Институт возвращения судом уголовного дела прокурору: межотраслевые аналогии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт возвращения судом уголовного дела прокурору: межотраслевые аналогии

Алия Рашитовна Шарипова

Аннотация

Уголовно-процессуальный институт возвращения уголовного дела прокурору обсуждается, в основном, с позиции возможности дополнительного расследования или других способов исправления ошибок обвинения по подсказке суда. Многочисленные изменения, внесенные в ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, за годы его действия постепенно превратили институт возвращения уголовного дела прокурору из смыслового аналога возвращения искового заявления в почти точную копию советского возвращения дела судом на дополнительное расследование, не совместимого с принципом состязательности. Отмечается смешанная природа института возвращения уголовного дела прокурору. Устанавливается его связь с уголовно-процессуальным возвращением заявления по делам частного обвинения. Делается предположение о замещении им его технического положения в процессе ролью третьего вида приговора. Проводятся соответствующие исторические и зарубежные аналогии. Сложность и противоречивость института объясняется участием в его структуре разнородных норм, подобия которых в других видах судебных процессов принадлежат разным институтам. Оценивается степень сходства возвращения уголовного дела и возвращения заявлений, оставления заявлений без движения, оставления заявлений без рассмотрения, соединения дел, изменения предмета, основания и размера требований в гражданском, арбитражном, административном процессах. Выявленные отдельные черты родства с этими институтами могут быть основой для развития подходов к решению существующих проблем возвращения уголовного дела прокурору. Делается заключение о перспективности использования межотраслевых сравнений для развития уголовно-процессуальных знаний.

Ключевые слова: уголовный процесс, возвращение уголовного дела прокурору, судебное право, арбитражный процесс, возвращение искового заявления

Institute for the return of a criminal case to a prosecutor by a court: intersectoral analogies

Aliya Rashitovna Sharipova

Abstract

The institution of criminal procedure for returning a criminal case to the prosecutor is discussed mainly from the standpoint of the possibility of additional investigation or other ways to correct the errors of the prosecution at the prompt of the court. Numerous changes made to Art. 237 of the Code of Criminal Procedure, over the years of its operation, gradually turned the institution of returning a criminal case to a prosecutor from a semantic analogue of returning a statement of claim into an almost exact copy of the Soviet return of a case by a court for additional investigation, incompatible with the adversarial principle. The mixed nature of the institution of returning a criminal case to the prosecutor is noted. Its connection with the criminal procedural return of an application in cases of private prosecution is established. An assumption is made that he replaces his technical position in the process with the role of the third type of sentence. Relevant historical and foreign analogies are drawn. The complexity and inconsistency of the institution is explained by the participation in its structure of heterogeneous norms, the similarities of which in other types of litigation belong to different institutions. The degree of similarity between the return of a criminal case and the return of applications, leaving applications without movement, leaving applications without consideration, joining cases, changing the subject, basis and size of claims in civil, arbitration, administrative proceedings is assessed. The identified individual features of kinship with these institutions can be the basis for the development of approaches to solving the existing problems of returning a criminal case to the prosecutor. A conclusion is made about the prospects of using intersectoral comparisons for the development of criminal procedural knowledge.

Keywords: criminal process, return of the criminal case to the prosecutor, judicial law, arbitration process, return of the statement of claim

На протяжении всего времени действия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ) вновь учрежденный им институт возвращения уголовного дела прокурору был объектом многих научных исследований и дискуссий.

Преобладающее в науке уголовного процесса мнение о его кардинальном отличии от других процессуальных отраслей, обусловленное публичным характером соответствующих материально-правовых отношений и специфической миссией уголовного судопроизводства, диктует развитию каждого в отдельности института путь, отдельный от межотраслевых закономерностей. В то же время поиск путей конвергенции, основанный на предположении о высокой степени универсальности судебно-процессуальных явлений, показывает неочевидные аналогии между разными отраслевыми институтами.

