Конституционно-правовое регулирование институтов экономической и политической активности граждан

Размещено на http://www.allbest.ru/

Конституционно-правовое регулирование институтов экономической и политической активности граждан

Ю.А. Пузенцова, Ш.Г. Сеидов

Аннотация

Актуальность и цели. Осуществляя правовое регулирование институтов гражданского общества, государство оказывает значительное влияние на развитие самого гражданского общества. Очевидно, что недостаточное правовое регулирование институтов гражданского общества негативно сказывается на государственном обеспечении и защите прав человека, а также на поддержании правопорядка. Вместе с тем избыточное регулирование сковывает инициативу и свободу деятельности граждан, что приводит к подавлению развития гражданского общества. Из этого следует необходимость поиска оптимальной модели соответствующего правового регулирования институтов. Гражданское общество, являясь самоорганизующейся системой, с принятием дополнительных законов не станет сильнее и эффективнее автоматически. Наблюдаемое в последние годы усиление правового регулирования институтов гражданского общества посредством принятия большого количества законов, расширяющих такое регулирование, привело к появлению ряда дополнительных запретов, обязываний, ограничений, затрагивающих все институты гражданского общества, а также ужесточению ответственности за их нарушения. В этой связи оправданность и соразмерность конституционно значимым целям установленных запретов и ограничений нуждаются в рассмотрении с точек зрения как конституционной теории, так и практического применения.

Материалы и методы. При исследовании использовалась совокупность методов научного юридического исследования: метод анализа и синтеза, сравнительно-правовой, формально-юридический, логический.

Результаты. Исследования показали, что на данный момент вопросы развития и функционирования гражданского общества не изучены до конца.

Выводы. Таким образом, автор указывает на отсутствие единого взгляда на природу и круг институтов гражданского общества, спорность предложений многих правоведов в сфере регулирования гражданского общества, а также существующий на данный момент объем и характер правового регулирования его институтов. Проанализировав законодательство и практику регулирования экономической и политической сфер, отметим сложившееся сейчас чрезмерное законодательное регулирование, а также излишний государственный, по мнению автора, контроль экономической деятельности с предоставлением правоприменителю широких дискреционных полномочий.

Ключевые слова: конституция, гражданское общество, граждане, регулирование, природа гражданского общества.

Abstract

Yu. A. Puzentsova, Sh. G. Seidov

CONSTITUTIONAL AND LEGAL REGULATION OF ECONOMIC AND POLITICAL ACTIVITY OF CITIZENS

Background. By implementing legal regulation of civil society institutions, the state has a significant impact on the development of civil society itself. It is obvious that insufficient legal regulation of civil society institutions negatively affects the state provision and protection of human rights, as well as the maintenance of law and order. At the same time, excessive regulation restricts the initiative and freedom of activity of citizens, which leads to suppression of the development of civil society. This implies the need to find an optimal model for the appropriate legal regulation of institutions. Civil society, being a self-organizing system, will not automatically become stronger and more effective with the adoption of additional laws. The strengthening of legal regulation of civil society institutions observed in recent years, through the adoption of a large number of laws that expand such regulation, has led to a number of additional prohibitions, obligations, restrictions, as well as increased responsibility for their violations, affecting all civil society institutions. In this regard, the justification and proportionality of the established prohibitions, obligations and restrictions to the constitutionally significant goals need to be considered from the point of view of both constitutional theory and practical application.

Materials and methods. The research used a set of methods of scientific legal research: the method of analysis and synthesis, comparative legal formal legal, logical.

Results. The research has shown that the development and functioning of civil society are not fully understood at the moment.

Conclusions. Thus, the author points out the lack of a unified view on the nature and range of civil society institutions, the controversial proposals of many legal experts in the field of civil society regulation, as well as the current scope and nature of legal regulation of its institutions. Having analyzed the legislation and practice of regulating the economic and political spheres, we note the current excessive legislative regulation, as well as excessive state control of economic activity, in the author's opinion, with the provision of broad discretionary powers to the law enforcement officer.

