Правила найма, стоимость и специфика распределения социального жилья в послевоенные годы (на примере городов Свердловской области)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Правила найма, стоимость и специфика распределения социального жилья в послевоенные годы (на примере городов Свердловской области)

М.А. Клинова

Предпринят анализ жилищной политики послевоенного периода, проводимой в Свердловской области. Обозначены формы предоставляемого гражданам социального жилья, правила найма, специфика распределения, стоимость. Выявлены основные жилищные проблемы, с которыми сталкивались горожане: сложность получения жилья, его низкое качество, неудовлетворительный уровень реализации коммунальных услуг и пр. Иерархия распределения жилья определялась статусом трудящихся (профессия, стаж, личные трудовые заслуги и пр.), но на практике на данную систему влияли также финансовые возможности граждан, наличие «блата» и т.д.

Ключевые слова: жилищная политика, послевоенный период, СССР, социальное жилье, общежития

Немаловажным аспектом при определении качества жизни горожан является характеристика их жилищных условий. Применительно к советскому периоду отечественной истории к рассмотрению жилищных проблем советского городского населения обращались многие авторы. Приоритетное внимание отечественных исследователей получила проблематика реализации жилищной политики в СССР довоенного периода [1-3]. Сложности решения жилищных проблем в годы войны детально рассмотрены в работах Т.П. Хлыниной,

A.В. Ярославцева [4, 5]. В свою очередь, проблематика решения жилищных вопросов горожан послевоенного периода изучается в немногочисленных исторических работах, в которых данная тема раскрыта на региональных материалах Дальневосточного региона [6, 7], Башкирской АССР [8], а также в контексте проблематики градостроительства и архитектуры [9]. В региональном разрезе проблема жилищного строительства в Свердловской области рассмотрена в работах

B.Н. Мамяченкова, акцентирующего внимание на темпах застройки, качестве жилья [10, 11]. В то же время такие аспекты существующей в послевоенный период жилищной проблемы, как специфика распределения жилья, правила его найма и стоимость для городского населения, не получили детального рассмотрения в отечественной историографии, что актуализирует тематику предпринятого исследования.

Жилье, в котором проживало городское население страны, могло иметь различный правовой статус - принадлежать жильцу на правах личного имущества (как правило, это были неблагоустроенные домовладения) либо принадлежать предприятиям, учреждениям и организациям и передаваться жильцам (съемщикам) на правах найма. Вслед за М.М. Коршуновым и М.В. Кочетковой жилье, предоставляемое гражданам лишь в пользование, мы будем обозначать понятием «социальное жилье» [12].

В данной статье предпринят анализ послевоенной политики, проводимой в сфере социального жилищного фонда - освещены формы социального жилья, правила его найма, специфика распределения и стоимость на примере городов Свердловской области, а также выявлены наиболее острые жилищные проблемы горожан. Хронологические рамки исследования определяются периодом 1946-1953 гг. Источниковую основу исследования составили нормативные документы послевоенного периода (постановления Совета Министров СССР, ЦК ВКП(б), распоряжения правительства), статистические источники, материалы центральных, областных, городских газет, письма и жалобы горожан, направленные в редакции газет и органы власти, материалы бюджетных обследований жителей городов Свердловской области. Полученные в работе сведения могут быть использованы в рамках учебных курсов, а также научных исследований, касающихся социальной истории послевоенного периода.

В военные годы количество городского населения РСФСР уменьшилось с 39 271 500 до 34 905 500 человек [13. С. 82]. Данное сокращение фиксировалось преимущественно в районах военной оккупации, а также в регионах, откуда эвакуировалось население (центральные районы страны, Дальний Восток). В глубинных тыловых районах России численность городского населения в годы Великой Отечественной войны, наоборот, увеличилась: за счет притока эвакуированных из центральных и западных районов страны на Урале число горожан выросло на 20%, в Сибири - на 14% [Там же. С. 84].

Вследствие увеличения численности городского населения жилищная ситуация в городах Свердловской области была критической. Обостряло жилищную проблему и качество имеющегося жилищного фонда. Значительную его часть составляло так называемое «временное жилье» представленное деревянными бараками. В Нижнем Тагиле, Каменск-Уральском объем подобного жилья составлял 25-30% [11. C. 166].

Необходимость решения жилищной проблемы определялась ее важностью в контексте реализации задач восстановления страны. Наличие жилищного фонда на предприятиях, а также качество этого жилья играли важную роль в политике закрепления кадров, что, в свою очередь, влияло на выполнение плановых заданий, производительность труда на предприятиях. Поэтому, несмотря на ограниченность финансовых возможностей, в послевоенный период велось строительство социального жилья.

