Крайняя необходимость: история и современные перспективы развития законодательства и правоприменительной практики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Крайняя необходимость: история и современные перспективы развития законодательства и правоприменительной практики

Николаев Виктор Александрович

Настоящая статья посвящена истории становления и развития института крайней необходимости в российском законодательстве. Исследуются перспективы совершенствования законодательства и судебной практики применения крайней необходимости. В частности, сформулировано предложение о дополнении Особенной части Уголовного кодекса РФ привилегированной нормой об ответственности за превышение пределов крайней необходимости. Свои утверждения автор подкрепляет примерами из судебной практики.

Ключевые слова: история, крайняя необходимость, превышение пределов крайней необходимости, необходимая оборона, изменение законодательства, судебная практика.

The importance of the operational-search activities of the internal affairs bodies for a unified system of crime prevention

Nikolaev Victor Alexandrovich

Keywords: history, severe need, exceeding the limits of severe needs, self-defence, changes in legislation, judicial practice.

О важности исследования крайней необходимости свидетельствует история ее развития в теории уголовного права. Эволюция данного понятия происходила в процессе становления права на самозащиту жизни и здоровья, при этом крайняя необходимость рассматривалась вместе с необходимой обороной как единое понятие. Так, во времена Древнего Рима возникает право на причинение вреда как в состоянии необходимой обороны, так и в состоянии крайней необходимости. Еще римские преторы считали, что самозащита от неправомерного нападения в случаях крайней необходимости является одним из естественных прав каждого человека.

В римских Законах XII таблиц (451-449 гг. до н. э.) можно наблюдать более приближенное к современному подходу понимание крайней необходимости, поскольку предполагается оборона имущества. Так, владельцу разрешалось убить ночного вора, а также дневного вора, если тот сопротивлялся. Однако запрещалось убивать вора днем или если тот приходил с оружием, но не применял ее. Кроме того, Законы XII таблиц предусматривали, что, если вор оказал сопротивление, днем владелец должен был орать, чтобы его услышали и прибежали на помощь. Таким образом, по закону лицо должно было использовать все имеющиеся у него возможности для устранения опасности, а убийство, считавшееся при определенных условиях правомерным, рассматривалось как крайнее средство.

В Европе взгляды на крайнюю необходимость как обстоятельство, исключающее наказание за совершенное деяние, возникают в ХУШ в. Крайней необходимости посвящают свои труды такие европейские юристы, как Гроций, Пуффендорф, Матей, Вольф и др. Их взгляды основывались на доктрине естественного права, которая признавала существование естественных прав человека.

Так, Г. Гроций считал, что «если я лишен возможности иначе спасти свою жизнь, то мне разрешено применить насилие против другого лица, хотя бы она и не была виновата в моем состоянии, так как мое право исходит не из преступления, а из права, предоставленного мне природой» [1, с. 206-207].

С. Пуффендорф одним из первых расширил круг ситуаций возникновения состояния крайней необходимости до столкновения человеческих жизней [2, с. 76]. Он утверждал, что «если во время крушения корабля кто, спасая свою жизнь, схватив доску, на которой не могут поместиться двое, а кто-то другой, находясь в борьбе со смертью, схватится за ту же доску, что может потерять обоих, то в этом случае первый поступит правильно, если толкнет с доски другого и таким образом спасет себя» [2]. Такие действия он считал «незлочинными», обосновывая свою позицию инстинктом самосохранения.

В свою очередь, Х. Вольф, исследуя вопрос крайней необходимости в имущественных отношениях, пришел к выводу, что в случае невозможности купить определенную вещь или заработать на нее, взять в долг и тому подобное лицо может насильственным способом, т. е. против воли хозяина, завладеть ею. Такое деяние нельзя рассматривать как кражу или грабеж, поскольку крайняя необходимость, по его мнению, превращает право просить в праве принуждать [3, с. 39].

Исследование крайней необходимости продолжается и в XIX в. Этот период характеризуется возникновением теории немецкого философа И. Канта, суть которой заключается в невозможности путем угрозы наказанием сдержать человека от совершения преступления, когда его жизни угрожает опасность, устранение которой возможно лишь в случае лишения жизни другого человека. В основу этой доктрины положено понятие свободы воли, т. е. способности лица по своему усмотрению поступать согласно своей воле и своему интересу, а не по воле и в интересах «другого» [4, с. 234].

В этот же период формируются иные обоснования невозможности наказания причинения вреда в состоянии крайней необходимости. Так, Г. Филанджиери считал, что не может быть наказуемым причинение вреда в состоянии крайней необходимости, поскольку обычный человек не всегда способен выдержать опасность, которая ему угрожает (проявить определенный героизм), имея возможность переложить ее на другого человека [5, с. 99].

