Ошибка в факте и ошибка в праве как частные правила исключения вины лица в международном уголовном праве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ошибка в факте и ошибка в праве как частные правила исключения вины лица в международном уголовном праве

С.Ю. Кораблёва

кандидат юридических наук, доцент,

доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Института международного права и правосудия Московского государственного лингвистического университета

В статье рассматриваются выделенные в ст. 32 Римского статута Международного уголовного суда ошибка в законе и ошибка в праве. Автор на основе анализа положений Римского статута, Элементов преступлений и решений Международного уголовного суда дает характеристику ошибке в праве и ошибке в законе как обстоятельствам, которые могут освобождать от уголовной ответственности за совершение универсальных международных преступлений. С использованием сравнительно-правового метода исследуются проблемы, связанные с учетом ошибки в праве и ошибки в законе при квалификации деяний. Делается вывод о том, что очевидные и схожие для всех национальных правовых систем правила об ошибке в факте отчасти опираются на объективное вменение - не требуется, чтобы лицо выносило оценочные суждения об объективных признаках, достаточно того, что оно осознавало их возможность. Указывается, что именно такой подход был закреплен и в Римском статуте. Что же касается ошибки в законе, то Международный уголовный суд использовал тест «непрофессионала», заимствовав его из немецкой доктрины вины.

Ключевые слова: Международный уголовный суд; Римский статут; субъективные признаки; вина; ошибка в факте; ошибка в праве.

S. Yu. Korableva

MISTAKE OF FACT OR MISTAKE OF LAW AS A GROUND FOR EXCLUDING THE MENTAL ELEMENT

The article deals with the mistake of fact and mistake of law, specified in Art. 32 of the Rome Statute. Based on an analysis of the provisions of the Rome Statute, Elements of Crimes and decisions of the International Criminal Court, the author characterizes mistake of fact and mistake of law as ground for excluding the criminal responsibility

for committing Universal crime. The author studies the problems associated with taking into account the mistake of fact and mistake of law using the comparative method. It is concluded that the obvious and similar for all national systems of criminal justice rules on mistake of fact are partly based on objective imputation - it is not required that a person makes judgments about objective elements, it is enough for him to be aware of their possibility. With regard to mistake of law, the International Criminal Court used the “layman” test, borrowing it from the German doctrine of mens rea.

Key words: International Criminal Court; Rome Statute; subjective elements; mens rea; mistake of fact; mistake of law.

Введение

ошибка закон право международный уголовный

В большинстве современных государств не подвергается сомнению, что человек может быть наказан за преступление, только если с его стороны имеет место определенное психическое отношение к совершенному действию или бездействию, т. е. вина. Международное уголовное право, являясь сублиматом достижений национальных правовых систем, международного гуманитарного права и международного права в области прав человека, естественно не может игнорировать данный важнейший правовой принцип. В полном соответствии с этим в ст. 30(1) Римского статута Международного уголовного суда подчеркивается: «Если не предусмотрено иное, лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, только в том случае, если по признакам, характеризующим объективную сторону, оно совершено намеренно и сознательно» Данный официальный перевод сложно признать удачным, так как он неточен и в то же время оперирует незнакомыми российской доктрине вины терминами. На наш взгляд, предпочтение следовало бы отдать более точному переводу с использованием терминологии Примерного уголовного кодекса США (Model penal code), так как именно этот подход был избран составителями Статута как компромиссное решение. Поэтому в дальнейшем в работе будут анализироваться положения Римского статута так, как они даны на английском языке..

