Фальсификация (от лат. falsificare - подделывать) означает подделывание чего-то, искажение, подмену подлинного мнимым. Сфальсифицированы могут быть любые виды доказательств - договоры, акты сверок, долговые расписки, заключения эксперта, протоколы осмотра и иные документы, а также вещественные доказательства. Преступление, связанное с фальсификацией доказательств, характеризуется прямым умыслом, и совершить его может только специальный субъект - лицо, участвующее в деле, или его представитель. Одним из субъектов ответственности является судебный представитель, и в связи с этим возникают различные вопросы правовой квалификации[5].

Подлежит ли ответственности судебный представитель: если он не занимался подделкой документов, а только представил их в суде?

если во время судебного заседания стало известно о факте подделки, однако он продолжал настаивать на этом доказательстве, считая, что заявление противоположной стороны о фальсификации доказательств является лишь актом злоупотребления процессуальными правами?

если он сфальсифицировал доказательство, представил его в суд, но затем отказался от него в суде?

если он не участвовал в создании фальсифицированного доказательства, и, узнав о существовании оного, согласился в судебном заседании исключить его из числа доказательств?

Думаю, что найти ответ на эти вопросы поможет анализ процессуальных кодексов, где по гражданским и административным делам установлен критерий для сведений, которые поступают в суд от участников процесса и которые в последующем могут быть признаны доказательствами.

Таблица 1 - Сравнительная таблица доказательств

Из сравнительной таблицы видно, что установленный процессуальный фильтр не все сведения, поступающие от сторон, признает доказательствами по делу.

Если в материалы дела поступают сведения, не имеющие отношения к делу, то может иметь место ошибка в объекте, когда лицо, фальсифицирующее документы (сведения), полагает, что представляемые сведения имеют отношение к делу и могут повлиять на правосудие, что, по сути, выглядит как покушение на фальсификацию доказательств[6].

Если судебный представитель осознал всю пагубность своего деяния и в ходе судебного разбирательства согласился исключить представленные им сведения из числа доказательств, то в данном случае имеет место добровольный отказ от совершения преступления, и судебный представитель не подлежит уголовной ответственности по ч. 1 ст. 303 УК РФ: согласно ч. 1 ст. 31 УК РФ, лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца[1].

В практике нередко возникает вопрос: должен ли судебный представитель проводить проверку достоверности документов, полученных от доверителя? Ответ содержится только в одном документе, а именно - в Кодексе профессиональной этики адвокатов, принятом Первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 года: согласно пункту 7 статьи 10 Кодекса, при исполнении поручения адвокат исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки. Указанная презумпция распространяется только на адвокатов.

Возникает справедливый вопрос: как в подобной ситуации должен вести себя судебный представитель, не имеющий статуса адвоката?

Такому судебному представителю приходится ориентироваться исключительно на здравый смысл и этику во взаимоотношениях с клиентом, поскольку считается неэтичным подвергать сомнению представленные клиентом сведения, за исключением тех, которые имеют явные признаки подчистки, подделки и нелогичны по своему содержанию.

Поскольку по ч. 1 ст. 303 УК РФ совершение преступления возможно только при наличии прямого умысла, то считаю, что не образуют состава преступления действия судебного представителя, который не знал и (или) не мог знать, что представляемые им сведения являются фальсифицированными. Узнав об этом факте (например, из заключения эксперта) и в последующем согласившись исключить представленные сведения из числа доказательств, судебный представитель избежит отрицательных правовых последствий[1].

Примеры из практики Пример №1. Представитель предъявил в судебном заседании расписку и выписку по банковским переводам, обосновывая свои требования о взыскании с ответчика долга по договору займа.

В судебном заседании ответчик сказал, что расписку не подписывал, и заявил о её фальсификации. Поскольку истец, в интересах которого действовал судебный представитель, не смог подтвердить, кем именно была составлена и подписана расписка, то судебный представитель в суде отказался от такого доказательства. Поменяв основания иска, судебный представитель далее настаивал на взыскании долга по нормам неосновательного обогащения, поскольку банковская выписка содержала достоверные сведения о денежных переводах.

В приведенном примере ответственности у судебного представителя очевидно не наступает, поскольку тот исходил из достоверности сведений, полученных от доверителя. Как только появились обоснованные сомнения в достоверности расписки, судебный представитель согласился в судебном заседании исключить этот документ из числа доказательств.

