Возраст содействия органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность, как правовая категория

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Возраст содействия органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность, как правовая категория

Андрей Иванович Тамбовцев,

Николай Владимирович Павличенко

Аннотация

В статье рассматривается возраст привлечения лица к содействию (сотрудничеству) оперативно-разыскным органам как правовая категория. Для объективности выводов и предложений авторы сравнили требования, предъявляемые к возрасту участников уголовного процесса, и аналогичные требования, предъявляемые законодателем к возрасту содействующих оперативно-разыскным органам лиц. В результате сравнительного анализа авторы пришли к выводу, что Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации допускает использование процессуальной помощи лиц моложе 14 лет без определения нижней границы возраста, т. е. условно с 6--7 лет, когда среднестатистический человек становится способным увидеть (услышать), запомнить и воспроизвести (пересказать) увиденное, возможно, даже без понимания истинной сути события. В противовес этому, несмотря на необходимость снижения нижней возрастной границы в оперативно-разыскной практике, оперативно-разыскное законодательство четко регламентирует возрастной критерий 16--18 лет для разного вида содействия граждан, что требует корректировки позиции законодателя и внесения соответствующих изменений в оперативно-разыскной закон.

Ключевые слова: оперативно-разыскная деятельность, уголовный процесс, возраст, содействие, сотрудничество, свидетель, понятой, участник, конфидент

The age of coacting to the agencies carrying out operative investigative activity as a legal category

Andrei Ivanovich Tambovtsev, Nikolay Vladimirovich Pavlichenko

Abstract

The article is devoted to the researching of the age of involvement of a person in assistance (cooperation) by authorities, carrying out crime detection (operative investigative activity) as a legal category. For the objectivity of the conclusions and proposals, the authors have compared the requirements for the age of the criminal procedure participants and the requirements for the age of persons, assisting the crime detection (operative investigative) bodies. As a result of the analysis, the authors came to the conclusion, that the Criminal Procedure Code of the Russian Federation allows the usage of the assistance of persons under 14 years of age. Criminal Procedure Code is not determining the lower age limit, and allows to use assistance of criminal procedure participants since conditionally from the age of 6--7 years, when the average person becomes able to see (hear), remember and reproduce (retell) what he saw, perhaps even without recognizing the truth of the main events. In opposite, despite the need to lower the lower age limit in the intelligence practice the crime detection (operative investigative) legislation strictly limits the age of informants by the 16 or 18 years old for different kinds of coactivity, which requires adjusting the position of the legislator and making appropriate changes to the operative-search law.

Keywords: operative investigative activity, criminal procedure, age, coactivity, cooperation, witness, attesting witness, participant, confidential informant

Существующее сегодня двойственное (более того -- не просто двойственное, а множественно-противоречивое) отношение законодателя к возрасту лица, оказывающего ту или иную помощь правоохранительным органам, по нашему убеждению, является парадоксальной особенностью современного российского состояния нормативно-правового регламентирования оперативно-разыскной деятельности в целом и ее негласной составляющей в частности.

Краеугольным камнем наших рассуждений является разделяемая нами точка зрения профессора В. Т. Томина относительно форм помощи граждан государству в борьбе с преступностью: «...Можно видеть процессуальные и непроцессуальные формы оказания ими помощи и содействия в борьбе с преступностью» [1, с. 23]. Очевидно, что процессуальная форма оказания помощи охватывает таких участников процесса, как свидетель и понятой, а непроцессуальная -- всех лиц, оказывающих содействие в контексте ст. 17 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (далее -- Закон об ОРД).

Вместе с тем, отвлекаясь от обсуждения двух вышеуказанных категорий, считаем, что Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации (далее -- УПК РФ) упоминает не все категории лиц, оказывающих процессуальную помощь. Кроме упомянутых «активных» участников уголовного процесса (а именно свидетель и понятой), к лицам, оказывающим процессуальную форму помощи, по нашему убеждению, должны быть отнесены «статисты».

