К вопросу о конкретизации принципов и норм права судебными органами

Размещено на http://www.allbest.ru/

К вопросу о конкретизации принципов и норм права судебными органами

Е.А. Терехина

Аннотация

Актуальность и цели. Конкретизация правовых норм в советской и российской юридической науке активно изучается последние 60 лет, тогда как судебная конкретизация до настоящего времени не нашла своего теоретико-правового обоснования и нормативного закрепления. Связано это с тем, что возможность судебными органами конкретизировать нормы и принципы права не имеет прямого законодательного закрепления. Поэтому судебная конкретизация признается не всеми правоведами. Вместе с тем возрастающая абстрактность правовых норм, разрастание общественных отношений, требующих правового регулирования, возникающие пробелы в праве, необходимость их преодоления и конкретизации правовых норм, потребность в установлении единообразного правоприменения подтверждают идею необходимости компенсирующего механизма, которым может являться конкретизирующая деятельность судебных органов. Цель настоящего исследования - рассмотреть вопрос об актуальности судебной конкретизации и ее реальном осуществлении на практике. Материалы и методы. Поставленная цель была достигнута путем определения места судебной конкретизации в общей теории права, изучения научных трудов ведущих правоведов дореволюционного, советского и текущего периодов, анализа российского законодательства, судебной практики высших судебных органов, содержащих конкретизацию принципов и норм права. При исследовании поставленного вопроса применялся анализ, диалектический, сравнительно-правовой, формально-юридический, системный метод познания. Результаты. Обоснована роль судебной конкретизации в решении проблем правового регулирования, указаны ее преимущества перед правотворческой конкретизацией. Выдвинута идея о необходимости законодательного закрепления права высшими судебными органами конкретизировать принципы и нормы права, что позволит создать механизм, который закрепил бы правовое положение конкретизирующей деятельности судебных органов и применение судебных актов конкретизации. Выводы. Конкретизация принципов и норм права возможна не только законодательными и исполнительными органами, но и судебными. Она осуществляется судами и фиксируется в актах высших судебных органов. В связи с тем, что правотворческая деятельность не достаточно учитывает потребности в конкретизации принципов и норм права, судебные органы при рассмотрении конкретных дел, обобщении судебной практики вынуждены осуществлять такую деятельность самостоятельно, выработанные им правовые позиции, конкретизирующие принципы и нормы права, применяются на практике.

Ключевые слова: судебная конкретизация, правоприменение, определенность норм права, правовые позиции конкретизации, высшие судебные органы, акты судебной конкретизации

судебный конкретизация правовой норма

Abstract

On the issue of specifying the law principles and norms by judicial bodies. E.A. Terekhina

Background. The concretization of the norms of law in Soviet and Russian juridical science has been actively studied on the last 60 years, while judicial concretization has not yet found its theoretical and legal justification and normative consolidation. This is due to the fact that the right of judges concretize norms and principles of law does not have a direct fixation in the legislation. Therefore, judicial concretization is not recognized by all lawyers. At the same time, the increasing abstractness of legal norms, the growth of social relations that require regulation, the emerging gaps in law, the need to overcome them and concretize legal norms, the need to establish uniform law enforcement confirm the idea of the need for a compensating mechanism, which may be the concretizing activity of judicial bodies. The purpose of this article is to consider the relevance of judicial concretization and its real implementation in practice. Materials and methods. This goal was achieved through determining the place of judicial concretization in the general theory of law, studying the scientific works of leading jurists of the pre-revolutionary, soviet and current periods, analyzing russian legislation, judicial practice of the highest judicial bodies containing the con- cretization of the principles and norms of law. In the study of the question posed, the dialectical method of cognition, analysis, comparative legal, formal legal, systemic were used. Results. The role of judicial concretization in solving problems of legal regulation is substantiated, its advantages over law-making concretization are indicated. The idea of the need for legislative consolidation of the right by the highest judicial bodies to concretize the principles and norms of law has been put forward, which will create a mechanism that would consolidate the legal status of the concretizing activities of judicial bodies and the application of judicial acts of concretization. Conclusions. Concretization of the principles and norms of law is possible not only by legislative and administrative bodies, but also by judicial bodies. It is implemented by the courts and is recorded in the acts of the highest judicial bodies. Due to the fact that law-making activity does not sufficiently take into account the needs for concretization of the principles and norms of law, judicial bodies, when considering specific cases, generalizing judicial practice, are forced to carry out such activities independently, and created legal positions by judicial bodies concretizing the principles and norms of law are applied in practice.