В ст. 32 Статута содержится указание на ошибку факте и на ошибку в праве. В данной статье подтверждено, что обе ошибки могут стать основанием для освобождения от уголовной ответственности в конкретных случаях с учетом индивидуальных характеристик вины лица, т.е. они обе признаны частными правилами исключения вины лица вследствие неосознания некоторых объективных признаков преступления. Проблема заключается в том, что правила учета ошибок в факте в отношении универсальных международных преступлений требует некоторого уточнения из-за их специфики. А правила об ошибке в праве и вовсе являются отступлением от судебной практики трибуналов после Второй мировой войны, когда ошибка в законе в принципе не признавалась допустимой защитой от обвинений. Более того, этот концепция ошибки в противоправности недостаточно подробно разработана в большинстве национальных теорий вины. Например, в России такая ошибка не признается как обстоятельство, влияющее на вину лица. Максимум она рассматривается как смягчающее обстоятельство. Так, даже если лицо было уверено в том, что эвтаназии разрешена, оно будет нести уголовную ответственность за простое убийство. Действительно, простое убеждение в том, что определенное поведение не является наказуемым или не подпадает под юрисдикцию суда, не должно освобождать от уголовной ответственности. Но в исключительных случаях такая ошибка действительно может серьезно менять содержание вины лица.

Ошибка в факте и ошибка в праве в международном уголовном праве

Палата предварительного производства I в решении по делу Лу- банги связала упоминаемые в ст. 30 Статута намерение и знание с объективными признаками преступления (the objective elements of the crime). Однако в самой статье используется несколько иная формулировка: «...только если материальные элементы совершены с намерением и знанием» (only if the material elements are committed with intent and knowledge). Термин «материальные элементы» заимствован из англо-американской доктрины; статьи Примерного уголовного кодекса США сформулированы именно с его использованием (Model penal code) [Badar 2008, c. 476]. Но по своему содержанию материальные элементы полностью соответствуют характерным для доктрины континентального права и упомянутым Судом объективным признакам преступления. И те, и другие включают в себя: (1) деяние в форме действия или бездействия, (2) последствия в виде материального результата либо состояния угрозы и (3) сопутствующие (факультативные) обстоятельства, которые существуют или на существование которых надеется преступник. Следует уточнить, что в российской теории уголовного права признаки предмета и потерпевшего относятся к объекту преступления, а многие сопутствующие обстоятельства, такие как исправность оружия или расстояние до цели, упоминаются максимум в контексте отдельных примеров. Для немецкой и американской доктрины вины все это относится к сопутствующим, т е. материальным (объективным) элементам, которые имеют важное значение для установления субъективных признаков.

Как отмечал А. Кассезе, международные преступления являются по своей структуре двухуровневыми. Во-первых, они включают деяния, известные всем правовым системам, например, убийства, похищения, сексуальное насилие и т. д., причем их элементы в международных актах не раскрываются и требуют обращения к национальным законодательствам. Во-вторых, в них введен контекст (признаки), трансформирующий обычные преступления в международные, например, широкая распространенность или систематичность действий в преступлении против человечности, вооруженный конфликт в военных преступлениях и т. д. [Cassese 2008, c. 503]. В Элементах преступлений Как указано в ст. 21 Статута, Элементы преступлений относятся к применимому праву; им же отдельно посвящена ст. 9 Статута, где описывается порядок их принятия и изменения. По своей сути Элементы являются неотъемлемым дополнением к Римскому статуту МУС, а по содержанию подробным описанием признаков составов преступлений, запрещенных Римским статутом [Родионов 2016, с. 92-102]. подобные признаки названы контекстуальными обстоятельствами (контекстом), и четко оговаривается, что в их отношении должна быть установлена вина (хотя и с определенными допущениями).