Пример №2. Представитель ответчика, защищая интересы работодателя, представил в судебное заседание подлинный экземпляр заявления работника об увольнении по собственному желанию. На основании указанного заявления был издан приказ о прекращении трудового договора с работником. Истец, оспаривавший своё увольнение, заявил о том, что данное заявление не подписывал, что документ является поддельным. После передачи материалов трудового спора в правоохранительные органы было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 303 УК РФ, которое в дальнейшем поступило в суд и было рассмотрено в особом порядке. Качканарский городской суд Свердловской области вынес в отношении судебного представителя обвинительный приговор по ч. 1 ст. 303 УК РФ, назначив наказание в виде штрафа в размере 20 000 рублей (дело №1-11/2017, приговор от 26 января 2017 г.)

Пример №3. Приговором Советского районного суда города Казани республики Татарстан от 30 марта 2016 г. по делу №1-235/2016 заявитель (истец) признан виновным по ч. 1 ст. 303 УК РФ. Ему назначено наказание в виде обязательных работ сроком на 400 часов. В ходе предъявления иска по гражданскому делу к страховой компании истец представил в суд сфальсифицированный акт выполненных работ и сфальсифицированный кассовый чек. фальсификация доказательство преступление уголовный

Суд эти документы не принял в качестве допустимого доказательства, так как из ответа, поступившего от ИП на судебный запрос, следовало, что истец для приобретения запасных частей и проведения ремонта автомобиля к нему не обращался. При этом суд не принял во внимание доводы защиты о том, что уголовное дело подлежит прекращению ввиду малозначительности, а также довод о необходимости освобождения подсудимой от назначения наказания в связи с изменением обстановки (ст. 80-1 УК РФ). Из примера видно, что истец в судебном заседании настаивал на представленных им фальсифицированных доказательствах, однако это не привело к нужному для него результату. Недоведение до конца преступного умысла по гражданскому делу не помогло истцу впоследствии избежать ответственности по уголовному делу. Важно отметить, что судебный представитель, участвовавший в гражданском деле в интересах истца, не привлекался к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 303 УК РФ.

Как уменьшить риск привлечения судебных представителей к ответственности за фальсификацию доказательств: рекомендации Приходится порой слышать рассуждения о том, что ч. 1 ст. 303 УК РФ содержит много неопределённостей. В связи с этим уместно процитировать Определение Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2011 года №548-О-О, где сказано следующее: «Согласно статье 8 УК Российской Федерации основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного данным Кодексом. Часть первая статьи 303 УК Российской Федерации, устанавливающая уголовную ответственность лишь за такие деяния, которые совершаются умышленно и направлены непосредственно на фальсификацию доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, или его представителем, не содержит неопределённости и не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителя»[6].

Чтобы уменьшить риск привлечения к ответственности добросовестных судебных представителей, предлагаю при получении документов и иных сведений от доверителя руководствоваться следующими простыми правилами: перед получением подлинных документов визуально убедитесь, что они корректны и логически последовательны, если выявляются расхождения и несоответствия - получите комментарий доверителя, составьте акт приёма-передачи (реестр) подлинных документов, если необходимо - исключите из акта (реестра) сомнительные документы, вернув их доверителю; принимайте документы по акту (реестру), сначала внутренне убедившись, что они визуально корректны и логичны. Какие правовые последствия наступят для судебного представителя, если обнаружится, что в дело представлено сфальсифицированное доказательство, во многом зависит от проявленной самим судебным представителем должной осмотрительности.

1.2 Отграничение фальсификации доказательств от служебного подлога

Фальсификацию доказательств (ст. 303 УК РФ) следует отличать от служебного подлога (ст. 292 УК РФ). В данном случае речь идёт о конкуренции уголовно-правовых норм. При этом специальной следует считать норму о фальсификации доказательств, поскольку она устанавливает уголовную ответственность только за искажение фактических данных, используемых при осуществлении правосудия. Норма же о служебном подлоге является общей, так как охватывает все случаи фальсификации официальных документов В.Н. Борков придерживается другого мнения. Он считает, что служебный подлог, как и посягательство, предусмотренное ч. 2 ст. 303 УК РФ, выступает в качестве специального вида превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ)[1].

Служебный подлог - это преступление против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, фальсификация доказательств же является преступлением против правосудия.