При обращении к отечественной истории следует отметить, что впервые крайняя необходимость в русском праве появляется в Соборном уложении 1649 г. царя Алексея Михайловича, в котором указывается следующее: «А кто собаку убьет ручным боем, бо- роняся от себя, и ему за ту собаку не платить, и в вину его того не ставить» (гл. Х, ст. 282) [6], т. е. лицо освобождается от уголовной ответственности в случаях, когда в деянии отсутствует общественная опасность.

Институт крайней необходимости получает дальнейшее развитие в Артикуле воинском Петра I 1715 г. В нем, в частности, указываются критерии, которые позволяют установить, имеется ли в действиях лица крайняя необходимость. Примером может служить уничтожение чужого имущества ввиду необходимости.

Следующим нормативным правовым актом, закрепившим понятие крайней необходимости, становится Уголовное уложение 1903 г. В статье 46 указывается, что крайняя необходимость возможна для спасения не только абсолютных ценностей причинителя вреда и других лиц (здоровье, свобода, добродетель), но и иных, перечень которых законом не определяется [7]. При этом указывается, что основанием для причинения вреда являются «угрозы», «принуждение», «опасность». Таким образом, Уголовное уложение 1903 г. впервые определяет границы причинения вреда в состоянии крайней необходимости: он должен быть меньше, чем угрожающий вред.

До советских времен в теории уголовного права детальное обоснование крайней необходимости осуществляет Н.С. Таганцев. Под состоянием крайней необходимости он определяет нарушение какого-либо охраняемого законом интереса либо неисполнение той или иной правовой обязанности, либо посягательство на правовую норму ради защиты правоохраняемого интереса от грозящей опасности [8, с. 555].

Таким образом, к началу ХХ в. в правовой науке крайняя необходимость приобретает самостоятельное уголовно-правовое значение и рассматривается отдельно от необходимой обороны. Причинения вреда третьим лицам в состоянии крайней необходимости выступает основанием для освобождения лица от уголовной ответственности.

Переходя к действующему Уголовному кодексу РФ 1996 г., следует отметить, что согласно ч. 1 ст. 39 УК РФ состояние крайней необходимости возникает при наличии соответствующего основания. Таковым признается, в частности, существующая опасность, которая непосредственно угрожает интересам лица (жизни, здоровью, собственности и т. п.), общества (общественному порядку, безопасности движения и т. п.) или государства (порядку управления, интересам правосудия, обороноспособности и др.) и которую при таких обстоятельствах лицо не может устранить иначе, как совершением действий, подпадающих под признаки деяний, предусмотренных уголовным законом.

Источниками опасности могут быть: предметы (например, оружие, боевые припасы, радиоактивные материалы (можно вспомнить аварию на Чернобыльской АЭС, когда в целях ликвидации ее последствий причинялся ущерб собственности [9, с. 39]) и т. п); явления (землетрясение, обвалы, наводнения, холод, жара и пр.); процессы, например физиологические, биологические (голод, болезнь и др.); деятельность человека (в частности, психическое или физическое принуждение к совершению преступления, нарушению правил дорожного движения, что создает аварийную ситуацию и т. п.).

В состоянии крайней необходимости наличествует коллизия двух охраняемых правом интересов: одним грозит опасность, а другим наносится вред с целью ее устранения. Причинение такого вреда должно быть последним, единственно возможным, крайним средством защиты охраняемых правом интересов.

Объектами, которым наносится вред в состоянии крайней необходимости, являются интересы так называемых третьих лиц, т. е. физических или юридических лиц, которые непричастны к созданию такой опасности, или интересы лиц, действия или бездействие (например, по неосторожности) которых повлекли опасность.

Причинение вреда всегда подпадает под внешние признаки определенного состава преступления, предусмотренного УК РФ, например под признаки самоуправства, злоупотребления властью или служебным положением, угона транспортных средств, кражи, поиска или уничтожения имущества, разглашения коммерческой тайны, нарушения правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, причинения телесных повреждений, убийства и т. п. Такие действия оправданы, если они совершаются своевременно, т. е. пока существует непосредственная опасность и нет других способов устранить ее, кроме нанесения вреда. Если такая опасность еще не возникла или, наоборот, уже миновала, то причинение вреда является необоснованным и влечет ответственность на общих основаниях.

Причинение вреда в состоянии крайней необходимости имеет свои пределы: фактически причиненный вред должен быть равнозначный или менее значительный, чем вред предотвращенный. С этой точки зрения лишение жизни одного человека ради спасения жизни другого человека при наличии всех признаков крайней необходимости не признается преступлением.