Сложность заключается в том, что Статут оперирует большим количеством оценочных терминов, таких как «серьезные телесные повреждения», «сильные страдания», «сильная боль», «серьезное лишение основных прав», «унизительное или унижающее достоинство» и т. д. Их использование ставит вопрос о возможности ошибки в факте в случае заявления от лица об отсутствии понимания факта, например, серьезности его деяния. Для того, чтобы избежать необоснованного освобождения от уголовной ответственности в подобных случаях, в параграфе 4 Общего введения Элементов преступлений поясняется, что нет необходимости, чтобы лицо лично выносило то или иное оценочное суждение. Это указание согласуется с теорией вины большинства национальных правовых систем, в частности, правилами об умышленной слепоте в американской доктрине или же немецким тестом «профессионала» и «непрофессионала». В российской доктрине вины этот вопрос, к сожалению, не получил отдельного решения, однако именно в таком ключе пленум Верховного суда РФ предлагает трактовать психическое отношение лица к существенному нарушению прав при совершении, например, злоупотребления должностными полномочиями, или же к значительности ущерба при хищениях. В частности, лицо, совершающее изнасилование в контексте акта геноцида, не может ссылаться на то, что оно не считало свое деяние именно причинением серьезного телесного повреждения или умственного расстройства, как требуется в ст. 6(b) Элементов преступлений. Важно то, что сексуальное насилие по мотиву принадлежности лица к определенной группе объективно является формой физического или психического насилия, и даже непрофессионал понимает эту его суть. Умышленное игнорирование данного факта не может считаться извинительной ошибкой. Только если лицо действительно не имело никаких оснований полагать, что половой акт травмирует жертву, субъективный элемент может быть исключен (хотя реально смоделировать такую ситуацию в контексте геноцида и изнасилования, на наш взгляд, достаточно сложно).

Еще одна сложность связана с тем, что описания преступлений в Статуте включают указание на признаки преступлений, которые могут быть отнесены и к субъективным, и к объективным. Например, геноцидом считаются «меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы» (ст. 6 Статута), а преступлением против человечности - истребление, а именно «умышленное создание условий жизни, в частности лишение доступа к продуктам питания и лекарствам, рассчитанных на то, чтобы уничтожить часть населения» (ст. 7 Статута). Для национальных правовых систем подобное смешение материальной и психической компоненты менее свойственно, однако не исключается. Так, например, в российском Уголовном кодексе диспозиция ст. 133 «Понуждение к действиям сексуального характера» сформулирована таким образом, что принуждение к сексу может рассматриваться как объективный признак, выражаемый через особый способ (использование зависимости, шантаж и т. д.), т. е. быть синонимичным термину «психическое насилие» в широком смысле. А может как субъективный - лицо использует зависимое положение другого лица, шантажирует и т. д. с целью принуждения к сексуальным отношениям. В зависимости от этого сущность статьи достаточно сильно меняется. В первом случае требуется установить, что лицо осознавало свое деяние - принуждение. Тогда слова обвиняемого о том, что домогательства в отношении подчиненных были лишь шуткой, могут быть опровергнуты фактом даже однократного отказа со стороны потерпевшего, если обвиняемый его проигнорировал. Во втором случае речь идет о том, что лицо осознает, например, что подчиненные находятся от него в зависимом положении и желает, используя это, принудить их к сексуальным действиям. Тогда предмет доказывания кардинально меняется за счет переноса принуждения в разряд субъективных признаков, т. е. цели. Факт осознания зависимого, положения может устанавливаться с использованием презумпций, а вот доказать вне всяких разумных сомнений наличие конкретного желания достаточно сложно. Использование, например, зависимого положения может включать не только угрозы увольнения, но и дополняться обещаниями льгот. Угрозы могут быть неоднозначными, в шутливой манере. Строго говоря, это свидетельствует о желании не принудить, а убедить. Объективного факта того, что определенное поведение является принуждением и даже непрофессионал воспринимает его так, становится недостаточным. Необходимо узнать не просто о готовности, но и о желании лица вступить именно в недобровольные половые отношения.

Любая правовая конструкция «использование некоторого способа с расчетом на определенный результат» является гибридной по своей сути и может толковаться двояко. По аналогии с вышеприведенными рассуждениями геноцид в виде применения мер, рассчитанных на предотвращение деторождения, может с точки зрения вины восприниматься по-разному. Способ может быть отнесен к сопутствующему обстоятельству, по аналогии с расстоянием выстрела при убийстве, т. е. в его эффективности лицо должно быть уверено, либо должно в нее верить. А может к цели - лицо желает предотвратить деторождение в определенной группе. В первом случае стандарт доказывания более мягкий, так как достаточно, чтобы исполнитель знал о существовании некоторого плана или, исходя из масштабности действий, понимал сущность своего поведения. Во втором случае у лица

появляется защита от обвинения, заключающаяся в том, что он не имел намерения именно предотвращать деторождение в определенной группе, а действовал, например, из-за искренней уверенности в пользе стерилизации женщин.