Таким образом, объектом служебного подлога выступает нормальная деятельность публичного аппарата власти и управления в сфере обращения с официальными документами; объектом фальсификации доказательств выступают общественные отношения, обеспечивающие реализацию конституционных принципов правосудия, нормальную деятельность конкретных органов по осуществлению правосудия, реализации функции уголовного преследования, а также исполнению судебных актов. В качестве дополнительного объекта обоих преступлений выступают конституционные права и свободы человека и гражданина, охраняемые законом интересы граждан, организаций и государства.

Объективная сторона служебного подлога характеризуется действиями, состоящими: 1) во внесении в официальные документы заведомо ложных сведений; 2) во внесении в официальные документы исправлений, искажающих их действительное содержание. Для наличия состава преступления достаточно совершения хотя бы одного из названных действий Российское уголовное право.

Объективной стороной фальсификации доказательств являются: 1) создание фальсифицированного (подложного) доказательства; 2) внесение любого изменения, искажающего достоверный характер содержавшихся в нём сведений, в уже имеющееся доказательство; 3) уничтожение части документа[6].

Таким образом, сопоставляя объективные стороны данных преступлений, приходим к выводу о том, что действия по внесению в официальный документ/доказательство изменений, искажающих достоверность сведений, являются общей составляющей.

Служебный подлог считается оконченным преступлением с момента внесения в официальный документ ложных сведений либо исправлений, искажающих его действительное содержание, независимо от того, был ли в дальнейшем такой документ использован фальсификация доказательств считается оконченным преступлением с момента фальсификации доказательства следователем, прокурором или лицом, производящим дознание[5].

Существуют и другие подходы к решению вопроса о том, с какого момента фальсификация доказательств является оконченным преступлением. Составы обоих преступлений являются формальными.

Субъективная сторона составов обоих преступлений характеризуется виной в виде прямого умысла. Мотивы и цели на квалификацию преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ, не влияют, поскольку не предусмотрены законом в качестве обязательных признаков состава преступления. В случае же служебного подлога субъективная сторона характеризуется также и специальным мотивом - корыстной или иной личной заинтересованностью Российское уголовное право.

Таким образом, мотив служебного подлога является обязательным признаком преступления, а мотив фальсификации доказательств - факультативным признаком.

Субъект служебного подлога специальный. Им может быть как должностное лицо. Должностными лицами признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации, так и государственный служащий или служащий органа местного самоуправления, не являющийся должностным лицом. Согласно ч. 1 ст. 303 УК, субъектами фальсификации доказательств по гражданскому делу являются лица, участвующие в деле, и их представители[8].

Субъектами фальсификации доказательств по уголовному делу являются сотрудник органа дознания, производящий неотложные следственные действия или оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ) до возбуждения уголовного дела, начальник подразделения дознания, лицо, производящее дознание, руководитель следственного органа, следователь-криминалист, эксперт, специалист, потерпевший, а также судья, секретарь судебного заседания, помощник судьи. Не несут ответственности по ч. 1 ст. 303 УК РФ должностные лица. Фальсификация доказательств, совершаемая ими, признаётся служебным подлогом и квалифицируется по соответствующей статье УК РФ.

Проведя анализ и сравнение данных деяний, можно сделать следующие выводы:

- основные объекты преступлений отличаются, дополнительные - совпадают;

- одно из действий, составляющих объективную сторону, является общим;

- субъективные стороны совпадают, разную роль играет лишь мотив совершения преступления;

- субъекты полностью различны;

- оба преступления имеют формальный состав.

2. Анализ состава и квалификации фальсификации доказательств

2.1 Состав преступления

Состав преступления, предусмотренный ст. 303 УК РФ, является новым и формулируется в таком виде впервые в российском уголовном законодательстве[1]. Это объясняется повышенной опасностью фальсификации доказательств, которая выражается в том, что рассматриваемое деяние может привести к вынесению ошибочного и, тем самым, незаконного приговора (решения) по делу. Фальсификация доказательств, достаточно распространенная в годы массовых репрессий, если иногда и влекла уголовную ответственность виновных, то по статьям о должностных преступлениях.

Между тем она может совершаться и не должностными лицами. Включение ст. 303 УК РФ в Особенную часть уголовного закона связано, с одной стороны, с усилением охраны важнейших принципов судопроизводства, обеспечением конституционных гарантий отправления правосудия, защитой основных прав и свобод граждан; с другой стороны, с необходимостью реализации специальных мер ответственности за фабрикацию искусственных доказательств, все чаще встречающуюся в судебной практике. Законодатель по вполне понятным причинам ввел в УК РФ ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу, установив ее в санкциях ч. ч. 2, 3 и 4 ст. 303 УК РФ[1].

