Сложные коллизии норм права и как с ними бороться: рецензия на монографию А.С. Гамбаряна и Л.Г. Даллакян "Коллизионные нормы и их конкуренция"

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

А.А. Петров

Аннотация

Рецензируемая монография посвящена теоретико-правовой головоломке - сложным коллизиям норм права (совпадение коллизий, конкуренция коллизионных норм). В книге содержится ряд ценных идей по теме исследования. В частности, авторы верно разграничивают позитивизированные коллизионные нормы и разработанные юристами принципы (максимы) преодоления коллизий (коллизионные правила толкования), которые могут быть рассогласованными между собой. Это и порождает сложные коллизии. Авторы удачно показывают это на примере сложной судьбы принципа lex posteriori derogat priori в правовой системе Армении. В работе проводится сравнительно-правовое изучение правового регулирования разрешения коллизий норм, в том числе сложных коллизий, в постсоветских государствах. Весьма интересна иерархическая система коллизионных критериев, предлагаемая авторами для преодоления сложных коллизий норм права. Кроме того, в монографии подробно излагается проблематика «внесистемных коллизий» в праве, под которыми понимаются антиномии принципов и норм права и рассогласованности между принципами права. Вместе с тем в работе есть ряд спорных тезисов, например о приоритете гуманистического содержательного критерия разрешения коллизий над традиционными юридическими критериями (такими как lex superior, lex specialis, lex posterior); о необходимости выделения в качестве отдельных критериев преодоления коллизий компетенционного и отраслевого критериев; об ограничительной авторской интерпретации сферы применения коллизионного принципа lex specialis. Указанные спорные идеи аргументированно критикуются в рецензии.

Ключевые слова: коллизии норм права, конкуренция норм права, догма права, толкование права, рецензия, сложные коллизии, разрешение коллизий норм права, совпадение коллизий.

Рецензируемая монографияГамбарян А.С., Даллакян Л.Г. Коллизионные нормы и их конкуренция. М.: Юрлитинформ, 2019. 160 с. ученых из Российско-Армянского (Славянского) университета (г. Ереван) Артура Сирекановича Гамбаряна и Лилит Георгиевны Даллакян посвящена практически не исследованной в русскоязычной теоретической юриспруденции проблематике сложных коллизий нормативно-регулятивных средств, которые возникают тогда, когда между собой сталкиваются сами общие принципы (максимы), используемые для преодоления коллизий, и (или) отдельные коллизионные нормы. Авторы монографии предлагают обозначить исследуемый объект термином «конкуренция коллизионных правил» (с. 49-50), хотя в русскоязычной литературе предложены и другие термины для обозначения исследуемого вида антиномий - совпадение коллизийСм.: Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск, 1984. С. 90-95., сложные коллизииСм., например: Петров А.А., Тихонравов Е.Ю. Пробелы и коллизии в праве: учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2019. С. 65-67..

Генезис сложных коллизий обусловлен тем, что одна и та же конкретная антиномия правовых норм может быть квалифицирована как идеальная совокупность коллизий нескольких типов. Это возможно, поскольку совокупность закрепленных в позитивном праве коллизионных норм может быть как внутренне противоречивой, так и несовместимой с общими принципами (максимами) разрешения конфликтов норм права (lex superior, lex specialis, lex posterior). Это ведет к тому, что правовая неопределенность возрастает по экспоненте: рассогласованными являются не только нормы права, но и принципы и правила преодоления самих коллизий. Как правильно отмечается в рецензируемой монографии, в случае сложной коллизии «компетентный орган, прежде чем разрешить спор по сути, должен провести всестороннее обсуждение такого сложного вопроса, как правильный выбор из нескольких коллизионных норм» (с. 50). Более того, как правило, в доктрине осмысление исследуемого феномена ограничивается соотношением иерархической, содержательной и темпоральной коллизий норм праваСм.: Власенко Н.А. Указ. соч. С. 90-95. либо попарным сопоставлением двух видов антиномий норм, например содержательной и темпоральнойСм., например: Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. М., 1897. С. 91; Halsbury's laws of England. 5th ed. 2011. Vol. 44 (2). §1300; Москалюк О.В. Механізм подолання змістовних і темпоральних колізій норм права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Киев, 2011. С. 21; Kammerhofer J. Unearthing Structural Uncertainty Through Neo-Kelsenian Consistency: Conflicts of Norms in International Law // Papers of the European Society of International Law. 2005.. К примеру, можно заметить, что в авторитетном ежегоднике «Юридическая техника» за 2017 г. (гл. ред. - д-р юрид. наук, профессор В.М. Баранов), полностью посвященном коллизионной проблематике (как в теоретико-правовом, так и в отраслевом срезах), нет ни одной статьи, в которой специально исследовался бы вопрос совпадения коллизийЮридическая техника: ежегодник. 2017. №11. 762 с..