Keywords: constitution, civil society, citizens, regulation, nature of civil society.

Костяк гражданского общества составляют граждане, обладающие определенной экономической свободой, среди которых много предпринимателей, самостоятельно на свой риск зарабатывающих средства к существованию, создающих рабочие места, имеющих собственность и платящих государству налоги. Именно эти люди проявляют наибольшую политическую активность, так как им есть что терять. Они заинтересованы в сохранении своего имущества, а значит в независимом правосудии, защищающем их собственность от противоправных посягательств, в отсутствии произвола со стороны исполнительной власти, а также в ясных и справедливых законах, принимаемых парламентом, т.е. в контроле государства, что и обуславливает их политическую активность [1].

Существует универсальная, характерная для всех обществ закономерность: чем активнее и независимее люди в экономическом отношении, тем активнее они участвуют в публичной, политической сфере и тем они более требовательны к государственным институтам. И наоборот, пассивные получатели благ, имеющие низкий уровень дохода, политически менее самостоятельны и менее активны. Стоит отметить, что такая закономерность коррелирует с соотношением политического режима и типа экономики самого государства [1]. Демократии с присущими им политическими свободами характеризуются рыночной экономикой и свободой предпринимательства, в то время как авторитарные и тоталитарные государства склоняются к командно-административной экономике. Таким образом, налицо взаимозависимость экономической и политической субъектности людей. В этой связи, по мнению автора, рассмотрение экономической и политической активности граждан целесообразнее объединить в одном ключе. Следует отметить, что действующее законодательство не содержит легальной дефиниции экономической деятельности, в то время как это словосочетание неоднократно упоминается в Федеральном законе «О защите конкуренции» (ст. 4 и 11), Уголовном кодексе (гл. 22), Налоговом кодексе (ст. 3) и других законах. Согласимся с И. В. Ершовой в том, что отсутствие легальной дефиниции затрудняет не только определение того, какая деятельность является экономической, но и признание споров экономическими [2, с. 47].

В основе экономической деятельности, как и других институтов гражданского общества, лежат конституционные права и свободы человека. Часть 1 ст. 8 Конституции гарантирует свободу экономической деятельности, а ч. 1 ст. 34 Конституции закрепляет право каждого на свободное использование своего имущества и способностей для любой не противоречащей закону экономической деятельности. Однако любая экономическая активность немыслима без права частной собственности, так как если человеку не будут принадлежать результаты его труда, то исчезнет и заинтересованность в таком труде. По этой причине ч. 2 ст. 8 и ч. 2 ст. 9 Конституции наравне с государственной и муниципальной собственностью признают частную собственность и закрепляют их равную защиту, а ч. 2 ст. 35 Конституции устанавливает, что каждый вправе иметь имущество, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими. Важнейшая гарантия права собственности содержится в ч. 3 ст. 35 Конституции, согласно которой никто не может быть лишен собственности без судебного решения. Принудительное изъятие имущества для государственных нужд возможно только после равноценного возмещения.

Так как собственность является фундаментом личной свободы и смыслообразующей категорией всей экономической активности людей, рассмотрим ее немного подробнее. Как указывает В. С. Нерсесянц, «право собственности и право в целом, с присущим ему формальным равенством и свободой, имеют смысл только тогда, когда признается и действует индивидуальночеловеческое начало в социальной жизни, где каждый индивид признается в качестве независимого и самостоятельного лица - субъекта собственности и права, т.е. экономически и юридически свободной личности. Только из таких субъектов складывается особый тип социальной жизни - гражданское общество» [3, с. 131].