Keywords: judicial concretization, law enforcement, certainty of legal norms, legal positions of concretization, higher judicial bodies, acts of judicial concretization

В правовой науке давно сложилось понятие конкретизации, главным элементом которого всегда является установление определенности юридической нормы. За основу возьмем следующее определение: «Конкретизация - объективное свойство правового регулирования, заключающееся в переходе от неопределенности юридического предписания к его определенности, а также неопределенности нормы права в связи с появлением юридического факта к его качеству определенного правового (индивидуального) регулятора» [1, с. 63].

Традиционно принято выделять правотворческую и правореализационную конкретизацию права. М. В. Залоило выделяет также провоинтерпретационную конкретизацию [2, с. 159]. Одной из разновидностей правореализационной конкретизации, занимающей особое место, является правоприменительная, в рамках которой рассматривается судебная конкретизация [3, с. 29]. В настоящей статье будут рассмотрены вопросы актуальности конкретизации принципов и норм права судебными органами.

Впервые тема конкретизации права была затронута профессором Н. А. Гредескулом, раскрывшим процесс «распознавания права», представляющий собой интеллектуальную деятельность по превращению нормы права из абстрактного (in abstracto) в конкретное правоположение (in concrete) «в обстановке и условиях тех частных случаев жизни, в которых право должно было найти свое осуществление» [4, с. 8]. Прежде чем конкретизировать найденное правоположение, его, если это требуется, необходимо подготовить, т.е. устранить объективную неясность (уяснение нормы), субъективную неясность (понятность нормы) и приблизить к конкретному случаю [4, с. 115]. По мнению Н. А. Гредескула, признание за судами функции «распознавания права» in concrete позволяет отличить судебную власть от исполнительной и выделить ее в самостоятельную ветвь власти [4, с. 235].

Правовая конкретизация нашла свое возрождение и одновременно дальнейшее развитие в советский период в 1960-1980-е гг., где она в том числе рассматривалась в контексте вопросов применения норм советского права [5], структуры советского права [6], толкования права [7], судебной практики [8, 9], актов высших органов советского государства [10, 11].

Тема именно судебной конкретизации была окончательно закреплена в юридической науке в статье А. К. Безиной и В. В. Лазарева «Конкретизация права в судебной практике», опубликованной в 1968 г. [12]. В статье ученые отразили основные вопросы теории судебной конкретизации. Удивительно, что до настоящего времени они не нашли своего последовательного, полного, конечного раскрытия в крупных научных исследованиях.

В современной России этой темой продолжили заниматься. Но в научных трудах конкретизация обычно рассматривалась и продолжает рассматриваться как целостная категория права, обладающая определенными свойствами, признаками, включающая в себя различные формы и виды.

Проблемы же именно судебной конкретизации принципов и норм права как формы конкретизации юридических норм до сих пор остаются мало изученными. Причиной этому, полагаем, является спорный вопрос относительно возможности судебными органами конкретизировать принципы и нормы права ввиду отсутствия нормативного закрепления такого права. Но все же означает ли это неактуальность судебной конкретизации? Является ли данная тема значимой сегодня и требующей особого внимания? Каковы ее перспективы в будущем?

По поводу правотворческой конкретизации не возникает сомнения в ее существовании и необходимости для правового регулирования, поскольку она прямо закреплена в законе. Правоприменительная конкретизация, осуществляемая судебными органами, признана не всеми правоведами.

В. В. Ершов считает, что «уточнять» право возможно в процессе только правотворческой деятельности. Он аргументирует это тем, что «процессы, действительно происходящие в результате правореализационной в целом и правоприменительной деятельности в частности теоретически точнее относить не к конкретизации права, а к индивидуальному регулированию общественных отношений в пределах принципов и норм права, содержащихся в единой системе форм международного и национального права, реализуемых в государстве». По его мнению, «правоположение» и «индивидуальные судебные акты» относятся к «неправу, одному из видов индивидуального регулирования общественных отношений» [13, с. 8].

