Статистические аспекты применения института освобождения от уголовного наказания

В абсолютном выражении это относительно небольшая группа осуждённых (в 2020 году - 3328 человек), заслуживающих гуманного снисхождения в виду личных качеств и невысокой опасности совершенного преступления.

Так, имеющиеся данные (см. таблицу 3) свидетельствуют, что:

- в массиве лиц, к которым в 2020 году была применена отсрочка наказания, предусмотренная ст. 82 УК РФ, 90,8 % - женщины, 50,1 % - лица, осуждённые за кражи, преступления, связанные с оборотом наркотических средств или нарушением правил безопасности дорожного движения;

- в массиве лиц, освобождённых от наказания после изменения категории преступления и при наличии положительного постпреступного поведения, 73,5 % осуждены за кражи;

- в массиве лиц, которым предоставлена отсрочка или рассрочка уплаты штрафа, 47,5 % составляют осуждённые за преступления против собственности или порядка управления, 51,1 % - лица, осуждённые за преступления небольшой или средней тяжести.

Таблица 3 Освобождение от наказания по приговору суда в 2020 году

Особого внимания в общем массиве освобождённых от наказания по приговору суда заслуживает иной сегмент - лица, в отношении которых суд обязан был принять решение об освобождении от наказания в связи с истечением сроков давности уголовного преследования и в связи с зачётом времени содержания под стражей в срок назначенного наказания. Их удельный вес (без учёта амнистированных) составляет 42 % (3767 человек - в 2020 году).

Сам факт наличия этой группы освобождённых от наказания (пусть также относительно немногочисленной), на наш взгляд, свидетельствует о некоторых существенных проблемах на стадии предварительного расследования преступлений, отражая несоблюдение сроков расследования (из числа лиц, освобождённых от наказания в связи с истечением процессуальных сроков, 71 % освобождены в связи с истечением сроков давности уголовного преследования и 29 % - в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора суда) и увлечённость заключением под стражу в качестве меры процессуального пресечения (46,5 % лиц, освобождённых от наказания в связи с зачётом срока содержания под стражей, признаны виновными в совершении преступлений небольшой тяжести, ещё 33,8 % - в совершении преступлений средней тяжести).

В общем числе лиц, освобождённых от наказания в связи с истечением процессуальных сроков и зачётом мер пресечения, 83 % были осуждены за преступления небольшой и средней тяжести (в том числе 55 % - преступления небольшой тяжести). В данной группе освобождённых от наказания: 14,1 % - женщины, 2,9 % - несовершеннолетние, 21,6 % - иностранные граждане, 4,3 % - лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность. 46,7% из них совершили преступления против собственности (в том числе 28,5 % - кражи), 13,2% - преступления против порядка управления.

Вероятно, можно в оправдание представленных цифр говорить о том, что сроки расследования преступлений недостаточны, что преступления обладали повышенной сложностью, а обвиняемые лица - высоким риском совершения новых преступлений или противодействия правосудию. Однако, думается, что такие оправдания «бьют мимо цели». С учётом того, что половина из совершенных указанными лицами преступлений - деяния небольшой тяжести, а треть - кражи, основная причина формирования контингента лиц, которых суд обязан освободить от наказания, видится в недостатках, просчётах и ошибках следственной практики, которые должны стать предметом пристального внимания со стороны контролирующих структур и ответственных лиц [5].

При обращении к практике рассмотрения судами ходатайств и представлений об освобождении от уголовного наказания в порядке исполнения приговора заметна стабильная структура применения судами соответствующих оснований. Основную массу лиц, освобождённых от наказания при исполнении приговора, составляют те, что были условно-досрочно освобождены от наказания или которым неотбытая часть наказания была заменена более мягким видом - соответственно 64,3 % и 28,6 %; суммарно - 92,9 %.

Однако при рассмотрении структуры исследуемого контингента в динамике за последние пять лет обнаруживается весьма важная деталь (см. таблицу 4).

Таблица 4 Динамика применения оснований освобождения от наказания
в порядке исполнения приговора (в %)

Количество условно-досрочно освобождённых от наказания лиц сократилось за это время на 18,8 %, при этом на тот же самый показатель возросли масштабы замены судами неотбытой части наказания более мягким видом наказания. Это движение не связано с изменением масштабов практики удовлетворения соответствующих ходатайств и представлений (удельный вес удовлетворённых ходатайств об условно-досрочном освобождении в общем массиве оконченных производством ходатайств соответствующего вида от наказания составил 46,7 % в 2020 году и 45,1 % - в 2016 году; ходатайств о замене наказания более мягким видом - соответственно 36,4 % и 32,6 %). Невозможно объяснить его и изменением практики назначения судами наказания в виде лишения свободы (удельный вес осуждённых к этому виду наказания с реальным отбытием составил 27,5 % в 2016 году и 27,8 % - в 2020 году, а доля осуждённых к средним и долгим срокам лишения свободы - от 3 до 20 лет - сократилась на 5 %).

Единственное объяснение состоит в том, что в рассматриваемый период наблюдается разнонаправленное движение общего числа ходатайств и представлений об условно-досрочном освобождении и о замене наказания, рассмотренных судами. Число оконченных производством ходатайств о применении ст. 79 УК РФ сократилось со 122552 до 83147 (на 32 %), а о применении ст. 80 УК РФ - возросло с 41183 до 68139 (на 65,5 %). Причина тому, на наш взгляд, - изменение ст. 80 УК РФ законом от 27 декабря 2018 г. № 540-ФЗ и установление возможности при сокращённых сроках отбытия лишения свободы заявлять ходатайства о его замене принудительными работами. Это, по-видимому, стимулировало увеличение ходатайств, заявляемых в порядке ч. 2 ст. 80 УК РФ, прежде всего за счёт оттока ходатайств об условно-досрочном освобождении от наказания.

Учитывая, что по социально-криминологическим основаниям и содержанию мера в виде замены неотбытой части наказания более мягким видом жёстче, чем условно-досрочное освобождение от отбывания наказания, в контексте нашего исследования важно заметить, что упомянутое изменение в соотношении объёмов применения ст. 79 УК РФ и ст. 80 УК РФ не может рассматриваться в качестве свидетельства ужесточения подходов судов к решению вопросов освобождения от наказания на этапе исполнения приговора, не является показателем «возросшего почтения» судов к идее полного и реального отбывания уголовного наказания.

Анализируя содержание оснований и особенности освобождения от уголовного наказания, следует заметить, что хотя все они так или иначе отражают влияние принципа гуманизма на регулирование уголовно-правовых отношений, с качественной, социально-правовой и криминологической точек зрения, они вполне отчетливо распадаются на несколько групп.

В первую необходимо включить такое основание освобождения от наказания, как амнистия, которая не связана с конкретными обстоятельствами того или иного уголовного дела, с судебной оценкой этих обстоятельств и личности виновного и реализуется в качестве исключительного полномочия Государственной Думы Федерального Собрания РФ [6]. Это основание по своим детерминантам формирует, условно говоря, «внесудебную модель» освобождения от наказания, в рамках которой отказ от наказания диктуется соображениями «высшей милости» и прощения, свидетельствует об отказе государства от реализации своего права на уголовное наказание, который не имеет никаких иных, кроме субъективных и политических оснований.

Вторую группу образуют основания, в силу которых суды в каждом отдельном случае при рассмотрении уголовного дела наделяются обязанностью освободить виновное лицо от уголовного наказания, и не располагают (по общему правилу) свободой усмотрения в применении соответствующих норм. Это - истечение сроков давности уголовного преследования и давности обвинительного приговора суда, зачёт срока содержания под стражей. Соответствующая модель может быть поименована как «императивная». В её рамках отказ от наказания продиктован соображениями нецелесообразности применения мер уголовной репрессии по той причине, что государство, строго говоря, нарушив свои обязательства по своевременному расследованию и рассмотрению уголовного дела, лишается возможности преследовать лицо, совершившее преступление, бесконечно долго. Эти основания дисциплинируют и ограничивают государство, блокируют возможность трансформации права на наказание в неограниченное право мести.

Третья группа оснований продиктована подчеркнуто гуманистическими соображениями и опирается на данные, отражающие специфику опасности и особенности личности виновного. Это: позитивное постпреступное поведение, изменение обстановки, отсрочка исполнения приговора по ч. 1, 3 ч. 1 и ч. 2 ст. 398 УПК РФ. Данные основания образуют «клиническую модель» освобождения от наказания. Они напрямую отражают влияние предписаний ст. 60 УК РФ о необходимости учёта данных о личности виновного при назначении наказания, придавая этому требованию всеобщее значение и распространяя его не только на этап собственно назначения, но и исполнения наказания. Суд соотносит бремя уголовного наказания с личностью конкретного осуждённого, гарантируя соразмерность применяемых право- ограничений и способность осуждённого перенести тяготы уголовной ответственности.