На основе ч. 2 ст. 35 Конституции, ч. 1 ст. 209 Гражданского кодекса за собственником признается правомочие владения, пользования и распоряжения своим имуществом. При этом законодатель в определении содержания права собственности применил достаточно широкое понятие объекта права собственности - имущество собственника. Отсутствие законодательной конкретизации объекта права собственности породило разные подходы к его определению. Мы не можем согласиться с ограничительным пониманием объекта права собственности. Во-первых, норма ст. 128 Гражданского кодекса включает в понятие вещи помимо прочего и результаты работ, имущественные права, нематериальные блага [4]. Такой перечень объектов гражданских прав явно шире границ материальных предметов, существующих в натуре. Во-вторых, Конституционный суд в своих постановлениях от 17 декабря 1996 г. и от 16 мая 2000 г. сформулировал правовую позицию, в соответствии с которой использованное в ст. 35 Конституции понятие «имущество» в его конституционно-правовом смысле охватывает не только вещные права, но и права требования, которые также выходят за пределы существующих только в натуре. В-третьих, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) расширительно истолковал понятие «имущество», закрепленное Протоколом № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, включая в него любое имущественное право, а также права и законные интересы, являющиеся активами (патенты, право на взыскание арендной платы и др.). Исходя из этого, мы можем сделать вывод о том, что объектом права собственности может быть как материальное, так и нематериальное благо, при этом не обязательно существующее в натуре.

Получение, сохранение и приумножение собственности, являющейся основой материального существования людей, возможно на основе права на занятие экономической деятельностью. Закрепленная ст. 34 Конституции свобода предпринимательской деятельности имеет не только частноправовое, но и публично-правовое значение, так как она не допускает государственную монополию в экономической сфере, которая стала бы серьезным препятствием для развития гражданского общества. Конституция не учреждает никакого экономического строя, закрепляя лишь базовые положения, направленные на обеспечение самостоятельности и саморегуляции экономики. На основе этих положений выстроилось гражданское законодательство, дополняемое большим массивом отдельных законодательных актов, регулирующих конкретные аспекты экономической деятельности, что направлено на защиту прав потребителей и обеспечение экономической безопасности государства. В то же время сложившееся сейчас чрезмерное законодательное регулирование, а также излишний государственный контроль экономической деятельности с предоставлением правоприменителю широких дискреционных полномочий сковывают экономическую инициативу граждан и препятствуют развитию частнопредпринимательской активности [5]. При этом согласимся с Л. А. Шар- ниной в том, что если возможность судебных усмотрений вполне допустима (так как рассмотрение споров в суде основывается на оценке судьей доказательств и обстоятельств дела), то административные усмотрения порождают злоупотребления властными полномочиями [6, с. 36].

Законодательство в сфере экономической деятельности в настоящее время не в полной мере способствует предпринимательской активности, так как включает в себя излишне большой объем законодательных актов, имеющих крайнюю нестабильность ввиду частого внесения поправок, что приводит к их противоречивости. Также можно отметить усиление таких тенденций, как усложнение административных процедур, увеличение роли охранительных норм и введение дополнительных платежей, связанных с имущественными и финансовыми отношениями. Частое внесение изменений и поправок в законодательство препятствует долгосрочному планированию, а также вынуждает постоянно отслеживать изменения в правилах и переделывать документацию, отчетность, а иногда и менять порядок своей деятельности в соответствии с новыми требованиями. Усиление роли охранительных норм в совокупности с усложненным и запутанным налоговым, земельным, водным и другим законодательством нередко приводит к привлечению предпринимателей к административной и уголовной ответственности [7].

Неконституционным представляется взимание платы в системе «Платон» за провоз грузов транспортными средствами массой свыше двенадцати тонн, введенной Постановлением Правительства Российской Федерации. При этом полномочия по сбору платы предоставлены оператору, не являющемуся органом публичной власти, чья ответственность законодательно не урегулирована. Конституционность взимания таких платежей проверялась Конституционным судом, который признал их не противоречащими Конституции, поскольку данные платежи направлены на компенсацию расходов, связанных с поддержанием нормального состояния дорог, не являются налогом, что дает право вводить их органам исполнительной власти и не может рассматриваться как двойное налогообложение. Во-первых, предоставление права взимать платежи оператору, не входящему в систему органов государственной власти, не согласуется с принципом свободы экономической деятельности и поддержки конкуренции, согласно которому государство должно быть равноудалено от субъектов предпринимательства, не предоставляя никому полномочий такого характера. Само по себе возложение на лиц частного права функций публично-правового характера возможно, на что указывал Конституционный суд. Однако не все свои полномочия государство может делегировать (к примеру, непередаваемыми являются применение насилия, сбор налогов, принятие законов, отправление правосудия и др.). Платежи собираются за использование дорог федерального значения, т.е. предназначаются государству. Как указывает В. И. Крусс, объем платежей государству складывается не только из налогов, но и из сборов, социальных взносов, таможенных платежей, а также иных специфических номинаций [8, с. 53]. Следовательно, ввиду того что плата, вносимая за использование федеральных дорог, относится к фискальным платежам, должен применяться общий порядок направления собранных средств в бюджет, что исключает возможность привлечения посредников - лиц частного права.

