Правовые основы противодействия терроризму в странах Скандинавии

The article analyzes the anti-terrorist legislation of the Scandinavian countries: Denmark, Norway and Sweden. The socio-cultural features of these states are shown, which influence the law-making policy in the field of countering terrorism. The general characteristics of antiterrorist strategies, as well as the criminal legislation of Denmark, Norway and Sweden, are highlighted.

Keywords: terrorism, counteraction, Scandinavian countries, counterterrorism strategy, terrorist crime

Скандинавские страны на протяжении длительного времени ассоциируется с «островом благополучия», с фактически победившим социализмом, несколько отличающимся от идеалов коммунизма лишь тем, что в них выстроена капиталистическая экономика, основанная на частной собственности и свободе конкуренции. Традиционно в Скандинавию включают три страны - Данию, Швецию, Норвегию. Термин «Скандинавия» приобрел всеобщую известность в XIX веке, основывался на культурном, лингвистическом и духовном единстве. В этот же период популярность набирала идея о создании единого государства из названных трех.

В некоторых случаях ввиду культурной близости и наличия тесных связей в список Скандинавских стран включают Исландию (к тому же она длительное время находилась в составе Дании). Финляндия попадает в это число ввиду нахождения на Скандинавском полуострове, что не соответствует языковому и этническому единству. Будем исходить из классического понимания и в рамках данной статьи рассмотрим особенности противодействия терроризму в Дании, Швеции и Норвегии.

Каждая из названных стран представляет собой конституционную монархию. В Дании и Норвегии провозглашена государственная религия. Так, в Дании Евангелическо-лютеранская церковь - официальная церковь - пользуется поддержкой государства (часть I Конституции Королевства Дания). В Норвегии евангелическо-лютеранская религия провозглашена официальной государственной (статья 2 Конституции Королевства Норвегия). Швеция многими экспертами оценивается как наиболее свободная в своих религиозных взглядах, хотя подавляющее большинство населения причисляет себя к христианам, но именно в Лютеранской церкви Швеции стали внедряться обновленные каноны (включая освещение однополых браков и рукоположение гомосексуалистов в пастыри).

Значительное влияние либерализма на внутреннюю политику привело к тому, что в странах Скандинавии относительно минимизировано противостояние на религиозной основе. По-видимому, с учетом географического положения и особенностей экономики в этих государствах наблюдается рост мигрантов, исповедующих ислам, но без значительного влияния на национальный расклад [1]: в Швеции таковых около 5% населения, из них значительная часть - выходцы из Боснии и Герцеговины (эмигрировали в период Югославского конфликта); в Дании - около 4%; в Норвегии - около 3%. Это указывает на то, что создание этнических анклавов хотя и намечается как проблема для обеспечения правопорядка, но проблема, не достигшая такой актуальности, как это можно наблюдать во Франции, Бельгии, Германии [2]. Исламизм несмотря на то, что обозначен как основа террористической деятельности, не выступает той серьезной угрозой, которая приводит к совершению значимых преступлений.

В Дании на всем протяжении двух последних десятилетий (после теракта 11 сентября 2001 г.) не отмечалось совершение каких-то значимых атак. Следует отметить и слаженную работу датских правоохранительных органов, нацеленных на предотвращение террористических преступлений. В СМИ нередко упоминают различные заговоры, но все они заканчивались задержаниями на стадии подготовки конкретных преступлений. Это можно наблюдать на фоне того, что карикатурный скандал с изображением пророка Мухаммеда был инициирован датской газетой «Jyllands-Posten» (публикация 30 сентября 2005 г.). Ряд европейских стран перепечатали карикатуры, усилив межрелигиозный кризис (кстати, США отказались от перепечатки, сославшись на глубокую интеграцию мусульманской общины в американское общество).

В Дании отмечается высокий уровень международного сотрудничества по выявлению лиц, готовящихся к террористическим атакам. Но здесь, по-видимому, важный аспект - тесное взаимодействие с этническими общинами, которое и позволяет минимизировать некоторые риски. Отмечается, что Дания - участник международной коалиции в Ираке. При этом не менее 158 человек (по данным Министерства юстиции Дании) уезжали в Сирию или Ирак, чтобы получить боевой опыт и террористическую подготовку, а затем, по возвращении, применить полученные навыки в своем государстве.