Больше представителей, критически относящихся к судебной конкретизации, мы встречаем в советский период. Так, П. Е. Недбайло в своей работе о применении советстких правовых норм указывает, что «у суда нет и не может быть такой привелегии, чтобы на свой лад приспособлять закон к новой обстановке “путем его истолкования”. Это сфера деятельности законодателя, который корректирует и приспособляет закон к новым условиям путем его отмены или изменения». Такая позиция автора аргументируется главенствующим принципом законности, согласно которому только законодатель вправе выражать волю народа в установленном законом порядке [5, с. 341-342]. И все же ученый отмечает вспомогательную роль судебной практики как источника толкования [5, с. 344].

С. Г. Ткачева противопоставляет конкретизацию закона правотворческими органами судебному толкованию. Результат конкретизации приравнивается к новой правой норме, в то время как «суд не вносит никаких изменений в действующее право», «осуществляя логическую операцию квалификации деяния как подпадающего под признаки нормы» [14, с. 10-12].

Отрицательную позицию в своих работах занимали также А. В. Мицкевич [10, с. 90], А. Ф. Ноздрачев [11, с. 75], Г. Т. Чернобель [15, с. 50].

Анализируя позиции ученых, отрицающих деятельность судебных органов по конкретизации юридических норм, можно сделать вывод, что их мнения основаны на конкретных вопросах: содержат ли акты высших судебных органов правоконкретизирующие положения или это исключительно положения, содержащие толкование? Является ли правоконкретизирующее положение новой юридической нормой или оно всего лишь дополняет исходную норму или вовсе в нем отсутствует элемент новизны, а судебная конкретизация приравнивается к судебному толкованию? Соответствует ли закону деятельность судебных органов по конкретизации принципов и норм права? Соответственно, ученые, не признающие судебную конкретизацию, считают ее не просто творческим процессом, а правотворческим, направленным на создание юридической нормы и (или) изменение ее содержания. При этом правоведами совершенно отвергается вопрос, существует ли судебная конкретизация на практике и какую роль она там играет.

На наш взгляд, судебный орган как орган правоприменения, осуществляя конкретизирующую деятельность, не изменяет содержания нормы, а лишь уточняет и детализирует это содержание; направляет применение нормы относительно конкретных общественных отношений, объектов, субъектов, их прав и обязанностей, отражая это в судебном акте.

Разрешение поставленных вопросов требует более глубокого анализа, выходящего за рамки настоящей статьи. Здесь же мы лишь обозначим некоторые положения представителей научного сообщества по вопросам актуальности конкретизации принципов и норм права в судебной деятельности.

Многие ученые поддерживают судебную конкретизацию. Хотя в некоторых рассуждениях наблюдается определенная осторожность. Мы также придерживаемся точки зрения, что она не только существует в теории, но и значима в практике применения норм и правовом регулировании в целом. Фактически она осуществляется путем фиксации правоконкретизирующих положений (судебных правовых позиций конкретизации) в разъяснениях высших судебных органов. В тот момент, когда праворазъясняющее положение выходит за рамки толкования, его можно рассматривать как конкретизацию принципа и нормы права.

Обратимся к тем проблемам, которые возможно урегулировать судебной конкретизацией.

История права подтверждает, что первые выработаные человеком законы носили казуальный характер. По мере развития общества и усложнения отношений правовые нормы становились более абстракными. Такая тенденция продолжается и в настоящее время. Это вполне объяснимый и закономерный факт, несмотря на постоянное совершенствование правовой системы. Скорость разрастания общественных отношений не соотносится со скоростью механизма законодательного нормотворчества. Справедливо, что последнее не может и не должно находить способы более быстрого введения конкретизирующих норм, поскольку их качество снижается, что губительно для всей системы правового регулирования. Поэтому «механизм обратной связи» не всегда работает с той скоростью, которая требуется.

Но, как известно, право обладает свойствами пластичности, интегрирования в различную социальную среду. Оно, с целью преодоления несовершенств своей системы и приближения его к наиболее органичному своему существованию, ищет пути, создавая так называемые «инструменты компенсации». Например, Г. А. Гаджиев говорит о необходимости некоего «юридического механизма, который позволил бы законодателю делегировать полномочия по осовремениванию закона от законодателя судам» [16, с. 20]. Одним из таких «инструментов», или «механизмов», преодоления недостатков права, по нашему мнению, является правоконретизирующая деятельность судебных органов.