В теории вины международного уголовного права, как и в большинстве национальных доктрин, не требуется, чтобы обвиняемый знал все правовые обстоятельства совершения преступления. В ст. 32 Статута указывается, что ошибка в праве не является основанием для освобождения от уголовной ответственности, кроме случаев, когда из-за ошибки в праве исключается вина либо речь идет об исполнении внешне законного приказа. Оговорка об отсутствии вины вследствие ошибки в противоправности для некоторых видов преступлений носит скорее формальный характер. Когда речь идет о преступлениях, бесспорно относящихся к категории malum in se, таких как убийства и причинение вреда здоровью без смягчающих обстоятельств, изнасилования и т. д., противоправность становится вторичной характеристикой по отношению к опасности. Проще говоря, даже ничего не зная об уголовных запретах, лицо все равно в полной мере осознает их преступный характер с силу их бесспорного неприятия социумом. То есть, если в основе универсального международного преступления лежит общеуголовное преступление malum in se, то ошибка в праве практически никогда не может стать извинительной.

Сложнее обстоит дело с преступлениями, для которых международная компонента является основной. Например, определение военных преступлений в ст. 8 Статута включает ряд терминов, требующих обращения к Женевским конвенциям 1949 года о защите жертв войны. В частности, различаются международный и немеждународный конфликт. В зависимости от этого меняется содержание и количество наказуемых действий. Дополнительно в статье упоминаются «охраняемые лица», «право на защиту, которой пользуются гражданские лица или гражданские объекты по международному праву вооруженных конфликтов», запрещенные виды оружия, боеприпасов и техники, а также методов ведения войны, которые «являются предметом всеобъемлющего запрещения и включены в приложение к настоящему Статуту». Этому корреспондирует правило, закрепленное во Введении к ст. 8 Элементов преступлений, где указывается, что «военные преступления должны толковаться в установленных рамках международного права вооруженных конфликтов». Несмотря на это, ошибка в праве здесь тоже не считается a priory извинительной. Так, во Введении к ст. 8 Элементов преступлений дополнительно поясняется, что «не существует никакого требования в отношении правовой оценки исполнителем факта существования вооруженного конфликта или его характера как международного или немеждународного; ... не существует никакого требования в отношении знания исполнителем фактов, определяющих характер конфликта как международного или немеждународного». В полном соответствии с этим в деле Лубанги Палата предварительного производства в ответ на его заявление о том, что он не знал, что вербовка детей до 15 лет является преступлением, указала на ограниченность сферы применения концепции ошибки права. Палата подтвердила, что речь идет о частном случае исключения вины, т.е. о том, что ошибка в праве является извинительной лишь в случае неосознании нормативного объективного элемента из-за непонимания его социальной сущности [Prosecutor v. Thomas Lubanga Dyilo, № ICC-01/04-01/06-803-tEN, Decision on the Confirmation of Charges, PTC I, 29 января 2007 г. URL: https://www. icc-cpi.int/CourtRecords/CR2007_02360.PDF. §305, 315, 316]. По сути, Суд сослался на используемую в немецкой теории вины концепцию «непрофессионала»: только тот, кто действительно не понимает, что недопустимо использовать детей в военных действиях, совершает ошибку в праве. А поскольку политик не может не понимать социальную сущность участия детей в конфликте, более того, он явно знаком с нормами международного гуманитарного права, то аргумент Томаса Лубанги был легко опровергнут.

Относительно юридических признаков преступления Палата предварительного производства дополнительно разъяснила, что достаточно того, чтобы лицо знало о фактических обстоятельствах, свидетельствующих о существовании вооруженного конфликта. Не требуется, чтобы лицо на основе правовой оценки этих обстоятельств пришло к выводу о том, что произошел вооруженный конфликт [Prosecutor v. Thomas Lubanga Dyilo, № ICC-01/04-01/06-803-tEN, Decision on the Confirmation of Charges, PTC I, 29 января 2007 г. URL: https://www. icc-cpi.int/CourtRecords/CR2007_02360.PDF. § 360]. Проще говоря, достаточно, чтобы обвиняемый знал фактические обстоятельства, превращающие деяние в нарушение международного гуманитарного права, например, возраст вербуемых для участия в вооруженном конфликте детей. Понимания правовой сущности конфликта и запрещен- ности вербовки детей именно младше пятнадцати лет, т. е. юридических характеристик деяния, не требуется.