Всего по РСФСР городскими государственными и кооперативными организациями было построено: в годы четвертой пятилетки - 45 млн кв. м жилья, а в период пятой пятилетки - 79,3 млн кв. м [14. С. 92]. В Свердловской области в 1946 г. было введено в экс-плуатацию 135 тыс. кв. м жилья [15. C. 2], 1948 г. за счет государственных ассигнований было построено 396 тыс. кв. м жилья, а в 1951 г. - 507 тыс. кв. м [11. С. 178]. В целом в годы четвертой пятилетки было построено 1 751 тыс. кв. м жилой площади. Данные цифры выглядят достаточно внушительными, если учесть, что в 1940 г. объем жилищного фонда в области составлял 4 094,2 тыс. кв. м, из которого только половина (2 035 тыс. кв. м) принадлежала местным советам и другим ведомствам, а остальное являлось частновладельческим [Там же. С. 176]. Таким образом, в годы четвертой пятилетки за счет государственных ассигнований было простроено жилье, общий объем которого составил более 85% к уровню ведомственного довоенного жилищного фонда Свердловской области.

Формы предоставляемого горожанам социального жилья разнились в зависимости от отраслевой принадлежности предприятий, профессионального статуса сотрудника и наличия жилого фонда.

Рабочим, пришедшим на предприятия (в порядке свободного найма, набранным по оргнабору, выпускникам ФЗО, РУ и пр.), как правило, предоставлялось место в общежитии. Формально качество жилищных условий общежития оговаривалось в тексте трудового договора, заключаемого с вновь пришедшим на предприятие работником. Так, например, в трудовых договорах, заключаемых с демобилизованными в 1946 г., предприятия обязывались: «предоставить... жилую площадь не менее 4,5 кв. метров и кровать с постельными принадлежностями, с взиманием платы в установленном порядке» [16. Л. 37, 390]. На страницах газет публиковались фотографии основательных кирпичных зданий общежитий, а также уютных интерьеров комнат, где вокруг столов с белоснежными скатертями проводят свой досуг советские трудящиеся - за вышивкой, чтением книг, беседами и пр. [17. С. 2; 18. С. 2; 19. С. 2].

На практике реалии рабочих общежитий не всегда были столь радужными. Фактический уровень обеспеченности жилплощадью горожан, проживающих в общежитиях, в большинстве городов региона составлял 2,5-3 кв. м на человека, а в общежитиях некоторых предприятий был еще ниже: на Новотагильском металлургическом заводе - 2,1 кв. м, на коксохимическом заводе - 2 кв. м. на человека [11. С. 164].

Жалобы трудящихся на неблагоустроенность общежитий регулярно публиковались на страницах прессы послевоенного периода. На станицах газеты «Тагильский рабочий» сообщалось о бытовых условиях рабочих общежития № 17 Ново-Тагильского металлургического завода: «Всюду затхлый воздух, на стенах плесень. В. комнате на шесть человек имеется только две тумбочки. На столе разостлана грязная простынь вместо скатерти» [20. C. 3]. Немногим лучший уровень «благоустройства» можно было наблюдать в одном из общежитий г. Первоуральска (Свердловская обл.): «В полусумрачном коридоре грязно и холодно. Это общежитие № 8 треста Трубстрой. Штукатурка во многих местах обвалилась, а там, где еще держится, жильцы находятся под постоянной угрозой быть придавленными ею. В углу топится и дымит печка. Во всех комнатах не хватает полотенец. И если их возьмут в стирку, то жильцы два-три дня вместо полотенец пользуются простынями» [21. С. 2]. В ряде случаев работников селили общежития, которые уже несколько лет назад «были списаны как непригодные» [22. C. 2].

Проблема неблагоустроенности общежитий не оставалась незамеченной местным городским руководством. Секретарь Карпинского ГК ВКП(б) Лопатин в своей докладной записке (1946) отмечал: «Ни один вопрос бытового обслуживания населения у нас в городе не решен. Не хватает жилья - сейчас у нас на двух- и трехъярусных нарах проживает до пяти тысяч рабочих, нет водопровода» [23. Л. 107]. Вопросы о перспективах и сроках ликвидации «двухярусной системы» в общежитиях региона достаточно часто задавались трудящимися на заводских собраниях и лекциях [24. Л. 36].

С целью решения проблем благоустройства жильцы общежитий обращались в разные инстанции (к руководителям заводов, начальникам жилищных отделов, в профсоюз и т.д.). В силу ограниченности финансовых ресурсов предприятий урегулирование данных жилищно-бытовых проблем затягивалось на неопределенный срок либо они решались частично. Так, например, по результатам жалоб рабочих Ново-Левинской шахты (г. Красноуральск) на отсутствие в общежитии № 4 питьевой воды и частое отсутствие электроосвещения «парторганизация совместно с профорганизацией приняла меры. В данное время электроосвещение во всех комнатах имеется, в общежитии проводятся лекции на политические и бытовые темы» [Там же. Л. 70].

Возможности улучшения жилищно-бытовых условий жильцов общежитий были связаны с результатами их труда и стажем работы. На предприятиях некоторых отраслей индустрии хорошо работающие сотрудники могли претендовать на улучшение условий проживания в общежитии. Например, в постановлении Совета Министров СССР от 1 февраля 1949 г. № 438 «О мероприятиях по закреплению рабочих на стройках Министерства строительства предприятий тяжелой индустрии и подготовке молодых рабочих строительных профессий в 1949 году» утверждалось требование - предоставлять отдельную комнату в общежитии рабочим ведущих профессий, безупречно проработавшим на стройках предприятий тяжелой индустрии не менее года [25. Л. 285].