Роль судебной конкретизации на сегодняшний день актуальна как никогда. Ее значимость будет только возрастать. Подтверждение этому как в прошлом, так и в настоящем и будущем мы находим в размышлениях ведущих правоведов разных лет.

Проблема устаревания и абстрактности законодательных норм существовала всегда. А. Н. Гредескул в начале XX в. пишет, что «применять существующее право можно только тогда, когда оно есть, между тем законодатель нередко отстает от жизни и оставляет ее без своей регламентации» [17, с. 226]. «Судья всегда имеет такт с жизнью, переходя от одного конкретного случая к другому; жизнь непрерывно предъявляет ему новое содержание. <...> Значит, судебная практика может быть гораздо более гибкой, чем закон. Она может вмещать с себя живую, текущую справедливость в гораздо большей степени» [17, с. 231].

На наличие общих абстрактных норм права, которые не могут быть конкретизированы в процессе правотворчества, обращала внимание Г. Г. Шмелева: «Это нормы, регламентирующие такие общественные отношения, признаки которых не поддаются формализованному, эмпирически фиксируемому описанию в силу особой динамичности этих отношений и многообразия форм их проявления. <...> Такая разновидность общественных отношений может быть определена и выделена только с учетом условий, обстоятельств конкретных жизненных ситуаций» [18, с. 57].

Н. А. Власенко указывает на результаты открытой сложной, полиструктурной системы права - противоречивость норм, пробельность, языковая и графическая дефектность правовых предписаний. Он отмечает, что «здесь правоприменительная конкретизация - выход из нетипичной правоприменительной ситуации и одновременно средство самозащиты права, способ борьбы с хаосом, с так называемыми шумами в ее системе.» [1, с. 72-73].

Интересна роль конкретизации права с позиции развития права. Так, С. С. Алексеев рассматривает конкретизацию нормативных предписаний как форму специализации права. Специализация права у него - это процесс правового развития, основанный на «усилении “разделения труда”, в результате которого отдельные нормы и их комплексы все более дифференцируются на выполнении тех или иных операций, конкретизируется их содержание и одновременно осуществляется интеграция правового регулирования» [6, с. 49-50]. Под конкретизацией правового регулирования ученый понимает «формирование конкретизирующих (детализирующих и вариантных) норм, все более подробное регулирование отдельных элементов и сторон данных общественных отношений» [6, с. 49]. Он указывал, что углубление специализации права состоит в том числе и в повышении удельного веса в праве конкретизирующих предписаний, которые могут быть как нормативными, так и правоприменительными, где важную роль играет суд [6, с. 97].

Специализация права - это постоянный неизбежный процесс. Именно закрепление в актах высших судебных органов конкретизирующих положений той или иной области правоотношений позволяет решить проблемы специализации права и быстро урегулировать новые области жизнедеятельности в рамках созданных законодателем правовых принципов и норм. Таким образом, суд, бесспорно, является участником строительства и модернизации системы правового регулирования.

Конкретизация правотворческая и судебная тесно связаны между собой. Судебные органы своими конкретизирующими правоположениями помогают в дальнейшем законодателю, который пользуется ими и объединяет их в общие нормы права. Так, В. В. Лазарев использует доктрину имплементации судебных решений в законодательство как возможность выйти за пределы двух противоположных доктрин источников права, одна из которых признает источником права только закон, другая включает также судебный прецедент. Имплементация судебных решений в законодательные тексты необходима, «когда, например, правовые позиции судов настолько решительно вторгаются в сферу прав человека и гражданина, что есть прямая необходимость провести их через демократические фильтры парламентских дискуссий» [19, с. 8]. Невозможно не согласиться с тем, что рассматриваемая им доктрина является компромиссным решением проблемы учета правовых позиций судов, неким балансом между статутным и прецедентным правом, которое не отменяет при этом основы сложившейся в государстве правовой системы. Это, безусловно, совершенствует правовое регулирование, но не закрывает проблему быстрого устранения пробелов в правовом регулировании. С этим, как нам видится, сможет справиться решение вопроса о прямом закреплении в законе права Верховного Суда РФ конкретизировать принципы и нормы права. После этого следует обобщение актов конкретизации и предоставление информации в законодательный орган для изменения или дополнения нормы права.

