Детерминация и предупреждение семейно-бытового насилия

Размещено на http://allbest.ru

Детерминация и предупреждение семейно-бытового насилия

Кейдунова Елена Резовна,

Мавренкова Елена Анатольевна,

Битвицкая Светлана Сергеевна

Аннотация

Статья посвящена семейно-бытовому насилию, которое не только угрожает безопасности членов семьи, но и подрывает основы стабильности общества в целом.

Ключевые слова: семейно-бытовое насилие, детерминанты, предупреждение, профилактическое законодательство.

Abstract

Determination and prevention of domestic violence

Keidunova Elena Rezovna

Mavrenkova Elena Anatolievna

Vitvitskaya Svetlana Sergeevna

The article deals with the domestic violence, which not only threatens the safety of family members, but also undermines the stability of society as a whole.

Keywords: domestic violence, determinants, prevention, preventive legislation.

Семья является одним из важнейших социальных институтов, не только обеспечивающим потребности ее членов, но и гарантирующим стабильность общества в целом. Это предопределяет необходимость выявления и устранения факторов, детерминирующих насилие в сфере семейно-бытовых отношений.

Теории детерминации семейно-бытового насилия условно можно подразделить на социологические, биологические и биосоциальные (по критерию наиболее значимого фактора в генезисе этого общественно опасного поведения).

Современные теории биологической детерминации семейно-бытового насилия опираются на данные нейропсихологических, нейробиологических, генетических и психиатрических исследований. В частности, зарубежные специалисты утверждают, что для этой разновидности агрессоров характерны нейропсихологические нарушения в виде дисфункции лобных отделов коры мозга [1]; мутации гена VNTR 2R МАОА; мутации гена Gadherin 13 gene variant - CDH13, мутации гена SLC6A3 - транспортера допамина ДАТ1 *10 R; наличие аллеля ге2148710 гена протеин-тирозиновой киназы FYN [2] и др.

Признавая перспективность исследований нейропсихологических, нейрофизиологических и генетических коррелятов внутрисемейной агрессии, приходится констатировать, что их результаты пока еще не достаточно достоверны и репрезентативны. Дело в том, что при анализе генезиса насильственного поведения чаще всего игнорируется роль негативных социальных факторов, повлиявших на формирование личности девианта, а для оценки уровня агрессивности используются различные методики, затрудняющие метаанализ полученных данных.

Российские ученые обращают внимание на корреляционные связи внутрисемейной агрессии с психическими заболеваниями, злоупотреблением психоактивными веществами, слабоумием [3], различными акцентуациями личности (в первую очередь гипертимного и эпилептоидного видов) [4]. Несомненной заслугой отечественных исследователей является то, что они анализируют криминогенный потенциал биологических особенностей личности не изолированно, а в контексте криминологической ситуации, включающей в себя этап формирования личности преступника, конкретную жизненную ситуацию, непосредственно предшествующую преступлению, и криминальную ситуацию, характеризующуюся деяниями виновного и потерпевшего.

Так, А.В. Голенков и М.П. Сергеев в результате анализа материалов уголовных дел и заключений судебно-психиатрической экспертизы сделали вывод, что из 150 вменяемых лиц 40 % обладали различными расстройствами личности, 23 % страдали алкоголизмом; 15 % имели умственную отсталость. В подавляющем большинстве случаев насильственные деяния совершались в ходе «борьбы за лидерство»; являлись продолжением семейного цикла насилия [5]. Этот подход позволяет не только прогнозировать вероятность и направленность актов агрессии, но и определять наиболее эффективные меры индивидуального профилактического воздействия на лиц с различной психической патологией, а также меры виктимологической профилактики в отношении лиц из их семейного окружения.