Известно, что в учении о коллизиях норм выделяется два аспекта: дескриптивный (концептуально-понятийный) - определение понятия коллизии, объяснение их природы, классификация и типологизация и т.п., и прескриптивный (деятельностный) - анализ принципов и правил преодоления коллизий и моделирование юридической деятельности в коллизионных ситуацияхСм.: Беляев М.В. Коллизионность права с точки зрения системного подхода: эпистемологический аспект // Юридическая техника: ежегодник. 2017. №11. С. 107.. Именно прескриптивный аспект анализа нормоконфликтов содержательно превалирует в рецензируемой монографии, которая состоит из трех глав («Теория коллизионных норм», «Разрешение коллизий и конкуренции коллизионных норм в законодательстве постсоветских государств», «Внесистемные коллизии и внутрисистемные конфликты принципов права»). Каждая из глав подразделяется на параграфы и подпараграфы. Выбранная авторами структура и композиция книги, несомненно, удачна. Она позволяет довольно четко проследить логику научного поиска авторов и оценить его результаты.

В монографии А.С. Гамбаряна и Л.Г. Даллакян содержится россыпь идей, значимых и ценных для общей теории коллизий в праве и смежных областей теоретической юриспруденции.

Прежде всего речь идет о необходимости разграничения нормативного и доктринального аспектов преодоления коллизий: авторы аргументированно демонстрируют, что в любой правовой системе существуют как позитивизированные коллизионные нормы, так и разработанные юристами «внутрицеховые» принципы (максимы) преодоления коллизий (авторы называют их коллизионными правилами толкования, или коллизионными средствами) (с. 7-24). Природа и генезис их различны, хотя в общей теории права встречаются и обратные утвержденияО возможности сугубо позитивистской трактовки природы коллизионных принципов (максим) см.: Paulson S.L. On the status of the Lex Posterior Derogating Rule // Liverpool Law Review. 1983. №3. Pp. 5-18; Vranes E. Lex Superior, Lex Specialis, Lex Posterior. Zur Rechtsnatur der «Konfliktlцsungsregeln» // ZaцRV (Zeitschrift fьr auslдndisches цffentliches Recht und Vцlkerrecht (Heidelberg Journal of International Law)). 2005. №65. Pp. 391-405.. И все же в строгом смысле слова нельзя отрицать, что коллизионные нормы есть результат акта волеизъявления государства, в то время как общие коллизионные принципы (максимы) есть порождение юридической мысли (локализация места возникновения таковой - монастырь, университет, суд - не столь важна). Даже если коллизионные правила толкования воспринимаются как «естественные» и «очевидные», ничто не мешает конкретно историческому законодателю принять рассогласованные с ними коллизионные нормы.