Ключевое положение в системе противодействия терроризму выполняет Датская служба безопасности и разведки (Politiets Efterretningstjeneste - PET), под управлением которой действует Центр анализа терроризма (CTA), а также Датская служба военной разведки (DDIS). Цели противодействия обозначены в Стратегии внешней политики и политики безопасности [3], где основной акцент сделан на международном сотрудничестве и приверженности либеральным ценностям [4] .

В течение 2012-2016 гг. в Дании принимались специальные законы, разрешившие во внесудебном порядке лишать гражданства лиц, заподозренных в участии в террористической деятельности или в деятельности, наносящей ущерб интересам национальной безопасности. Предусматривается ограничительное условие - если только в результате такого лишения лицо не становится апатридом. Был принят также закон, разрешающий органам полиции собирать персональные данные пассажиров самолетов.

Привлечение к ответственности за совершение актов терроризма происходит в Дании на основании §114 Уголовного кодекса [5]. Закон указывает, что любое лицо может быть наказано пожизненным тюремным заключением. Структура параграфа включает цели совершаемого преступления, а также составы преступлений, которые при установке целей будут рассматриваться как терроризм. В число преступлений, которые могут оцениваться как террористические, включены убийство, похищение, нарушение правил обращения с радиоактивными материалами. §114b устанавливает ответственность за финансирование терроризма (как прямо, так и косвенно); §114с - за участие в террористической организации (причем по части 2 - вербовка - будет наступать ответственность за вербовку лица для поощрения террористической деятельности, а не только для непосредственного в ней участия); §114d - за обучение террористической деятельности; §114h - за ядерный терроризм.

Обратим внимание на §114к, который устанавливает уголовную ответственность для лиц, имеющих датское гражданство, вид на жительство, при пребывании ими на территориях, где ведутся активные боевые действия террористическими организациями. Максимальный срок наказания - до восьми лет лишения свободы. Предусматриваются исключения, при которых ответственность не наступает: пребывание при выполнении служебных обязанностей государственного органа или международной организации. Разрешение на посещение выдает министр юстиции.

Он же по согласованию с министром иностранных дел и министром обороны устанавливает правила, на основании которых определяются зарубежные территории, к которым применяется особый режим посещений. Фолькетинг может отменить утвержденные правила.

Введены процессуальные особенности возбуждения уголовного дела по «преступлениям против государства», поскольку в них присутствует значимый политический элемент. При закреплении уголовной ответственности за терроризм в парламенте поднимался вопрос о разделении преступной деятельности и борьбы за свободу. Именно поэтому такие уголовные дела возбуждает министр юстиции, который и уполномочен на оценку полученных доказательств для возбуждения дела.

В Швеции в 2015 г. была принята новая Стратегия противодействия терроризму [6], предусматривающая три основных направления: не допустить, предотвратить, усложнить. Это указывает на то, что главная задача системы противодействия терроризму должна заключаться в недопущении совершения террористических атак, в минимизации террористических угроз на ранних стадиях их формирования. «Усложнение» предполагает создание инфраструктуры и системы защиты отдельных лиц, которые снижают уязвимость общества перед лицом террористической опасности. Красной нитью проходит призыв к обеспечению основных прав и свобод граждан, а также верховенство закона. В Стратегии обозначено, что основная угроза исходит от исламистских организаций - Аль-Каида и Исламское государство (обе организации запрещены в Российской Федерации). Сделана ремарка, что в мусульманской среде в Швеции есть агрессивные лица, но даже среди них число способных к терроризму находится на минимальном уровне.