Сторонники теорий социальной детерминации семейно-бытового насилия ищут его истоки в различных общественных противоречиях. Некоторые криминологи отмечают корреляционную зависимость между низким материальным уровнем жизни семьи и высоким уровнем внутрисемейного насилия [6]. Считаем, что социально-экономические факторы выступают в качестве условий совершения насильственных семейно-бытовых преступлений. Низкий уровень материального благополучия приводит к напряженности в семейном общении, обостряет конфликты и побуждает некоторых дезадаптированных в личностном плане индивидов искать альтернативные пути самоутверждения за счет применения насилия в отношении своих домочадцев. К тому же в поле зрения правоохранительных органов попадают в основном насильственные преступления, совершаемые люмпенизированными преступниками, а преступления, совершаемые во внешне благополучных, псевдосолидарных семьях, являются латентными. Результаты исследования, осуществленного в Карелии, показали, что насилие характерно как для семей с низким, так и с высоким доходом [7].

Мы разделяем позицию ученых, отводящих роль причины в генезисе семейно-бытового насилия социально-культурным и социально-психологическим факторам, а роль условия - социально-экономическим факторам [8]. Известный американский юрист и политолог Кэтрин Маккиннон утверждает, что определенные повторяющиеся модели домашнего насилия мужчин в отношении женщин отражают культуру мужского превосходства, исторически сложившееся гендерное неравенство в экономической, политической, социальной, культурной сферах [9].

Американский клинический психолог Ланди Бэнкрофт видит причины семейно-бытового насилия в менталитете виновного лица и общества в целом. Для мужчины-насильника, по его наблюдениям, характерно чувство превосходства, стремление к доминированию, наличие двойного стандарта требований для себя и других членов семьи, использование насилия для укрепления своей власти, оправдание насилия поведением жертвы. Этот автор утверждает, что стремление к агрессии не заложено в психике девианта изначально, эти стереотипы мышления и поведения агрессоры нередко индоктринируют из своей семьи (насилие из поколения в поколение), социального окружения, средств массовой информации [10]. По мнению таджикского исследователя Л.О. Отабоевой, насилие имеет социокультурную природу, является частью стереотипических представлений значительной части населения о сущности семейных отношений [11]. Указанные умозаключения во многом верны. На протяжении длительного времени в условиях патриархата мужчина, как глава семьи, владел и распоряжался семейным имуществом, отвечал за поведение всех членов семьи и мог применять к ним насилие, осуществляя свои воспитательные и контролирующие функции. По мере становления индустриального общества женщины все более активно включались в общественное производство, расширялись их экономические и политические права, изменялась общественная мораль и психология, в том числе и в сфере брачно-семейных отношений. В течение XX в. страны западного мира и Россия постепенно переходили к более эгалитарному социальному устройству, декларирующему равные политические, экономические, социальные права всех членов этого общества. На официальном уровне в странах Евросоюза, Великобритании, США, Канаде, Австралии и у нас в стране провозглашено гендерное равноправие. Предполагается, что современная семья демократического типа представляет собой добровольный союз мужчины и женщины, что возможности супругов равны, они экономически самостоятельны и независимы друг от друга, домашние и родительские обязанности справедливо распределяются, отношения супругов основаны на уважении и доверии, важные решения принимаются сообща.

Однако фактически проблема женской дискриминации не искоренена. Даже в развитых зарубежных странах в общественном сознании сохраняются патриархальные ценности, а в сфере брачно-семейных отношений распространено гендерное насилие и насилие в отношении детей. В России и на всем постсоветском пространстве процесс переориентации общественного сознания с патриархальной семьи на нуклеарную семью партнерского типа фиксируется в основном в урбанизированных регионах европейской части страны. Однако и здесь этот процесс проходит очень противоречиво, сопровождается гендерной борьбой за власть и лидерство, выливаясь в семейные конфликты насильственного типа. Что касается периферии (особенно сельской местности), то во многих семьях сохраняются традиционные патриархальные представления о мужчине как главном члене семьи, обладающем правом воспитывать, контролировать и наказывать женщину и детей [12]. Учитывая все вышеизложенное, предлагаем использовать социально-биологический подход, который позволяет учитывать социальные факторы, детерминирующие семейнобытовое насилие на макросоциальном уровне и социально-биологические факторы - на микросоциальном уровне. С учетом этого видения детерминант выстраивать систему профилактики семейно-бытового насилия. Представляется, что на устранение (нейтрализацию, сглаживание) существующих на макроуровне социально-культурных, социально-психологических, экономических и политических детерминант семейно-бытового насилия должны быть нацелены меры общесоциальной профилактики, предполагающие обеспечение прав, свобод и безопасности всех членов семьи вне зависимости от пола, возраста и состояния здоровья, повышение уровня благосостояния граждан, социальную поддержку многодетных и неимущих семей, воспитание в обществе нетерпимого отношения к бытовому насилию, пропаганду правовых знаний в этой области.