Несмотря на то что формально возвращение уголовного дела не дублировало советский институт дополнительного расследования, правоприменители и ученые мгновенно уловили их связь: очень быстро соответствующим нормам УПК РФ стало придаваться расширительное толкование, а затем по настойчивому запросу практики законодатель постепенно возвращал видоизменное дополнительное расследование. Только за первые годы существования института возвращения уголовного дела прокурору ему были посвящены десятки диссертаций, которые продолжают защищаться до сих пор. Почему, казалось бы, «рабочий» уголовно-процессуальный институт привлекает столько внимания? Рассуждая о нем, ученые и практики в действительности спорят о «вечных» вопросах уголовного судопроизводства -- материальной истине, активной роли суда и состязательности. Так или иначе, сторонники активного и пассивного суда аргументируют свои позиции с привязкой к этому институту, что отчетливо заметно по тематическим диссертациям (Т. Н. Баева (Москва, 2006), Д. Б. Гаврилов (Москва, 2008), С. В. Дяденькин (Челябинск, 2010), Е. В. Ежова (Уфа, 2006), А. И. Ткачев (Томск, 2007), К. А. Трифонова (Волгоград, 2012), А. А. Тришева (Москва, 2010), В. А. Шиплюк (Москва, 2008)).

Состояние института возвращения уголовного дела (независимо от подбора синонимов к словосочетанию «дополнительное расследование») является маркером состояния состязательности и равноправия сторон в судебном производстве. Истинное положение вещей, скрывающихся за соответствующими нормами ст. 237 УПК РФ, зависит не от ее редакционных деталей, а от понимания судом своей роли в уголовном процессе: борец с преступностью, защитник потерпевших, помощник государственного обвинителя, арбитр в этом конкретном споре или во всех похожих делах одновременно -- или всего понемногу. Сторонников укрепления состязательных начал в уголовном процессе в науке и практике как минимум не больше, чем противников. Противниками состязательности уголовного процесса мы позволим себе называть и тех исследователей, которые открыто считают суд обязанным устранить ошибки следствия во время судебного разбирательства [1, с. 103], хотя формально они принцип состязательности и не отвергали. Возложение на суд полномочия поддерживать требования стороны обвинения, подкреплять их доказательствами по собственной инициативе -- это и есть фактический отказ от принципа состязательности, в основе которого недопустимость поддержки судом ни одной из состязающихся сторон, какими бы благими мотивами такая позиция ни объяснялась.

Попытки совмещения всех этих ролей показывают, что грань между ними довольно тонкая, из-за чего все то же «процедурно-служебное» возвращение уголовного дела очень часто становится объектом или целью обжалования судебных актов, играя роль равноправного варианта с решением уголовно-процессуального конфликта по существу.

Нередкое явление -- отмена итогового судебного акта суда первой инстанции с возвращением дела прокурору, а еще чаще -- отмена необоснованного возвращения дела с указанием рассматривать его по существу. Понятно, что обжалование вряд ли обусловлено нежеланием (или наоборот, стремлением) стороны обвинения выполнять какие-то технически-процедурные детали. Конечно, в огромной массе возвращений дела прокурору речь идет о самых что ни на есть сущностных корректировках самого обвинения и его доказательственной базы.

С определенной долей условности можно сказать, что возвращение судом уголовного дела занимает место «третьего вида приговора», примерно соответствующего берущему начало в англо-саксонской традиции «не доказано» или отечественному дореволюционному «оставлению под подозрением». Ключевой особенностью этого «третьего вида» является сохранение возможности рассмотрения дела по существу при повторном обращении с тем же уголовным иском в суд. По мнению М. И. Клеандрова, промежуточное решение между оправданием и обвинением востребовано и сегодня [2], мы же полагаем, что оно и так есть, но если и востребовано, то не законностью, а порочной практикой. По-настоящему такое решение ни одну из сторон устроить не может, но ситуативно такое «половинчатое» решение бывает желанно как стороне обвинения, так и стороне защиты. Так, обжалуя оправдательный приговор, прокурор «не оспаривает, что... в признательных показаниях содержатся противоречия и нестыковки» (помимо дефектов остальных доказательств), но считает, что в таком случае суду следовало возвратить ему дело¹. Если уж с противоречиями в показаниях обвиняемого вся система правоохранительных органов (от раскрывшего преступление оперативного работника, расследовавшего следователя и надзиравшего прокурора) не справилась за несколько месяцев следствия по делу об убийстве, что говорить о более сложных вариантах доказывания? Сколько раз придется возвращать дело прокурору, если проблемы обнаружатся не в том, что оговаривающий себя под давлением «неустановленных сотрудников правоохранительных органов» подсудимый путается в показаниях, а в сложных экспертных заключениях или документах на десятки томов? Почему, если в суде обнаруживаются «проблемы» с обоснованием обвинения, прокуроры тут же просят его возвратить, а не ходатайствуют о приобщении новых доказательств? Не потому ли, что фактически суд возвращает дело не прокурору, а следователю, а при тайне следствия «доказывается» то, что никак не устанавливается при гласности судебного разбирательства?