Оценка значимости причиненного и предотвращенного вреда в каждом отдельном случае зависит от конкретных обстоятельств дела, однако в ее основу нужно положить качественные критерии: господствующую иерархию ценностей в обществе, общественную мораль, культуру населения. Умышленное причинение вреда, более значительного, чем предотвращенного, признается превышением пределов (эксцессом) крайней необходимости и влечет за собой уголовную ответственность на общих основаниях, но при определении меры такой ответственности эксцесс учитывается как обстоятельство, смягчающее ответственность (ч. 2 ст. 39 УК РФ).

Далее остановимся на наиболее проблемных, по нашему мнению, моментах института крайней необходимости в уголовном праве России.

Во-первых, полагаем, что необходимо внести дополнения в действующее постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. №» 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», в котором бы следовало более подробно осветить сложные вопросы применения ст. 39 УК РФ.

При квалификации необходимо оценивать не только событие, но и действия, совершаемые в состоянии крайней необходимости. Проиллюстрируем сказанное примером из судебной практики.

Так, гр. П. обвинялся органами предварительного следствия в том, что 23.08.2014 в районе 10 часов по местному времени, управляя собственным автомобилем КАМАЗ 54105, ГРЗ «...», следовал по с. Вознесеновка Шебе- кинского района (по автодороге Белгород - Шебекино - Волоконовка) в направлении Белгорода со скоростью более 60 км/ч. Проезжая двухполосный участок дороги с двусторонним движением шириной 8,6 м, гр. П., нарушив п.п. 1.4, 1.5, 9.1, 9.7, 10.1 ПДД, при возникновении опасности для движения встречного автомобиля ГАЗ 3302 под управлением О. не принял мер к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства, а пересек горизонтальную дорожную разметку. В результате данного маневра П. выехал на сторону дороги, предназначенную для встречного движения, в результате чего произошло столкновение с автомобилем ГАЗ 3302, возвратившегося на свою сторону движения. В результате дорожно-транспортного происшествия причинены телесные повреждения водителю автомобиля ГАЗ, которые повлекли его смерть 23.08.2014, а также пассажиру автомобиля Ф., который умер 25.08.2014.

Суд первой инстанции оправдал подсудимого П., обосновывая свои доводы следующим. В районе 44 км + 400 м указанной автодороги следовавший во встречном направлении автомобиль ГАЗ 3302 неожиданно выехал по полосу движения автомобиля П. Тем самым водитель автомобиля ГАЗ создал реальную и наличную опасность для жизни и здоровья не только водителя П., но и водителей, пассажиров автомобилей, двигавшихся с ним в попутном направлении. Водитель КАМАЗа П., находясь в состоянии крайней необходимости, исполняя требования п.п. 10.1 ПДД, начал тормозить и направил свой автомобиль к осевой линии во избежание встречного столкновения. Однако столкновения П. избежать не смог. Суд пришел к выводу, что гр. П. действовал в состоянии крайней необходимости в целях устранения опасности, непосредственно угрожавшей как ему лично, так и водителям и пассажирам транспортных средств, двигавшихся в попутном с ним направлении.

Апелляционным постановлением Белгородского областного суда № 22-1736/2016 от 16 ноября 2016 г. по делу № 22-1736/2016 приговор Шебекинского районного суда от 28 сентября 2016 г. в отношении П. оставлен без изменения, а апелляционное представление гособвинителя и апелляционную жалобу потерпевшей К. - без удовлетворения [10].

Указанный пример подтверждает вышеизложенный вывод о необходимости квалификации не только самого события, но и действий, совершаемых в состоянии крайней необходимости. В частности, суд отметил, что именно водитель автомобиля ГАЗ 3302 выехал на встречную полосу, в результате чего создал аварийную ситуацию, приведшую к ДТП. Полагаем, что если бы суд подтвердил, что источником опасности являлся водитель П., то его действия нельзя было бы квалифицировать как крайнюю необходимость. По данному поводу интересен довод В.А. Блинникова, который высказал мнение о сомнительном происхождении источника опасности, если он исходит от лица, самостоятельно поставившего себя в ситуацию крайней необходимости [11, с. 102].

Таким образом, уголовно-правовая оценка деяний, связанных с крайней необходимостью, происходит не только по правовым критериям, но и исходя из волевого признака поведения, сознания лица, предотвращающего грозящую опасность.

Нельзя не отметить положительный момент, что в подавляющем большинстве случаев суды Российской Федерации признают превышением пределов крайней необходимости ситуации, при которых вред был равным или большим по сравнению с вредом предотвращенным, что полностью соответствует требованиям ч. 2 ст. 39 УК РФ.

Приведем пример из судебной практики, когда действия лица, напротив, признавались превышением крайней необходимости согласно ч. 2 ст. 39 УК РФ.

Гражданин П., управляя механическим транспортным средством (далее - ТС), допустил нарушение ПДД, что повлекло по неосторожности смерть человека при следующих обстоятельствах. В ночное время (около 2 ч 10 мин) 11 июля 2013 г. гр. П., управляя самоходной машиной - снегоходом без ГРЗ, двигался по адресу: ул. Советская, п. Вершина Аскиз- ского района Республики Хакасия (в сторону ул. Пушкина). При выполнении левого поворота на неосвещенном участке дороги водителя снегохода начало «заносить» на встречную полосу. Однако во избежание пересечения сплошной разделительной полосы, столкновения с иными, возможно, двигающимися автомобилями по встречной полосе П. принял решение вырулить на обочину, где в это время находилась гр-ка Ж. В результате совершенного водителем маневра снегоход совершил наезд на женщину, которая спустя пару дней скончалась в больнице от полученных травм.

В рамках судебного следствия сторона защиты утверждала, что П. находился в состоянии крайней необходимости: на обочину пришлось вырулить из-за того, что на встречной полосе могли быть иные транспортные средства, столкновение с которыми повлекло бы гораздо больший вред.

Однако суд счел, что доводы защиты искажают понимание института крайней необходимости и усмотрел в действиях гр. П. превышение пределов крайней необходимости в соответствии с ч. 2 ст. 39 УК РФ, признав его виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 264 УК РФ [12]. Во-вторых, признавая наличие превышения пределов крайней необходимости, суды сталкиваются с проблемой квалификации действий виновного лица, поскольку отдельной привилегированной нормы, аналогичной ст. 108 и 114 УК РФ, в действующем Уголовном кодексе РФ не существует. Как указано в вышеприведенном примере, суд квалифицировал действия лица по

ч.3 ст. 264 УК РФ. Однако что делать в случае, если ситуация превышения пределов крайней необходимости несколько иная?

Представляется, что для спасения нескольких сотен или даже десятков человек вполне оправданно принесение в жертву одной или нескольких жизней (например, для предотвращения крупного теракта военными сбивается самолет с пассажирами) [13].

В-третьих, на практике во избежание правовых ошибок суд должен всегда комплексно анализировать обстоятельства дела относительно наличия признаков как крайней необходимости, так и необходимой обороны.

Приведем пример из судебной практики.

Машкин П.В. и Осадченко Р.В. признаны судом виновными в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью Е.Е.А., не опасного для его жизни, не повлекшего последствий, указанных в ст. 111 УК РФ, но вызвавшего длительное расстройство здоровья, совершенного группой лиц. Сторона защиты приводила доводы относительно того, что действия совершены подсудимым вынужденно в ответ на противоправные и опасные для жизни и здоровья человека действия потерпевшего. Исследовав все доказательства, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что судом первой инстанции дана оценка действиям потерпевшего Е.Е.А. на предмет противоправности, при этом суд признал, что в момент получения телесных повреждений Е.Е.А. не совершал никаких противоправных действий и посягательств в отношении подсудимых и членов семьи Осадченко Р.В. или других лиц и с его стороны отсутствовала какая-либо реальная угроза жизни кого-либо из присутствующих [14].

Таким образом, субинституты необходимой обороны и крайней необходимости являются одними из самых сложных в правоприменении и квалификации, поскольку преимущественное число их признаков носит оценочный характер, а зависят они от конкретной ситуации. Поэтому уяснение критериев разграничения рассматриваемых правовых конструкций и условий их правомерности возможно лишь на основе анализа судебной практики.

В заключение хотелось бы отметить, что, как удалось установить в настоящей работе, институт крайней необходимости существует в российском уголовном праве достаточно длительное время, однако он не прекратил своего развития и до сих пор требуют своего разрешения многие проблемы, лишь частично обозначенные в настоящем исследовании.

Литература

законодательство судебная практика крайняя необходимость

1. Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956.

2. Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному. СПб., 1726.

3. Wolff E.A. Der Handlungsbegriff in der Lehre vom Verbrechen. Heidelber, 1964.

4. Кант И. Соч.: в 6 т. М., 1966. Т. 4. Ч. 1.

5. О крайней необходимости. Уголовноюридическое исследование / Н. Розин. СПб., 1899.