На микроуровне предупреждение семейнобытового насилия должно быть организовано с учетом рекомендаций, выработанных в рамках ситуационной криминологии [13]. Это предполагает выявление криминогенного потенциала личности (на основе анализа всей совокупности биологических, психологических и социальных свойств и качеств человека) и исследование криминологической ситуации, включающей формирующую личность ситуацию, предкриминальную жизненную ситуацию, и непосредственную криминальную ситуацию, и оказание профилактического воздействия как на личность потенциального правонарушителя, так и на ситуационные факторы. Заметим, что в последние пять лет активно обсуждается вопрос о принятии специального закона «О профилактике домашнего насилия». На наш взгляд, законопроекты, представленные для обсуждения, не вписываются в систему действующего законодательства, нарушают его принципы, страдают криминологической необоснованностью, обладают существенными недостатками с точки зрения законодательной техники (оценочность признаков, неопределенность формулировок, наличие дублирующих друг друга положений). В частности, в законопроекте 2017 г. [14] называются четыре возможные формы семейно-бытового насилия: физическое, психологическое, сексуальное и экономическое (п. 2, ст. 3). Однако определение этих форм насилия не позволяет четко разграничить их между собой. Так, умышленное неудовлетворение основных жизненных потребностей человека признается разновидностью как физического насилия (п. 4, ст. 3), так и экономического насилия (п. 7, ст. 3). Умышленное уничтожение, повреждение или удержание имущества охватывается понятием «психологическое насилие» (п. 5, ст. 3) и «экономическое насилие» (п. 7, ст. 3). Наряду с этим законопроект называет такую форму общественно-опасного деяния как семейное дебоширство (п. 14), которое непонятно как соотносится с вышеуказанными разновидностями насилия.

Авторы законопроекта 2019 г. [15] определили семейно-бытовое насилие как умышленное деяние, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления» (ст. 2). Заметим, что из всего перечня действий, которые охватываются понятием «семейно-бытовое насилие» (в редакции проекта 2017 г.), под действие законопроекта 2019 г. подпадают только менее опасные разновидности психологического насилия: угрозы (за исключением уголовно-наказуемых угроз убийством и причинением тяжкого вреда здоровью), преследование, изъятие документов, удостоверяющих личность.

Подавляющее большинство из мер профилактического воздействия, указанных в данных законопроектах, дублирует меры, предусмотренные действующими нормами профилактического законодательства. Исключением является защитное предписание, которое выносится органом внутренних дел (п. 8), и судебное защитное предписание (9), представляющее собой судебный акт. Эти аналоги зарубежных «охранных ордеров» могут ограничивать право правонарушителя на общение с членами семьи и право на совместное проживание с ними (лицо может выдворяться даже из помещения, принадлежащего ему на праве собственности). Представляется, что по своему карательному потенциалу эти меры явно не соответствуют тем неопасным формам семейно-бытового насилия, которые указаны в законопроекте 2019 г. На наш взгляд, в России уже создана достаточно солидная правовая основа для предупреждения семейно-бытового насилия. Обширный перечень профилактических мер предусмотрен в Федеральном законе от 23.06.2016 № 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» (ст. 18-27) [16]. В целом ряде других законов и нормативных актов содержатся специальные нормы, предусматривающие возможность применения различных мер профилактического воздействия (социального, правового, организационного, информационного и иного характера) на семейно-бытовое насилие.

Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» [17] и Приказ МВД России от 29 марта 2019 г. № 205 «О несении службы участковым уполномоченным полиции на обслуживаемом административном участке и организации этой деятельности» [18] к числу лиц, представляющих опасность для окружающих (в том числе в сфере семейно-бытовых отношений), в отношении которых должна проводиться профилактическая работа, относят лиц, больных наркоманией или алкоголизмом, допускающих правонарушения в сфере семейно-бытовых отношений. психический криминогенный биосоциальный насилие

Основанием для профилактического учета двух первых категорий лиц является то, что они наблюдаются у врача (нарколога). Третья категория лиц ставится на учет после совершения административно-наказуемого деликта.

К числу недостатков вышеуказанных актов ведомственного профилактического законодательства следует отнести упоминание только о формальных критериях признания лица, представляющего опасность для окружающих (учет у нарколога, совершение административного правонарушения), игнорирование необходимости профилактического учета ситуационных факторов (неблагополучных семей и конфликтных ситуаций), недостаточно полный перечень мер раннего профилактического воздействия на потенциальных правонарушителей (отсутствие такой меры как официальное предостережение), неурегулированность порядка взаимодействия правоохранительных органов с иными субъектами профилактики. Представляется, что участковые уполномоченные полиции должны самостоятельно выявлять лиц, страдающих алкоголизмом и наркоманией, собирать информацию об их асоциальном, антисоциальном, правонарушающем поведении, степени его прецедентности и выходить с инициативой по постановке их на профилактический учет с учетом мнения врача-специалиста (нарколога) [19].

Что касается таких объектов профилактического воздействия, как лица, допускающие правонарушения в сфере семейно-бытовых отношений (п. 63.3), то нормы федерального административного законодательства позволяют отнести к ним только лиц, виновных в нанесении побоев (ст. 6.1.1 КоАП РФ). Менее опасные формы семейно-бытового насилия (семейное дебоширство) наказуемы только в соответствии с локальными административными актами (Алтай, Бурятия, Мордовия, Чувашия, Калужская, Кировская, Пензенская, Архангельская, Ульяновская области и др.). Представляется, что введение подобной нормы в КоАП РФ необходимо. Данный запрет, имеющий характер двойной превенции, позволит преследовать в административном порядке лиц, применяющих психологическое насилие, пресекать семейные конфликты на ранних стадиях их развития, предупреждать совершение более опасных семейно-бытовых правонарушений и преступлений.

Если санкция нормы о семейном дебоширстве будет предусматривать меру наказания в виде ареста до 15 суток, то сотрудники полиции смогут в случае необходимости применить административное задержание правонарушителя на срок до 48 часов (ч. 3 ст. 27.5 КоАП РФ), тем самым обеспечив в экстренном порядке безопасность членов его семьи и предоставив им возможность найти для себя убежище у родственников, в кризисном центре и др. Упущением действующего профилактического законодательства является игнорирование ситуационных факторов девиантного семейно-бытового поведения. Концепция ситуационного предупреждения предполагает, что в качестве объектов профилактического воздействия выступает не только потенциальный правонарушитель (лицо, склонное к внутрисемейной агрессии), но и его семья. По обоснованному замечанию криминологов, при анализе механизма семейно-бытового насилия следует учитывать не только деструктивные особенности личности, но и тип семьи, а также вид, частоту и динамику внутрисемейных конфликтов [20].

В механизме внутрисемейного преступления насилие имеет четкую взаимосвязь с определенной направленностью личности виновного, типом семьи и семейного конфликта. Изучение 200 материалов уголовных дел о семейно-бытовом насилии, в которых содержались сведения о личностных особенностях, психическом состоянии и семьях виновных, позволяет заключить, что все семьи, где было совершено насильственное преступление, можно охарактеризовать как семьи из группы риска (неблагополучные). Совершению преступления во всех случаях предшествовали конфликты разного вида (оппозиция асоциальному члену семьи, «столкновение в борьбе за лидерство, негативный перенос). Среди неблагополучных семей преобладали семьи распадающегося типа (65 %), псевдосолидарного (25 %) и неполные (10 %).

