Ненаблюдаемая экономика как барьер социально-экономического развития региона

В статье рассматривается структура ненаблюдаемой экономики в разрезе системы национальных счетов. Делается вывод о тождественности понятий ненаблюдаемой и теневой экономики и определяется ведущая роль преступности в формировании теневого сектора. На примере Санкт-Петербурга исследуется взаимосвязь роста криминализации и снижения уровня жизни населения. Отдельное внимание уделено экономическим стимулам, которые определяют поведение «рационального» индивида при выборе сферы занятости и могут создавать препятствия на пути к достижению стратегических целей развития региона.

The paper considers the structure of non-observed economy in the context of the system of national accounts. The conclusion about the identity of the concepts of non-observed and shadow economy is made and the leading role of crime in the formation of the shadow sector is determined. On the example of St. Petersburg the relationship between the growth of criminalization and the decline in living standards of the population is investigated. Particular attention is paid to economic incentives that determine the behavior of a «rational» individual in the choice of employment and can create obstacles to the achievement of strategic objectives of regional development.

Keywords: regional economy, strategy, standard of living, unobserved economy, shadow economy, crime, criminalization

Основная часть

Региональное стратегическое планирование сегодня является одним из основных инструментов реализации общественного запроса на обеспечение устойчивого экономического роста и, как следствие, повышение уровня жизни населения. Фактически именно так звучит генеральная цель актуальной ныне Стратегии социально-экономического развития Санкт-Петербурга на период до 2035 года (далее - Стратегия) [1]. Обеспечение высокого уровня качества жизни представляет собой основной результат, на который направлена деятельность регионального правительства, так как этот показатель является отражением всех экономических процессов - от конкурентоспособности местных производителей до состояния городской среды [2]. Для экономистов управленческие решения, воплощенные в виде подобных официальных стратегических документов, представляют особый интерес с позиции перспективных направлений научных исследований, так как последние будут отвечать на конкретные вопросы, которые интересуют власть и общество. В настоящей статье авторы несколько уходят от традиционного анализа основных направлений региональной стратегической политики и стараются сфокусироваться на ненаблюдаемой стороне хозяйственной жизни. Иными словами, цель данного исследования состоит в попытке определить место и роль ненаблюдаемой экономики в социально-экономическом развитии региона на примере Санкт-Петербурга.

Сложность решаемой задачи состоит в неопределенности понятийного аппарата. Согласно системе национальных счетов (далее - СНС) ненаблюдаемая экономика представляет собой совокупность следующих видов деятельности, которые по той или иной причине не охватываются регулярными статистическими обследованиями: теневых, незаконных, существующих в неформальном секторе, осуществляемых домашними хозяйствами для их собственного конечного использования [3]. Кратко раскроем их содержание. Теневая деятельность характеризуется как законная, но намеренно скрываемая от органов государственной власти в целях уклонения от уплаты налогов или следования законодательным нормам; незаконная включает в себя создание товаров и услуг, которые запрещены законом, или которые являются незаконными, если они осуществляются производителями без получения соответствующего разрешения; неформальный сектор представлен деятельностью незарегистрированных домашних хозяйств, которые имеют какое-либо рыночное производство. Наконец, деятельность домашних хозяйств включает потребление или капитализацию произведенных ими же товаров и услуг [4].

Исходя из перечисленного, к ненаблюдаемой экономике можно отнести все виды хозяйственной деятельности, осуществление которых сопряжено с нарушением закона, и результаты которой скрыты от официального статистического учета. При такой трактовке возникает два вопроса. Первый связан с соотнесением понятий теневой и ненаблюдаемой экономики. В научной среде большей популярностью пользуется термин «теневая экономика», в то время как СНС включает теневую экономику в состав ненаблюдаемой (рис. 1).

Рис. 1. Структура ненаблюдаемой экономики

Fig. 1. Structure of the unobserved economy

Анализ существующих подходов к определению теневой экономики [5-8] показывает, что по своему сущностному содержанию «официальное» понятие ненаблюдаемой экономики и закрепившееся в научной среде понятие теневой экономики идентичны, в связи с этим в рамках данной статьи считаем обоснованным отождествлять ненаблюдаемую экономику (в соответствии с СНС) с теневой экономикой (согласно устоявшимся научными подходами к ее пониманию).

Второй вопрос связан с определением места преступности в структуре ненаблюдаемой экономики. Актуальность этой проблемы подтверждается положениями Стратегии, согласно которой снижение уровня преступности и обеспечение общественной безопасности составляют важнейшую задачу обеспечения устойчивого социально-экономического развития региона. На первый взгляд преступность имеет крайне опосредованное отношение к экономике. Действительно, виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, кажется, если и связано с хозяйственной сферой, то лишь в части незаконного производства товаров и услуг. Такое производство подразумевает создание как незаконных (изготовление наркотических средств, проституцию), так и законных благ без соответствующего права (осуществление предпринимательской деятельности без лицензии). Однако экономика включает не только производственные процессы, но и этапы распределения, обмена и потребления материальных благ. На каждом этапе экономического цикла могут возникать предпосылки к нарушению правовых норм, что проявляется в многообразии регистрируемых видов экономических преступлений. Отсутствие согласия между учеными продиктовано уже обозначенной неопределенностью понятия теневой (ненаблюдаемой) экономики.

В.В. Лунеев выделяет два признака теневой экономики - деструктивность и противоправность, отмечая, что последний признак часто носит субъективный, формальный характер [9]. Эта противоправность возникает не только в ходе совершения деяний противоречащим нормам права, но и в результате недостаточного государственного контроля над совершением законных действий. Иными словами, по мнению автора, к теневой экономике можно отнести как изначально законную, так и преступную экономическую деятельность (производство незаконных товаров и услуг). По мнению О.Ю. Красильникова, теневая экономика включает три сектора: социально опасные (околокриминальные) деяния, оппортунизм и социально неопасные деяния [10], что фактически соответствует классификации видов незаконной экономической деятельности, которая содержится в СНС. Здесь мы сталкиваемся с очередным аргументом в пользу тождественности ненаблюдаемой и теневой экономики. Таким образом, противоправность составляет основу ненаблюдаемой экономики, и, хотя не все правонарушения являются преступлениями, именно нарушения уголовного закона представляют наибольшую общественную опасность, а значит, должны рассматриваться в первую очередь при исследовании скрытых от официального учета действий экономических агентов.

Наконец, почему теневая экономика и сопутствующие ей преступления, по нашему мнению, играют значимую роль в оценке и планировании экономической деятельности. Классический аргумент, который необходимо привести, связан с масштабами теневой (ненаблюдаемой) экономики. Оценки официальной отечественной и зарубежной статистики [11] свидетельствуют о том, что как минимум пятая часть процессов производства и потребления материальных благ скрыта от официального учета. Более того, считаем, что ядро такой ненаблюдаемой экономики составляет именно экономическая преступность, то есть такое создание товаров и оказание услуг, которое нарушает правовые нормы. В подтверждение этого тезиса приведем данные Всероссийского виктимизаци - онного опроса [12], которые свидетельствуют о том, что примерно три четверти преступлений в России остаются невидимыми по разным причинам. Учитывая тот факт, что экономическую преступность традиционно относят к наиболее латентному виду криминальной активности [13], можно предположить, что подавляющее количество случаев незаконного производства, распределения и потребления материальных благ находится в теневом секторе.

Согласно Стратегии, степень удовлетворенности жителей Санкт-Петербурга уровнем личной безопасности составила 88,2%, что можно объяснить динамикой уровня преступности (см. рис. 2).

Действительно, за последние 15 лет уровень региональной преступности значительно снизился, однако надо правильно трактовать возможные причины такого снижения. Несомненно, свое влияние оказывают такие факторы, как повышение уровня жизни, создание благоприятной городской среды и усилия правоохранительных органов. Некоторые из этих факторов, правда, могут действовать одновременно в разных направлениях, например, развитие технологий, которое позволяет использовать новые способы оперативной деятельности по поимке преступников и повысить уровень эффективности работы полиции, одновременно способствует росту случаев мошенничества с банковскими картами. Все больше людей пользуется электронными средствами платежа, что рождает увеличение уровня преступности в этой области. Это достаточно распространенный подход к объяснению экономических стимулов незаконной деятельности [15, с. 25]. Возникновение таких стимулов в масштабе региона связано с понижением реального уровня зарплат и падением покупательной способности денег, снижением привлекательности законной деятельности в целом. Данные процессы происходят в последние годы в Санкт-Петербурге, несмотря на снижение уровня бедности, который можно оценивать как долю населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума [16].

Рис. 2. Динамика преступности в Санкт-Петербурге [14]

Fig. 2. Crime dynamics in St. Petersburg

Для отдельного гражданина привлекательность законной деятельности в таких условиях достаточно резко снижается, потому что падение его реальных доходов сопряжено со снижением платежеспособного спроса и сокращением объемов потребления. В таких условиях хозяйствующие субъекты сталкиваются с необходимостью снижать издержки за счет сокращения рабочих мест, что повышает уровень конкуренции на рынке труда. Индивид, неспособный обеспечить желанный уровень потребления, теперь сталкивается и с понижением оплаты труда, которое почти неотвратимо следует за ростом безработицы. Закручивание данной спирали приводит не только к локальным, ситуативным случаям совершения имущественных преступлений, таких как кражи, но и к более серьезным последствиям.

Данные рисунка 3 подтверждают сразу несколько озвученных ранее аргументов. Во-первых, хорошо видно, что уровень мошенничества устойчиво растет с 2015 года и особенно сильно увеличивается в 2020 году. Значимую долю в этих преступлениях составляет мошенничество с использованием банковских карт.

На наш взгляд, такая динамика объясняется двумя основными факторами: распространением электронных средств платежа среди широких слоев населения и снижением реальных доходов граждан. Увеличение круга потенциальных жертв и низкая вероятность быть пойманным делают этот вид преступлений особенно привлекательным для «рационального» индивида, а устойчивое снижение реальногоуровня оплаты труда становится дополнительным стимулом для занятия деятельностью подобного рода. Во-вторых, отчетливо видны два периода, в которые растет не только количество зарегистрированных случаев мошенничества, но и краж, и грабежей (в силу схожести сути преступлений статистика грабежей фактически повторяет статистику краж, но в меньшем масштабе). Эти периоды всплеска преступной активности следуют в точности после экономических потрясений, с которыми столкнулась наша страна. Санкционное давление и девальвация отечественной валюты в 2014 году сильно ударили по покупательной способности населения, а пандемия 2019 года привела к сокращению рабочих мест, что в итоге оказалось сопряжено с повышением криминальной активности практически во всех регионах.

теневой экономика преступность

Рис. 3. Динамика уровня имущественных преступлений в Северо-Западном федеральном округе, на тысячу человек¹ [14]

Fig. 3. Dynamics of the level of property crimes in the North-Western Federal District, perthousandpeople

Здесь необходимо оговорить качество данных официальной криминальной статистики, которой мы оперируем в рамках статьи. Обозначенная выше проблема высокой латентности преступности, в особенности, экономической, несколько подрывает доверие к объективности официальных данных, ведь речь идет не о фактически совершенных преступлениях, а лишь о зарегистрированных, тем не менее именно высокая латентность экономической преступности определяет содержание ненаблюдаемой (теневой) экономики и подтверждает ее значимое влияние на процесс социально-экономического развития региона.

¹ Уровень краж отражен по правой оси, уровень мошенничества и грабежей - по левой оси

Как мы могли убедиться, смена профессиональной деятельности и перемещение безработных в ненаблюдаемый сектор экономики в результате низкой привлекательности законной деятельности становятся серьезным препятствием на пути реализации региональных социально-экономических целей. Как мы определили ранее, значительную долю этого сектора будут составлять общественно опасные виды деятельности. В конечном счете экономическая модель, в которой преступники являются производителями, а жертвы - потребителями, приобретает все более устойчивый характер. Расширение теневой сферы хозяйственной деятельности не только ведет к затруднениям в реализации стратегических задач властей в силу сокращения налоговых поступлений в региональный бюджет, но и носит долгосрочный негативный характер. Рост преступности сказывается на инвестиционной привлекательности региона, способствует снижению человеческого капитала и оттоку населения. Конечно, незначительный рост уровня преступности в 2020 году не является серьезным доказательством описанной выше теории, однако взаимное изменение показателей криминализации и уровня жизни населения налицо.

Таким образом, значительная доля ненаблюдаемой экономики - результат наличия неэффективной системы стимулов, которая складывается в отдельно взятой системе хозяйствования. Дисбаланс механизмов распределения ограниченных благ и низкая прозрачность общественных и государственных институтов приводят к теневизации производственных отношений, которая проявляется в двух направлениях: стремлении участников хозяйственной системы скрыть от официального наблюдения отдельные аспекты своей экономической деятельности, с одной стороны, и усилении стимулов получения благ незаконным путем (кражи, мошенничество и пр.), с другой. На наш взгляд, данные процессы являются основным препятствием на пути к реализации долгосрочных целей социально-экономического развития региона и требуют не локальных мер воздействия, но институциональных преобразований.