Помимо общежитий предприятия располагали определенным объемом жилищного фонда (квартиры, комнаты), предоставляемого сотрудникам. Как правило, на предприятиях фиксировалась нехватка ведомственного жилья. Объемы жилищного строительства, проводимого министерствами и предприятиями, обозначались в ежегодных планах экономического развития. Несмотря на важность решения жилищного вопроса, планы по ведомственному жилищному строительству регулярно не выполнялись, и жилищная проблема стояла достаточно остро на предприятиях большинства хозяйственных министерств. Например, по состоянию на 1 июля 1947 г. годовой план строительства ведомственного жилья был выполнен по министерствам: черной металлургии - на 9%; цветной металлургии - на 8,6%; химической промышленности - на 17,5%; резиновой промышленности - на 13,3% [26. Л. 297], угольной промышленности восточных районов - на 47% [27. Л. 267]. социальное жилье послевоенные годы

Помимо неудовлетворительных темпов строительства предприятиями ведомственного жилья, существовала определенная иерархия в его распределении. Преимущество в обеспечении ведомственным жильем (как в плане очередности, так и качества) имели руководители предприятий, ИТР и высококвалифицированные работники. В постановлении, принятом Советом Министров СССР 10 сентября 1947 г. № 3211 «О преимуществах и льготах для подземных рабочих, руководящих и инженерно-технических работников угольной промышленности и строительства угольных шахт» утверждалось требование: «Обеспечить в течение 1947-1950 гг. всех начальников, главных инженеров, главных механиков и маркшейдеров шахт, начальников и механиков подземных участков и горных мастеров должностными меблированными квартирами» [28. Л. 129-134].

Среди рабочих и служащих предприятий преимущество в распределении жилья имели стахановцы, а также кадровые рабочие, имеющие большой стаж работы. В заметках, посвященных заселению новых домов, как правило, уточнялись профессиональный статус и стаж новоселов: «благоустроенную квартиру получил знатный сталевар тов. Мишуков» [29. C. 1]; «новое жилье из трех комнат... получил старейший рабочий Ново-Тагильского металлургического завода старший миксеровой мартеновской печи № 2 тов. Устиновский. двухкомнатная квартира дана инвалиду Отечественной войны швейцару Дворца культуры тов. Набиули- ну» [30. C. 1]. Презентация в прессе данной системы «отбора» трудящихся, заселяющихся в новые квартиры, носила пропагандистский характер, формируя у граждан отношение к жилью как к награде за непрерывный стаж работы на предприятии и высокую трудовую активность.

Еще одним критерием отбора претендентов на социальное жилье от предприятия был семейный статус трудящихся. Максимальный размер занимаемой жилплощади равнялся 9 кв. м на человека, поэтому у одиноких граждан шансов получить отдельную квартиру фактически не было, они могли рассчитывать только на общежитие или комнату. Газета «Тагильский рабочий» сообщала: «В 1949 г. тысячи семей рабочих. переселились в новые светлые благоустроенные квартиры, а одиночки - в хорошие, специально оборудо-ванные общежития комнатного типа» [29. C. 1].

На практике декларируемая статусно-профессиональная иерархия в распределении жилищного фонда, как и нормы обеспеченности жильем, не всегда соблюдалась. Вследствие высокого уровня востребованности и ограниченности жилищного фонда его распределение не исключало криминальных практик. Факты злоупотребления лиц, имеющих доступ к жилищному фонду, освещались на страницах газет, являлись темой для жалоб граждан в вышестоящие инстанции. В письме начальника АХО Свердловской облконторы Промбанка А.С. Малахова, адресованном заместителю министра государственного контроля, сообщалось о том, что управляющий конторой Промбанка «встал на неправильный путь, получая жилплощадь у подконтрольных организаций, т.е. строек. Только за последние 6 месяцев получено 4 квартиры» [31. Л. 198]. На страницах газеты «Труд» в фельетоне «Ревдинские новоселы» рассказывалось о злоупотреблениях директора одного из предприятий г. Ревда, раздающего заводские квартиры «по блату» гражданам, не имеющим отношения к заводу и к тому же владеющим собственными особняками [32. С. 3]. К различного рода злоупотреблениям были причастны и работники домоуправлений. Так, в результате проверки, проведенной в Нижнием Тагиле (1947), выяснилось, что «в некоторых домовладениях проживают граждане, не прописанные в домовых книгах, без паспортов и с паспортами, срок которых истек» [33. C. 2].

В результате узости жилищного фонда, а также реализации различных криминальных практик лицами, имеющими доступ к его распределению, получение жилья сотрудниками предприятий затягивалось на неопределенный срок. На страницах Первоуральской газеты «Под знаменем Ленина» было опубликовано письмо А. Ветошкиной, в котором сообщается, что, несмотря 14-летний стаж работы ее мужа на Хромпиковом заводе, их семье до сих пор не предоставлена квартира, и семья из семи человек вынуждена ютиться в маленькой комнате [34. C. 2]. Еще более критическая жилищная ситуация в послевоенный период сложилась в тресте Тагилстрой, где части семей приходилось жить «в большой скученности»: «В комнате, где проживает стрелочница тов. Шендель, помещено 14 человек. Квартира лучшего грузчика-стахановца тов. Титова состоит из одной комнаты, но в ней проживает 10 человек. И, несмотря на это, руководство треста в 1949 г. выделило. только три квартиры. В результате дальнейшее расселение вновь прибывших рабочих производится за счет еще большего уплотнения и без того уже перенаселенных квартир» [22. C. 2]. Нерешенность «квартирного вопроса» фиксировалась и в среде руководящих работников, хотя острота жилищной проблемы среди представителей данной группы была несколько ниже. Например, в своей жалобе в Верховный Совет СССР житель г. Каменск-Уральский отмечает, что ему, заведующему Райстройотделом, «приходится жить в кабинете исполкома райсовета. так как Исполком Каменского райсовета квартир не имеет» [35. Л. 191-191 об.].

Вопросы о сроках обеспечения сотрудников ведомственной жилплощадью нередко звучали на рабочих собраниях предприятий в большинстве городов области (Карпинск, Красноуральск, Кировоград, Нижний Тагил, Серов, Свердловск и пр.) [24. Л. 31, 52, 54, 56, 117, 149].

Жилищным фондом располагали как предприятия и организации, так и местные советы. В начале 1951 г. в СССР в ведении хозяйственных министерств, учреждений, предприятий находилось 56% всего общественного жилого фонда, а в ведении местных Советов - 44% [36. C. 35]. В РСФСР в 1950 г. социальная жилая площадь составляла 69% от всего жилищного фонда в стране (из нее 24% находилось в ведении местных советов, а 45% - в ведении министерств и ведомств) [37. C. 359]. В Свердловской области в 1951 г. местные советы располагали жилищным фондом объемом 279,8 тыс. кв. м, что составляло 7% от объема жилья в области, принадлежащего ведомствам.

Правила предоставления гражданам социального жилья регулировались нормативными актами Министерства коммунального хозяйства, постановлениями пленумов Верховного суда СССР и пр. 30 августа 1947 г. Министерством коммунального хозяйства РСФСР был издан приказ № 727, утвердивший Инструкцию «О заключении договоров найма жилых помещений в домах, находящихся в ведении местных советов, государственных учреждений, предприятий и общественных организаций» [38]. Договор найма жилого помещения заключался со съемщиком на срок не свыше пяти лет. В соответствии с действующими в РСФСР жилищно-санитарными нормами (9 кв. м на человека) определялись объем предоставляемого жилья, излишки жилой площади.

Согласно Постановлению Пленума Верховного суда СССР от 12 декабря 1940 г. № 46/23/У жилищным органам запрещалось заселение под жилье мест общего пользования (передних, коридоров, кухонь и чуланов) [39. С. 157-158]. Однако на практике места общего пользования в ведомственных квартирах могли заселяться съемщиками. В информационном письме председателя исполкома Свердловского областного совета Г. Ситнкова, адресованном министру автотракторной промышленности СССР С.А. Акопову (1948), были отмечены следующие факты: «На мотоциклетном и автоприцепном заводе в г. Ирбите работает 3 400 чел. Многие семьи рабочих и служащих мотозавода и завода автоприцепов живут в сырых подвалах, общественных кухнях, коридорах» [40. Л. 89]. Характерно, что означенная практика нарушения правил заселения жилых помещений фиксировалась не только в уральском регионе, но и в столице, сохранившись и в 1950-е гг. Так, например, в донесении Первого секретаря МГК КПСС Н.С. Хрущева, направленном в Президиум Совета Министров СССР в январе 1952 г. указывалось, что в Москве «более 1 800 семей железнодорожников проживает в 255 бараках, пришедших в ветхость. Много железнодорожников размещено на кухнях, в кузовах вагонов и других нежилых помещениях» [41. C. 52].

Оплата жилья в послевоенный период осуществлялась согласно тарифам, утвержденным Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 14 мая 1928 г. «Об оплате жилых помещений в городах и рабочих поселках» [42. Ст. 402]. Размер квартирной платы определялся площадью и качеством жилья, объемами доходов квартиросъемщика. Квартирная плата исчислялась по заработку или доходу одного из членов семьи, получающего больший в семье заработок или доход (вне зависимости от суммарного дохода семьи) [39. C. 167]. Для рабочих и служащих, месячный заработок которых составлял более 145 руб., квартирная плата составляла 44 коп. за 1 кв. м, а также взималась надбавка в размере 3,3 коп. за каждые 10 руб., получаемых съемщиком сверх 145 руб. заработной платы. Рассчитанный таким образом объем квартирной платы не должен был превышать предельного размера - 1 руб. 32 коп. за кв. м. Излишки занимаемой площади (превышающие норму в 9 кв. м на человека) оплачивались съемщиком в тройном размере соответствующих квартирных ставок [42. Ст. 402]. Дополнительно к квартирной плате отдельно оплачивались электрическое освещение, отопление, газ, телефон. В зависимости от качества жилья устанавливались коэффициенты, понижающие его оплату: полуподвальные помещения оплачивались со снижением на 50%; если в жилой комнате находилась печь или плита (при отсутствии общей кухни), оплата составляла 75% от исчисленного объема [39. C. 169, 170]. Для отдельных категорий граждан устанавливались льготы при оплате жилья. Семьи офицеров оплачивали жилье по ставке в 1% от заработной платы за 1 кв. м; в случае призыва члена семьи в армию образовавшиеся излишки площади оплачивались в одинарном размере [39. C. 170, 171].

Материалы бюджетных обследований горожан Свердловской области, проведенных во второй половине 1940-х гг. ЦСУ Госплана СССР, содержат данные о суммах ежемесячной оплаты жилищно-коммунальных услуг городскими жителями региона. Исходя из действующих тарифов и сумм оплаты ЖКХ (в месяц), нами были получены следующие данные о ежемесячной стоимости различных форм социального жилья в городах Свердловской области в 1946 г. (анализировались бюджеты за зимние месяцы - ноябрь, январь, февраль). Наименьшими были суммы оплаты ЖКХ у граждан, не имеющих семей и проживающих в одной комнате вместе с другими трудящимися - 6-9 руб. в месяц (по всей видимости, эти горожане проживали в общежитии) [43. Л. 26, 27]. Семья из пяти человек, проживающая в комнате площадью около 16 кв. м, платила в месяц 23 руб. 70 коп. за аренду жилья и 11 руб. 60 коп. за остальные коммунальные услуги [Там же. Л. 1, 2]. Семья из четырех человек, проживающая в комнате площадью около 13 кв. м, оплачивала 18 руб. 40 коп. за наем жилья и 39 руб. за остальные коммунальные услуги. [44. Л. 16]. Оплата за наем отдельной квартиры, занимаемой семьей, была существенно выше. Для семьи из четырех человек, проживающей в квартире площадью 31 кв. м, ежемесячная плата за содержание жилья составляла 41 руб., а также 6 руб. за электричество и другие услуги ЖКХ [43. Л. 5]. Семья из трех человек, живущая в отдельной квартире площадью 34 кв. м, платила в месяц 63 руб. 50 коп. за жилье и 46 руб. 50 коп. за остальные услуги ЖКХ [45. Л. 7]. В целом, предпринятый анализ более ста бюджетов рабочих и служащих Свердловской области за 1946 г. позволят утверждать, что средний объем ежемесячной оплаты коммунальных услуг (содержание жилья, электроэнергия и пр.) для одного домохозяйства варьировал в диапазоне от 30 до 55 руб. Весомость данной суммы в бюджете семьи была относительной и зависела от количества работающих граждан, состава семьи и пр. В среднем оплата услуг ЖКХ составляла от 2,5 до 5,5% ежемесячного бюджета домохозяйства. Наиболее весомой по отношению к общему объему бюджета была доля оплаты услуг ЖКХ у бессемейных горожан, а также в семьях, состоящих из 56 человек, где работал всего один член семьи.

В ряде случаев суммы оплаты за жилье вызывали дискуссии, являясь причиной жалоб горожан в профсоюзные органы и редакции газет. Актуальной площадкой для обсуждения данных проблем являлась газета «Труд». В издании обсуждались проблемы неравной квартирной платы в домах, принадлежащих предприятиям и местным советам [46. C. 2] и др. В редакцию газеты «Труд» с жалобой на высокую оплату жилья обращался житель г. Серова (Свердловская обл.) А.П. Ломакин: «Я плачу в месяц 200-220 руб. Вы можете не поверить, ведь у нас в СССР самая дешевая квартплата... Да, это верно, за жилую площадь платили установленную коммунальную ставку, причем действительно недорого, а вот отопление у нас вылазит, как говорят, в копеечку. За отопление мы платим каждый месяц более ста рублей, причем круглый год. В чем причина, я не могу объяснить» [47. Л. 165-167].

Претензии граждан по поводу корректности расчетов коммунальных платежей освещались и на страницах других газет. Так, например, в одном из номеров газеты «Тагильский рабочий» (1950) была опубликована жалоба горожан, возмущенных тем, что с них берут оплату за водопровод в течение всего года, в то время как в зимний период «водопровод не действует» уже несколько лет [48. C. 4]. Жильцы одного из домов Нижнего Тагила в 1947 г. сообщали о необъяснимом повышении тарифов за отопление: «.трубы в доме нагревают лишь настолько, чтобы они не полопались. Жильцам предоставлено свободное право отапливать квартиры собственными средствами. Но, как ни странно, плату за топливо с них не сняли. Наоборот, с начала нового года “отопление” сильно вздорожало, а жилая площадь... расширилась. Например, квартира Меклер еще в прошлом году была площадью 38 кв. м, нынче же в счете горжилуправления стоит “41,5 кв. м”, на 23 метра расширились квартиры и у остальных жильцов. В декабре жилец Калашник платил за квартиру 160 руб. После применения “новой системы отопления” ему принесли счет на 213 руб. Такие сюрпризы преподнесены всем квартиросъемщикам» [49. C. 2].