Для семей распадающегося типа характерен конфликт «оппозиция», имеющий длящийся характер. Он выражается в постоянных столкновениях между членом семьи, терроризирующим своих родственников асоциальным и антисоциальным поведением (злоупотребление алкоголем или другими психоактивными веществами, дебоширство и т. п.). Такие конфликты коррелируют с диагнозом «алкоголизм», «наркомания», «расстройства личности» у правонарушителя.

В семьях псевдосолидарного типа глава семьи (чаще - мужчина), стремясь подчинить домочадцев, установить контроль за их жизнью и поведением, использует различные методы, в том числе и насилие. Конфликт «борьба за лидерство» коррелирует с эгоизмом правонарушителя, его неспособностью к эмпатии, ситуационной готовностью к агрессивному поведению. Неполные семьи характеризуются противоречиями в эмоциональных взаимоотношениях родителя (чаще - матери) и детей, имеет место конфликт «негативный перенос», при котором глава семьи компенсирует свои отрицательные эмоции, порожденные житейскими трудностями, посредством насилия в отношении домочадцев.

Учитывая результаты криминологических исследований, предлагаем при постановке на профилактический учет лица, представляющего опасность для окружающих, в соответствующие учетные документы включать не только данные, касающиеся личности потенциального правонарушителя, но и сведения о типе его семьи и внутрисемейного конфликта. Это позволит составить полное представление об объектах профилактической работы, точно спрогнозировать вероятность общественно опасного поведения в семье и избрать необходимые меры ранней, непосредственной и виктимологической профилактики.

Еще одним упущением в нормативной основе профилактики семейно-бытого насилия следует признать отсутствие нормативного закрепления порядка взаимодействия правоохранительных органов с иными субъектами профилактики семейно-бытового насилия (с кризисными государственными и негосударственными центрами, органами соцзащиты и др.).

Таким образом, семейно-бытовое насилие является одной из наиболее распространенных и социально опасных форм агрессии. Поэтому представители различных отраслей научного знания в России и за рубежом пытаются выявить детерминанты этого социально опасного девиантного поведения и отыскать наиболее совершенные меры его предупреждения.

Социально-биологический подход позволяет учитывать социальные факторы, детерминирующие семейно-бытовое насилие на макросоциальном уровне, и социально-биологические факторы - на микросоциальном уровне и с учетом этого выстраивать систему профилактических мер. На устранение (нейтрализацию, сглаживание) макросоциальных детерминант семейно-бытового насилия должны быть нацелены меры, обеспечивающие права, свободы и безопасность всех членов семьи вне зависимости от пола, возраста и состояния здоровья. При организации профилактики семейно-бытового насилия на микроуровне необходимо учитывать как личностные факторы (например, психические расстройства, акцентуации характера личности, заболевание алкоголизмом, наркоманией), так и социальные детерминанты (ситуацию, формирующую личность, прекриминальную и непосредственную криминальную ситуацию). Принятие специального закона «О профилактике домашнего насилия» в предлагаемых для обсуждения редакциях нецелесообразно, т. к. все законопроекты не вписываются в систему действующего законодательства, нарушают его принципы, страдают криминологической необоснованностью, обладают существенными недостатками с точки зрения законодательной техники, дублируют положения, содержащиеся в актах действующего профилактического законодательства. Вместе с тем профилактическое ведомственное законодательство ОВД следует оптимизировать посредством указания на такой объект профилактического воздействия, как ситуационные факторы (неблагополучная семья, конфликтная семейная ситуация), расширения перечня мер раннего предупреждения (включить официальное предостережение), урегулирования порядка взаимодействия правоохранительных органов с иными субъектами профилактики. В федеральное административное законодательство следует ввести норму о семейном дебоширстве в КоАП РФ, которая позволит преследовать в административном порядке лиц, применяющих психологическое насилие, пресекать семейные конфликты на ранних стадиях их развития, предупреждать совершение более опасных семейно-бытовых правонарушений и преступлений.

Литература

1. De Oliveira-Souza R., Hare R.D., Bramati I.E. et al. Psychopathy as a disorder of the moral brain: fronto-temporo-limbic grey matter reductions demonstrated by voxel-based morphometry // Neuroimage. 2008. Vol. 40. № 3.

2. Genetics of aggressive behavior: An overview / K. Veroude, Y. Zhang-James, vS N. Fermndez- Castillo a.e. // Am. J. Med. Genet. B. Neuropsychi- atr. Genet. 2 2016. V. 171. № 1.

3. Агрессия и психическое здоровье / под ред. Т.Б. Дмитриевой, Б.Д. Шостаковича. СПб., 2002.

4. Игнатов А.Н. Акцентуированная личность насильственного преступника // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2019. № 4(79). Т. 24.

5. Голенков А.В., Сергеев М.П. Домашнее насилие психически больных // Вестник Чувашского университета. 2016. № 2.

6. Крюк В.С. Причины семейно-бытового насилия // Право и практика. 2020. № 4.

7. Римашевская Н.М., Малышева М.М., Морозова Т.В., Писклакова-Паркер М.П. Гендерные представления и домашнее насилие в молодых семьях Карелии // Народонаселение. 2016. № 2(72).

8. Hemenway D. 2002. Firearm Availability and Female Homicide Victimization Rates among 25 Populous High Income Countries. Journal of the American Medical Women's Association, 57 (Spring): 100-104.

9. MacKinnon Catharine Alice Women's Lives, Men's Laws. Cambridge, MA : Harvard University Press, 2005.

10. Lundy Bancroft Why Does He Do That? Inside the Minds of Angry and Controlling Men . For - New York: Special Markets, The Berkley Publishing Group 2014

11. Отабоева Л.О. Охрана личных прав и свобод женщин в семейно-бытовой сфере: уголовно-правовой и криминологический аспекты (по материалам Республики Таджикистан): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.

12. Саламова С.Я. Домашнее насилие в современной России: общая характеристика // Lex russica (Русский закон). 2018. № 9(142).

13. Плешаков В.А. Введ. в криминолог. теорию ситуаций или ситуационную криминологию // Человек: преступление и наказание. 2012. № 1(76).

14. Проект федерального закона № 1183390-6 «О профилактике семейно-бытового насилия» (внесен 28.09.2016 депутатом ГД С.Ш. Мурза- баевой, членом СФ А.В. Беляковым) [Электронный ресурс]. URL: https://sozd.duma.gov.ru/ bill/1183390-6 (дата обращения: 22.09.2022).

15. Проект федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ» (подгот. Советом Федерации Федерал. Собрания РФ 29.11.2019) [Эл. ресурс]. URL: https://base.garant.ru/ 73230126/ (дата обращения: 22.09.2022).

16. Об основах системы профилактики правонарушений в РФ: федер. закон РФ № 182-ФЗ от 23 июня 2016 г. // Российская газета. № 139.

17. О полиции: федер. закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ // Российская газета от 28 июня 2016 г. № 139.

18. О несении службы участковым уполномоченным полиции на обслуживаемом административном участке и организации этой деятельности: приказ МВД России от 29 марта 2019 г. № 205 (зарегистрирован в Минюсте РФ 3 июля 2019 г.) [Электронный ресурс]. URL: https:// www.pravo.gov.ru (дата обращения: 22.09.2022).

19. Козюлькова Н.С. Предупреждение насильственной преступности в семейно-бытовой сфере: основные направления, актуальные проблемы и рекомендации по совершенствованию // Вестник Челябинского государственного университета. Серия: Право. 2020. № 4. Т. 5.