На необходимость законодательного урегулирования права Верховного Суда РФ конкретизировать правовые нормы обращали внимание многие авторы, особенно в советский период.

А. К. Безиной и В. В. Лазаревым справедливо было отмечено, что прямое закрепление права высшего судебного органа конкретизировать нормы права, во-первых, установило бы конкретную роль судебного органа в развитии права, во-вторых, устранило бы любые споры о правомерности актов высшего судебного органа, выходящие за рамки толкования. Кроме этого, авторы указывают, что отпала бы необходимость вуалировать акты конкретизации права под акты толкования, и приводят их отличия [12, с. 7]. Несмотря на то что авторы писали об этом в 1968 г., выдвинутые ими предложения актуальны и сегодня.

Официальное наделение высшего судебного органа возможностью конкретизировать правовые нормы могло бы развивать этот институт в направлении выработки определенного строгого механизма создания актов судебной конкретизации. Такой механизм мог бы сформировать свою структуру, отграничить субъекты, осуществляющие конкретизацию, выработать технику и тактику судебной конкретизации, решить задачу по выработке критериев, устанавливающих пределы и границы конкретизации принципов и норм права судебными органами. Это позволило бы судам единообразно осуществлять конкретизирующую деятельность, внесло бы в нее ясность и понимание как инструмента правового регулирования, а также исключило бы ее злоупотребление. Только тогда судебная конкретизация сможет официально закрепить в юридической науке и практике свой правовой статус и установить понимание всех возникающих в связи с ее осуществлением юридических последствий.

Говоря об актах конкретизации, закрепления права их издания высшими судебными органами и установления механизма осуществления конкретизирующей деятельности, отметим, что это позволит определить соотношение судебной конкретизации с судебным толкованием, судебным нормотворчеством, судебной практикой. На данный момент вопрос о том, как соотносятся между собой эти категории, решается лишь на уровне размышлений правоведов, мнения которых не всегда совпадают.

Существует и противоположное мнение. Например, Н. А. Власенко, признавая правоприменительную конкретизацию, не видит необходимости в принятии специального закона, регулирующего конкретизацию права, кроме случая, когда речь идет об упорядочении подзаконных актов, поскольку «свойства права не нуждаются в законодательной констатации» [1, с. 74].

Отчасти законодательное закрепление правоконкретизирующей деятельности судебных органов мы находим в следующем. На данный момент за судами закреплено право применять аналогию закона и аналогию права (ст. 6 Гражданского кодекса (ГК) РФ, ст. 1 Гражданского процессуального кодекса (ГПК) РФ, ст. 3 Арбитражного процессуального кодекса (АПК) РФ, ст. 2 Кодекса административного судопроизводства (КАС) РФ), осуществлять толкование норм права при применении, а Верховный Суд Российской Федерации может давать нижестоящим судам разъяснения по вопросам судебной практики (п. 1 ч. 3. ст. 5 Федерального конституционного закона № 3-ФКЗ от 5 февраля 2014 г. «О Верховном Суде Российской Федерации»), к которым они вправе обращаться при вынесении решения.

Однако конкретизация норм права не полностью совпадает с аналогией закона и аналогией права. Судья, перед которым при любых обстоятельствах стоит задача разрешить спор, даже когда «подходящей» нормы нет, может обратиться к аналогии закона (применить законодательство, регулирующее сходное отношение) или, когда нет законов, регулирующих подобные отношения, - к аналогии права (определить права и обязанности сторон исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства). Очевидно, что судья в этот момент осуществляет сложный мыслительный процесс, уточняя и дополняя исходные принципы или нормы права, расширяя их сферу действия. Тем самым в процессе применения аналогии закона или аналогии права происходит конкретизация принципа или нормы права. Когда же необходимая юридическая норма существует, но ее «наложение» на конкретные обстоятельства осложнены отсутствием конкретизирующих правоположений, то к аналогии закона и аналогии права обратиться невозможно, поскольку требуется конкретизация в рамках имеющейся правовой нормы. Судебная конкретизация позволяет решить вопрос с неурегулированными или недостаточно урегулированными законом правоотношениями.