6. Соборное уложение 1649 года царя Алексея Михайловича. Гл. 10: О Суде [Электронный ресурс]. URL: http://www.bibliotekar.ru/ sobornoe-ulozhenie-1649/11.htm (дата обращения: 01.04.2022).

7. Уголовное уложение (1903 г., марта 22) [Электронный ресурс]. URL: https://knigi. stu- dio/istorii-gosudarstva-shpargalki-rossii/ugolov- noe-ulojeniexliv-1903-190925.html (дата обращения: 01.04.2022).

8. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая: в 2 т. СПб., 1908.

9. Максименко А.В., Новопавловская Е.Е. Конституционный Суд Российской Федерации на защите прав граждан, подвергшихся радиационному воздействию // Юристъ-Правоведъ. 2018. № 3(86).

10. Апелляционное постановление Белгородского областного суда № 22-1736/2016 от 16 ноября 2016 г. по делу № 22-1736/2016 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/ regular/doc/Q4OumNmzCnVX/ (дата обращения: 02.04.2022).

11. Блинников В.А. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, в уголовном праве России. М., 2014.

12. Приговор Аскизского районного суда (Республика Хакасия) № 1-155/2014 1-5/2015 от 20 января 2015 г. по делу № 1-155/2014 [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru/ regular/doc/xawGS5oiTbUj/?page=2 (дата обращения: 02.04.2022).

13. О порядке применения оружия и боевой техники при охране государственной границы Российской Федерации в воздушном пространстве: постановление Правительства Российской Федерации от 22 февраля 2020 г. № 201 [Электронный ресурс]. URL: http:// publication.pravo.gov.ru/Document/View/000120 2002260006. (дата обращения: 02.04.2022).

14. Приговор Ставропольского краевого суда № 22-4332/2020 от 27 августа 2020 г. по делу № 1-76/2020 [Электронный ресурс]. URL: https://sudact.ru/regular/doc/HzziZG8kNdJp/ (дата обращения: 02.04.2022).

Bibliography

1. Grotius G. On the law of war and peace. Moscow, 1956.

2. Pufendorf S. About the position of a person and a citizen according to the natural law. St. Petersburg, 1726.

3. Wolff E.A. The concept of action in the doctrine of crime. Heidelberg, 1964.

15. Kant I. Op.: in 6 vols. Moscow, 1966. Vol. 4. Part 1.

16. Rozin N. On extreme necessity. Criminal and legal research. St. Petersburg, 1899.

17. The Cathedral Code of 1649 of Tsar Alexei Mikhailovich. Chapter 10. About the Trial [Electronic resource]. URL: http://www.bibliotekar.ru/ sobornoe-ulozhenie-1649/11.htm (date of access:

02.04.2022) .

18. Criminal Code (1903, March 22) [Electronic resource]. URL: https://knigi.studio/istorii-gosu- darstva-shpargalki-rossii/ugolovnoe-ulojeniexliv- 1903-190925.html (date of access: 02.04.2022).

19. Tagantsev N.S. Russian criminal law. General part: in 2 vols. St. Petersburg, 1908.

20. Maksimenko A.V., Novopavlovskaya E.E. The Constitutional Court of the Russian Federation on the protection of the rights of citizens exposed to radiation exposure // Jurist-Pravoved. 2018. № 3(86).

21. Appeal resolution of the Belgorod Regional Court № 22-1736/2016 d.d. Nov. 16, 2016 in case № 22-1736/2016 [Electronic resource]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/Q4OumNmzCnVX (date of access: 02.04.2022).

22. Blinnikov V.A. Circumstances excluding the criminality of the act in criminal law Russia. Moscow, 2014.

23. Verdict of the Askiz District Court (Republic of Khakassia) No. 1-155/2014 1-5/2015 d.d. Jan. 20, 2015 in case № 1-155/2014 [Electronic resource]. URL: https://sudact.ru/regular/doc/ xawGS5oiTbUj/?page=2 (date of access:

02.04.2022) .

24. On the Procedure for the Use of Weapons and Military Equipment in the Protection of State the borders of the Russian Federation in the airspace: Decree of the Government of the Russian Federation d.d. Febr. 22, 2020 № 201 [Electronic resource]. URL: http://publication.pravo.gov.ru/ Document/View/0001202002260006 (date of access: 02.04.2022).

25. Sentence of the Stavropol Regional Court № 22-4332/2020 d.d. Aug. 27, 2020 in case № 1-76/2020 [Electronic resource]. URL: https:// sudact.ru/regular/doc/HzziZG8kNdJp (date of access: 02.04.2022).

Размещено на Allbest.ru