Тогда как диспозиция ст. 303 УК РФ, касаемо фальсификации доказательств по уголовному делу, указывают на совершение фальсификации лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником (ч. 2) фальсификацию по уголовному делу о тяжком или об особо тяжком преступлении, а равно фальсификация доказательств, повлекшая тяжкие последствия (ч. 3), и фальсификацию результатов оперативно- розыскной деятельности лицами, уполномоченными на ее проведение (ч. 4).

На первый взгляд, все хорошо. Но данный состав преступления имеет очень много недоработок и вопросов, которых в подобном случае быть не должно в силу вредоносности деяния.

Для начала необходимо разобраться с понятием «фальсификация». Необходимо отметить, что законодатель не дает определения данному термину ни в УК РФ, ни в каком бы то ни было ином законе. В этой связи определение рассматриваемого термина спорно, имеет несколько мнений и позиций. Но я буду придерживаться интерпретации, изложенной Верховным судом Российской Федерации (далее - ВС РФ), который в ряде судебных актов отразил правовую позицию, согласно которой «фальсификация по смыслу закона заключается в сознательном искажении представленных в уголовное дело доказательств, на основе которых органами предварительного расследования или судом принимается решение». Между тем еще в 2006 году ВС РФ дал более широкое определение данному термину, указав, что «по смыслу ст. 303 УК РФ под фальсификацией доказательств понимается искусственное создание или уничтожение доказательств в пользу обвиняемого или потерпевшего. Такими действиями могут быть признаны уничтожение или сокрытие улик, предъявление ложных вещественных доказательств». Таким образом, можно вести речь о принятии обоих определений фальсификации доказательств по уголовному делу.

Самыми распространенными способами и методами фальсификации являются:

внесение не соответствующих действительности сведений в подлинный документ,

внесение исправлений в документ, его полное или частичное уничтожение,

дополнение документа вне порядка, предусмотренного для этого уголовно-процессуальным законодательством,

подделка подписи должностного лица, удостоверение документа подлинной печатью, подмена, деформирование и иное искажение вещественных доказательств (например, нанесение пятен крови, отпечатков пальцев на соответствующий предмет), то есть изготовление вещественных псевдодоказательств, составление ложных по содержанию письменных доказательств (например, составление протокола выемки у подозреваемого фактически не изымавшегося предмета преступления), подкладывание, подбрасывание предметов или документов (например, наркотического средства, оружия) с целью их дальнейшего изъятия и оформления в качестве доказательства и так далее.

Затем сфальсифицированные такими способами доказательства оказываются в материалах уголовного дела, обвинительное заключение (акт, постановление) по которому беспрекословно утверждается прокурором, и такое дело направляется в суд[5].

А далее особенно в суде первой инстанции «пролетают» такие псевдоказательства со свистом, кладутся в основу обвинительного приговора, и подсудимый получает срок. Что касается мотивов фальсификации доказательств, то они не имеют правового значения.

Вместе с тем можно выделить несколько основных причин, толкающих указанным лиц на фальсификацию доказательств:

корыстная заинтересованность,

желание помочь избежать ответственности лицам, подозреваемым или обвиняемым в совершении преступления,

и наоборот, желание доказать вину подозреваемого, тем самым «раскрыть» быстрее преступление и отправить дело в суд,

в целях облегчения совершения иного преступления (например, получение взятки за «прекращение» возбужденного уголовного дела).

По неясным причинам законодатель не ввел уголовную ответственность за фальсификацию доказательств для судьи и секретаря судебного заседания, который ведет протокол судебного заседания, являющийся единственным доказательством, позволяющим проверить весь ход судебного разбирательства, в том числе порядок исследования доказательств, их содержание, соблюдение всеми участниками судебного разбирательства действующего законодательства и т.д.

Очень часто показания допрашиваемых в судебном заседании лиц искажаются в протоколе судебного заседания, то есть «подгоняются» под необходимый результат, а иногда и просто переписываются с обвинительного заключения (акта, постановления). Если имеются подозрения о том, что в вашем случае было именно так, следует сравнить стилистику изложения показаний в протоколе судебного заседания (предварительно естественно следует получить его копию) и в обвинительном заключении либо непосредственно в протоколе допроса этого лица. И в случае идентичности (порой секретари не удосуживаются даже поменять местами слова) заявить об этом в жалобе на приговор. Но основной совет, которому следует последовать, - это вести аудиозапись судебного заседания. Если по своему содержанию аудиозапись отличается от протокола судебного заседания, то в обязательном порядке следует об этом заявить путем обращения с возражениями на протокол судебного заседания.