Толкование права также не совпадает с конкретизацией. Но оно предшествует конкретизации. Причем конкретизация правовой нормы осуществляется только в исключительных случаях, к толкованию правоприменитель обращается значительно чаще. Главное же отличие состоит в том, что результатом конкретизации является детализация содержания исходной нормы, результат толкования - это разъяснение нормы в пределах известного ее содержания.

Мы считаем, что конкретизирующие положения наравне с результатами толкования содержатся в актах высших судебных органов, а именно в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации и сохранивших силу постановлениях Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики, постановлениях Президиума Верховного Суда Российской Федерации и сохранивших силу постановлениях Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, а также в обзорах судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, утвержденных Президиумом Верховного Суда Российской Федерации.

В ч. 4 ст. 170 АПК РФ предусмотрено, что в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на указанные акты. КАС РФ содержит подобное положение в ст. 180. А в ГПК РФ правовая норма была включена путем добавления п. 4.1. в ст. 198, действующего с 1 октября 2019 г. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 12 от 30 июня 2020 г. «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции» в п. 27 и Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 13 от 30 июня 2020 г.

«О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде кассационной инстанции» в п. 28 [20] разъяснена обязанность судов апелляционной и кассационной инстанций при проверке правильности применения нижестоящими судами норм материального и процессуального права устанавливать соответствие их выводов практике применения правовых норм, определенной в указанных актах высших судебных органов.

Таким образом, правоконкретизирующая деятельность судебных органов прямо не закреплена в законе, но она осуществляется в процессе правоприменения.

Проанализировав различные научные взгляды на понимание конкретизации принципов и норм права правоприменительными органами [1, 3, 4, 6, 8, 12, 21-23], считаем, что под судебной конкретизацией следует понимать объективно закономерную и необходимую деятельность судебных органов, заключающуюся в уточнении, детализации, расширении содержания принципов и норм права в процессе правоприменения к конкретному случаю (сфере правоотношений) в рамках исходных принципов и норм права и сложившейся судебной практики, результатом которой является выработанная судебная правовая позиция конкретизации, закрепленная в судебном акте.

Судебная конкретизация имеет несколько преимуществ перед правотворческой. Во-первых, это наиболее быстрая реакция на выработку и закрепление конкретизирующих правовых позиций. Во-вторых, поскольку акты конкретизации созданы на основе и в результате реальной судебной практики, конкретизирующие правовые позиции судов являются более глубокими, точными, понятными и, самое главное, максимально актуальными. В-третьих, так как одним из основных субъектов применения актов конкретизации является непосредственно суд, то для него будут более понятны те конкретизирующие правовые позиции, которые выработаны высшими судебными органами. Совершенствование правового регулирования осуществляется в том числе в рамках создания условий, обеспечивающих единообразное применение юридических норм. П. А. Гук справедливо отмечает, что «конкретизация и толкование норм и принципов права высшими судебными органами - это способы, средства поддержания единства судебной практики, ее определенности и предсказуемости правосудия» [23, с. 40]. В-четвертых, совершениствование законодательства путем предоставления возможности высшим судебным органам конкретизировать принципы и нормы права является более экономически эффективной процедурой. Очевидно, что немалы финансовые затраты на сбор информации о правоотношениях, планируемых к урегулированию, на специалистов и экспертов, а затем на многоступенчатую процедуру ее принятия в уполномоченном органе. Более экономически обоснованной и не выходящей за рамки правовой системы может стать регламентация процедуры обобщения актов судебной конкретизации высших судебных органов и представление такой информации в законодательный орган для подготовки проектов дополнений и изменений норм права, ранее конкретизированных судом на основе реального правоприменения.

С. Н. Братусь справедливо пишет: «Процесс применения закона зачастую нуждается в более глубоком его истолковании, чем только разъяснение его содержания. Этого требует сама природа закона как общего (абстрактного) правила, которое в процессе его применения должно регулировать многообразные конкретные индивидуализированные отношения. Они могут быть подведены под действие закона лишь в процессе конкретизации и детализации его содержания. В силу диалектической связи общего, особенного и отдельного, абстрактного и конкретного конкретизация правовой нормы, подсказанная практикой ее осуществления, ее соприкосновением с жизнью, вполне закономерна, имманентна процессу применения и осуществления права» [8, с. 14].