Авторы удачно показывают это на примере сложной судьбы доктринальной максимы lex posteriori derogat priori в правовой системе Армении (подпар. 2.3 гл.1). Дело в том, что действующее позитивное право Армении основано на отрицании принципа «последующий закон сильнее предыдущего». Так, в ч.1 ст.40 Закона Республики Армения 2018 г. «О нормативных правовых актах» закрепляется, что в случае коллизий между нормативными правовыми актами применяются нормы нормативного акта, который вступил в силу ранее. И в ранее действовавшей ч.3 ст.24 Закона Республики Армения «О правовых актах» 2002 г. также устанавливалось аналогичное правило: новый законодательный акт, принятый тем же органом, не должен противоречить имеющим равную юридическую силу правовым актам, принятым ранее и вступившим в законную силу. При возникновении противоречий между принятыми тем же органом и имеющими равную юридическую силу нормативными актами действуют нормы правового акта, вступившего в законную силу ранее (с.45). Такая нетипичная коллизионная норма позитивного права явно вступает в конфликт с идеей lex posteriori derogat priori, и в монографии демонстрируется, что судьи и иные правоприменители в Армении придерживаются (с отдельными исключениями) именно позитивно-правовой нормы о приоритете ранее принятого закона, а не доктринального коллизионного правила толкования (с. 29-30, 45-49). Как отмечают авторы, приоритет ранее принятых норм, по мысли его разработчиков, преследует две цели: усилить бдительность законодателя при принятии новых норм и защитить частного инвестора (с. 47-48). В монографии содержится обоснованная критика правила о приоритете ранее принятой нормы как очевидно дефектной (с. 45-49), которая органично сочетается с развернутой аргументацией фундаментальных оснований приоритета lex posterior (с. 39- 40), включая отсылку к опыту иных правовых систем (с. 40-44). Поэтому авторы монографии предлагают привести национальное законодательство Армении в соответствие с максимой о приоритете последующего закона над предыдущим, а высшим судам (даже до решения этого вопроса легислатурой) - руководствоваться приоритетом последующего закона (с. 49). Последнее утверждение обусловлено разделяемым авторами тезисом о sui generis нормативном характере коллизионных правил толкования (с. 8-9).

Следует заметить, что авторы монографии, исследуя ряд доктринальных подходов к решению головоломки конкуренции коллизионных норм, обнаруживают сложность теоретико-правового обоснования ранжирования приоритетов применения коллизионных норм того или иного вида (с. 50-54), что логично подтверждается непоследовательностью в практике Кассационного Суда Армении, сталкивающегося со сложными коллизиями (с. 57-58). В этой связи представляет интерес проведенный в работе критический анализ ст.40 Закона Армении о нормативных правовых актах 2018 г., в которой законодатель закрепляет приоритеты в применении коллизионных норм в ситуации их конкуренции (подпар. 4.3 гл. 1).

Одним из серьезных вопросов, которые ставят перед собой авторы, является научный поиск места гуманистического критерия разрешения коллизий (приоритет более благоприятной для человека нормы)Наименование данного критерия «гуманистический» встречается, в частности, у Д.В. Агашева (см.: Агашев Д.В. Коллизионные проблемы в праве социального обеспечения: монография. Томск, 2005. С. 202-209). Burazin L. Conflicts between Fundamental Rights Norms // Proportionality in Law: an Analytical Perspective / ed. D. Duarte, J. S. Sampaio. NY: Springer, 2018. Pp. 111-117. в системе коллизионных принципов (максим). Здесь ценна авторская идея о том, что в ситуации конкуренции конституционно значимых ценностей вряд ли можно найти универсальное место содержательного гуманистического критерия преодоления коллизий в системе юридических критериев-приоритетов (с. 65). правовой толкование коллизионный норма армения

Обстоятельное сравнительно-правовое изучение правового регулирования разрешения коллизий норм, и в том числе сложных коллизий, в постсоветских государствах (его результаты отражены в гл. 2 монографии) позволяет авторам заключить, что существуют три модели решения данного вопроса в «законах о законах»:

1) умолчание о возможности коллизии коллизионных норм;

2) косвенное установление приоритета определенных коллизионных норм, в том числе путем отсылки к отраслевому законодательству;

3) прямое ранжирование приоритетов (с. 97-99).

Последний вариант, по мысли авторов, является оптимальным. Подытоживая, авторы замечают, что «согласно общему правилу, при конкуренции коллизионных норм действует приоритет иерархической нормы над темпоральной и содержательной коллизионными нормами и преимущество содержательной коллизионной нормы над темпоральной. При отраслевых коллизиях равнозначных норм на первый план выдвигается правило отраслевого приоритета, которое имеет преимущество и над содержательной, и над темпоральной коллизионной нормами» (с. 98).

Весьма интересно и подробно в монографии излагается проблематика так называемых внесистемных коллизий в праве, под которыми понимаются антиномии принципов и норм права и рассогласованности между принципами права (с. 101). Ценным является вывод авторов о том, что единичная норма (даже конституционная) не может формироваться, толковаться либо применяться так, что будет ограничена сфера применения принципов конституционного строя, либо эти принципы обесценятся (с. 104-105, 111-114). Авторы подробно рассматривают вопрос о контекстуальной интерпретации норм об установлении иммунитета главы государства в свете основ конституционного строя Армении (с. 115-121) и логично заключают, что «функциональный иммунитет Президента РА можно использовать в качестве щита и освободить его от уголовного преследования за преступления, связанные с его функциями, но никак не в случае посягательства на принципы конституционного строя. Конституция не может содержать “атомную бомбу", способную каждую минуту уничтожить не только основы конституционного строя, но и саму Конституцию и существующий в стране конституционализм. Конституция не имеет и не может иметь потенциал самоуничтожения» (с. 121).