Поскольку, если этого сделано не будет, в последующих инстанциях при пересмотре дела доводы о несоответствии содержания протокола судебного заседания действительности будут проигнорировать.

Объективную сторону преступления образуют действия, выражающиеся в подделке, искажении, подмене подлинной информации или ее носителя информацией ложной, мнимой, происходящей из ненадлежащего источника или полученной с нарушением установленного порядка. Ключевым для фальсификации является именно факт подмены, при котором фальшивка выдается за подлинное, поэтому само по себе получение доказательства с нарушением требований уголовно - процессуального закона без такой подмены не образует состава данного преступления.

Предметом фальсификации могут быть вещественные доказательства (подброшенные на место происшествия, подменившие действительно имеющие отношение к преступлению предметы), документы (акты ревизий, доверенности, расписки), протоколы следственных и судебных действий. Фальсификация может заключаться в указании в протоколе следственного действия ложной информации как о самом исследуемом факте (например, о якобы обнаруженном при обыске предмете), так и об обстоятельствах проведения следственного действия (о времени его проведения и об участвующих в не лицах).

Преступление признается оконченным в момент, когда соответствующее «доказательство» предъявляется для приобщения к материалам дела. Признание впоследствии этого «доказательства» недопустимым не влияет на квалификацию содеянного как оконченного преступления.

Квалификация фальсификации доказательств различается в зависимости от того, была она допущена в рамках производства по уголовному делу.

Субъектами преступлений, предусмотренных статьей 303 УК РФ, выступают лица, обладающие специальными признаками в соответствии с функцией, выполняемой ими при производстве по конкретному делу: в соответствии ч. 2 ст. 303 УК РФ - лицо, производящее дознание, следователь, прокурор или защитник. Совершение действий, направленных на фальсификацию доказательств, лицом, не относящимся к числу перечисленных участников уголовного судопроизводства, при определенных условиях может быть квалифицировано как соучастие в фальсификации доказательств.

Установление ч. 2 ст. 303 в качестве обязательного дополнительного наказания лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью указывает на то, что в качестве субъекта преступления, предусмотренного этой нормой, могут признаваться только защитники - адвокаты; иные же лица, выступающие в качестве защитников (в то числе близкие родственники обвиняемого), ответственность по данной 46 статье уголовного закона не несут[1].

Субъективная сторона преступления характеризуется виной в форе прямого умысла, при котором виновный осознает, что он изменяет содержание или иные характеристики используемой в ходе предварительного расследования или судебного разбирательства доказательственной информации, и желает этого. Целью преступления может быть осуждение невиновного либо, наоборот, ограждение от ответственности виновного, обеспечение получения заинтересованным лицом материального дохода, мотивом - ложно понятые интересы службы, мнимая справедливость, продвижение по служебной лестнице, корысть. В соответствии с ч. 3 ст. 303 квалифицирующими признаками преступлений являются: фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении либо наступление тяжких последствий. Причем по буквальному смыслу данной нормы не имеет значения, являлось ли целью фальсификации доказательств осуждение лица за тяжкое или особо тяжкое преступление или его оправдание в этом. К числу тяжких последствий, предусмотренных ч. 3 ст. 303 УК РФ, могут быть отнесены длительное содержание лица под стражей, незаконное осуждение, необоснованное оправдание виновного.

2.2 Актуальные проблемы фальсификации доказательств

Особое внимание к вопросу о квалификации деяния, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу, обусловлено существенно дифференцированными подходами к юридической оценке деяний, имеющих признаки составов преступлений, предусмотренных ч.ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ, складывающимися в российской правоприменительной практике. Анализ множества эмпирических источников, представленных, прежде всего, обвинительными приговорами судов общей юрисдикции, отмененными или измененными в установленном законом порядке вышестоящей судебной инстанцией именно в связи с допущенными ошибками квалификации преступления, сопряженный с обращением к выработанным в науках уголовно-правового цикла знаниям о видах квалификационных ошибок, позволяет упорядочить соответствующие знания, для последовательного осмысления поднятой проблемы[6].

В свою очередь подобные проблемы квалификации уголовно-наказуемых деяний, исходя из анализа

юридической литературы, характерны для иных преступлений

Так, при рассмотрении вопроса о квалификации преступления, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу, обращает на себя внимание группа казуальных квалификационных проблем, выраженная в непризнании наличия состава преступления в тех деяниях, в которых он имеется.