Большую опасность представляют граждане, получившие боевой опыт в Сирии и Ираке, а затем эмигрировавшие в страну (зачастую сменив свои личные данные). В этом случае действует Закон (1991:572) об особом контроле за иностранцами [7], позволяющий правоохранительным органам осуществлять миграционный контроль, а также принимать решение о депортации иностранных граждан в интересах обеспечения национальной безопасности, а также при наличии подозрений об участии гражданина в террористической организации или совершении им террористического преступления. В рамках парламентского контроля Правительство Швеции на основании данных полиции безопасности представляет риксдагу ежегодный отчет о применении указанного закона. Такой отчет публикуется на сайте парламента и правительства [8]. Закон применяется редко. Например, с 2009 по 2011 г. ни разу не применялся. Начиная с 2015 г. происходит увеличение: 2015 г. - 7 раз, 2016 г. - 4; 2019 г. - 11.

Институциональная система противодействия терроризму включает в себя:

- Совет сотрудничества по борьбе с терроризмом, главная задача которого - координация усилий различных органов в этой сфере (некий аналог российского Национального антитеррористического комитета). Он не имеет собственного юридического статуса, но пользуется общей поддержкой правительства Швеции, что позволяет ему обеспечивать межведомственное взаимодействие. В него входят: Служба тюрем и пробации, Береговая охрана, Шведское миграционное агентство, Полиция, Таможня, Прокуратура и другие органы. Совет возглавляет и созывает глава полиции безопасности;

- Национальный центр оценки террористической угрозы, в который входят сотрудники трех ведомств - полиции безопасности, Шведского учреждения радиосвязи Вооруженных Сил [9] и Службы военной разведки и безопасности.

Отчет за 2021 г. о террористических угрозах Швеции [10], подготовленный Национальным центром, указывает на две основные опасности для шведского общества - правый экстремизм и исламский терроризм, представленный двумя ключевыми организациями - ИГИЛ и Аль-Каида (обе организации запрещены в России). При этом отмечается, что правые экстремисты свернули активную деятельность (на что указывает снижение числа террористических преступлений в Западной Европе), исламисты также ввиду системных поражений в Сирии и Ираке сосредоточились на пропаганде своих идей и создании образа террориста-одиночки, сформированного в результате саморадикализации. В этом процессе особое место принадлежит социальным сетям: «Цифровые СМИ интернациональны и позволяют географически рассредоточенным людям стать частью сообщества и создать идеологически закрытые эхо-камеры, где радикализация может ускориться. Эти форумы также облегчают участие несовершеннолетних и их радикализацию».

Шведское учреждение радиосвязи Вооруженных Сил также готовит ежегодный отчет о кибербезопасности, основные тезисы которого размещены в сети Интернет. В Отчете за 2021 год [11] обозначено цифровое пространство как одно из основных мест глобального противостояния, в котором «все страны выступают соседями». В документе содержится призыв ко всем шведским компаниям о соблюдении правил кибербезопасности. Подчеркивается, что национальные ИТ-системы выступают объектами различных посягательств: от промышленного шпионажа до нанесения вреда и использования полученных данных в результате хакерских атак для осуществления различных террористических задач.

Уголовная ответственность за совершение террористического преступления наступает в соответствии с Уголовным кодексом Швеции, но с учетом Закона от 24 апреля 2003 г. (2003:148) о наказании за террористические преступления [12]. Для Швеции было характерно отсутствие специального состава, связанного с терроризмом или совершением террористического акта (или иного смежного преступления). Эта особенность присутствует во многих европейских странах. Исходя из этого подхода, Закон от 24 апреля 2003 г. имплементирует Директиву (ЕС) 2017/541 Европейского парламента и Совета от 15 марта 2017 г. о борьбе с терроризмом. Таким образом Закон установил террористические цели, которые могут преследоваться при совершении общеуголовных преступлений (убийство, похищение человека, диверсия, саботаж и др.), а также перечень составов, в рамках которых такие цели могут быть применены. В Законе также содержатся правила назначения наказания.

В Швеции создана правовая база, нацеленная на противодействие финансированию террористической деятельности: Закон от 30 мая 2002 г. (2002: 444) о наказаниях за финансирование особо тяжких преступлений в определенных случаях [13] и Закон от 22 июня 2017 г. (2017: 630) о мерах по борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма [14].

Для Швеция длительное время террористическая угроза не находилась в приоритете деятельности правоохранительных органов, хотя теракты происходили на территории данного государства. Следует выделить осаду посольства ФРГ в 1975 г. В юридических источниках упоминается убийство премьер-министра Улофа Пальме в 1986 г., которое не раскрыто по настоящее время, что постоянно отмечается в шведской специальной литературе [15]. 7 апреля 2017 г. гражданин Узбекистана Рахмат Акилов на грузовике въехал в толпу отдыхающих в столице Стокгольме, в результате чего 5 человек погибли, 14 получили ранения. Несмотря на утверждение о наличии связей с различными исламистскими организациями, прямые доказательства в ходе судебного разбирательства не были представлены. Р. Акилов приговорен к пожизненному лишению свободы. Этот единичный случай показывает, что Швеция практически не используется как место совершения террористических атак. В этой стране чаще всего наблюдается сбор средств для нужд террористических организаций, а также ведение организационной деятельности, направленной на другие государства. В последнее время участились случаи вербовки для отправки в Сирию и Ирак.

Отличительной особенностью ситуации в Норвегии выступает длительное отсутствие террористических угроз. Причем настолько, что до 22 июля 2011 г. (до теракта, совершенного А. Брейвиком) считалось, что страна вообще не знакома с их реальной опасностью. К тому же до 11 сентября 2001 г. в Норвегии отсутствовало само понятие антитеррористического законодательства. Терроризм рассматривался как зарубежное явление, не совместимое с национальными особенностями. В начале 2000-х гг. если и возбуждались дела по террористическим преступлениям, то в дальнейшем они либо переквалифицировались, либо принималось решение об отказе от преследования. Впервые применение ст. 147 Уголовного кодекса Норвегии [16] произошло в 2012 г., обвинительный приговор был вынесен трем мусульманам (выходцы из Китая, Ирана и Узбекистана), полностью интегрировавшимся в местное общество, планировавшим убийство датского журналиста (автора карикатурного скандала).

Знаковым событием стала атака А. Брейвика, устроившего взрыв автомобиля, начиненного взрывчаткой, в правительственном квартале Осло, а также расстрел на острове Утейа (продолжался в течение полутора часов). В результате теракта погибло 77 человек, более 150 получили ранение. Перед терактом А. Брейвик опубликовал 1518-страничный манифест «2083 - Декларация независимости Европы», сняв также видеоролик, в котором вкратце изложил тезисы своего видения будущего Европы. Его идеология выстраивается вокруг противления мультикультурализму, включает в себя крайне правые взгляды, нацеленные против мусульман. Несмотря на это, представители крайне правых движений Западной Европы отказались поддерживать А. Брейвика и осудили его. Так, Джимми Окессон (лидер радикально правых Шведских демократов (Sverigedemokraterna, SD) на следующий день после теракта выступил с осуждающим заявлением - «мы никогда не согласимся с тем, что насилие и террор укореняются в нашем обществе», - одновременно принес соболезнования всем жертвам и норвежскому народу [17].

Массовое убийство оказало серьезное влияние на психологическое состояние всего норвежского общества [18]. Но это не сказалось на поддержке идей А. Брейвика - и сейчас, спустя более 10 лет со дня совершенного им поступка [19] (приговорен судом к 21 году тюремного заключения с возможностью неограниченного продления срока). Подробное освещение в СМИ всего судебного процесса позволило обществу увидеть истинное лицо террориста, так и не представившего внятное объяснение своему поступку. Некоторые исследователи считали, что излишняя открытость может привести к повторению поступка - появлению подражателей [20]. Однако сейчас констатируется полное неприятие А. Брейвика даже теми, кем вдохновлялся сам террорист [21]. Теракт в Норвегии поднял также проблему «одиноких волков» - саморадикализирующихся индивидуалистов, не состоящих в каких-то организациях и не желающих выходить на связь с представителями идеологий [22]. уголовный законодательство терроризм скандинавия

Основным органом противодействия терроризму выступает Служба разведки полиции Королевства Норвегии. Одновременно подчеркивается, что при возникновении чрезвычайных обстоятельств полиции оказывают поддержку Вооруженные Силы Норвегии [23]. Интересный момент - во многих европейских странах активно обсуждается проблема противодействия воздушному терроризму, где наиболее остро стоит вопрос о праве уничтожения захваченного самолета в воздухе и нацеленного на объекты критической инфраструктуры. После 11 сентября был принят план действий по обеспечению защиты столицы и норвежской нефтяной промышленности от террористических атак с воздуха и с моря, получивший название «Renegade». Доступные документы показывают, что ответственность за предотвращение атаки возложена целиком на Вооруженные Силы (в силу критичности во времени ситуации) [24]. Органом межведомственного взаимодействия выступает Управление национальной безопасности (Nasjonal sikkerhetsmyndighets - NSM) [25], статус которого определен Законом от 1 июня 2018 г. «О национальной безопасности» [26].

В Норвегии приняты:

- Внешнеполитическая стратегия борьбы с международным терроризмом [27];

- Национальная контртеррористическая стратегия (принята в 2021 г.) [28].

Оба документы определяют ключевые позиции государства (ориентиры, отправные точки и базовые направления деятельности органов власти) в борьбе с терроризмом. Несколько подробнее остановимся на Национальной контртеррористической стратегии, которая подавалась как итоговый документ длительных наработок на основе трагического опыта, связанного с терактом А. Брейвика. В связи с этим в первых строчках документа можно увидеть указание на основные факторы, которые приводят к переформатированию противодействия терроризму: растущая глобализация, мобильность, ускорение процессов в политике безопасности, технологическое развитие, цифровизация.

В Стратегии представлены краткие характеристики радикализации и терроризма. Причем отмечается отсутствие общепринятого определения терроризма на национальном и международном уровне, нет и общего согласия в отношении определений различных экстремистских движений, включая крайний исламизм и правый экстремизм.

Стратегия основана на четырех основных направлениях:

- профилактика;

- защита;

- предотвращение;

- борьба.

Основой антитеррористического законодательства в Норвегии выступает Уголовный кодекс, глава 18 которого предусматривает перечень составов террористических преступлений (хотя она появилась в Кодексе только в 2008 г.). §131 устанавливает ответственность за террористический акт, где объективная сторона представлена указанием на составы преступлений Особенной части, которые рассматриваются как терроризм при установлении обязательного признака - террористического умысла. Иные составы преступлений главы 18 Уголовного кодекса определяются как «акты, связанные с терроризмом». Проведена дифференциация: подготовка или соучастие в террористических актах (§133), террористические угрозы (§134), финансирование терроризма (§135), подстрекательство, вербовка и подготовка к террористическим актам (§136), участие в террористической организации (§136a), поездки с террористическими целями (§136 b) и участие в уклонении от наказания за террористические акты (§137).

Отдельные составы посвящены особым деяниям, которые по объективным признакам могут не относиться к террористическим преступлениям, но таковыми признаются при наличии соответствующего умысла, как например: бомбовый терроризм (§138), угон воздушных, морских и других судов (§139), нарушение безопасной эксплуатации воздушных, морских и иных судов (§140), незаконное обращение с опасными материалами (§142), захват заложников (§143). Глава 18 Уголовного кодекса также содержит уголовные положения, которые применяются к участию в военных действиях в вооруженных конфликтах за границей (§145) и вербовке для участия в таких действиях (§146) без какой-либо связи с терроризмом.

В 2016 г. (Закон от 17 июня 2016 г. №52) в Уголовном кодексе Норвегии (глава 18) появилось два новых состава - участие в военных действиях в вооруженном конфликте за границей (§145), где единственное исключение - участие от имени Норвежского государства; вербовка лиц для участия в незаконной военной деятельности (§146).

Таким образом, страны Скандинавии представляют собой зону безопасности от террористических угроз. На протяжении длительного времени на территории этих государств не происходило значимых террористических актов. Именно поэтому преступление А. Брейвика вызвало общественный шок. По настоящее время возникают дискуссии о причинах появления таких личностей в благополучных странах. Несмотря на то, что страны Скандинавии участвуют в ряде международных операций в Сирии и Ираке, а также непосредственно причастны к карикатурным скандалам, им удается избегать радикальных проявлений исламизма. Планировавшиеся теракты, вызванные религиозными противоречиями, предотвращались на стадии подготовки, что свидетельствует об эффективности правоохранительных органов. Показательно, что в каждой стране - Швеции, Норвегии и Дании - до недавнего времени отсутствовали сами составы террористических преступлений. Но и при их закреплении применение отличается редкостью (даже при наличии объективных оснований). Государственная политика нацелена на профилактику и предотвращение террористических преступлений, что связывается с созданием общественного фона неприятия насилия и радикализма. Следует подчеркнуть, что такая направленность оправдывает себя, о чем свидетельствует минимальная статистика террористических преступлений. В то же время перевод основных угроз в цифровое пространство обусловливает и смену тактики противодействия, что отражается в стратегических документах, а в последствии и в правотворческой политике.

Список источников

1. Корсаков К.В. Модели общественной интеграции, адаптации и аккультурации трудящихся-мигрантов в современном мире // Миграционное право. 2019. №2. С. 20-23.

2. Романовский Г.Б., Романовская О.В. Правовые основы противодействия терроризму в Бельгии // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2018 №3. С. 77-81.

3. Udenrigsog Sikkerheds politisk Strategi.

4. Sorensen C.T.N. Dansk udenrigsog sikkerhedspolitisk aktivisme i en stadig mere multipolar verdensorden. Danmarks handtering af den nye stormagt Kina // Internasjonal Politikk. 2016. Vol. 74. №4. Рр. 1-20.

5. Straffeloven

6. Forebygga. Forhindra. Forsvara. Den svenska strategin mot terrorism. Regeringens skrivelse 2014/15:146.

7. Lag (1991:572) om sarskild utlanningskontroll.

8. 2020 ars redogorelse for tillampningen av lagen om sarskild utlanningskontroll. Skr. 2020/21:69.

9. FRA.

10. Helarsbedomning 2021 - sammanfattning. Terrorhotet mot Sverige 2021.

11. Fra arsrapport 2021 medarbetare i demokratins tjanst.

12. Lag (2003:148) om straff for terroristbrott.

13. Lag (2002:444) om straff for finansiering av sarskilt allvarlig brottslighet i vissa fall.

14. Lag (2017:630) om atgarder mot penningtvatt och finansiering av terrorism.

15. Holmstrom В. Kriser och rattssakerhet om individskyddet i exceptionella situationer. Stockholm, 2005.

16. Lov om straff (straffeloven).

17. «Multiculturalism not to blame»: Jimmie Akesson // The Local. 2011. 27 July.

18. Thoresen S., Flood Aakvaag H., Wentzel-Larsen T., Dyb G., Hjemdal O. K. The day Norway cried: Proximity and distress in Norwegian citizens following the 22nd July 2011 terrorist attacks in Oslo and on Utoya Island // European Journal of Psychotraumatology. 2012. №3.

19. Berntzen L.E., Ravndal J.A. Monster or Hero? Far- right Responses to Anders Behring Breivik and the July 22, 2011 Terrorist Attacks // Perspectives on Terrorism. 2021. Vol. 15. №3. Рр. 37-59.

20. Eide E., Kjolstad M., Naper A. After the 22 July terror in Norway: media debates on freedom of expression and multiculturalism // Nordic Journal of Migration Research. 2013. Vol. 3. №4. Рр. 187-196.

21. Beatrice de Graaf, Liesbeth van der Heide, Wanmaker S., Weggemans D. The Anders Behring Breivik Trial: Performing Justice, Defending Democracy // ICCT Research Paper. 2013. Рр. 1-20.

22. Ranstorp М. «Lone Wolf Terrorism». The Case of Anders Breivik // Security and Peace. 2013. Vol. 31. №2. Рр. 87-92.

23. Васьков М.В., Садыкова М.А. Административно-правовой статус органов государственной безопасности Норвегии // Административное и муниципальное право. 2010. №5. С. 34-38.

24. Evne til innsats. Strategisk konsept for Forsvaret.

25. Lov om nasjonal sikkerhet (sikkerhetsloven).

26. Lov om nasjonal sikkerhet (sikkerhetsloven).

27. Utenrikspolitisk strategi for bekjempelse av internasjonal terrorisme.

28. Nasjonal kontraterrorstrategi.

Reference

1. Korsakov K.V. Models of social integration, adaptation and acculturation of migrant workers in the modern world // Migration law. 2019. No. 2. P. 20-23.

2. Romanovsky G.B., Romanovskaya O.V. Legal basis for countering terrorism in Belgium // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018 No. 3. S. 77-81.

3. Udenrigsog Sikkerhedspolitisk Strategi.

4. Sorensen C.T.N. Dansk udenrigs- og sikkerhedspolitisk aktivisme i en stadig mere multipolar verdensorden. Danmarks handtering af den nye stormagt Kina // Internasjonal Politikk. 2016. Vol. 74. No. RR. 1-20.

5. Forebygga. Forhindra. Forsvara. Den svenska strategin mot terrorism. Regeringensskrivelse 2014/15:146.

6. Lag (1991:572) om sarskild utlanningskontroll.

7. 2020 ars redogorelse for tillampningen av lagen om sarskild utlanningskontroll. Skr. 2020/21:69.

8. F.R.A.

9. Helarsbedomning 2021 - sammanfattning. Terrorhotet mot Sverige 2021

10. Fra arsrapport 2021 medarbetare i demokratins tjanst.

11. Lag (2003:148) om straff for terroristbrott.

12. Lag (2002:444) om straff for finansiering av sarskilt allvarlig brottslighet i vissa fall.

13. Lag (2017:630) om atgarder mot penningtvatt och finansiering av terrorism.

14. Holmstrom V. Kriser och rattssakerhet om individskyddet i exceptionella situationer. Stockholm, 2005.

15. Lov om straff (straffeloven).

16. "Multiculturalism not to blame": Jimmie Akesson // The Local. July 27, 2011.

17. Thoresen S., Flood Aakvaag H., Wentzel-Larsen T., Dyb G., Hjemdal O.K. The day Norway cried: Proximity and distress in Norwegian citizens following the 22nd July 2011 terrorist attacks in Oslo and on Utoya Island // European Journal of Psychotraumatology. 2012. No. 3.

18. Berntzen L.E., Ravndal J.A. Monster or Hero? Far- right Responses to Anders Behring Breivik and the July 22, 2011 Terrorist Attacks // Perspectives on Terrorism. 2021 Vol. 15. No. 3. RR. 37-59.

19. Eide E., Kjolstad M., Naper A. After the 22 July terror in Norway: media debates on freedom of expression and multiculturalism // Nordic Journal of Migration Research. 2013. Vol. 3. No. 4. Rr. 187-196.

20. Beatrice de Graaf, Liesbeth van der Heide, Wanmaker S., Weggemans D. The Anders Behring Breivik Trial: Performing Justice, Defending Democracy // ICCT Research Paper. 2013. RR. 1-20.

21. Ranstorp M. "Lone Wolf Terrorism". The Case of Anders Breivik // Security and Peace. 2013. Vol. 31. No. 2. RR. 87-92.

22. Vaskov M.V., Sadykova M.A. Administrative and legal status of state security bodies in Norway // Administrative and municipal law. 2010. No. 5. P. 34-38.

23. Evne til innsats. Strategisk konsept for Forsvaret.

24. Lov om nasjonal sikkerhet (sikkerhetsloven).

25. Lov om nasjonal sikkerhet (sikkerhetsloven).

26. Utenriks politisk strategi for bekjempelse av internasjonal terrorisme.

27. Nasjonal kontra terror strategy.

Размещено на Allbest.Ru