Во-вторых, взимаемые платежи не согласуются с ч. 1 ст. 74 Конституции, запрещающей установление пошлин, сборов и иных препятствий для свободного перемещения товаров, а также с ч. 2 этой статьи, устанавливающей, что ограничения перемещения товаров возможно только в соответствии с федеральным законом (а не Постановлением Правительства) и только для обеспечения безопасности, защиты здоровья и жизни граждан, охраны природы и культурных ценностей (а не для компенсации расходов, связанных с содержанием дорог). Таким образом, конституционно-правовое регулирование экономической активности граждан имеет ряд недостатков его воплощения в текущем законодательстве, что затрудняет вовлечение максимального числа представителей общества в предпринимательство, а следовательно, созданию сильной базы развития иных институтов гражданского общества, в том числе и политической активности граждан.

Политическая активность выражается в занятии политической деятельностью, при этом законодательное определение такой деятельности, содержащееся в рассматриваемой нами ранее ст. 2 Федерального закона «О некоммерческих организациях», неоправданно широко и позволяет включать в нее практически любую общественно значимую активность. При этом некоторые ограничения прав человека ставятся в зависимость именно от того, связана их реализация с политической деятельностью или нет (к примеру, находиться в общественном объединении могут все люди, но быть членом политической партии иностранные граждане и апатриды не могут). Следовательно, чем шире понимается политическая деятельность, тем в больших сферах общественной жизни будут применяться ограничения прав, связанные с политикой. Чрезмерно же узкое понимание политической деятельности, напротив, позволит иностранным и международным субъектам беспрепятственно вмешиваться в дела государства, что может нести угрозу государственной безопасности. В этой связи представляется необходимым уточнение понятийного аппарата для определения характера и обоснованности ограничений на участие в том или ином виде общественной деятельности [5]. правовой гражданский ответственность запрет

В научной литературе нет единого подхода к понятию политической деятельности граждан. Одни авторы под политической деятельностью понимают включение людей в общественно-политические отношения (в политику) с определенными целями и использованием различных средств для их достижения [8, с. 39]. Другие авторы под политической деятельностью понимают прежде всего участие в выборах.

Очевидно, что политическая деятельность не сводится только к электоральным процедурам, а охватывает и иные сферы деятельности, в то же время понимание политической деятельности как включение граждан в политику представляется слишком неопределенным ввиду неоднозначности понимания самого термина «политика».

Если рассматривать политику в контексте конституционно-правового регулирования институтов гражданского общества, то, по мнению автора статьи, не следует применять широкое значение этого термина, так как публично-правовые отношения государства с институтами гражданского общества объективно сводятся к их непосредственному взаимовлиянию [4]. В этом смысле, к примеру, экономическая политика хозяйствующего субъекта не может рассматриваться как политическая деятельность, так как не предполагает его целенаправленного влияния на государственно-властные решения (даже если она впоследствии может иметь политическое значение). То есть во взаимоотношениях государства и общества политикой являются отношения по поводу государственной власти, а политической деятельностью, соответственно, - принятие властных решений либо попытки оказания целенаправленного влияния на них [9].

Исходя из этого, предлагается авторское определение политической деятельности граждан. Политическая деятельность граждан - это деятельность по участию в принятии государственно-властных решений, имеющих публично-правовое значение, либо деятельность, направленная на оказание непосредственного, целенаправленного влияния на принятие таких решений.