Защита обжалует обвинительные приговоры с указанием на необходимость возвращения дела прокурору тогда, когда оправдание никак не усматривается из материалов дела, но и смириться с обвинением по каким-то причинам нет возможности. Так, в случае, если обвиняемый, т. е. подсудимый, до последнего отрицает свою вину, адвокат в силу требований ст. 6 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации обязан настаивать на оправдании вопреки любым доказательствам обвинения, поскольку в этом случае он не вправе делать публичных заявлений о виновности своего доверителя. В такой непростой ситуации «возвращение дела прокурору» может быть той «соломинкой», за которую имеет смысл «ухватиться» и стороне защиты. Юридически это надежнее, чем вопреки очевидным фактам настаивать на бесперспективном оправдании.

По той же логике постановления суда о возвращении уголовного дела прокурору обжалуются самими прокурорами. Прокуроры указывают, что обвинительное заключение не имеет недостатков, препятствующих рассмотрению дела (особенно в случаях повторного возвращения) Апелляционное определение Пятого апелляцион-ного суда общей юрисдикции от 28 января 2021 г. по делу № 55-49/2021. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс»., а защита считает, что вместо возвращения дела суд должен был выносить оправдательный приговор.

Иными словами, технический институт превращен в способ уклонения от решения конфликта в данный момент. Особенно странной выглядит ситуация, когда постановление о возвращении уголовного дела оспаривает государственное обвинение, которому дали пресловутую вторую попытку, а оно не желает ею пользоваться. Встречаются случаи, когда настойчивое возвращение дела прокурору и обжалование соответствующего постановления им являются способом «переложения» ответственности за прекращение уголовного преследования полностью или в части, переквалификацию, изменение объема обвинения и т. п. Суд, обнаружив противоречия в обвинительном заключении (в одном месте которого, например, указано, что обвиняемый стрелял по автомобилю, а в другом -- по потерпевшему, а квалифицировано содеянное как убийство с прямым умыслом), ожидает, что обвинение устранит их (переквалифицировав на менее тяжкое деяние, которое автоматически станет бесспорно установленным) и облегчит ему работу, избавив от необходимости аргументировать переквалификацию или даже оправдание. А обвинение считает, что «и так сойдет», а если суду что-то «не нравится», пусть он это и аргументирует в приговоре. В других случаях обжалование возвращения прокурором бывает тогда, когда ясно, что «вторая попытка» будет еще хуже, чем «первая»: если выясняется, что в ходе расследования нарушались права обвиняемого, а проведение «нового расследования» с их соблюдением не даст нужной доказательственной базы. Например, суд возвратил дело, указав, что слабослышащему обвиняемому не был предоставлен сурдопереводчик Апелляционное определение Пятого апелляцион-ного суда общей юрисдикции от 17 февраля 2021 г. по делу № 55-80/2021. Доступ из справ.-правовой сис-темы «КонсультантПлюс».; значит, стороне обвинения нужно заново собрать все доказательства, полученные без переводчика; сложность такой работы заставляет обвинение обжаловать возвращение уголовного дела, настаивая на позиции обвинения: «он все слышит, понимает и говорит».

Такое положение вещей ставит под сомнение реализацию принципа состязательности сторон и роняет авторитет суда, рассматриваемого законодателем как независимого и властного арбитра. Полагаем, что для возвращения уголовного дела прокурору по мотивам недостатков обвинительного заключения необходимо его ходатайство об этом, при его отсутствии подразумевается, что государственный обвинитель настаивает на рассмотрении судом обвинения в том виде, в котором он его предъявляет. На случай, если это обвинение содержит существенные изъяны, в ст. 302 УПК РФ предусмотрен оправдательный приговор.

Сказанное ранее не является полноценными аргументами в пользу сужения перечня оснований возвращения уголовного дела прокурору, оно лишь демонстрирует процессуальную нелогичность и неестественность актуального состояния этого института.

Полагаем, что искажением смысла института возвращения уголовного дела прокурору, которое по запросу практики осуществил законодатель, во многом стало возможно из-за его сложной внутренней структуры, объединяющей разнородные нормы. Их разнородность можно продемонстрировать при помощи межотраслевых аналогий. Концепция судебного права, идеи которой мы разделяем, предполагает такое родство процессуальных отраслей, которое предопределяет их сходство не только на уровне конкретных норм, но и на уровне логических и философских законов. Подобно тому, что следствие всегда бывает позже причины, о чем бы ни шла речь, любой суд, получивший чей-то запрос о рассмотрении спора (иск, заявление, обвинительное заключение в составе уголовного дела) должен иметь право не принимать его к рассмотрению, а вернуть подателю. Анализ оснований возвращения исков (исковых заявлений, заявлений и административных заявлений) (ст. 129 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (АПК РФ), ст. 135 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (ГПК РФ), ст. 129 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации (КАС РФ)) показывает, что объединяет их отсутствие права у суда рассматривать спор, а не отсутствие возможности установить истину из-за каких-либо недостатков иска. Так, несоблюдение установленного законом досудебного порядка препятствует рассмотрению арбитражных, гражданских и административных дел, поскольку он дает возможность сторонам сохранить партнерские отношения, сэкономить усилия [3], а не потому, что без него нельзя чего-то установить. И в целом основания возвращения искового заявления «представляют собой определенные ограничения, целью которых является недопущение возбуждения необоснованного гражданского судопроизводства» [4, с. 10], т. е. по большому счету недопущение необоснованного «беспокойства» ответчика и расходования ресурсов суда.

В уголовном процессе России первоначально на законодательном уровне был реализован именно такой вариант возвращения уголовного дела. В редакции 2001 г. было всего 3 основания возвращения, и в целом можно было считать данный институт аналогичным гражданскому процессуальному и арбитражному процессуальному институту возвращения искового заявления (КАС РФ еще не был принят). Последующее реформирование уголовно-процессуального института изменило его сущность. Достаточно сказать, что в ныне действующей редакции ст. 237 не осталось ни одного пункта в первоначальном варианте. Современное состояние института возвращения дела прокурору не позволяет признать его аналогичным возвращению искового / административного заявления. Это уникальный институт уголовно-процессуального права, который, однако, состоит из элементов, аналогичных элементам институтов оставления без движения, оставления без рассмотрения, возвращения заявления, соединения дел и изменений исковых требований.

Аналогии с возвращением искового заявления. Наибольшую близость возвращение уголовного дела по-прежнему имеет с возвращением искового заявления. Помимо межотраслевых аналогий между отдельными нормами данных институтов об их родстве говорят, с известными допусками, и логические отношения эквивалентности. С одной стороны, у уголовно-процессуальных возвращения уголовного дела прокурору и возвращения заявления мировым судьей частному обвинителю есть содержательно общие основания, что свидетельствует о близости их природы. Имеется в виду, что сведения, указанные в ч. 4 ст. 318, отсутствие которых влечет возвращение заявления мировым судьей, поглощены по смыслу составлением обвинительного заключения (обвинительного акта, обвинительного постановления) с нарушением требований УПК РФ как основания возвращения дела прокурору.

С другой стороны, близкие по смыслу основания есть у уголовно-процессуального возвращения заявления и гражданского процессуального, арбитражного процессуального и административного процессуального возвращения искового / административного заявления. Из этого можно предположить и сущностное родство (но не тождество, конечно) возвращения уголовного дела прокурору и возвращения искового / административного заявления.

Текстуально основания «возвращений» сопоставлять бессмысленно, поскольку они отражают специфику своих процессуальных отраслей, речь может идти только об отдаленных смысловых аналогиях. ГПК РФ предусматривает как основание возвращения искового заявления случай, когда заявленное требование должно быть рассмотрено в порядке приказного производства, т. е. другого вида производства по сравнению с тем (исковым), о котором попросил истец. Кое-что общее у этого основания возвращения заявления мы видим с основанием, предусмотренным п. 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ: при ознакомлении обвиняемого с материалами уголовного дела ему не были разъяснены права, предусмотренные ч. 5 ст. 217 Кодекса, т. е. права в соответствующих случаях на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей, коллегией из трех судей или в особом порядке судебного разбирательства.

Неразъяснение указанного права уголовно-процессуальному «ответчику» могло лишить его возможности ходатайствовать об изменении ординарного порядка производства в суде первой инстанции, о котором просит уголовно-процессуальный «истец».

Сходство созвучных институтов процессуальных отраслей есть и на уровне последствий для стадийного судопроизводства: «возвращения» во всех четырех отраслях не препятствуют повторному обращению в суд с тем же «иском» и возможности разрешения спора по существу при исправлении тех недостатков, которые были причиной «возврата».

Аналогии с оставлением заявления без движения. Указанный процессуальный институт характерен для гражданского, арбитражного и административного судопроизводства и допускает устранение некритичных недостатков поданных заявлений без их возвращения истцу.

Возвращение уголовного дела прокурору по основанию неознакомления обвиняемого с обвинительным заключением отчасти напоминает такое основание оставления без движения, как неприложение к заявлению доказательств его направления ответчику и другим участникам дела. В обоих случаях невозможность начала судебного производства по делу связана с тем, что процессуальный оппонент инициатора разбирательства не ознакомлен заранее с его позицией и требованиями.

Если обратиться к первоначальной редакции ст. 237 УПК РФ, в ней можно увидеть еще один нюанс, сближающий соответствующий уголовно-процессуальный институт с оставлением заявления без движения: 5-дневный срок для устранения недостатков, обнаруженных судом. Важны сразу два обстоятельства: 1) сам факт установления срока; 2) его непродолжительность. Первое означает, что суд как бы держит дело «у себя», и через 5 дней примет о его судьбе какое-то решение. Второе говорит о том, что недостатки уголовного дела, служащие основанием его возвращения, носят технический характер и не связаны с доказыванием (как в части предмета доказывания, так и перечня доказательств).

Процессуальные аналогии, проведенные между гражданским процессуальным оставлением заявления без движения и уголовно-процессуальным возвращением дела прокурору [5], позволили Д. С. Сарычеву сформулировать предложения по введению возможности отложения судебного разбирательства для исправления недочетов обвинением без возвращения дела [6].

Аналогии с оставлением без рассмотрения. Частично основания возвращения заявления в цивилистическом и административном процессах пересекаются с основаниями оставления заявления без рассмотрения (например, за счет несоблюдения досудебного порядка, который, в свою очередь, имеет аналогии с составлением обвинительного заключения с нарушениями УПК РФ [5]).

Стадийность любого процесса логически предполагает, что течение одной из его стадий не позволяет возвращаться на другую без специфического для каждого случая решения, которое бы оправдывало «шаг назад». Именно поэтому в случае обнаружения препятствий для рассмотрения дела по существу после принятия заявления к производству (даже совпадающих с основаниями его возвращения) суд по гражданским, арбитражным и административным делам не возвращает его, а оставляет без рассмотрения.

Последствия такого процессуального решения для истца не отличаются от последствий возвращения его заявления -- за ним сохраняется право вновь обратиться с тем же требованием при устранении препятствий для рассмотрения спора -- поскольку такие последствия не должны зависеть от того, в какой момент (до или после принятия заявления к производству) суд обнаружил препятствия. Но более правильно то, что такое решение суда в судебном разбирательстве именуется иначе, чем на стадии возбуждения производства по делу. Практика арбитражных судов ориентирована на то, что возвращение искового заявления возможно только на стадии рассмотрения вопроса о его принятии Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 24 марта 2006 г. № А44- 681/03-С1. Доступ из справ.-правовой системы «Кон- сультантПлюс»..

На основе этой аналогии можно сделать вывод, что «универсальность» уголовно-процессуального возвращения дела прокурору и для стадии подготовки к судебному заседанию, и для судебного разбирательства, и даже для производства в суде второй инстанции выглядит нелогично. Причем эта нелогичность усугублена законодателем в 2014 г., когда в ч. 1 ст. 237 был введен п. 6, указывающий на установление фактических обстоятельств, служащих основанием для возвращения уголовного дела, в судебном разбирательстве. Если раньше возвращения уголовных дел позднее стадии подготовки оправдывались процессуальной аналогией, то теперь законодатель сам распространил институт, входящий в предварительное слушание, на последующие этапы судебного производства.

Аналогии с изменением размера исковых требований, предмета и основания иска. Возвращение уголовного дела прокурору для составления обвинительного заключения по делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительной меры медицинского характера (п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ), имеет некоторое сходство с изменением предмета иска.

Уголовно-процессуальное возвращение для учета «новых общественно опасных последствий» (п. 1 ч. 1.2 ст. 237 УПК РФ), для переквалификации на более тяжкое обвинение изложенных в обвинительном заключении обстоятельств (п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ), для переквалификации на более тяжкое обвинение в связи с отменой по новым или вновь открывшимся обстоятельствам другого приговора (п. 2 ч. 1.2. ст. 237 УПК РФ) имеет общие черты с изменением размера исковых требований.

Результатом исправления недостатков, препятствующих рассмотрению дела судом по всем четырем названным основаниям, является корректировка позиции инициатора судебного рассмотрения относительно предмета его требований. Таким же бывает результат действий истца по изменению размера, предмета и основания иска.