Оплата коммунальных услуг являлась темой вопросов горожан, задаваемых на митингах и собраниях. После повышения пайковых цен осенью 1946 г. одним из часто задаваемых стал вопрос: «Повысят ли плату за коммунальные услуги?» [24. Л. 104 об., 105, 125]. Повышение цен порождало слухи, «.что будут брать 8 рублей за 1 кв. м площади». [Там же. Л. 47.]

Еще одной немаловажной проблемой, с которой сталкивались горожане, являлось неудовлетворительное качество социального жилья. Проблемы старого жилищного фонда были фактически идентичными в большинстве городов области. Житель Первоуральска в письме в редакцию отмечал: «Имеющиеся печи почти совсем не топятся. В комнатах жуткий холод.

Жильцы днями и ночами не отходят от кухонь» [50. C. 2]. Жители Нижнего Тагила сообщали в редакцию газеты «Тагильский рабочий», что в их домах: «.батареи еле теплятся из-за неисправности отопительной системы семья вынуждена ютиться на кухне, где есть плита» [51. C. 3]; «подгнившие балки рухнули, стены дали трещину, но, несмотря на это, в ЖКО не принимают никаких мер» [48. C. 4].

Несмотря на теоретическую «благоустроенность» жилья, типичной проблемой горожан являлось отсутствие воды. Житель г. Серова в своем письме в «Труд» пишет: «Со времени существования водопровода года два вода шла четыре раза в сутки с 7-8 утра, с 11-12 дня, с 4-5 дня, с 7-8 вечера. Хоть не в любое время можно взять воды, но мы с этим смерились. На время отсутствия воды запасали в посуду. В последние три месяца стали приучать нас жить без воды, начали отключать воду по воскресеньям у женщин, которые работают на производстве, в воскресенье нужно было стирать, а у нас и обед готовить воды нет. А с половины июля совсем нет воды, иногда приходится ходить за километр в центр города за водой» [47. Л. 167]. Проблемы неудовлетворительного качества социального жилья озвучивались в вопросах трудящихся на собраниях трудовых коллективов предприятий области: «Почему вода подается с перебоями?», «Будет ли проводиться капитальный ремонт квартир трудящихся в этом году?» и пр. [24. Л. 60, 61 об., 68, 72, 74 об., 79, 85, 88, 148.].

Важно отметить, что жилищные проблемы, с которыми сталкивались жители Свердловской области, являлись типичными для большинства регионов страны. В западных областях жилищная проблема усугублялась тем, что большая часть жилищного фонда была разрушена [52. С. 55], а восточные регионы страны, куда было эвакуировано население, не располагали финансовыми возможностями строительства жилья в требуемом объеме [53, 54]. Поэтому отсутствие воды, протекающие крыши и проживание в скученных условиях были частью обыденной повседневности для большинства горожан в первые послевоенные годы.

Неудовлетворительным в ряде случаев было качество и нового социального жилья. В письме работника Ново-Тагильского металлургического завода в газету «Тагильский рабочий» описаны следующие факты: «Администрация завода выделила мне новую квартиру. в новом. доме. Мы с женой думали, что в нашей квартире будет хорошо и зимой, но мы ошиблись. 26 сентября 1949 г. в доме пустили паровое отопление, но в моей квартире почему-то батареи не нагревались. На квартиру пришли слесари. Они стали разогревать трубы, спускать воду. Вода сейчас размывает стены и потолок. стены промерзают и с них обваливается штукатурка» [48. C. 4].

Работники домоуправлений, которых в первую очередь обвиняли жильцы в своих проблемах, пытались переложить ответственность за качество жилья на строителей или даже на самих квартиросъемщиков. На страницах одного из выпусков газеты «Тагильский рабочий» 1950 г. помещена статья с говорящим названием «Претензии к строителям и квартиросъемщикам». Автор статьи - домоуправляющий А. Громазин - отмечал, что «квартиросъемщики не всегда стремятся сохранить жилой фонд завода», содержа квартиру в антисанитарных условиях. Также качество жилья во многом зависит от работы строителей, которые, в свою очередь, сдают в эксплуатацию квартиры с разными недоделками: «канализация забита строительным мусором», «теплофикация не работает», «в подвалах стоит вода», «штукатурка отваливается» и пр. [55. C. 3].

В целом низкое качество социального жилья (в силу ветхости жилищного фонда, халатности строителей, неэффективной работы домоуправления) являлось той проблемой, с которой в той или иной степени приходилось сталкиваться всем квартиросъемщикам.

Немаловажно отметить, что жилье, предоставляемое предприятиями или местными советами, не было закреплено за жильцами на постоянной основе. В случае необходимости съемщики жилья могли быть переселены в другое жилье. В послевоенный период действовали законодательные нормы, согласно которым жильцы могли быть выселены в административном порядке без предоставления другого жилья либо им могло быть отказано в продлении договора найма жилого помещения в ряде случаев: если жильцы систематически портят и разрушают жилое помещение; не дают возможности нормального проживания другим жильцам; по истечении шести месяцев после фактического выезда из данного жилого помещения; если съемщик не внес квартирной платы в течение трех месяцев [39. C. 157].