То есть политическая деятельность - это не любая социальная активность, а вовлечение граждан в процесс именно государственного управления. При этом не любое участие в управлении делами государства является политической деятельностью. Реализуя конституционное право на участие в отправлении правосудия, граждане не участвуют в политике, а следовательно, не занимаются политической деятельностью. Соответственно, не всегда реализация политических прав является политической деятельностью. Если, реализуя политические права, граждане пытаются целенаправленно влиять на государственно-властные решения (к примеру, обращаясь в органы власти по публично-значимому вопросу или собираясь мирно без оружия на митинг, выражая недовольство тем или иным властным решением), то граждане проявляют политическую активность. Если же граждане обращаются в органы власти по личному вопросу или собираются мирно без оружия на демонстрацию, где не обсуждаются действия властей, то такая реализация политических прав не может нами рассматриваться как политическая деятельность. То есть сами по себе публичные манифестации или обращения граждан не являются автоматическим участием в политике. Это формы активности, которые могут использоваться для достижения различных (в том числе и неполитических) целей. В то же время отметим, что на практике чаще всего они все же используются именно для оказания влияния на принятие властных решений [10].

Таким образом, исходя из понимания автора политической деятельности граждан, мы можем отнести к формам такой деятельности участие в выборах и референдумах, обращение к органам публичной власти, реализацию права собираться мирно без оружия, а также ряд иных действий. Для целей статьи сосредоточим наше внимание на таких формах, как участие в публичных манифестациях, выборах и референдумах.

Публичные манифестации позволяют проявлять гражданам политическую активность как при участии, так и без образования долгосрочных структур (к примеру, политических партий), что полностью соответствует сути гражданского общества, функционирующего без бюрократических процедур.

Допустимость протестных мирных собраний предполагает обязанность нейтрального отношения государства к таким собраниям граждан вне зависимости от политических и иных взглядов их организаторов и участников. При этом в силу своей природы массовые манифестации граждан могут затрагивать права неограниченного круга лиц, что предопределяет возможность законодательного регулирования проведения этих публичных мероприятий.

На законодательном уровне такое регулирование осуществляется Федеральным законом «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». Как указывалось ранее, публичные манифестации могут проводиться с различными целями, в связи с чем их правовое регулирование может осуществляться разными законами. Так, собрания в целях предвыборной агитации помимо названного закона регулируются законодательством о выборах, а религиозные церемонии (к примеру, крестный ход, внешне схожий с шествием) регулируются Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Анализ действующего законодательства показывает, что, как и в отношении иных институтов гражданского общества, имеет место излишняя урегулированность проведения публичных мероприятий, выражающаяся в предъявлении избыточных требований к организаторам этих мероприятий, открывающих широту произвольных усмотрений правоприменителя, а также в конституционно неоправданной степени ответственности их организаторов и участников.

Так, п. 5 ч. 4 ст. 5 и п. 6 ч. 3 ст. 7 Федерального закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» возлагают на организаторов собрания граждан в уведомлении о его проведении обязанность указания на формы и методы обеспечения правопорядка, а также медицинской помощи. При этом законодатель не раскрыл критерии определения исполнения этого требования. В этой связи отметим что, во-первых, в отсутствии должной правовой определенности данного требования уведомляемые органы власти могут отказать в согласовании публичного мероприятия, произвольно сославшись на недостаточность обеспечения заявителем выполнения предъявляемых требований. Во-вторых, как указал Конституционный суд в приведенных нами Постановлениях от 14 февраля 2013 г. и от 13 мая 2014 г., а также в Постановлении от 18 июня 2019 г., органы государственной власти на основе ст. 2 Конституции, обязывающей государство признавать, соблюдать и защищать права человека и во исполнение ст. 18 Конституции, согласно которой смысл и содержание деятельности органов публичной власти определяются правами человека, обязаны нести бремя ответственности за содействие людям в проведении мирных собраний, в том числе в отношении обеспечения правопорядка и медицинской помощи.