Четвёртую группу формируют основания, при наличии которых государство соотносит ценность интересов публичного уголовного наказания и ценность иных социальных интересов, расположенных за пределами сферы уголовно-правового регулирования. К таковым следует отнести беременность или наличие малолетних детей, наличие тяжелой болезни, заболевание наркоманией, применение мер воспитательного воздействия. Такую модель можно условно назвать «моделью социальных рисков». Взвешивая и соотнося социальную значимость наказания с ценностью интересов воспитания и формирования личности ребёнка, с ценностью здоровья человека, суд принимает решение об освобождении от наказания, признавая приоритет этих социальных интересов по отношению к целям уголовного наказания.

Наконец, пятая группа оснований связана с необходимостью учёта динамики и прогноза исправления осуждённых, возникающих здесь рисков последующего, в том числе противоправного, поведения освобождённых от наказания лиц. Это - условно-досрочное освобождение от отбывания наказания и замена неотбытой части наказания более мягким видом. Эти основания образуют так называемую «модель уголовно-правовых рисков» освобождения от наказания.

Безусловный познавательный интерес представляет соотношение этих моделей и динамика объёмов их применения.

Расчёты показывают, что в общем массиве лиц, освобождённых от уголовного наказания, 3,7 % приходится на внесудебную модель,

4.2 % на императивную, 4,2 % - на клиническую,

6.3 % - на социально-рискологическую и 81,6 % - на уголовно-рискологическую.

Таким образом, основной массив ситуаций освобождения от уголовного наказания (87,9 %) так или иначе связан с необходимостью применения рискологических знаний и реализации технологий риск-менеджмента в принятии судебного решения [7]. Это требует от суда особых усилий для того, чтобы решение об освобождении от наказания, с одной стороны, продиктованное фактами и обстоятельствами прошлого, а с другой стороны, учитывающее результаты прогноза как достижения целей наказания, так и сохранения иных социально значимых ценностей, было максимально сбалансированным и обоснованным.

В связи с этим важно обратить внимание на информацию о практике отмены судами решений об освобождении от отбывания наказания, как косвенное свидетельство неверно установленного баланса или необоснованного прогноза.

Анализ показывает, в частности, что:

- на одно решение о применении отсрочки наказания лицам, больным наркоманией, приходится 0,7 решения о её отмене по основаниям, указанным в ч. 2, 4, 5 ст. 82¹ УК РФ, и 0,5 решения об освобождении от наказания по правилам

ч. 3 ст. 82¹ УК РФ;

- на одно решение об отсрочке наказания в связи с беременностью или наличием детей приходится 0,2 решения о её отмене по основаниям ч. 2 ст. 82 УК РФ и 0,2 решения об освобождении от наказания по правилам ч. 3, 4 ст. 82 УК РФ;

- на одно решение об отмене условно-досрочного освобождения приходится в среднем 137 решений о применении ч. 1 ст. 79 УК РФ.

Эти данные уже в первом приближении свидетельствуют о существенно различающейся эффективности судебных решений об освобождении от наказания. Если практика применения ст. 79 УК РФ и ст. 82 УК РФ в целом может характеризоваться как стабильная и обоснованная (параллельно заметим, что в 2020 году 3,6 % (в 2016 году - 4,5 %) от общего числа осуждённых лиц совершили преступление, будучи ранее досрочно освобождёнными от уголовного наказания, в том числе среди них 3,0 % (в 2016 году - 3,5 %) - лица условно-досрочно освобождённые от наказания и 0,5 % (в 2016 году - 0,2 %) - лица, которым неотбытая часть наказания была заменена более мягким видом), то опыт предоставления отсрочки лицам, больным наркоманией, нельзя признать успешным: в подавляющем большинстве случаев эта отсрочка была отменена судом. Учитывая, что вопросы эффективности освобождения от уголовного наказания заслуживают отдельного исследования (и к настоящему времени, насколько нам известно, не получили самостоятельного освещения в литературе), ограничимся общим замечанием относительно того, что рассматриваемый нами сегмент судебной практики требует последовательной оптимизации и модернизации, в том числе с учётом достижений криминальной рискологии.

Что касается динамики представленных выше моделей, то она демонстрирует в последние пять лет вполне чёткие тренды (см. диаграмму 2).

Диаграмма 2. Динамика моделей освобождения от наказания