В свете изложенного важным является факт признания суда как допустимого и равного другим органам власти, который вправе также совершенствовать законодательство и принимать участие в развитии права. Но как, не выходя за границы правовой системы государства, учитывать правовые позиции судебных органов? И может ли судебная конкретизация стать частью решения данного вопроса? Мы отвечаем на поставленный вопрос убедительно в связи с ее востребованностью, актуальностью и реальной реализацией. Однако очевидно, что рассматриваемая тематика нуждается в дальнейшей проработке.

Список литературы

1. Власенко Н. А. Конкретизация в праве: методологические основы исследования // Журнал российского права. 2014. № 7. С. 60-74.

2. Залоило М. В. Понятие и формы конкретизации юридических норм : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01. М., 2011. 196 с.

3. Залоило М. В. Понятие и виды правореализационной конкретизации юридических норм // Адвокат. 2011. № 1. С. 28-37.

4. Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления права: Социально-юридическое исследование. Харьков : Тип. Адольфа Дарре, 1900. 235 с.

5. Недбайло П. Е. Применение советских правовых норм. М. : Госюриздат, 1960. 511 с.

6. Алексеев С. С. Структура советского права // Собрание сочинений : в 10 т. М. : Статут, 2010. Т. 2: Специальные вопросы правоведения. 471 с.

7. Пиголкин А. С. Толкование нормативных актов в СССР. М. : Госюриздат, 1962. 166 с.

8. Судебная практика в советской правовой системе / под ред. С. Н. Братуся. М. : Юрид. лит., 1975. 328 с.

9. Венгеров А. Б. Роль судебной практики в развитии советского права : дис. ... канд. юрид. наук. М., 1965. 301 с.

10. Мицкевич А. В. Акты высших органов советского государства: юридическая природа нормативных актов высших органов государственной власти и управления СССР // Избранное / сост. и авт. предисл. Е. А. Юртаева. М. : Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 2010. 304 с.

11. Ноздрачев А. Ф. Нормативные акты министерств и ведомств СССР : автореф. дис канд. юрид. наук. М., 1968. 17 с.

12. Безина А. К., Лазарев В. В. Конкретизация права в судебной практике // Советская юстиция. 1968. № 2. С. 6-7.

13. Ершов В. В. Конкретизация Конституции России: теоретические и практические проблемы // Российское правосудие. № 12 (92). 2013. С. 5-22.

14. Ткачева С. Г. Конкретизация закона и его судебное толкование : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01. М., 1973. 20 с.

15. Чернобель Г. Т. Закон и подзаконный акт // Закон: создание и толкование / под ред. А. С. Пиголкина. М. : Спарк, 1998. 283 с.

16. Гаджиев Г. А. Онтология права (критическое исследование юридического концепта действительности) : монография. М. : Норма : ИНФРА-М, 2013. 320 с.

17. Гредескул Н. А. Лекции по общей теории права. СПб. : Типо-литография И. Трофимова, 1909. 317 с.

18. Шмелева Г. Г. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании. Львов : Изд-во при Львов. гос. ун-те, 1988. 106 с.

19. Лазарев В. В. Доктрина имплементации решений судебных органов в законодательство // Журнал российского права. 2019. № 7. С. 5-16.

20. Российская газета. 2020. № 156.

21. Гаврилова Ю. А. Конкретизация правовых норм и толкование права по объему // Вестник Волгоградского государственного университета. 2007. № 9. С. 40-48.

22. Гук П. А. Конкетизация норм и принципов права судебными органами // Конкретизация права: теоретические и практические проблемы : материалы IX Междунар. науч.-практ. конф. (г. Москва, 21-25 апреля 2014 г.). М. : РГУП, 2015. С. 341-344.

23. Гук П. А. Толкование и конкретизация норм и принципов права судебными органами // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2020. № 4 (56). С. 34-42.

References

1. Vlasenko N.A. Concretization in law: methodological foundations of the study. Zhurnal rossiyskogo prava = Journal of Russian law. 2014;(7):60-74. (In Russ.)

2. Zaloilo M.V. The concept and forms of concretization of legal norms. PhD dissertation. Moscow, 2011:196. (In Russ.)

3. Zaloilo M.V. The concept and types of law enforcement concretization of legal norms. Advokat = Attorney. 2011;(1):28-37. (In Russ.)