На практике категоричность правил, предполагающих административное выселение граждан, была относительной. Так, например, жители одного из домов по ул. Пушкинской Свердловска с целью «найти управу» на соседку, которая самовольно завладела общественной кухней и лишила возможности пользоваться ею 19 семей, проживающих на этаже, написали несколько заявлений в домоуправление, в исполком горсовета и райсовета, прежде чем началась «проверка фактов» по данному делу [56. C. 3]. Относительной была и строгость санкций за невнесение квартирной платы. Трудящиеся могли несколько месяцев не оплачивать услуги ЖКХ. Некоторые работники домоуправления прибегали к оригинальным способам решения проблемы коммунальной задолженности жильцов. Домоуправляющий поселка Строителей, где проживали рабочие треста «Уралтяжтрубстрой» (Первоуральск), отказывался выдавать жильцам справки о семейном положении, пока те не погасят задолженность по квартирной плате. Несмотря на жалобы жильцов на грубость домоуправляющего, комитет профсоюза счел его методы действенными, присвоив звание «лучшего домоуправляющего ЖКО Уралтяжтрубстроя» [57. С. 4]. Обращение к материалам бюджетных обследований горожан Свердловской области позволяет утверждать, что неуплата коммунальных платежей не являлась массовым явлением. Так, из 50 бюджетов рабочих и служащих за январь-февраль 1946 г. только пять домохозяйств не внесли квартирную плату. [43. Л. 4, 7, 12, 18, 36].

В 1953 г. произошло смягчение законодательных норм, регулирующих практики выселения квартиро-съемщиков. 10 сентября 1953 г. Президиумом Верховного Совета СССР был принят указ «Об отмене административного выселения из домов государственных предприятий, учреждений и организаций рабочих и служащих, прекративших трудовые отношения». Согласно данному указу выселение рабочих и служащих из домов государственных предприятий, учреждений и общественных организаций, а также из арендуемых ими домов могло производиться лишь в судебном порядке с предоставлением выселяемым другой годной для жилья площади. Административное выселение без предоставления жилой площади сохранялось лишь в отношении рабочих и служащих, прекративших трудовые отношения в связи с увольнением по собственному желанию или за совершение преступления, а также из домов, принадлежащих промышленным предприятиям угольной, металлургической промышленности, электростанциям и транспорту, Министерству обороны СССР, Министерству внутренних дел СССР. Административному выселению вообще не подлежали: лица, избранные на руководящие должности с освобождением от выполняемой работы; граждане, переведенные на другую работу по решениям директивных органов; инвалиды Отечественной войны, инвалиды труда I и II групп; пенсионеры по старости; персональные пенсионеры; семьи военнослужащих и партизан, погибших или без вести пропавших на фронтах Отечественной войны; семьи лиц, находящихся на службе в Советской Армии; семьи умерших работников, которым была предоставлена жилая площадь предприятием или учреждением [58. C. 367].

В большинстве случаев применительно к ведомственным квартирам можно говорить только о пользовании жилым помещением, а не о праве собственности, но в отдельных случаях ведомственное жилье закреплялось за гражданами. Данные случаи оговаривались специальными постановлениями и распоряжениями правительства. Так, например, в 1947-1948 гг. были приняты постановления Совета Министров СССР, согласно которым ИТР, горным и буровым мастерам, бригадирам предприятий министерства геологии, угольной и цветной промышленности, строительства угольных шахт, проработавшим на шахтах не менее 25 лет, и горным и буровым рабочим, проработавшим на шахтах не менее 15 лет и оставившим работу в связи с переходом на пенсию по инвалидности или по старости, занимаемые ими квартиры предоставлялись в пожизненное пользование [28. Л. 129-134; 59. Л. 312314; 60. Л. 134-137]. Отдельными постановлениями Совета Министров СССР за семьями умерших хозяйственных руководителей, военных, деятелей науки и искусства закреплялись занимаемые квартиры (устанавливались дополнительные льготы по оплате жилья) [60. Л. 320; 61. Л. 133, 166]. В целом закрепление за гражданами занимаемого ими ведомственного жилья было, скорее, исключением из правил, льготой, предоставляемой отдельным категориям населения за трудовые заслуги.

Таким образом, в послевоенный период жилищные сложности горожан Свердловской области определялись комплексом проблем: трудностью получения социального жилья (в силу узости жилищного фонда), низким его качеством. Условия найма жилья требовали регулярного внесения оплаты, соблюдения правил «социалистического общежития», жильцам могло быть отказано в найме помещения либо они могли быть переселены в другие квартиры. На практике данные правила не всегда соблюдались. Оплата социального жилья, как правило, была невысокой по отношению к общему объему бюджета семьи. Фиксировалась пропорциональная зависимость выплат от специфики и объема социального жилья.