Авторы аргументированно обосновывают, что в контексте поиска иерархии принципов права не стоит слишком большое внимание уделять правовой форме, поскольку и факт закрепления принципа в позитивном праве, и уровень законодательного закрепления принципов сами по себе не конституируют их иерархический статус в системе принципов права: здесь актуален не формальный, а содержательный подход (с. 123-124). Авторы соглашаются с представленной в теоретической юриспруденции идеей, что проявлением такого содержательного подхода является обращение к идее взвешивания принципов и поиска баланса между ними (с. 127-128). Как известно, применение такой методологии решения коллизионной проблемы имплицитно основывается на невозможности абстрактного определения приоритета одного принципа над другим без учета особых обстоятельств отдельного «сложного дела», для решения которого следует «взвесить» конкурирующие принципы и в необходимых случаях сопоставить их с конкретными нормами путем мыслительной конкретизации содержания принципа и гипотетико-дедуктивного выведения из его содержания соответствующей мыслимой, потенциально коллидирующей нормы¹¹.

Таковы вкратце некоторые (но, конечно, не все) значимые идеи авторов рецензируемой монографии, которые могут быть расценены как вклад в приращение теоретико-правового знания.

Вместе с тем, как и в любом научном труде, в монографии А.С. Гамбаряна и Л.Г. Даллакян обнаруживается ряд спорных идей, по поводу которых есть смысл подискутировать.

Во-первых, весьма дискуссионным является тезис о приоритете гуманистического содержательного критерия разрешения коллизий над традиционными юридическими критериями, который рассматривается авторами в параграфе 5 главы 1.

Дело в том, что гуманистический критерий преодоления нормативных конфликтов, в отличие от всех иных объективно заданных общих (универсальных) юридических критериев (время принятия, ранг нормы и т.д.), является телеологически и контекстуально идентифицируемым для каждого конкретного случая, конкретной коллизионной ситуации. Проще говоря, определение того, какая норма является более благоприятной для человека, невозможно до установления наличия коллизии между более и менее благоприятными нормативными установлениями (это немного напоминает апорию, но дело не только в этом). Между тем в основании идеи нахождения коллизионных критериев, на основе которых преодолеваются коллизии норм, лежит представление о возможности нахождения сравнительно легко идентифицируемых универсалий, очевидных для усредненного правоприменителя. Очевидно, что гуманистический критерий не может быть такой универсалией.

Нельзя отрицать и потенциальную ограниченность этого критерия лишь сферой публичного права: в частном праве правоприменитель объективно не в состоянии без подсказок со стороны законодателя (например, концепция «слабой стороны» договорных отношений) выявить, чей интерес из противоречивых, но равнозначно охраняемых интересов юридически равных и наделенных автономией воли субъектов должен в большей мере защищаться. Кстати, в монографии признается это «территориальное» ограничение гуманистического критерия (с. 33).