То, что обеспечение правопорядка и оказания медицинской помощи является обязанностью государства (а не организаторов публичных мероприятий), вытекает также и из объективного отсутствия у организаторов соответствующих ресурсов и полномочий, что делает рассматриваемое требование по сути невыполнимым. Организаторы, равно как и участники публичных мероприятий, обязаны сохранять правопорядок, содействовать его обеспечению, но само обеспечение правопорядка, как и медицинской помощи, является обязанностью органов публичной власти. Иначе утрачивается смысл заблаговременного уведомления органов власти о предстоящем мероприятии (которое необходимо именно для своевременной подготовки органов власти к обеспечению общественной безопасности и оказанию медицинской помощи).

В соответствии с ч. 2.2 ст. 8 Федерального закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» субъектам Российской Федерации делегировано право самостоятельно определять места, в которых запрещено проводить публичные мероприятия (включая места движения пешеходов и транспортных средств). Учитывая то, что пешеходы находятся в любом общественном месте, органы публичной власти с ссылкой на то, что публичное мероприятие создаст препятствия их проходу, могут не согласовывать фактически любое публичное мероприятие, что ставит реализацию права собираться мирно без оружия в зависимость от решения органов публичной власти.

Таким образом, содержащиеся законодательные требования к организаторам публичных мероприятий, в совокупности с неопределенно широкими полномочиями уведомляемых органов власти, несут в себе угрозу превращения уведомительного характера таких мероприятий в разрешительный, что не согласуется с конституционными положениями о свободе публичного выражения гражданами своих мнений посредством мирных собраний.

За нарушения общественного порядка во время проведения публичных мероприятий законодательством предусматривается как административная, так и уголовная ответственность, что является необходимой мерой государственного принуждения в рамках исполнения органами публичной власти обязанности по обеспечению правопорядка. Однако степень и мера такой ответственности должны быть соразмерны тяжести правонарушений и степени их общественной опасности, а также обусловлены конституционно значимыми целями [5].

Помимо усиления административной ответственности ужесточению подверглось и уголовное наказание в исследуемой сфере. Еще в 2014 г. Уголовный кодекс был дополнен ст. 212.1, предусматривающей уголовное наказание за неоднократное нарушение порядка организации или проведения публичных мероприятий. Текстуальное содержание данной уголовной нормы явно не соответствует Конституции, поскольку предполагает лишение свободы за действия, не повлекшие причинения кому-либо вреда, не создавшие угрозу общественной безопасности, а только лишь за неоднократность участия в публичных мероприятиях, в том числе имевших мирный характер, т.е. не устанавливает дифференцированный подход к назначению наказания и не учитывает степень общественной опасности и негативные последствия правонарушения.

Еще один аспект политической активности граждан - это участие в выборах и референдуме. Являясь властеобразующим явлением, выборы представляют собой самый действенный инструмент влияния граждан на публичную власть, посредством которого они могут как непосредственно формировать органы публичного управления, так и сами избираться в эти органы. Конституция не содержит специальных статей, посвященных выборам, закрепляя лишь общие принципы народовластия, всеобщего, равного, прямого избирательного права, которые раскрываются в Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и специальных законах, посвященных выборам Президента, депутатов Государственной думы, представительных органов и глав субъектов Российской Федерации, а также в органы местного самоуправления.

Существующая система избирательного законодательства достаточно громоздка, в связи с чем звучат предложения по ее кодификации [11, с. 33]. В целом соглашаясь с необходимостью упорядочения избирательного законодательства, можно отметить недопустимость включения в новый избирательный кодекс (о необходимости которого говорится уже много лет) существующих в действующих законах необоснованных препятствий для реализации избирательных прав. При этом, если проблема недопуска до выборов лиц, находящихся в местах лишения свободы, на данный момент является неразрешимой (с одной стороны, ЕСПЧ признал такой недопуск противоречащим Конвенции о защите прав человека и основных свобод, с другой - он закреплен ст. 32 Конституции, в которую нельзя вносить поправки, а следовательно, устранить это противоречие), то другие препятствия вполне могут быть сняты без ущерба конституционно значимым ценностям.

Анализ избирательного законодательства показывает, что такими препятствиями являются повышенные требования к кандидатам, усложнение процедуры регистрации кандидатов (особенно это касается сбора подписей от муниципальных депутатов, кандидатов на должность главы субъекта Российской Федерации), целый ряд ограничений для участия наблюдателей на выборах, а также их освящения в СМИ. Последнее положение непосредственно связано с рассмотренным автором ранее признанием общественных объединений и СМИ иностранными агентами, которым запрещается участвовать в мониторинге избирательного процесса, что делает выборы менее прозрачными, и, как следствие, их результат может вызывать недоверие граждан, понижая в итоге их электоральную активность. При этом не вызывает сомнения утверждение Д. А. Крылова о том, что снижение избирательной активности граждан напрямую связано с понижением их общей политической активности.

Так как ключевую роль в электоральных процедурах играют политические партии, то правовая регламентация их деятельности также имеет существенное значение для всего законодательного регулирования избирательной активности граждан. В этой связи в корректировке нуждается и закон «О политических партиях» в той части, на которую автор статьи обращал внимание при рассмотрении этого закона [12].

Несомненна корреляция и взаимозависимость между экономической и политической активностью граждан. С одной стороны, чем активнее и независимее граждане в экономическом смысле, тем активнее они участвуют в политической деятельности. С другой стороны, политическая активность является инструментом защиты и расширения экономических свобод. Сама по себе реализация политических прав не повышает благосостояние людей напрямую, но является способом мирного, ненасильственного отстаивания иных прав (в том числе и экономических). То есть политическая активность не улучшает материальное положение граждан, но она не позволяет его ухудшать. Следовательно, барьеры на пути политической активности ослабят активность экономическую. Сокращение и угасание экономической активности в свою очередь неблагоприятно скажутся на развитии всех остальных институтов гражданского общества, так как именно граждане, обладающие экономической свободой, составляют костяк гражданского общества.

Это ставит политическую деятельность граждан, наравне с экономической активностью, в основу развития всего гражданского общества. Политически и экономически активные граждане сами разовьют общественные объединения, СМИ и другие институты гражданского общества, если законодатель не будет устанавливать конституционно неоправданные препятствия, в то время как чрезмерная правовая заурегулированность порождает пассивность людей, затрудняющую развитие всех структур гражданского общества.

Рассмотрение правового регулирования экономической и политической активности граждан показывает существование ряда избыточных законоположений, препятствующих развитию гражданской активности путем наложения чрезмерных ограничений, обязываний, не всегда обоснованной и несоразмерно суровой ответственности за их нарушения, а также нормативного закрепления недопустимой широты усмотрений правоприменителя. По отдельности каждое законодательное препятствие (в виде ограничений, дополнительных обязанностей либо мер ответственности) могут показаться несущественными для целого института гражданского общества, но все вместе они представляются достаточно серьезной проблемой, при которой совокупное ограничение прав превышает объем оставшихся не затронутыми прав и свобод, тем самым нарушая баланс конституционно значимых ценностей.

Библиографический список

1. Аракелян, Э. Р. Понятие и принципы гражданского общества / Э. Р. Аракелян // Философия права. - 2014. - № 3. - С. 102-104.

2. Ершова, И. В. Экономическая деятельность: понятие и соотношение со смежными категориями / И. В. Ершова // Lex Russica. - 2016. - № 9 (118). - С. 46-61.

3. Нерсесянц, В. С. Философия права : учеб. для вузов / В. С. Нерсесянц. - Москва : Норма, 2005. - 656 с.

4. Аверкина, Ю. Б. Некоторые вопросы правового положения некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента / Ю. Б. Аверкина // Вестник Саратовской государственной юридической академии. - 2014. - № 3 (98). - С. 137-141.

5. Висханова, П. Г. Особенности формирования гражданского общества в России / П. Г. Висханова // Право и государство: теория и практика. - 2018. - № 3 (159). - С. 82-93.