Выводы

На основании всего вышесказанного можно сделать следующие выводы. Несмотря на некоторые различия между ошибками в факте и ошибками в праве в обоих случаях речь идет о частных правилах исключения вины лица вследствие неосознания некоторых объективных признаков преступления.

Правила учета ошибок в факте достаточно очевидны как в национальных правовых системах, так и в международном уголовном праве. В отношении универсальных международных преступлений они требуют лишь некоторого уточнения из-за специфики последних. Так, универсальные международные преступления включают два блока признаков: (1) признаки преступлений, известные всем правовым системам, и (2) контекстуальные обстоятельства (контекст), трансформирующий обычные преступления в международные. Вина должна быть установлена в отношении обеих групп признаков (хотя и с определенными допущениями).

Можно выделить две проблемы, связанные с использованием правил об ошибке в факте. Во-первых, Римский статут оперирует большим количеством оценочных терминов, в отношении которых сложно установить вину. Во-вторых, описания некоторых преступлений включают указание на признаки, которые могут быть отнесены и к субъективным, и к объективным.

Что касается первого вопроса, то он разрешен в большинстве национальных правовых систем - нет необходимости, чтобы лицо лично выносило то или иное оценочное суждение (о существенности, значительности вреда и т. д.). Этот же подход закреплен и в параграфе 4 Общего введения Элементов преступлений.

Что же касается гибридных признаков, то для национальных правовых систем смешение материальной и психической компоненты менее свойственно, однако не исключается. К сожалению, ни в международном уголовном праве, ни в национальных теориях вины этот вопрос не получил однозначного решения. На наш взгляд, гибридные признаки целесообразнее относить к объективным (способу), а не к субъективным (цели). Это позволит исключить ситуации, когда лицо ссылается на добрые намерения при совершении сомнительных с точки зрения морали деяний.

Оговорка об отсутствии вины вследствие ошибки в противоправности является новеллой для международного уголовного права. Для универсальных международных преступлений, в основе которых лежат общеуголовные преступления malum in se, она носит скорее формальный характер. Даже ничего не зная об уголовных запретах, лицо все равно в полной мере осознает их преступный характер с силу их бесспорного неприятия социумом. Сложнее обстоит дело с преступлениями, содержащими специфичные юридические признаки. В Элементах преступлений по этому поводу указывается, что достаточно того, чтобы лицо знало о фактических обстоятельствах, свидетельствующих о существовании признака, а не делало вывод о его юридической сущности. Суд в деле Лубанги на его заявления об ошибке в праве, по сути, воспользовался тестом «непрофессионала» из немецкой теории вины. Он указал, что ошибка в праве является извинительной лишь в случае неосознания нормативного объективного элемента из-за непонимания его социальной сущности. На наш взгляд, это было единственное возможное решение, т.к. концепция ошибки в законе разработана достаточно полно лишь в немецкой доктрине уголовного права.

Список литературы / references

1Родионов К. С. «Элементы преступлений» в статуте Международного уголовного суда // Государство и право. 2016. № 1. С. 92-102. [Rodionov, K. S. (2016) «Jelementy prestuplenij» v statute Mezhdunarodnogo ugolovno- go suda («Elements of Crimes» in the statute the international criminal court). State and law, 1, 92-102. (In Russ.)].

2Badar M. E. The mental element in the Rome statute of the international criminal court: a commentary from a comparative criminal law perspective // Crim law forum. 2008. Вып. 19 (3-4). С. 473-518.

3Cassese A. The human dimension of international law. Selected papers Antonio Cassese. Oxford: Oxford University Press, 2008.

Размещено на Allbest.ru