В качестве одной из причин возникновения обозначенной проблемы можно назвать неверный подход к юридической оценке деяния, заключающийся в том, что нарушение установленного порядка получения доказательств, выраженное во внесении в процессуальные документы заведомо ложных сведений, не образует состава преступления, предусмотренного чч. 2, 3 ст. 303 УК РФ. К аналогичному выводу суды приходили в случаях, если такие доказательства были признаны судом недопустимыми и их существование не повлекло общественно опасных последствий, выразившихся в незаконном освобождении лиц, причастных к преступлению, от уголовной ответственности, либо в незаконном осуждении невиновного. На наш взгляд, совершение данного деяния имманентно нарушению установленного УПК РФ порядка собирания доказательств, а такое правомерное действие, как признание фальсифицированных доказательств недопустимыми, не устраняет преступности деяния, не является предусмотренным УК РФ основанием для прекращения уголовного дела или уголовного преследования, поскольку состав анализируемого преступления является формальным, и, за исключением случаев, предусмотренных ч. 3 ст. 303 УК РФ, не требует наступления каких-либо общественно опасных последствий[1].

В правоприменительной практике встречаются оправдательные приговоры, мотивированные тем, что документы, фальсификация которых инкриминируется обвиняемому (чистосердечное признание, письмо в прокуратуру), по мнению судов, не являются доказательствами и могут быть признаны в качестве таковых только по результатам проверки сообщения о преступлении. На наш взгляд, в случаях, когда подобные документы, адресуемые правоохранительным органам, содержат сообщения о преступлении либо любые иные сведения, на основании которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК РФ, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, ввиду предписания п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ фальсификация таких документов будет образовывать состав преступления, предусмотренного ч. 2 или ч. 3 ст. 303 УК РФ[1].

Обобщая выявленные правоприменительные проблемы, укажем, что в данном контексте значимой, но не способной в полной мере снизить остроту поднятой проблематики является правовая позиция Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в определении от 18 августа 2010 г., в соответствии с которой под фальсификацией доказательств понимается «не только искажение фактических данных, но и внесение в процессуальные документы ложных сведений, не соответствующих действительности, а наступление общественно опасных последствий и наличие мотива элементами состава преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ, не являются».

Кроме того, считаем, что, по существу, причина подобных ошибок кроется внеоднократно отмеченном нами пробеле в уголовном законодательстве, выраженном в отсутствии соответствующей дефиниции, раскрывающей трактовку фальсификации доказательств для целей УК РФ. Другим обстоятельством возникновения квалификационных ошибок послужило неверное понимание формального состава преступления, предусмотренного ч.ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ, в качестве материального (за исключением деяний, предусмотренных ч. 3 ст. 303 УК РФ, повлекших тяжкие последствия).

Помимо этого, обратим внимание на существенную противоречивость имеющейся судебной практики, выраженную в том, что мотивировка судебных решений по конкретным делам не всегда в полной мере отвечает действующим нормам УК РФ и УПК РФ. Это обстоятельство позволяет судить о разрозненной трактовке правоприменителем в лице правоохранительных органов и судов общей юрисдикции сущности запрещенных ч.ч. 2 и 3 УК РФ деяний, что актуализирует комплекс мер устранения соответствующей проблемы.

Разделяя точку зрения Н. Ф. Кузнецовой, укажем, что другой группой квалификационных ошибок является неправильная юридическая оценка содеянного ввиду неверного избрания нормы Особенной части УК РФ, которая запрещает его совершение.

Характеризуя данную группу квалификационных ошибок, прежде всего укажем, что их допущение зачастую связано с неправильным применением положений ч. 3 ст. 17 УК РФ. В соответствии с указанным правовым предписанием, если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует, а уголовная ответственность для виновного лица наступает по специальной норме. Нарушение данного предписания в правоприменительной практике, как правило, имеет несколько проявлений: во-первых, оно выражается в излишнем вменении лицу общего состава преступления, который уже охватывается другим, специальным составом преступления, а во-вторых, в неверной квалификации деяния лица по общей норме Особенной части УК РФ, в то время как подлежала применению специальная норма.