Вместе с тем это не означает, что гуманистический критерий решения коллизионной проблемы (но не преодоления коллизии) стоит списывать со счетов. Однако функционирует он несколько иначе. В публичном праве в ситуациях, когда применение правовых максим и (или) коллизионных норм ведет к реализации менее благоприятной для личности нормы, суды и иные правоприменители могут обратиться к стратегии избегания обнаружения конфликта норм. Проще говоря, правоприменитель не усматривает коллизии между более и менее благоприятной для личности нормами, аргументируя такой подход, к примеру, ограничительным толкованием менее благоприятной для человека нормы либо расширительным толкованием более благоприятной нормы. Стратегия элиминирования коллизионной проблемы путем более узкого или более широкого толкования правовых норм возможна, поскольку суды и иные правоприменители обладают широкими дискреционными полномочиями по установлению смысла норм праваGonzalez C.E. The Logic of Legal Conflict: The Perplexing Combination of Formalism and Anti-Formalism in Adjudication of Conflicting Legal Norms // Oregon Law Review. 2001. Vol. 80, №2. Pp. 454-585., и ни в одной правовой системе легислатура не в состоянии полностью детерминировать этот процесс. В описанных авторами случаях обращения к гуманистическому критерию без всякого репутационного ущерба для чувства законности суд может констатировать, что законодатель просто не рассчитывал на применение менее благоприятной нормы к рассматриваемой ситуации, а значит, нет и конфликта норм. Более того, к примеру, в ситуациях наличия нескольких разрешительных норм в рамках общедозволительного типа правового регулирования (а равно при наличии нескольких норм-запретов в рамках разрешительного типа правового регулирования), одна из которых является более благоприятной для личности, а другая - менее благоприятной, констатация отсутствия нормоконфликта будет в высшей степени оправданной стратегией, поскольку в данном случае объективно отсутствует функциональная несовместимость указанных норм. В таком контексте уместно будет еще раз обратиться к обсуждаемому на страницах монографии решению Европейского Суда по правам человека по делу Case of Stetiar and Sutek v. Slovakia от 23.11.2010 (с. 66-67), в котором Суд столкнулся с наличием двух норм-запретов: нижестоящая норма запрещала задержание до судебного решения вопроса на срок свыше 24 часов, а вышестоящая - на срок свыше 48 часов. Как представляется, в этом случае вообще нет необходимости обращения к критерию применения наиболее благоприятного закона в ущерб принципу lex superior, поскольку отсутствует сама по себе коллизия нормСм. подробнее: Петров А.А. Влияние типа правового регулирования на существование коллизии норм права // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2019. Т. 16. №1. С. 37-43..

Кроме того, более благоприятной может быть ранее принятая специальная норма, ранее принятая вышестоящая норма и т.п. - в таких случаях выделение этого дополнительного критерия является излишним, так как коллизия может быть решена просто путем обращения к общим принципам преодоления коллизий, в том числе - сложных.

Итак, рассмотрение гуманистического содержательного критерия разрешения коллизионной ситуации в одном ряду с универсальными юридическими принципами (максимами) преодоления нормоконфликтов, как кажется, затемняет истинное положение указанного критерия в системе координат средств решения коллизионной проблемы: правоприменитель, прогнозируя потенциально негативные для прав и свобод личности последствия применения одной из коллидирующих норм, может не применять ее, руководствуясь как традиционными юридическими критериями lex superior, lex specialis и lex posterior, так и стратегией сокрытия либо необнаружения коллизии норм.

Во-вторых, вызывает вопросы выделение в качестве отдельных критериев преодоления коллизий компетенционного (с. 15-17) и отраслевого (с. 14-15) критериев. Как представляется, все же компетенционные коллизии являются разновидностью иерархических, а не самостоятельным видом коллизий. Аргументация такова: нужда в выделении компетенционных коллизий как особого вида пропадает, если вслед за Г. Кельзеном согласиться, что в системе источников права существуют два типа иерархических связей: статическая (при которой вышестоящая норма задает некоторые содержательные характеристики нижестоящим нормам), и динамическая (вышестоящая норма лишь устанавливает, на каком уровне и кем могут регулироваться те или иные отношения, не детерминируя само содержание норм права)Ганс Кельзен: Чистое учение о праве, справедливость и естественное право / пер. с нем. М.В. Антонова и С.В. Лёзова. СПб., 2015. С. 163-191.. Тогда «компетенционные» коллизии суть динамические иерархические, и не более того. В свою очередь, самостоятельность критерия преодоления отраслевых (предметных) коллизий также вызывает вопросы прежде всего из-за сомнительности в объективности отраслевого деления позитивного права и возможности уподобления отраслей права (или иных фрагментов системы права) автономным отсекам подводной лодки; во всяком случае, практический смысл установления предметного превосходства одного массива правовых установлений над другими традиционно сводится к переквалификации потенциальной коллизии из темпоральной и (или) содержательной в иерархическуюСм., например: Петров А.А. Вопросы преодоления коллизий норм кодексов, устанавливающих собственный приоритет // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. 2019. Т. 10. №1. С. 4-23..