И хотя оказываемая ими помощь является исключительно пассивной, тем не менее данная категория лиц считается обязательной и незаменимой для проведения следственного действия по ст. 193 УПК РФ «Предъявление для опознания» и отчасти -- следственного действия по ст. 194 УПК РФ «Проверка показания на месте». Участники (статисты) данных следственных действий гипотетически могут быть в дальнейшем допрошены следователем или судьей об их ходе и результатах, а потому должны быть включены в рассматриваемый перечень и, соответственно, в УПК РФ. Более того, в контексте изучения именно возрастных критериев участников процессуальной и непроцессуальной помощи можно увидеть некоторые парадоксальные ситуации в позиции законодателя.

Так, представим себе ситуацию проведения следственного действия «Предъявление для опознания» по факту убийства (особо тяжкого преступления), совершенного лицом четырнадцати лет, т. е. нижней возрастной границы рассматриваемого деликта. Согласно п. 4 ст. 193 «Предъявление для опознания» УПК РФ «лицо предъявляется для опознания вместе с другими лицами, по возможности внешне сходными с ним. Общее число лиц, предъявляемых для опознания, должно быть не менее трех». Фактически следователь обязан подобрать статистов аналогичного возраста -- четырнадцати лет, и их участие в следственном действии будет не просто легитимным, но и правопорождающим фактом. Иными словами, в данном случае закон допускает (фактически закон не просто допускает, а требует этого) использование процессуальной помощи несовершеннолетних лиц. Но при этом алогично и иррационально запрещает использование непроцессуальной помощи лиц того же самого возраста. Авторы, увы, не находят объяснений подобной позиции законодателя!

Статья 60 «Понятой» УПК РФ категорично лимитирует возраст понятых совершеннолетием. К тому же вспомогательно-процессуальный функционал понятого (осуществляемый исключительно гласно) и функционал свидетеля и конфидента отличаются формой реализации, юридическим статусом, итоговым доказательственным потенциалом, но схожи по своей природе -- предоставлению информации. В связи с этим понятой, как одна из гласных процессуальных форм оказания помощи правосудию, нами рассматриваться не будет.

Продолжая далее сравнительное исследование категорий «свидетель» и «конфидент» и соотнося функциональную и содержательную составляющую оказываемой ими помощи, следует признать, что помощь свидетеля и конфидента функционально является фактически равнозначной и выражается в предоставлении имеющихся сведений правоохранительным органам. Это, с одной (процессуальной) стороны, закреплено в тексте ст. 56 «Свидетель» УПК РФ, которая гласит, что «свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний...», а с другой (оперативно-разыскной) стороны, научное сообщество фактически единодушно видит сущность негласного содействия в «получении оперативно-значимой информации и передаче ее представителю оперативно-розыскного органа» (см., напр.: [2]). Однако формат предоставления информации указанными субъектами и обусловленный этим ее доказательственный статус и процессуальное положение лица, ее предоставившего, разительно отличаются, но суть помощи заключается в одном -- предоставлении информации, которой лицо обладает в силу неких сложившихся обстоятельств. Кроме того, само содержание информации может быть абсолютно идентичным. Но при этом требования (в том числе возрастные), предъявляемые государством к свидетелю и конфиденту, необоснованно различны. Сравним их.

Прежде всего, ст. 56 «Свидетель» УПК РФ определяет свидетеля как «лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний». Очевидно использование в законе совершенно нейтрального термина «лицо», без каких-либо уточнений. Никакие ограничения по возрасту, дееспособности или вменяемости данного лица в статье не указаны. Фактически это является первым и наиболее общим законодательным «признанием» безразличия / индифферентности нормотворцев к возрасту свидетеля и определяемой возрастом дееспособности (о дееспособности лиц, содействующих правоохранительным органам, будет сказано далее). Таким образом, согласно положениям данной статьи УПК РФ, в качестве свидетеля может быть допрошено абсолютно любое лицо. Никаких запретов (в том числе возрастных) этому нет.

Статья 188 «Порядок вызова на допрос» УПК РФ, конкретизируя предшествующее положение, гласит, что «лицо, не достигшее возраста шестнадцати лет, вызывается на допрос через его законных представителей либо через администрацию по месту его работы или учебы». Тем самым допускается возможность предоставления информации следствию лицом 16 лет и моложе. Более того, согласно предписаниям данной нормы лица старше 16 лет вызываются на допрос в общем порядке. Но в рамках нашей работы важен акцент на указанном в законе возрасте -- шестнадцатилетний подросток уже может быть вовлечен в уголовный процесс в качестве свидетеля со всеми вытекающими для него последствиями.

Отсутствие нижнего возрастного порога свидетеля еще более конкретизируется в ст. 191 «Особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля» УПК РФ, определяющей, что допрос потерпевшего или свидетеля в возрасте до четырнадцати лет, а по усмотрению следователя и допрос потерпевшего и свидетеля в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет проводятся с участием педагога. Практически то же самое определено и в ст. 280 «Особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего и свидетеля» УПК РФ, регламентирующей порядок проведения судебных заседаний.

Не обозначив нижнего возрастного предела и не предусмотрев прямых запретов на допрос в качестве свидетеля лица моложе определенного возраста, УПК РФ фактически декларировал право допрашивать в качестве свидетеля любое лицо моложе четырнадцати лет, т. е. даже ребенка с младенческого возраста. Но это объективно возможно в достаточно ограниченном количестве случаев в силу особенностей психофизиологического развития любого ребенка и формирования у него способности к восприятию информации, ее запоминанию и воспроизведению лишь к конкретному возрасту. К тому же оценку объективности показаний такого свидетеля будет уже давать суд, который может поставить под сомнение адекватность свидетеля в связи с его малолетним возрастом и обоснованной этим психологической или ментальной незрелостью и признать недопустимым использование показаний в качестве доказательств. Тем не менее считаем важным отметить эту позицию законодателя.

Основываясь на положениях психологии об этапах развития ребенка, можно констатировать, что детям младшего школьного возраста (от шести до одиннадцати лет) уже свойственны те или иные черты их действий (активности), обусловленные определенной возрастной зрелостью и позволяющие фиксировать в памяти и воспроизводить события: интенсивное развитие интеллектуальной и речевой сферы; развитие произвольного внимания и памяти, ориентировки в окружающем мире; умение действовать по образцу, по правилам; стремление к самоутверждению и признание со стороны взрослых и сверстников; активно осваивает навыки общения, умения завязывать и поддерживать дружеские контакты; формируются навыки самоконтроля; ролевая идентификация¹.

Способности детей в указанном возрасте к восприятию информации и ее последующей адекватной передаче в ходе беседы (допроса или опроса) Основные этапы психического развития ребенка от 0 до 18 лет. URL: http://www.4gp.by/informatsiya/novosti/ 1151-osnovnye-etapy-psikhicheskogo-razvitiya-rebenka-ot-0- do-18-let (дата обращения: 23.11.2020). достаточно аргументированно доказаны в научных трудах по психологии (см., напр.: [3]), а процессуальные особенности допроса лиц рассматриваемого малолетнего возраста также обстоятельно проанализированы в работах процессуалистов (см., напр.: [4]). Оснований не доверять результатам указанных исследований у нас нет. К тому же практический опыт (наш и многих наших коллег) показывает, что в качестве свидетелей (и потерпевших) могут быть вполне результативно допрошены дети в возрасте шести-семи лет. Более того, проведенный нами опрос психологов системы МВД и действующих (практикующих) «гражданских» психологов показал, что к рассматриваемой деятельности (запоминание и воспроизводство информации) дети способны уже с двух лет. И хотя нам неизвестны случаи привлечения детей такого возраста в качестве свидетелей (и вообще в качестве источников даже разовой отрывочной информации), тем не менее, согласно действующему уголовно-процессуальному законодательству, прямых запретов нет, а потому можно считать, что это гипотетически возможно и абсолютно легитимно. Но с другой стороны, если лицо (ребенок) такого малого возраста вдруг станет жертвой преступления и будет признано потерпевшим, то его как минимум попытаются допросить об обстоятельствах. Это может быть расценено как изначальное доверие законодателя показаниям любого лица независимо от возраста.

Вышеизложенное подтверждает способность большинства детей в указанном нами возрасте (фактически с шести лет) адекватно чувственно или коммуникативно воспринимать, оценивать (по крайней мере частично, в рамках своего жизненного опыта) и достаточно подробно и детализированно передавать (пересказывать) информацию. Иначе говоря, шестилетний ребенок может вполне адекватно описать увиденное им событие или пересказать услышанное (чью-то беседу). Таким образом, УПК РФ допускает использование процессуальной помощи лиц моложе четырнадцати лет без определения нижней границы возраста, т. е. условно с шести-семи лет, когда среднестатистический человек становится способным увидеть (услышать), запомнить и воспроизвести (пересказать) увиденное, возможно, даже без понимания истинной сути события.

Разумеется, наряду с внешними «отвлекающими и деструктивными» факторами окружающей среды и обстановки индивидуальное физическое или психическое состояние человека (ребенка) способно оказать значительное влияние на его способность воспринимать, оценивать и передавать информацию, но считаем, что это является исключением из общего правила и оценивается следователем или судом в процессе непосредственного общения, из чего ими делается вывод о возможности дачи таким лицом показаний и использования данных показаний в качестве доказательств в процессе судопроизводства. Для подтверждения психофизиологического состояния ребенка, его ментальных, коммуникативных и иных способностей, важных для участия в судопроизводстве в качестве свидетеля, может быть запрошено мнение соответствующего специалиста -- врача, психолога, педагога и пр. Однако принципиально важно одно: возрастного ограничения для свидетеля закон (УПК РФ) не устанавливает.

Еще более парадоксальными выглядят положения ст. 191 «Особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля» УПК РФ, определяющие, что «потерпевшие и свидетели в возрасте до шестнадцати лет не предупреждаются об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. При разъяснении указанным потерпевшим и свидетелям их процессуальных прав, предусмотренных соответственно статьями 42 и 56 настоящего Кодекса, им указывается на необходимость говорить правду», и ст. 280 «Особенности допроса несовершеннолетнего потерпевшего и свидетеля» УПК РФ, также определяющие, что «перед допросом потерпевших и свидетелей, не достигших возраста шестнадцати лет, председательствующий разъясняет им значение для уголовного дела полных и правдивых показаний. Об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний эти лица не предупреждаются, и подписка у них не берется».

Положения обеих статей УПК РФ в данном конкретном случае фактически ситуативно ликвидируют институт уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний по отношению к несовершеннолетнему свидетелю (потерпевшему), как одну из немногих гарантий (наряду с безнадежно деградировавшими морально-нравственными и патриотическими идеалами и установками) правдивости показаний. А это, в свою очередь, полностью выравнивает доказательственный статус показаний указанного малолетнего свидетеля и любой оперативной информации, в том числе полученной от лица такого же малолетнего возраста. И в том и в другом случае у следствия нет гарантий достоверности информации, как, впрочем, и оснований для недоверия ее источнику. Однако если законодатель допускает использование в судопроизводстве показаний свидетеля с подобными упущениями в требованиях к нему, то почему конфидент, доверие к которому, установленное множественными предыдущими фактами предоставления ценной информации и ранее продемонстрированным общим ответственным отношением к «работе», вызывает подобное «неприятие» со стороны УПК РФ и закона вообще?

Более того, УПК РФ допускает применение мер по сохранению конфиденциальности свидетеля (особенно малолетнего) и обеспечению его безопасности, фактически идентичных мерам оперативно-разыскной конспирации в полном объеме. Таким образом, в настоящее время при фактическом «выравнивании» функционального статуса несовершеннолетнего свидетеля и конфидента аналогичных возрастов и предусмотренных законом мер по обеспечению их конфиденциальности и безопасности законодатель тем не менее категорично разделяет их доказательственные статусы, создавая очередную искусственную правовую коллизию и лишая судопроизводство возможности решить свои задачи наиболее оптимальным и рациональным во всех отношениях методом.

В противопоставление данной позиции УПК РФ законодатель в тексте ст. 17 Закона об ОРД установил перечень требований (ограничений) к конфиденту, практически прямо противоречащих требованиям к свидетелю. Прежде всего, несмотря на формальное отсутствие среди общих требований к содействующему лицу возрастных критериев в ч. 1 ст. 17, подобное ограничение после многочисленных дискуссий теоретиков и практиков, дисциплинарных и судебных разбирательств в отношении оперативных сотрудников введено решением Верховного Суда России Tomin V. T. Interaction of і nternal affairs bodies with the population in the fight against crime. Omsk: Omsk Police High School; 1975: 177. (In Russ.)., признавшим легитимность использования негласного содействия на бес- контрактной основе (да и то в исключительных случаях!) только лиц не моложе шестнадцати лет органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность, а значит -- нелегитимность привлечения к такому содействию лиц младше указанного возраста. Приходится с глубоким сожалением признать, что современная оперативноразыскная практика вынуждена следовать данному имплементированному запрету, несмотря на имеющуюся насущную необходимость привлечения к содействию более молодых (младше 16 лет) конфидентов, а также наличие желания и готовности Постановление Президиума Верховного Суда от 21 января 2004 г. № 891п2003 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2004. № 8. С. 19--20. действующих оперативных сотрудников к решению этой задачи.

Кроме того, казалось бы, сам используемый в современном уголовном судопроизводстве формат официальных свидетельских показаний уже подвергает лицо (свидетеля) некоторому социально-правовому дискомфорту, а нередко и непосредственной опасности в виде противоправного давления со стороны фигурантов информации (преступников). Вместе с тем негласный характер и меры конспирации при получении оперативной информации практически сводят к нулю данный негативный фактор. В контексте сопоставления психологических состояний свидетеля и конфидента (особенно с учетом возраста) следует признать, что, придавая лицу статус свидетеля, закон автоматически ввергает его в сферу судопроизводства со всеми свойственными ему обязанностями, неудобствами, негативными последствиями, а порой и реальной опасностью, хотя и декларирует социальную (физическую и правовую) защиту в случае необходимости. В то время как при тех же самых обеспеченных законом социальных гарантиях конфиденциальное предоставление лицом информации и ее последующая реализация в ходе оперативных комбинаций часто фактически оставляют конфидента вне поля зрения преступников и вообще вне публичного уголовного судопроизводства. С учетом несовершеннолетнего или даже малолетнего возраста свидетеля или конфидента данный фактор представляется очень серьезным и актуальным. Однако считаем, что он игнорирован законодателями.

Обязательные ограничительные требования к свидетелю (а точнее -- к информации, предоставляемой свидетелем) определены ст. 56 «Свидетель» УПК РФ и заключаются в запрете «давать заведомо ложные показания либо отказываться от дачи показаний; разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу...». В то же время, согласно ст. 17 «Содействие граждан органам, осуществляющим оперативнорозыскную деятельность» Закона об ОРД, лица, содействующие органам, осуществляющим ОРД, «обязаны сохранять в тайне сведения, ставшие им известными в ходе подготовки или проведения оперативно-розыскных мероприятий, и не вправе предоставлять заведомо ложную информацию указанным органам». Очевиден совершенно аналогичный характер указанных предписаний УПК РФ и Закона об ОРД.

В чем же принципиальная разница для законодателя между данными субъектами (свидетелем и конфидентом) и информацией, предоставляемой ими в конечном счете для решения задач судопроизводства? Увы, кроме ставшей уже традиционной, но явно устаревшей процессуальной причины «невозможности проверить данные показания в суде», авторы не видят иных объективных детерминант позиции нормотворцев. Для наиболее яркой демонстрации нелогичности подхода законодателя предлагаем рассмотреть несколько гипотетический, но, тем не менее, возможный в реальности пример. При работе по раскрытию особо тяжкого преступления оперативным сотрудником выявлено малолетнее лицо (например, десяти-двенадцати лет), обладающее ценной оперативной информацией о преступнике, способной помочь в раскрытии преступления. Согласно действующему законодательству оперативному сотруднику категорически запрещено привлекать к негласному содействию выявленное им малолетнее лицо, вплоть до дисциплинарной ответственности оперативного сотрудника при нарушении этого запрета. В то же время такое лицо может быть признано свидетелем по уголовному делу и будет обязано давать показания независимо от своего малолетнего возраста (разумеется, с соблюдением соответствующих процедурных правил и ограничений). Однако наш опыт оперативной работы неумолимо говорит о том, что в подобных случаях родители обычно бывают категорически против участия их малолетнего ребенка в уголовном процессе, особенно если есть вероятность активного противодействия преступников.

Считаем подобную позицию законодателя нелогичной и внутренне противоречивой. Несомненно, официально даваемые показания (как правило, в психологически некомфортной для свидетеля формально «строгой» обстановке служебного кабинета или зала суда) влекут наисерьезнейшие правовые и иные социальные последствия для нескольких лиц -- подозреваемого / обвиняемого / подсудимого, его родных и близких, самого свидетеля и его родных и близких. И социально-психологические качества личности, обусловливающие правдивость информации, и ее допустимость как доказательства должны, несомненно, играть при этом значительную роль. Но если законодатель допускает дачу таких показаний лицом фактически без учета его возраста, то почему по отношению к источнику аналогичной оперативной информации (получаемой в легендированной форме или открыто, но в комфортной для источника обстановке) действуют настолько строгие возрастные ограничения? К сожалению, авторы не имеют аргументированного комментария к данной нелогичной позиции законодателя. Выход из указанной патовой ситуации нам видится исключительно в снятии подобных возрастных ограничений (запретов) на содействие лиц органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность.

Итак, проведя анализ подхода законодателя к определению возрастных критериев лиц, содействующих органам, осуществляющим оперативноразыскную деятельность, и аналогичных критериев участников уголовного процесса, авторы пришли к интересным и неоднозначным выводам: с одной стороны, УПК РФ допускает использование помощи лиц моложе четырнадцати лет без определения нижней границы возраста, с другой -- Закон об ОРД четко регламентирует возрастной критерий -- шестнадцать-восемнадцать лет для разного вида содействия граждан. Указанные выводы необходимо довести до юридической общественности, заинтересованной в борьбе с преступностью, и учесть при своевременной корректировке действующего законодательства, тем самым упрощая работу правоприменителя и делая ее эффективнее.

Литература

возраст содействие оперативный разыскной

1. Дозорцева Е. Г., Афанасьева А. Г. Оценка достоверности свидетельских показаний несовершеннолетних // Современная зарубежная психология. 2015. Т. 4, № 3. С. 47--56; Баширова С. Г. Психологические основы получения показаний от малолетних свидетелей и потерпевших на предварительном расследовании: некоторые замечания и рекомендации // Вестник Волжского университета имени В. Н. Татищева. 2017. № 1, т. 2. С. 105--110; и др.

2. Бертовский Л. В. Особенности допроса детей в возрасте до 7 лет // Вестник РУДН. Серия «Юридические науки». 2015. № 3. С. 113--133; Бертовский Л. В., Билян В. Н. Международные стандарты осуществления уголовного судопроизводства с участием несовершеннолетних и их реализация в современном российском уголовном процессе // Вопросы российского и международного права. 2017. Т. 7, № 10A. С. 12--21; и др.

3. Dozortseva E. G., Afanasieva A. G. Assessing the reliability of testimonies of minors. Journal of modern foreign psychology, 47--56, 2015. (In Russ.); Bashirova S. G. Psychological foundations for obtaining testimony from juvenile witnesses and victims during the preliminary investigation: some remarks and recommendations. Vestnik of Volzhsky University named after V. N. Tatishchev, 105--110, 2017. (In Russ.); etc.

4. Bertovskiy L. V. Features of interrogation of children under the age of 7 years. RUDN Journal of Law, 113--133, 2015. (In Russ.); Bertovskiy L. V., Bilyan V. N. International standards for the implementation of criminal proceedings involving minors and their realization in the modern Russian criminal process. Matters of Russian and International law, 12--21,2017. (In Russ.); etc.

Размещено на Allbest.ru