства, и члены окружных судов, и следователи, и товарищи прокуроров и молодые кандидаты на судебные должности» [1, с. 164].

Высокий образовательный ценз в сочетании с нравственными критериями при подборе судебных кадров позволил искоренить одну из сильнейших язв, разъедающих дореформенную судебную систему, - взяточничество. Как отмечал А.Ф. Кистяковский, «положив в основание улучшения наших судов требование от лиц, входящих в их состав, специального теоретического и практического образования, преградив, по крайней мере, по закону доступ к судейской должности невежеству и неспособности, судебное преобразование имеет в виду подорвать в корне систему взяточничества и лихоимства, которые составляли одну из характерных черт старых судебных учреждений всех инстанций» [4, с. 22]. Даже когда с течением времени материальное положение судей значительно ухудшилось, и жалования уже не хватало для обремененных семьями служащих судебного ведомства, о взятках и крупных злоупотреблениях в царстве Фемиды не было слышно. И как были убеждены сами судьи, их сообщество никогда до этого не унизится.

Итоги реформы, таким образом, показали, что приоритеты, выбранные при формировании кадрового состава новых судебных учреждений, и прежде всего ставка на высокопрофессиональных, образованных, самостоятельных и критически мыслящих судебных деятелей обеспечили в дальнейшем достаточно успешное функционирование системы отечественного правосудия. Реформа достигла своих главных целей: стимулировалось развитие юридической науки и образования; было искоренено взяточничество, волокита; возросло доверие к суду со стороны населения, о чем говорил неуклонный рост числа как уголовных, так и гражданских дел.

российский юридический профессиональный образовательный судебный

Список литературы

1. Берендс Э.Н. Связь судебной реформы с другими реформами императора Александра II и влияние ее на государственный и общественный быт России. Петроград: Сенатская типография, 1915.

2. Государственный архив Ульяновской области. Ф. 454. Оп. 1. Д. 15.

3. Из мемуаров В.А. Волжина // Исторический вестник. 1912. №7. С. 41-63; № 8. С. 443-476.

4. Кистяковский А.Ф. О значении Судебной реформы в деле улучшения уголовного правосудия. Киев, 1876. 112 с.

5. Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 51. Оп. 1. Д. 332. Л. 7, 37.

6. Португалов О.В. Несколько слов в юбилейный венок судебной реформы (по поводу исполнившегося 50-летия) (20 ноября 1864-1914 гг.): памяти А.Я. Мейера. Вольск: Тип. Петер и Поляков, 1914. 26 с.

7. Российский государственный исторический архив. Ф. 1405. Оп. 76. Д. 279. Л. 71-74; Оп. 77. Д. 6174. Л. 1-2.

8. Российское законодательство Х-ХХ веков: Судебная реформа: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. М., 1991. Т. 8. 496 с.

9. Судебная реформа / под ред. Н.В. Давыдова, Н.Н. Полянского. М.: Объединение, 1915.

10. Томсинов В.А. Правовая культура // Очерки русской культуры XIX в.: в 6 т. М., 2000. Т. 2. Власть и культура. С. 102-166.

References

1. Berends E.N. Svyaz sudebnoj reformy s drugimi reformami imperatora Alexandra II i vliyanie ee na gosudarstvennyj i obshchestvennyj byt Rossii [The connection of the judicial reform with other reforms of Emperor Alexander II and its influence on the state and public life of Russia]. Petrograd: Senatskaya tipografiya, 1915.

2. Gosudarstvennyj arkhiv Ul'yanovskoj oblasti. F. 454. Op. 1. D. 15.

3. Iz memuarov V.A. Volzhina // Istoricheskij vestnik. 1912. №7. S. 41-63; №8. S. 443-476.

4. Kistyakovskij A.F. O znachenii Sudebnoj reformy v dele uluchsheniya ugolovnogo pravosudiya [On the importance of judicial reform in improving criminal justice]. Kiev, 1876. 112 s.

5. Natsional'nyj arkhiv Respubliki Tatarstan. F. 51. Op. 1. D. 332. L. 7, 37.

6. Portugalov O.V Neskol'ko slov v yubilejnyj venok sudebnoj reformy (po povodu ispolnivshegosya 50-letiya) (20 noyabrya 1864-1914 gg.) [A few words in the jubilee wreath of judicial reform (on the occasion of the 50th anniversary). (November 20, 1864-1914)]: pamyati A.Ya. Mejera. Vol'sk: Tip. Peter i Polyakov, 1914. 26 s.

7. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arkhiv. F. 1405. Op. 76. D. 279. L. 71-74; Op. 77. 6174. D L.1-2.

8. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX ve- kov: Sudebnaya reforma: v 9 t. / pod obshch. red. O.I. Chistyakova. M., 1991. T. 8. 496 s.

9. Sudebnaya reforma [Judicial reform] / pod red. N.V. Davydova, N.N. Polyanskogo. M.: Ob''edinenie, 1915.

10. Tomsinov V.A. Pravovaya kul'tura [Legal culture] // Ocherki russkoj kul'tury XIX v.: v 6 t. M., 2000. T. 2. Vlast' i kul'tura. S. 102-166.

Размещено на allbest.ru