4. Gredeskul N.A. K ucheniyu ob osushchestvlenii prava. Intellektual'nyy protsess, trebuyushchiysya dlya osushchestvleniya prava: Sotsial'no-yuridicheskoe issledovanie = To the doctrine of the implementation of law. The intellectual process required for the exercise of a right: social legal research. Kharkov: Tip. Adol'fa Darre, 1900:235. (In Russ.)

5. Nedbaylo P.E. Primenenie sovetskikh pravovykh norm = Application of Soviet legal norms. Moscow: Gosyurizdat, 1960:511. (In Russ.)

6. Alekseev S.S. The structure of Soviet law. Sobranie sochineniy: v 10 t. = Collected works: in 10 volumes. Moscow: Statut, 2010;2:471. (In Russ.)

7. Pigolkin A.S. Tolkovanie normativnykh aktov v SSSR = Interpretation of regulations in the USSR. Moscow: Gosyurizdat, 1962:166. (In Russ.)

8. Bratusya S.N. (ed.). Sudebnaya praktika v sovetskoy pravovoy sisteme = Judicial practice in the Soviet legal system. Moscow: Yurid. lit., 1975:328. (In Russ.)

9. Vengerov A.B. The role of judicial practice in the development of Soviet law. PhD dissertation. Moscow, 1965:301. (In Russ.)

10. Mitskevich A.V. Acts of the highest bodies of the Soviet state: the legal nature of the normative acts of the highest bodies of state power and administration of the USSR. Izbrannoe = Selected. Moscow: Institut zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya pri Pravitel'stve RF, 2010:304. (In Russ.)

11. Nozdrachev A.F. Normative acts of ministries and departments of the USSR. PhD abstract. Moscow, 1968:17. (In Russ.)

12. Bezina A.K., Lazarev V.V. Concretization of law in judicial practice. Sovetskaya yustitsiya = Soviet justice. 1968;(2):6-7. (In Russ.)

13. Ershov V.V. Concretization of the Constitution of Russia: theoretical and practical problems. Rossiyskoe pravosudie = Russian justice. 2013;(12):5-22. (In Russ.)

14. Tkacheva S.G. Concretization of the law and its judicial interpretation. PhD abstract. Moscow, 1973:20. (In Russ.)

15. Chernobel' G.T. Law and regulation. Zakon: sozdanie i tolkovanie = Law: creation and interpretation. Moscow: Spark, 1998:283. (In Russ.)

16. Gadzhiev G.A. Ontologiya prava (kriticheskoe issledovanie yuridicheskogo kontsepta deystvitel'nosti): monografiya = Ontology of law (critical study of the legal concept of reality): monograph. Moscow: Norma: INFRA-M, 2013:320. (In Russ.)

17. Gredeskul N.A. Lektsii po obshchey teorii prava = Lectures on the general theory of law. Saint Petersburg: Tipo-litografiya Trofimova, 1909:317. (In Russ.)

18. Shmeleva G.G. Konkretizatsiya yuridicheskikh norm v pravovom regulirovanii = Specification of legal norms in legal regulation. L'vov: Izd-vo pri L'vov. gos. un-te, 1988:106. (In Russ.)

19. Lazarev V.V. The doctrine of the implementation of decisions of the judiciary in the legislation. Zhurnal rossiyskogo prava = Journal of Russian law. 2019;(7):5-16. (In Russ.)

20. Rossiyskaya gazeta = Russian newspaper. 2020;(156). (In Russ.)

21. Gavrilova Yu.A. Concretization of legal norms and interpretation of law by scope. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta = Bulletin of Volgograd State University. 2007;(9):40-48. (In Russ.)

22. Guk P.A. Conketization of the norms and principles of law by the judiciary. Konkretizatsiya prava: teoreticheskie i prakticheskie problemy: materialy IX Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (g. Moskva, 21-25 aprelya 2014 g.) = Concretization of law: theoretical and practical issues: proceedings of the 9^h International scientific and practical conference (Moscow, April 21-25, 2014). Moscow: RGUP, 2015:341-344. (In Russ.)

23. Guk P.A. Interpretation and concretization of the norms and principles of law by the judiciary. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Obshchest- vennye nauki = University proceedings. Volga region. Social sciences. 2020;(4):34-42. (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru