Психотравмирующая ситуация как критерий дифференциации уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья личности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Психотравмирующая ситуация как критерий дифференциации уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья личности

Точилкина Анастасия Андреевна

Анализируется структура преступлений против жизни и здоровья личности, выделяется такая ее специфическая разновидность, как деяния, совершенные под воздействием комплекса социальных, психологических и физических факторов, формирующих для обвиняемого психотравмирующую ситуацию, которая не только существенно влияет на его эмоциональное состояние, но и способствует частичной утрате контроля за собственной деятельностью и поведением (при отсутствии психических расстройств, исключающих либо не исключающих вменяемость). К таковым деяниям, в частности, относятся: убийство либо причинение вреда здоровью в состоянии аффекта; убийство или причинение вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление; убийство матерью новорожденного ребенка. Рассматривается механизм формирования психотравмирующей ситуации и ее влияние на действия субъекта преступления, делается вывод об обязательности назначения психолого-психиатрической (патопсихологической) экспертизы для установления наличия или отсутствия критерия психотравмирующей ситуации.

Ключевые слова: преступления против жизни и здоровья, насилие, посягательства, убийство, причинение вреда здоровью, детоубийство, аффект, деструктивные состояния, психотравмирующая ситуация, психолого-психиатрическая экспертиза.

Psychotraumatic Situation as a Criterion of Differentiation of Criminal Responsibility for Crimes Against the Life and Health of the Individual

Keywords: crimes against life and health, violence, assaults, murder, harm to health, infanticide, affect, destructive states, traumatic situation, psychological and psychiatric examination.

В системе основных прав и свобод человека особое место занимает право на жизнь и достоинство личности, сущность которого проявляется в недопустимости применения насилия, пыток, жестокого обращения. Гарантиями признания, обеспечения и защиты указанного права выступают нормы действующего отечественного уголовного законодательства. Глава 16 УК РФ содержит достаточно обширный перечень посягательств на жизнь и здоровье личности, которые отличаются степенью общественной опасности, исходя не только из характера причиненного вреда, но и иных обстоятельств, оказавших существенное влияние как на механизм преступления в целом, так и на психическое состояние обвиняемого в частности. Например, если убийство (ст. 105 УК РФ) относится к категории особо тяжких преступлений, то убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ) - к категории преступлений средней тяжести, убийство в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ), в зависимости от основного или квалифицированного состава, - к категории преступлений небольшой или средней тяжести. Поэтому зачастую требуют более тщательного исследования, нежели это имеет место на практике, личностные особенности обвиняемого во взаимосвязи с другими факторами, оказавшими психотравмирующее воздействие на его психику.

Безусловно, уголовно-правовые, криминологические, криминалистические аспекты борьбы с насильственной преступностью получили широкое воплощение в специальной юридической литературе [1] в качестве объектов интересных и нетривиальных научных изысканий [2, с. 169-173; 3, с. 19-25; 4, с. 3944; 5, с. 3-10], однако далеко не все вопросы данной многогранной проблемы следует признать рассмотренными исчерпывающе. преступление жизнь здоровье насилие

Итак, в структуре насильственных преступлений выделяется такая специфическая категория, как посягательства, совершенные под воздействием комплекса социальных, психологических и физических факторов, сформировавших для обвиняемого психотравмирующую ситуацию, не только существенно повлиявшую на его эмоциональное состояние, но и способствовавшую частичной утрате контроля за собственной деятельностью и поведением. К таковым деяниям относятся: убийство либо причинение вреда здоровью в состоянии аффекта; убийство или причинение вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление; убийство матерью новорожденного ребенка. При этом по общему правилу обвиняемый не относится к числу лиц, страдающих психическим расстройством, исключающим либо не исключающим вменяемость (ст. 21, 22 УК РФ). Однако в момент совершения противоправных действий ему были присущи фрагментарность восприятия происходящего, сужение сознания в части понимания фактического характера и общественной опасности собственных действий, ограничение возможности саморегуляции поведения и снижение прогностических функций.

Следует отметить, что трудности в квалификации и расследовании преступлений обозначенной категории во многом предопределены неполной согласованностью медицинской, психолого-психиатрической, юридической терминологии, касающейся определения дефиниций аналогичных терминов (например, «психотравмирующая ситуация», «аффект» и др.), соотношения понятий, близких по значению либо относящихся к одной и той же сфере (например, «роды» и «послеродовый период» и др.), наличием в уголовном законе ряда оценочных категорий (например, «длительная психотравмирующая ситуация», «период сразу после родов» и пр.). Данная ситуация, в свою очередь, детерминирует сосуществование различных точек зрения на одни и те же явления, а также противоречивость следственно-судебной практики.

Как видно из конструкции уголовно-правовых норм, убийству либо причинению тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенному в состоянии аффекта (ст. 107, 113 УК РФ), в обязательном порядке должны предшествовать следующие единые для этих составов критерии: насилие, издевательство или тяжкое оскорбление со стороны потерпевшего, иные противоправные или аморальные действия или даже бездействие потерпевшего, а равно длительная психотравмирующая ситуация, сложившаяся в прямой причинно-следственной связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего.

Внезапно возникшее сильное душевное волнение, известное в психологической и юридической литературе как аффект, может проявляться в качестве мгновенной ответной реакции на совершенные потерпевшим действия, объективно являющиеся противоправными или аморальными (например, изнасилование, насильственные действия сексуального характера либо покушение на таковые, оскорбление самого лица либо его близких, дорожно-транспортные происшествия, повлекшие по неосторожности причинение вреда здоровью или смерть близких, и т.д.). Аналогичный тип аффективной реакции также может наблюдаться при превышении пределов необходимой обороны.

Однако зачастую возникновению психотравмирующей ситуации предшествуют противоправные или аморальные действия потерпевшего или иных значимых для данного субъекта лиц, систематически оказываемое на него давление, психологическое или физическое насилие, в том числе так называемый буллинг. При наличии у субъекта преступления комплекса таких индивидуально-психологических качеств, как высокая сензитивность (чувствительность к внешним событиям в сочетании со страхом перед новыми явлениями), социофобия, инертность, ведомость, скромность, застенчивость, замкнутость, бесконфликтность, в сочетании с неспособностью постоять за себя, защитить значимые для него интересы и даже обеспечить собственную неприкосновенность и безопасность, происходит кумулятивный эффект. Психическое напряжение, не получая своевременной необходимой разрядки в виде адекватного реагирования на негативный раздражитель, продолжает накапливаться, лицо чувствует себя униженным, подавленным, угнетенным, испытывает страх, обиду, ненависть, отчаяние и т.д.

В силу указанных выше индивидуальнопсихологических качеств лицо, с одной стороны, испытывает трудности с осуществлением действий, направленных на соразмерную самозащиту либо нейтрализацию конфликтогенной ситуации иным путем (например, обращение к третьим лицам, будь это представители правоохранительных органов, либо иные лица, обладающие авторитетом и способные положительным образом повлиять на поведение «обидчиков»). Не всегда способен решить проблему переезда на новое место жительства, перехода на другую работу или перевода в другую образовательную организацию. В одних случаях, несмотря на смену окружения, ситуация через некоторое время содержательно повторяется. В других случаях такое решение невозможно по бытовым причинам (конфликтогенная ситуация разворачивается в семье, где имеются дети, пожилые родители, иные родственники, нуждающиеся в заботе со стороны данного лица, либо существуют совместные финансовые обязательства и/или финансовая зависимость одних членов семьи по отношению к другим и т.п.) либо вследствие правил внутреннего распорядка режимного объекта (срочная служба, отбывание наказания в местах лишения свободы и пр.).

С другой стороны, лицо, продолжая внешне проявлять бесконфликтный стиль общения ввиду присущей ему высокой сензитивности, находится в глубоко фрустрированных состояниях, что недооценивается окружающими, особенно лицами, склонными к абьюзивному поведению. При превышении порога эмоциональной напряженности, зачастую связанного с очередным неправомерным (в действительности либо субъективно воспринимаемым) действием потерпевшего или иного источника негативных состояний, даже если конкретно это действие носило менее «вызывающий» характер, по сравнению с действиями, совершаемыми ранее, происходит эффект «капли, переполнившей чашу».

Например, М. причинила тяжкий вред здоровью своему мужу, находясь в состоянии сильного душевного волнения, инициированного систематическими неправомерными и аморальными действиями последнего, выражавшимися в постоянном оскорблении и унижении, грубом и жестоком обращении, безосновательном обвинении на почве ревности и других претензиях, нанесении побоев и совершении иных насильственных действий в состоянии алкогольного опьянения. Регулярность таких конфликтов между супругами сформировала длительную психотравмирующую ситуацию, постоянно аккумулируя у М. состояние фрустрации. За сутки до совершения М. преступного деяния находящийся в состоянии алкогольного опьянения ее супруг вновь спровоцировал очередную и затяжную ссору на почве ревности, сочетая оскорбительные высказывания с угрозами физической расправы, что постепенно перешло в нанесение им побоев. Попытки М. вызвать полицию были грубо пресечены путем отбирания у нее телефона и его повреждения, при этом в течение всего периода конфликта со стороны супруга не прекращалась вербальная агрессия. В результате под воздействием длительной психотравмирующей ситуации у М. произошла внезапная разрядка накопленного эмоционального напряжения посредством аффективного взрыва с потерей самоконтроля и возник умысел на причинение вреда здоровью. Используя кухонный нож в качестве оружия, М. с силой нанесла отдыхавшему на диване (то есть не нападавшему на нее в данный момент) мужу серию ударов в область грудной клетки, причинив колото-резаные ранения. Согласно заключению психолого-психиатрической экспертизы М. не страдала психическим расстройством ни в момент совершения деяния, ни после этого. Вместе с тем в момент совершения деяния М. находилась в состоянии кумулятивного аффекта, существенно ограничивавшего способность в полной мере осознавать значение своих действий, свободно и взвешенно принимать решения, регулировать и контролировать собственное поведение [6]. В момент аффективного взрыва М., по сути, бессознательно стремилась оградить себя от источника постоянного эмоционального напряжения, в качестве которого она воспринимала потерпевшего.

Таким образом, психотравмирующие ситуации, в условиях которых совершаются аффективные насильственные преступления, имеют неодинаковую природу, дифференцированно влияя на поведение субъектов преступления в зависимости от присущих ему индивидуально-психологических качеств, степени социализации.

Иная природа внутренних деструктивных побуждений наблюдается у матери, обвиняемой в убийстве новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ). Напомним, что под критерии этой нормы подпадают убийства, совершенные непосредственно во время родов либо сразу после таковых, в условиях психотравмирующей ситуации, а равно в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости.

Таким образом, приведенные критерии изначально не равнопорядковые: первые два критерия характеризуют временной аспект в зависимости от степени завершенности родовой деятельности. Однако в данном случае наблюдается отсутствие единообразия в части конкретизации этапа непосредственно родов и послеродового периода (как и в части смежного определения понятия «новорожденный») с точки зрения дифференциации убийства матерью новорожденного ребенка по отношению к иным видам убийства. Помимо существования различных точек зрения ученых, как справедливо констатируют Ю.М. Антонян, М.В. Гончарова, Е.Б. Кургузкина в результате проведенного ими научного обобщения, неоднозначному толкованию способствуют несовпадения в трактовке этих понятий в педиатрическом, акушерском и судебно-медицинских аспектах [7, с. 94-114]. В педиатрическом аспекте этот период равен одному месяцу, в акушерском - одной неделе, в судебно-медицинском - одним суткам. Не оспаривая оправданность различного понимания сроков, в течение которых ребенок считается новорожденным, исходя из названных отраслей научного знания, поскольку каждая из них призвана решать поставленные перед ней специфические научные задачи, констатируем, что применительно к совершению преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, следует учитывать понятие новорожденного (как и период «сразу после родов») в судебно-медицинском аспекте, равным одни сутки. Совершение детоубийства в более поздний период после родов также может подпадать под признаки ст. 106 УК РФ при условии установления и доказывания одного из двух последующих критериев.

Напомним, что последующие два критерия указывают на особенности психического состояния роженицы: психотравмирующая ситуация либо психическое расстройство, не исключающее вменяемости. В отличие от иных категориев аффективных преступлений, факт рождения ребенка, а также физиологические реакции новорожденного, даже если они оказали влияние на психическое состояние матери, нельзя признать ни противоправными или аморальными, ни виктимными. Поэтому такой критерий, как связь с противоправными или аморальными действиями потерпевшего (попутно заметим, что определение потерпевшего применительно к анализируемому деянию также весьма специфично и неоднозначно), в данной норме не предусмотрен.

В отличие от конструкции ст. 107 УК РФ, говоря о психотравмирующей ситуации, законодатель не указывает в качестве обязательного такой элемент, как длительность формирования психотравмирующей ситуации. Это подтверждает наш вывод об оправданности квалификации по ст. 106 УК РФ детоубийства, совершенного в срок, превышающий одни сутки после родов, лишь при условии воздействия на роженицу психотравмирующей ситуации либо наличия у нее психического расстройства, не исключающего вменяемости.

Формирование психотравмирующей ситуации у роженицы может быть предопределено комплексом факторов. Нежелательность беременности и тяжелый характер ее протекания, болезненные и/или осложненные роды, неустроенность семейной жизни, конфликтные отношения с родственниками, непризнание ребенка его отцом, послеродовая депрессия, социальная дезадаптация, материальные трудности и отсутствие алиментации, отсутствие собственного жилья либо неудовлетворительные жилищно-бытовые условия, осуждение и неприятие в некоторых национально-этнических общностях рождения детей вне брака и т. д. Указанные и иные подобные или взаимосвязанные факторы могут повлиять на деструктивное психическое состояние роженицы.

Однако, несмотря на целый комплекс переживаемых негативных факторов, тяжелых жизненных обстоятельств, далеко не любая мать решится на детоубийство. Кроме того, не у каждой женщины приведенные выше действительно сложные жизненные обстоятельства спровоцируют особое психическое состояние, характеризующееся сужением сознания, частичной утратой способности понимания фактического характера и общественной опасности совершаемых действий, а также необходимого самоконтроля и саморегуляции поведения. Поэтому представляется, что объективное наличие сложной жизненной ситуации еще не означает автоматическое признание ее психотравмирующей, обусловливающей привлечение детоубийцы к ответственности по признакам ст. 106 УК РФ. В ряде случае не исключается инкриминирование виновной ст. 105 УК РФ («убийство»), в том числе с учетом его квалифицированных видов: убийство малолетнего, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ), убийство с особой жестокостью (п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и др. При этом стечение тяжелых жизненных обстоятельств (при аргументированном исключении факта пребывания лица в психотравмирующем состоянии) может явиться обстоятельством, смягчающим наказание (п. «д» ст. 61 УК РФ).

Полностью разделяя точку зрения Ф. Сафуа- нова о том, что всякую негативную ситуацию следует расценивать как психотравмирующую, оказавшую существенное влияние на сознание, волю, поведение человека (в том числе и матери-детоубийцы), только после тщательного исследования взаимовлияния ситуации и индивидуальных психологических особенностей личности [8, с. 29-30], полагаем, что необходимо обязательно назначать судебную психологопсихиатрическую экспертизу (как наиболее разработанную форму применения специальных знаний) [9, с. 56-60] при расследовании преступлений, предусмотренных ст. 106, 107, 108, 113 УК РФ. Данная рекомендация потребует от правоприменителей тщательного и дифференцированного подхода к квалификации и доказыванию того или иного деяния, в том числе и в аспекте исключения обстоятельств, указывающих на совершение лицом не инкриминируемого, а смежного деяния.

Лицо, совершившее убийство либо причинившее вред здоровью под воздействием психотравмирующей ситуации, зачастую после случившегося испытывает колоссальные душевные терзания и муки раскаяния. К сожалению, на практике до сих пор нередко встречаются ситуации, когда лиц, находящихся в глубинном внутреннем конфликте в связи с ситуативным совершением ими аффективного преступления, склоняют к выражению согласия с обвинением (таким образом призывая страданиями искупить вину), что влечет упрощенный режим судебного разбирательства. Не имея ничего против особого режима судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, тем не менее отметим, что случаи, когда за упрощенным режимом судебного разбирательства пытаются скрыть не вполне качественно проведенное расследование, не являются редкостью. Применительно к лицам, находящимся во фру- стрированных состояниях, в данном контексте не всегда объективно и всесторонне устанавливаются обстоятельства и факторы, формирующие психотравмирующую ситуацию, оказавшую существенное влияние на действия обвиняемого. Обвиняемым даже не всегда инкриминируют указанные привилегированные составы, ограничиваясь вменением простого либо квалифицированного убийства или причинения вреда здоровью без учета психотравмирующей ситуации. Соответственно, материалы уголовных дел нередко указывают на формальный подход к исследованию обозначенных деструктивных психологических состояний, а значит, фактически предмет доказывания по уголовным делам познан не в полной мере, доказательственная база страдает изъянами и пробелами, в целом уголовное судопроизводство не в полной мере достигает своего назначения [10, с. 136-140].