6. Шарнина, Л. А. Административное усмотрение в сфере экономики: допустимость и условия использования / Л. А. Шарнина // Юридическое образование и наука. - 2019. - № 1. - С. 36-41.

7. Авакьян, С. А. Конституционное право России: учебный курс : учеб. пособие : в 2 т. / С. А. Авакьян ; Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова. Юридический факультет. - 6-е изд., перераб. и доп. - Москва : Норма : Инфра-М, 2019. - Т. 1. - 864 с.

8. Крусс, В. И. Конституционализация фискально-экономических обязанностей в Российской Федерации : монография / В. И. Крусс. - Москва : Норма : Инфра-М, - 304 с.

9. Демичев, А. А. Пути формирования гражданского общества в России: история и современность / А. А. Демичев // Гражданское общество в России и за рубежом. - - № 10. - С. 22-26.

10. Болховитина, Т. С. Электоральная культура и политическое участие граждан: российское измерение проблемы / Т. С. Болховитина // Научные ведомости БелГУ. Сер.: История. Политология. - 2015. - № 7 (204), вып. 34. - С. 179-182.

11. Черепанов, В. А. Аналитическая записка «Некоторые соображения по поводу проблем, возникших в российской избирательной практике» / В. А. Черепанов // Конституционное и муниципальное право. - 2019. - № 2. - С. 33-37.

12. Валиев, Р. В. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации в сфере защиты прав общественных объединений / Р. В. Валиев // Вестник экономики, права и социологии. - 2019. - № 2. - С. 43-46.

References

1. Arakelyan E. R. Filosofiya prava [Philosophy of law]. 2014, no. 3, pp. 102-104. [In Russian]

2. Ershova I. V. Lex Russica. 2016, no. 9 (118), pp. 46-61.

3. Nersesyants V. S. Filosofiya prava: ucheb. dlya vuzov [Philosophy of law: university textbook]. Moscow: Norma, 2005, 656 p. [In Russian]

4. Averkina Yu. B. Vestnik Saratovskoy gosudarstvennoy yuridicheskoy akademii [Bulletin of Saratov State Law Academy]. 2014, no. 3 (98), pp. 137-141. [In Russian]

5. Viskhanova P. G. Pravo i gosudarstvo: teoriya i praktika [Law and State: theory and practice]. 2018, no. 3 (159), pp. 82-93. [In Russian]

6. Sharnina L. A. Yuridicheskoe obrazovanie i nauka [Legal education and science]. 2019, no. 1, pp. 36-41. [In Russian]

7. Avak'yan S. A. Konstitutsionnoe pravo Rossii: uchebnyy kurs: ucheb. posobie: v 2 t. [Constitutional law of Russia: training course: textbook: in 2 volumes]. 6th ed., rev. and suppl. Moscow: Norma: Infra-M, 2019, vol. 1, 864 p. [In Russian]

8. Kruss V. I. Konstitutsionalizatsiya fiskal'no-ekonomicheskikh obyazannostey v Ros- siyskoy Federatsii: monografiya [Constitutionalization of fiscal and economic Obligations in the Russian Federation: monograph]. Moscow: Norma: Infra-M, 2017, 304 p. [In Russian]

9. Demichev A. A. Grazhdanskoe obshchestvo v Rossii i za rubezhom [Civil society in Russia and abroad]. 2018, no. 10, pp. 22-26. [In Russian]

10. Bolkhovitina T. S. Nauchnye vedomosti BelGU. Ser.: Istoriya. Politologiya [Proceedings of Belgorod State University]. 2015, no. 7 (204), iss. 34, pp. 179-182. [In Russian]

11. Cherepanov V. A. Konstitutsionnoe i munitsipal'noe pravo [Constitutional and municipal law]. 2019, no. 2, pp. 33-37. [In Russian]

12. Valiev R. V. Vestnik ekonomiki, prava i sotsiologii [Bulletin of economics, law and sociology]. 2019, no. 2, pp. 43-46. [In Russian]

Размещено на Allbest.ru