Примером первого из названных типов квалификационных ошибок может послужить одновременная квалификация действий лица, фальсифицировавшего доказательства по уголовному делу, и по ч. 2 (или ч. 3) ст. 303 УК РФ, и по ст. 285 УК РФ в тех ситуациях, когда вменяемое лицу злоупотребление служебными полномочиями непосредственно заключалось в фальсификации доказательств по уголовному делу. В выявленной ситуации Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации обоснованно установила неправильное применение уголовного закона. В связи с тем, что фальсификация доказательств по уголовному делу является частным случаем злоупотребления служебными полномочиями и предстает специальной нормой, налицо явное нарушение предписания ст. 17 УК РФ, повлекшее оценку одного деяния как совокупности преступлений. Эта ошибка грубо нарушила законные интересы осужденного, стала причиной назначения более строгого наказания, не в полной мере отвечающего характеру совершенного деяния, и обусловила закономерную необходимость переквалификации его действий только на специальную норму с исключением осуждения по ст. 285 УК РФ как излишне вмененной.

Аналогичная ошибка имеет место в случае одновременной квалификации действий лица и как фальсификации доказательств по уголовному делу, и как превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), служебного подлога (ст. 292 УК РФ), привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ)[1].

Приведенные примеры конкуренции охранительных норм права также должны решаться в строгом соответствии с предписанием ч. 3 ст. 17 УК РФ, исключающим наличие в действиях лица множественности преступлений. Вместе с тем, если лицу вменяется совершение реальной совокупности преступлений, в том числе фальсификации доказательств, а также преступлений, предусмотренных общей по отношению к ст. 303 УК РФ нормой, но при этом объективная сторона общего состава преступления не охватывает действий, составляющих объективную сторону состава преступления, предусмотренного специальной нормой, то в действиях лица будет иметься совокупность преступлений.

Характеризуя второй тип ошибок в выделенной классификационной группе, имеющих место, когда совершенное лицом деяние, содержащее признаки состава преступления, предусмотренного ч. 2 или ч. 3 ст. 303 УК РФ, неверно квалифицируется органами предварительного расследования или судом в качестве одного из преступлений, предусмотренных общей по отношению к ст. 303 УК РФ охранительной нормой. Отметим связанный с таким подходом ряд серьезных проблем. Трудности разграничения множества общих и специальных норм обуславливают вероятность неверной оценки деяния виновного судом и назначения наказания, не отвечающего характеру и степени общественной опасности содеянного. Так, если верхний предел наиболее строгого наказания санкции ч. 2 ст. 303 УК РФ в виде лишения свободы составляет 5 лет, а ч. 3 ст. 303 УК РФ -- 7 лет, то указанный предел санкции ч. 1 ст. 292 УК РФ, запрещающей служебный подлог, составляет всего 2 года. В контексте решения данной проблемы особую значимость приобретают полномочия прокурора по надзору за предварительным расследованием и проверке доказанности предъявленного лицу обвинения, а также особую значимость приобретает судебный контроль. Если за весь период действия УПК РФ до 2013 года суд был ограничен положениями ч. 2 ст. 252 УПК РФ, в силу которых изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается только в тех случаях, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту, то постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 2013 г. № 16-П положения ч. 1 ст. 237 УПК РФ признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой эти положения препятствуют самостоятельному и независимому выбору судом подлежащих применению норм уголовного закона в случаях, когда он приходит к выводу, что фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления.

Подводя итог укажем, что изучение особенностей квалификации преступления, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу, показывает наличиесовокупности разнородных прикладных проблем, связанных с правильной юридической оценкой действий лица, установлением соответствия признаков данных действий с признаками деяний, запрещенных чч. 2, 3 ст. 303 УК РФ. Длительность существования данных проблем и комплекс негативных последствий их возникновения на практике закономерно обуславливают постановку вопроса о необходимости фундаментальных исследований в данной области в целях формирования концепции действий, в том числе связанных с правотворчеством, направленных на снижение остроты проблемы правильности квалификации рассматриваемого преступления[10].

При этом фундаментальный детерминант всей рассмотренной проблематики усматривается в технике выражения диспозиции ч. 2 ст. 303 УК РФ[1].

Последняя является простой, не раскрывающей формально-логического объема, индивидуализирующих признаков-действий (бездействия), образующих состав данного преступления. Такая особенность техники юридического письма, по существу, оставляет решение вопроса о наличии в конкретных действиях признаков состава преступленияна усмотрение должностных лиц органов, осуществляющих предварительное расследование, и суда. В условиях отсутствия необходимых предписаний, а также сложности и значительности логического объема термина «фальсификация», в котором мыслиться множество различных действий, формирование единообразной правоприменительной практики не представляется возможным, а квалификационные проблемы видятся закономерными.

Заключение

В результате написания курсовой работы были сделаны следующие выводы.

О масштабах фальсификации доказательств по уголовным делам в Российской Федерации можно только догадываться, поскольку преступность по данному роду преступлений латентна.

Сокрытие фактов фальсификации, отказы в привлечении фальсификаторов к уголовной ответственности - это те меры, которые предпринимают руководители прокурорско-следственных органов для защиты своих подчиненных.

Добиться возбуждения уголовного дела в отношении дознавателей, следователей за фальсификацию доказательств крайне сложно, поскольку система включает механизмы самозащиты. При выявлении сфальсифицированные доказательства изымаются из дел и уничтожаются, а сами фальсификаторы отделываются, в худшем случае, увольнением из органов.

Если бы все факты фальсификации доказательств должным образом фиксировались фактами возбуждения уголовных дел, то можно было бы смело заявить о профессиональной деградации следственных органов в Российской Федерации, чему так усердно препятствуют должностные лица, от которых зависит привлечение фальсификаторов к уголовной ответственности.

Сокрытие таких преступлений влечет безнаказанность дознавателей, следователей и направлено на совершение ими новых преступлений и даже создания целой системы способов и методов фальсификации и вовлечение в такую противозаконную деятельность новых ее участников.

Данный вид преступлений по характеру и степени общественной опасности является наиболее вредоносным, поскольку такая преступная деятельность осуществляется сотрудниками следственных органов, которые наделены властными полномочиями, действуют от имени государства и под его защитой.

За последние годы в обиход практикующих адвокатов вошло такое понятие, как множественная фальсификация, когда в уголовном деле выявляются факты многократной фальсификации различных протоколов следственных действий, начиная от протоколов допросов свидетелей до подложности вещественных доказательств, ставших предметами экспертного исследования.

Но удивительно другое. Дознавателей и следователей не пугают последствия таких незаконных действий. Причина же такого отношения в том, что они прекрасно знают и понимают, как работает в Российской Федерации следственно-судебная система, при которой в судах не дают возможности стороне защиты должным образом проверять представленные органами следствия доказательства, когда показания потерпевших и свидетелей при их не явки в суд оглашаются без всяких на то оснований и причин, когда подсудимые вместе с защитниками удаляются судьей из зала судебного заседания по причине их активной защиты, когда отказывают стороне защиты в допросе свидетелей и приобщении к материалам дела доказательств, свидетельствующих о непричастности и невиновности подсудимого.

Судя по материалам судебной практики фальсификация доказательств стала чуть ли обыденном делом в работе дознавателей и следователей по уголовному делу.

Масштабы фальсификации таковы, что при расследовании уголовных дел без фальсификации доказательств ни дознаватели, ни следователи обойтись уже не могут.

И это убеждение не обманчиво. Оно подкрепляется сотнями обвинительных приговоров по ч.2 или ч.3 ст.303 УК РФ, которые содержат сведения о том, с какой легкостью субъекты доказывания фальсифицируют доказательства и без каких-либо опасений направляют материалы уголовных дел с такими доказательствами в суд в целях постановления обвинительных приговоров.

Эти люди даже не осознают, что их деятельность оплачивается из бюджета государства, который в свою очередь формируется из народных денег.

Получается, что противозаконная деятельность дознавателей и следователей по фальсификации доказательств финансируется народом, что противоестественно. В связи с чем такое преступление, как фальсификация доказательств, должно выявляться и искореняться государством, как особо вредоносное явление в деятельности следственных органов.

Необходимость более широкого общественного и государственного обсуждения указанной проблемы возникла на сегодняшний день как нельзя остро.

Вернуть доверие людей к следственным органам - одна из важнейших задач, которую необходимо решать в том числе и посредством искоренения фальсификации доказательств по уголовным делам.

Задача непростая, но выполнимая. И первично, что нужно сделать в этом направлении, не заниматься укрывательством и покровительством фальсификаторов.

Необходимо в каждом случае выявления фактов фальсификации доказательств не препятствовать, а возбуждать уголовные дела, в рамках которых не только доказывать факты фальсификации, но и выявлять и устранять причины, по которым должностные лица органов дознания и следственных органов совершают такие действия.

Выявление фактов фальсификации является одной из проблем, с которой сталкивается сторона защиты в рамках производства по уголовному делу.

Глоссарий