Резюмируя изложенное, констатируем, что в процессе расследования каждого преступления против жизни и здоровья личности, в рамках психолого-психиатрической экспертизы (либо патопсихологической при отсутствии оснований для применения знаний в сфере психиатрии) подлежит тщательному рассмотрению специфика противоправной деятельности лица в соответствующих деструктивных состояниях, их влияние на механизм преступной деятельности. Более того, установленный экспертным путем комплекс индивидуально-психологических особенностей подозреваемого или обвиняемого требует всестороннего учета при организации и непосредственном проведении расследования насильственных преступлений.

Литература

1. Варданян А.В., Терехов А.Ю., Айвазова О.В. Раскрытие и расследование тяжких насильственных преступлений против жизни и здоровья: учебно-методическое пособие. Ростов н/Д, 2019.

2. Варданян А.В. Посткриминальное противодействие раскрытию и расследованию тяжких преступлений против личности // Юристъ-Правоведъ. 2020. № 1(92).

3. Варданян А.В. «Золотая молодежь» как специфическое явление в структуре современной насильственной преступности и объект криминалистического исследования // Криминалистические проблемы эффективности борьбы с преступностью и иными правонарушениями среди молодежи: материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 95-летию профессора Л.Л. Каневского. Уфа, 2019.

4. Варданян А.В. Феномен агрессии в структуре современной насильственной преступности // Юристъ-Правоведъ. 2018. № 2(85).

5. Варданян А.В. Предупреждение насилия в местах лишения свободы как основа обеспечения безопасности уголовно-исполнительной системы // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2018. № 3-2.

6. Уголовное дело № 1-94/2016. Омутнин- ский районный суд Кировской области.

7. Антонян Ю.М. Убийство матерью новорожденного ребенка: уголовно-правовые и криминологические проблемы / Ю.М. Антонян, М.В. Гончарова, Е.Б. Кургузкина // Lex Russica. 2018. № 3(136).

8. Сафуанов Ф. Экспертиза психического состояния матери, обвиняемой в убийстве новорожденного ребенка // Российская юстиция. 1998. № 3.

9. Варданян А.В. Судебная экспертиза в структуре доказательств по уголовным делам: некоторые современные проблемы // Философия права. 2019. № 2(89).

10. Варданян А.В. Назначение уголовного судопроизводства: историко-гносеологический подход // Юристъ-Правоведъ. 2018. № 3(86).

Bibliography

1. Vardanyan A.V., Terekhov A.Yu., Aivazova O.V. Disclosure and investigation of serious violent crimes against life and health: educational and methodical manual. Rostov-on-Don, 2019.

2. Vardanyan A.V. Post-criminal counteraction to the disclosure and investigation of serious crimes against the person // Jurist-Pravoved. 2020. № 1(92).

3. Vardanyan A.V. «Golden youth» as a specific phenomenon in the structure of modern violent crime and the object of criminalistic research // Criminalistic problems of the effectiveness of combating crime and other offenses among young people. Materials of the International Scientific and Practical Conference dedicated to the 95th anniversary of Professor L.L. Kanevsky. Ufa, 2019.

4. Vardanyan A.V. The phenomenon of aggression in the structure of modern violent crime // Jurist-Pravoved. 2018. № 2(85).

5. Vardanyan A.V. Prevention of violence in places of deprivation of liberty as a basis for ensuring the security of the penal enforcement system // Proceedings of Tula State University. Economic and legal sciences. 2018. № 3-2.

6. Criminal case № 1-94/2016. Omutninsky District Court of the Kirov region.

7. Antonyan Yu.M. The murder of a newborn child by a mother: criminal-legal and criminological problems / Yu.M. Antonyan, M.V. Goncharova,

E. B. Kurguzkina // Lex Russica. 2018. № 3(136).

8. Safuanov F. Examination of the mental state of a mother accused of murdering a newborn child /

F. Safuanov // Russian Justice. 1998. № 3.

9. Vardanyan A.V. Forensic examination in the structure of evidence in criminal cases: some modern problems // Philosophy of Law. 2019. № 2(89).

10. Vardanyan A.V. The purpose of criminal proceedings: a historical and epistemological approach // Jurist-Pravoved. 2018. № 3(86).

Размещено на Allbest.ru