20. Харламов В.С. Теория и практика противодействия преступному насилию в семье (системное криминологическое и уголовноправовое исследование): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2019.

Bibliography

1. De Oliveira-Souza R., Hare R.D., Bramati I.E. et al. Psychopathy as a disorder of the moral brain: fronto-temporo-limbic gray matter reductions demonstrated by voxel-based morphometry // Neuroimage. 2008 Vol. 40. № 3.

2. Genetics of aggressive behavior: An overview / K. Veroude, Y. Zhang-James, vS N. Fer^ndez- Castillo a.e. // Am. J. Med. Genet. B. Neuropsy- chiatr. Genet. 2 2016. V. 171. № 1.

3. Aggression and mental health / ed. T.B. Dmitrieva, B.D. Shostakovich. SPb., 2002.

4. Ignatov A.N. Accentuated personality of a violent criminal // Psychopedagogy in law enforcement agencies. 2019. № 4(79). V. 24.

5. Golenkov A.V., Sergeev M.P. Domestic violence of the mentally ill // Bulletin of the Chuvash University. 2016. № 2.

6. Kryuk V.S. Causes of domestic violence // Law and practice. 2020. № 4.

7. Rimashevskaya N.M., Malysheva M.M., Morozova T.V., Pisklakova-Parker M.P. Gender perceptions and domestic violence in young families of Karelia // Population. 2016. № 2(72).

8. Hemenway D. 2002. Firearm Availability and Female Homicide Victimization Rates among 25 Populous High Income Countries. Journal of the American Medical Women's Association, 57 (Spring): 100-104.

9. MacKinnon Catharine Alice Women's Lives, Men's Laws. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2005.

10. Lundy Bancroft Why Does He Do That? Inside the Minds of Angry and Controlling Men For - New York: Special Markets, The Berkley Publishing Group 2014.

11. Otaboeva L.O. Protection of personal rights and freedoms of women in the family and domestic sphere: criminal law and criminological aspects (based on the materials of the Republic of Tajikistan): abstract of dis. ... cand. legal Sciences. Moscow, 2008.

12. Salamova S.Ya. Domestic violence in modern Russia: general characteristics // Lex russica (Russian law). 2018. № 9(142).

13. Pleshakov V.A Introduction to the criminological theory of situations or situational criminology // Man: crime and punishment. 2012. № 1(76).

14. Draft federal law № 1183390-6 «On the prevention of domestic violence» (introduced on September 28, 2016 by State Duma deputy S.Sh. Murzabaeva, member of the Federation Council A.V. Belyakov) [Electronic resource]. URL: https:/ /sozd.duma.gov.ru/bill/1183390-6 (date of access: 22.09.2022).

15. Draft federal law «On the prevention of domestic violence in the Russian Federation» (prepared by the Federation Council of the Federal Assembly of the Russian Federation on November 29, 2019) [Electronic resource]. URL: https://base.garant.ru/ 73230126/ (date of access: 22.09.2022).

16. On the basics of the crime prevention system in the Russian Federation: Feder. Law of the RF № 182-FZ of June 23, 2016 // Rossiyskaya Gazeta. № 139.

17. About the police: feder. Law of February 7, 2011. № 3-FZ // Rossiyskaya Gazeta of June 28, 2016. № 139.

18. On the service of the district police officer in the serviced administrative area and the organization of this activity: order of the Ministry of Internal Affairs of Russia dated March 29, 2019 No. 205 (registered with the Ministry of Justice of the Russian Federation on July 3, 2019) [Electronic resource]. URL: https://www.pravo.gov.ru (date of access: 22.09.2022).

19. Kozyulkova N.S. Prevention of violent crime in the family and household sphere: main directions, current problems and recommendations for improvement // Bulletin of the Chelyabinsk State University. series: Right. 2020. № 4. V. 5.

20. Kharlamov V.S. Theory and practice of combating criminal violence in the family (systemic criminological and criminal law research): author. dis. ... doc. legal Sciences. SPb., 2019.

Размещено на Allbest.ru