В-третьих, как представляется, авторы слишком ограничительно трактуют сферу применения коллизионного принципа lex specialis, не относя к сфере его действия ситуации рассогласованности между общими нормами и специальными нормами - изъятиями («исключениями») из этого общего правила (с. 11-12, 31). Если в одной норме содержится общее правило, а в другой - изъятие из этого общего правила, все же имеет место коллизия норм, даже если она умышленно используется законодателем как своеобразный прием юридической техники.

Наконец, в порядке конструктивной критики хотелось бы отметить, что в монографии большее внимание можно было бы уделить самой сложной, на взгляд рецензента, конкуренции коллизионных норм - конфликту между принципами lex specialis и lex posterior. Здесь есть еще над чем подумать: несмотря на то что в доктрине все же превалирует идея универсального приоритета максимы lex specialis, ее применение имеет один негативный эффект: в случае концептуальных обширных изменений законодательства приоритет ранее принятых специальных норм над позднее принятыми общими может быть юридическим препятствием на пути прогрессивных преобразований правового инструментария. Что это - неизбежная плата за правовую определенность либо неустранимый изъян в теории? К сожалению, ответа на этот сложный вопрос авторы не дают.

Вместе с тем сам по себе характер выделенных дискуссионных положений рецензируемой монографии свидетельствует об одном: есть с чем спорить по содержанию, и это прекрасно. Книга Артура Сирекановича Гамбаряна и Лилит Георгиевны Даллакян «Коллизионные нормы и их конкуренция» отражает результаты оригинального и качественно выполненного юридико-догматического и сравнительно-правового исследования весьма сложной темы. Она, несомненно, будет интересна ученым, практикующим юристам, аспирантам и студентам.

Библиография

1. Агашев Д.В. Коллизионные проблемы в праве социального обеспечения: монография. - Томск, 2005. - 272 с.

2. Беляев М.В. Коллизионность права с точки зрения системного подхода: эпистемологический аспект // Юридическая техника: ежегодник. - 2017. - №11. - С. 106-113.

3. Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. - Иркутск, 1984. - 99 с.

4. Гамбарян А.С., Даллакян Л.Г. Коллизионные нормы и их конкуренция. - М.: Юрлитинформ, 2019. - 160 с.

5. Ганс Кельзен: Чистое учение о праве, справедливость и естественное право / пер. с нем. М.В. Антонова и С.В. Лёзова. - СПб.: Алеф-Прес, 2015. - 542 с.

6. Москалюк О.В. Механізм подолання змістовних і темпоральних колізій норм права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Киев, 2011. - 21 с.

7. Петров А.А. Влияние типа правового регулирования на существование коллизии норм права // Вестник Омского университета. Серия: Право. - 2019. - Т. 16. - №1. - С. 37-43.

8. Петров А.А. Вопросы преодоления коллизий норм кодексов, устанавливающих собственный приоритет // Вестник Санкт-Петербургского университета. Право. - 2019. - Т. 10. - №1. - С. 4-23.

9. Петров А.А., Тихонравов Е.Ю. Пробелы и коллизии в праве: учебное пособие. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Проспект, 2019. - 80 с.

10. Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. - М.: тип. И.Д. Сытина и К°, 1897. - 293 с.

11. Burazin L. Conflicts between Fundamental Rights Norms // Proportionality in Law: an Analytical Perspective / ed. D. Duarte, J.S. Sampaio. - NY: Springer, 2018. - 192 p.

12. Gonzalez C.E. The Logic of Legal Conflict: The Perplexing Combination of Formalism and Anti-Formalism in Adjudication of Conflicting Legal Norms // Oregon Law Abstract. - 2001. - Vol. 80, №2. - Pp. 454-585.

13. Halsbury's laws of England. - 5^th ed. - 2011. - Vol. 44 (2). - 621 p.

14. Kammerhofer J. Unearthing Structural Uncertainty Through Neo-Kelsenian Consistency: Conflicts of Norms in International Law // Papers of the European Society of International Law. - 2005.

15. Paulson S.L. On the status of the Lex Posterior Derogating Rule // Liverpool Law Abstract. - 1983. - №3. - Pp. 5-18.

16. Vranes E. Lex Superior, Lex Specialis, Lex Posterior Zur Rechtsnatur der «Konfliktlцsungsregeln» // ZaцRV (Zeitschrift fьr auslдndisches цffentliches Recht und Vцlkerrecht (Heidelberg Journal of International Law)). -2005. - №65. - S. 391-405.

Размещено на allbest.ru