Жилищная политика, проводимая советским государством в послевоенный период, соответствовала общему вектору социально-экономического регулирования данных лет. Приоритетной задачей государства, реализуемой в рамках мобилизационной экономической модели, являлось восстановление разрушенного войной народного хозяйства страны. Необходимость решения данной задачи в условиях дефицита материальных ресурсов способствовала проведению дифференцированной социальной политики: объемы льгот и преференций, предоставляемых работникам, определялись важностью и нужностью различных категорий советского социума для реализации задач мобилизационной экономической модели. Качество социального жилья разнилось в диапазоне от койко-места в общежитии до благоустроенной трехкомнатнй квартиры в пожизненное пользование. Пропорционально росту квалификации и профессиональной значимости работника, его роли, определяемой системой координат государственных интересов, увеличивались размеры доступного горожанам социального жилья. В то же время теневые схемы распределения столь ценного ресурса во многом корректировали освещаемую в СМИ и фиксируемую правительственными постановлениями систему наделения граждан жильем.

ЛИТЕРАТУРА

1. Меерович М.Г. Жилищная политика в СССР с 1917 по 1941 г. // Клио. 2009. № 2 (45). С. 65-78.

2. Меерович М.Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917-1937 годы). М. : РОССПЭН,

2008. 303 с.

3. Кирюшина Т.А. Жилищная политика в СССР в 30-е годы XX века (по материалам Пензенского края) // Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г. Белинского. 2011. № 23. С. 456^58.

4. Хлынина Т.П. Жилищная политика и механизмы ее реализации в СССР в годы Великой Отечественной войны // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2014. № 2 (28). С. 56-68.

5. Ярославцев А.В. Жилищная политика в Хабаровском крае (1939-1945 гг.) // Власть и управление на Востоке России. 2015. № 3 (72). С. 76-79.

6. Ярославцев А.В. Реализация государственной жилищной политики на Дальнем Востоке СССР (вторая половина 1940-х - первая половина

1950-х гг) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Хабаровск, 2011. 26 с.

7. Власов С.А. Решение жилищной проблемы на Дальнем Востоке в сталинскую и постсталинскую эпохи // Советский Дальний Восток в ста

линскую и постсталинскую эпохи. Владивосток : Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, 2014. С. 108-114.

8. Харрасов Ф.Ф. Жилищное строительство в Башкирской АССР в 1945-1964 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Оренбург, 2016. 26 с.

9. Усанова А.Л. Советская архитектура и градостроительство 1920-1950 годов: стратегия жилищного строительства и виды городского жилья //Известия Алтайского государственного университета. 2014. № 2-2 (82). С. 205-210.

10. Мамяченков В.Н. Жилищное строительство в Свердловской области в первое послевоенное десятилетие (1946-1955 гг.) как важный фактор социальной политики. // II Емельяновские чтения : материалы Всерос. науч.-практ. конф. Курган, 2007. С. 166-168.

11. Мамяченков В.Н. Материальные условия жизни семей промышленных рабочих и колхозного крестьянства Свердловской области в период послевоенного восстановления (1946-1953 гг.). Екатеринбург, 2009. 235 с.

12. Коршунов М.М., Кочеткова М.В. Эволюция социального жилья в СССР. От «сталинок» до «хрущевок» // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 4 (32). URL: http://human.snauka.ru/2014/04/6537 (дата обращения: 08.02.2019).

13. Население России в XX веке : исторические очерки : в 3-х т. М. : РОССПЭН, 2001. Т. 2: 1940-1959. 414 с.

14. РСФСР за 40 лет : стат. сб. М. : Сов. Россия, 1957. 223 с.

15. Уральский рабочий. 1947. 1 янв.

16. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 279.

17. Под знаменем Ленина. 1950. 14 мая.

18. Под знаменем Ленина. 1951. 13 февр.

19. Тагильский рабочий. 1956. 9 мая.

20. Резкие контрасты // Тагильский рабочий. 1950. 24 марта.

21. Грязно и холодно // Под знаменем Ленина. 1950. 1 февр.

22. Плоды безответственности и беспечности // Тагильский рабочий. 1950. 1 апр.

23. Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО). Ф. 4. Оп. 43. Д. 197.

24. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 41. Д. 176.

25. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 316.

26. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 307.

27. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 329.

28. ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 311.

29. В новые квартиры // Тагильский рабочий. 1950. 1 янв.

30. В новые квартиры // Тагильский рабочий. 1956. 15 янв.

31. Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. Р-88. Оп. 1. Д. 7319.

32. Ревдинские новоселы // Труд. 1956. 10 мая.

33. Нарушители паспортного режима // Тагильский рабочий. 1947. 15 февр.

34. Прошу оказать внимание // Под знаменем Ленина. 1946. 11 июля.

35. ГАСО. Ф. Р-88. Оп. 1. Д. 7567.

36. Гольденберг А.М. Основные вопросы организации финансов социалистического жилищного хозяйства. М. : Госфиниздат, 1950. 88 с.

37. Народное хозяйство РСФСР в 1956 году : стат. ежегодник. М. : Госстатиздат, 1957. 366 с.

38. О заключении договоров найма жилых помещений в домах, находящихся в ведении местных советов, государственных учреждений, предприятий и общественных организаций : приказ М-ва коммунального хозяйства РСФСР от 30.08.1947 № 727 // КонсультантПлюс : справ.- правовая система. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?base=ESU&dst=100001&n=37679&req=doc#7QVkkwSYLidVBO3n

Размещено на Allbest.ru