Эта общность диссонирует с явным различием сопоставляемых институтов: цивилистическая и административная процессуальная корректировка требований осуществляется по воле истца без процессуального «нажима» суда на него. Даже если оставить за скобками обсуждение самой возможности корректировки обвинения с ухудшением положения обвиняемого после направления дела в суд, представляется, что она должна происходить только при активном желании государственного обвинителя. Это значит, что первичным должно быть его ходатайство, а не «собственная инициатива суда», как это предусмотрено в чч. 1 и 1.1. ст. 237 УПК РФ.

Аналогии с соединением дел. Арбитражный, гражданский и административный процесс предусматривают возможность соединения дел, производство по которым уже возбуждено судом, из соображений целесообразности, а не законности. Не существует ситуаций, когда нельзя было бы вынести законное решение по каждому из дел в отдельности, если в отношении всех них соблюдены нормы закона при их принятии к производству.

Подобное соединение уголовных дел ради процессуальной экономии, осуществляемое судом, предусмотрено и ст. 239.2 УПК РФ.

Предложение более внимательного использования межотраслевых аналогий в законотворческой и правоприменительной практике в сфере уголовного судопроизводства основано на идее исковой природы уголовного обвинения. Эта идея, наиболее четко сформулированная и обоснованная на рубеже XIX и XX вв. И. Я. Фойницким (под обвинением «разумеется требование судебного признания принадлежащего государству права на наказание в данном случае» [8, с. 3]), на рубеже XX и XXI вв. вновь актуализировалась в связи с очевидной потребностью современного российского общества в действительно независимом суде. Государство в лице следственных органов и прокуратуры -- это вовсе не партнер суда в деле борьбы с преступностью, как было принято считать в советские годы. Государство -- это истец, просящий признать его правоту в споре, рассудить его спор с тем, кого он обвиняет. Любой иной подход лишает подсудимого права быть услышанным и понятым судом, а уголовное дело предлагает считать разрешенным в пользу государства еще до судебного разбирательства. Как верно писал наш современник В. М. Савицкий, «сама идея правосудия превращается в фикцию, когда закон возлагает на суд выполнение хотя бы некоторых, пусть даже второстепенных, вроде бы технических обязанностей, связанных с осуществлением обвинения» [9, с. XIX].

Подчеркивая возможность и необходимость использования в уголовном судопроизводстве процедурных аналогов «цивилистических» процессов, имеющих несравнимо больший опыт состязательного правосудия, нежели процесс уголовный, мы настаиваем на реальном, а не номинальном ограждении суда от действий обвинительной направленности.

Литература

суд уголовное дело прокурор

1. Sviridov M. K. Elimination of investigative errors in court proceedings by the court. Bulletin of the Tomsk State University. Law, 101--108, 2015. (In Russ.).

2. Kleandrov M. I. Guilty verdict? Justifiable? Or something third? State and law, 7--15, 2019. (In Russ.).

3. Malyavina N. B. Claim procedure for resolving disputes. Arbitration and civil procedure, 21--25, 2018. (In Russ.).

4. Solovieva T. V. Return of the statement of claim in civil proceedings. Abstract of the dissertation of the candidate of juridical sciences. Saratov; 2007: 23.

5. Sarychev D. S. Return of the criminal case to the prosecutor and similar institutions of the civil procedure: a comparative characteristic. Bulletin of the University named after O. E. Kutafin (Moscow State Law Academy), 221--229, 2018. (In Russ.).

7. Татьянина Л. Г. Выделение и соединение уголовных дел на предварительном слушании // Вестник Удмуртского университета. 2020. Т. 30, вып. 3. С. 447.

8. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Санкт-Петербург, 1996. Т. 2.

9. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Вступительная статья доктора юрид. наук, проф. В. Савицкого. Москва, 1994.

6. Sarychev D. S. Elimination by the court of first instance of the shortcomings of the preliminary investigation. Abstract of the dissertation of the candidate of juridical sciences. Moscow; 2018: 28. (In Russ.).

7. Tatianina L. G. Isolation and connection of criminal cases at the preliminary hearing. Bulletin of the Udmurt University, 447, 2020. (In Russ.).

8. Foinitskiy I. Ya. Criminal Justice Course. Saint Peyersburg; 1996. Vol. 2.

9. Criminal Procedure Code of the RSFSR. Introductory article by doctor of juridical sciences, professor V. Savitsky. Moscow; 1994. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru