Дерадикализация миграционных процессов в современных условиях: криминологический аспект

Abstract

S.A. Butkevich. Deradicalization of migration processes under modern conditions: criminological aspect

The article deals with the implementation of modern migration processes on a regional, national and global scale. The criminological problems are also systematized and the specifics of the formation and implementation of migration policy and the establishment of effective interstate cooperation in this area, including that between donor countries, recipients and transit states, are disclosed in detail. In particular, the coherence and conditionality of international migration processes with the risks of penetration of radical dogmas and destructive ideas into the environment of internally displaced persons is considered. That is why the main attention is focused on a deep and comprehensive criminological analysis of the issues of deradicalization of legal and illegal migration processes, including the determinants and consequences of migrants' participation in extremist activities, including those related to unresolved socio-economic issues and ethno-confessional contradictions in donor, transit and recipient countries.

The victimological problems of migrants and refugees during their assimilation, which can be used for illegal purposes, including involvement of them in extremist activities, are described in detail. At the same time, the negative conditions of the local population of the recipient countries of migrants, which can lead to migrant phobia, Islamophobia, protest activity and potential for conflict of societyare described. Also, the relationship of extremist activity with the radicalization of traditional religions has not been ignored (by the example of Islamic radicalism in the countries of the European Union).

Criminological study of migration processes through the prism of their real and potential extremism made it possible to develop author's recommendations and proposals for improving law-making work, law enforcement practice, law enforcement and human rights activities in this segment of ensuring public, state and international security.

Keywords: migration policy, migration processes, negative consequences, illegal migrants, preventive law enforcement, countering extremism, radical and destructive activity, extremist activity

Глобализация и транснационализация во всех своих формах, проявлениях и комбинациях влияют практически на все без исключения социальные, экономические и демографические процессы, трансформируют геополитическое пространство, интенсифицируют (ре)интеграционную компоненту, деформируют мультикультурную среду и этноконфессиональные устои. Чаще всего они рассматриваются как высшие стадии интернационализации, которые находят выражение в совокупности интеграционных процессов, охватывающих весь мир. Вместе с тем глобализованный мир не может не порождать глобальных проблем: параллельно с эволюционными течениями и положительным эффектом происходит консолидация и геометрический рост преступности, которая становится более организованной и опасной, поскольку возникают, расширяются и укрепляются транснациональные связи. В итоге такого кумулятивного воздействия противоправная деятельность транснациональной криминальной среды практически с безграничными возможностями, широкими палитрой и диапазоном сфер влияния значительно увеличивает риски угроз, опасность вызовов и масштаб последствий от своих проявлений во всех направлениях, связанных с обеспечением безопасности отдельной страны и мира в целом.

В число наименее прогнозируемых социальных и наиболее сложных для научных изысканий и правоохранительного контроля криминологических феноменов, которые находятся в фокусе пристального внимания организованной преступности, входит миграция. В случае с нашим предметом исследования среди реальных рычагов и действенных инструментов влияния на общемировые криминогенные процессы необходимо назвать динамику и интенсивность миграционных потоков в первую очередь выходцев из критических регионов и стран с распространенными проявлениями экстремизма и терроризма либо высокими рисками их генезиса и диффузии.

Международная миграция приобрела глобальный характер и особую актуальность в конце 1980-х - начале 1990-х гг., когда многие страны столкнулись с данным феноменом. Именно в этот период мировое сообщество и национальные правительства осознали хрупкую грань и взаимосвязь между такими категориями, как «беженцы», «вынужденные переселенцы» и «нелегальные мигранты». Не являясь позитивным или негативным процессом само по себе, межгосударственное движение населения длительное время рассматривалось преимущественно в одобрительном контексте. Однако в последнее время все чаще речь идет о миграции как о реальной угрозе общественной, национальной и даже коллективной безопасности, катализаторе социально-экономического и культурного дисбаланса. При этом международная миграция от эпизодического, волнообразного характера перешла в устойчивую, перманентную фазу с вариативными формами и проявлениями. Тем не менее проблемы кажущегося локального, регионального уровня можно решить только консолидированными усилиями межгосударственного, планетарного масштаба. криминологический миграционный радикальный деструктивный

Как показывает опыт отдельных стран Европейского Союза и США, коллаборация жесткого пограничного контроля и ограничений миграционной системы вместе с социальными гарантиями беженцам и вынужденным переселенцам, увеличивающимся благосостоянием населения и возросшими потребностями экономики служат детерминантами появления и развития не только нелегального рынка труда, но и изменений в количественно-качественных характеристиках криминогенной обстановки. Как следствие, правоохранителями фиксируются повышенный интерес криминалитета к названным процессам и преобразование нелегальной миграции в сверхприбыльный вид преступного бизнеса. Несмотря на это, подчеркнем, что в современных отечественных и зарубежных изысканиях угрозам, вызовам и опасностям, с которыми сталкиваются сами мигранты, уделяется на порядок меньше внимания, чем проблематике влияния миграционных потоков на криминологическую обстановку, социально-экономические и этно-демографические процессы, а также задачам государства и общественности по деэскалации напряженности и нейтрализации (минимизации) негативных последствий в данной сфере.

Активизация миграции на рубеже ХХ и XXI вв. катализируется не только процессами глобализации и перманентным финансово-экономическим кризисом в глобальном и национальном масштабах, чрезвычайными ситуациями техногенного и природного характера, но и ухудшением общественно-политической обстановки, в том числе вследствие ведения боевых действий, константных военных конфликтов, проведения международных контртеррористических или специальных военных операций. Более того, в последние десятилетия инспирирование, сдерживание, интенсификация и прочие манипуляции с миграционными процессами и потоками беженцев начали использоваться главами и правительствами отдельных государств, их блоков и альянсов в качестве средств шантажа сопредельных или третьих стран (доноров, транзита и реципиентов), их союзов для выполнения своих узкокорпоративных требований и удовлетворения интересов в той или иной сфере. Такое государственное влияние на миграционные процессы стало осуществляться прямо и косвенно, акцидентно и непреднамеренно, открыто и замаскированно, т.е. использование потенциала миграционной проблематики как составляющей стратегии влияния и давления на оппонентов и «партнеров» (несговорчивые политические лидеры, недружественные государства), их дестабилизации и ослабления, подрыва их потенциала к сопротивлению и развитию в современных условиях является продуктивным и высокоточным инструментом в арсенале наступательных невоенных средств при ведении гибридных войн. Эта тенденция в обозримом будущем, на наш взгляд, не только сохранится, но и усилится.

Традиционно под миграцией понимается перемещение населения в географическом пространстве, связанное со сменой места проживания. Сама по себе миграция не правонарушение. Коллизии возникают между правом человека на свободу перемещения и правом государства на регулирование такого перемещения по своей территории, которое появляется при пересечении государственной границы. Наряду с легальной, последние десятилетия на всех континентах приобрела значительные масштабы и диффузию и нелегальная миграция, которая представляет особый интерес для криминологов ввиду тесной взаимосвязи и взаимообусловленности с организованной преступностью. Незаконная миграция уже давно перестала быть хаотичной, бессистемной или спонтанной, а приобрела упорядоченный характер, стала управляемой индустрией и находится как один из сверхприбыльных видов преступной деятельности в фокусе постоянного внимания и под жестким контролем организованной преступности. Однако государственно-правовые, как и международные, механизмы влияния на миграционные процессы до сих пор остаются несовершенными. В каждой стране проблемами миграции, так или иначе, занимаются до десяти органов государственной власти, но без четкой координации их действий, несмотря на перманентные реформы.

С момента выделения нелегальной миграции в самостоятельный феномен и предмет научных изысканий она исследовалась в различных аспектах: антропологическом, демографическом, историческом, культурологическом, политологическом, социологическом, философском, экономическом, юридическом и др. Но вопросы противодействия экстремистскому потенциалу миграционных процессов и их дерадикализации пока не получили должного освещения в научной литературе на уровне криминологических исследований.

Итак, одной из существующих в настоящее время конфликтогенных и рискоопасных проблем международной миграции является ее сопряженность с экстремистской деятельностью. Как отметил 17 февраля 2022 г. на расширенном заседании коллегии МВД России Президент Российской Федерации В. В. Путин, «эффективная борьба с экстремизмом прямо связана с решением задач в миграционной сфере. ...Однако нелегальная миграция, деятельность преступных группировок, которые строят на нелегальной миграции свой криминальный бизнес, - против этих людей должны быть выработаны самые жесткие меры, а любые проявления экстремизма, нарушения правопорядка, незаконная трудовая деятельность - служить основанием для быстрого принятия и исполнения решений о высылке таких людей за пределы России и о запрете на въезд в нашу страну в будущем. Работать надо в этой среде на постоянной основе» Расширенное заседание коллегии МВД России..

Рассматриваемому феномену свойственна устойчивая тенденция к распространению, он постоянно мутирует и усложняется. Спектр причинно-следственных связей значительно расширяется, поэтому сегодня данному виду миграции присущи черты глобального характера. Миграция имеет как собственную динамику и различные проявления в каждой отдельной стране, так и общие критерии, показатели, а миграционные конфликты отличаются не только асимметричностью по количеству участников (государство, мигранты, местное население, криминалитет), но и децентрализованным характером принятия решений, возможностью оказания вооруженного сопротивления органам безопасности и правопорядка, использования приемов и методов деятельности экстремистских организаций со стороны мигрантов, т.е. крайней формой миграционного конфликта может стать экстремистская угроза, исходящая от мигрантов как в контексте институциональных, политических, социальных, экономических и культурных противоречий, так и инспирируемая и финансируемая зарубежными и национальными организациями радикальной и деструктивной направленности. Впрочем, из потенциала развития экстремистской активности нельзя исключать и местное население с антимиграционными лозунгами.

Очевидно, что международные экстремистские организации охотно используют миграционный потенциал, проблемы социально-экономического характера вынужденных переселенцев в своих целях, прежде всего для вербовки и дальнейшего участия в противоправной деятельности вплоть до совершения суицидальных террористических актов [1]. Конечно же, наибольшую заинтересованность организованных групп и преступных сообществ представляют лица, имеющие опыт боевых действий или ранее принимавшие участие в террористической деятельности. На новых локациях такие мигранты, как правило, продолжают вести преступный образ жизни, устанавливая и поддерживая в местах проживания четкую иерархию, организованность, строгую дисциплину, собственные «суд» и систему наказаний на основе (около)религиозных постулатов, традиций, обычаев или криминальных «законов». Превентивная деятельность правоохранителей с подобными категориями нелегальных мигрантов, в том числе прибывающих по «целевому» назначению, наиболее сложна и проблематична, поскольку они действуют законспирировано, в местах своего компактного проживания, характеризуются разнородностью контингента, редко идут на сотрудничество с органами безопасности и правопорядка, поэтому правоохранительная активность в лучшем случае ограничивается их постановкой на профилактический (оперативный) учет, проверкой причастности к совершению других преступлений на территории страны пребывания и (или) за ее пределами, установлением истинной цели прибытия, связей с этническими и национальными диаспорами, криминалитетом и т.п.

Современным заданием для международного сообщества выступает координация усилий в русле разработки таких международно-правовых норм в сфере противодействия нелегальной миграции, которые бы выражали согласованные подходы всех стран к модернизированным и эффективным средствам нейтрализации негативных последствий этого явления. Научный дискурс проблемы противодействия миграции и связанному с ней экстремизму представлен в трех измерениях: международном (универсальном, мировом), межгосударственном и национальном.

Миграция лиц, причастных к экстремизму, - проблема и для Российской Федерации. Она выступает провокативно-конфликтогенным фактором в социальной, политической и других сферах, негативно влияет на состояние общественной и экономической безопасности, подрывает авторитет и доверие к высшим должностным лицам и органам государственной власти, именно поэтому анализ основных проблем противодействия такому виду миграции будет способствовать формированию и реализации соответствующей государственной политики на федеральном и региональном уровнях. С учетом изложенного, а также недостаточного уровня исследования данной проблемы, особенно через призму криминологических изысканий, считаем, что ее надлежит рассматривать в контексте комплексного, альтернативного и прогностического подхода. Соответственно, в XXI в. межгосударственное сотрудничество в области противодействия нелегальной миграции и связанной с ней преступности должно включать три составляющих: защиту прав и свобод собственных граждан, с одной стороны, и иностранцев, беженцев, лиц без гражданства, легальных и нелегальных мигрантов - с другой; противодействие транснациональной организованной преступности в сфере незаконной миграции, международной экстремистской деятельности; недопущение незаконного пересечения государственных границ. Наиболее эффективным в миграционной политике будет так называемый «комбинированный подход» (объединение содействия и контроля), предлагающий сдержанную политику «открытых передних дверей» лицам, во въезде которых страна заинтересована, и политику «закрытых задних дверей» для тех, кто использует незаконные пути въезда. Баланс составляющих в данном подходе часто изменяется для того, чтобы отреагировать на внутренние и внешние метаморфозы, причем правоохранительная деятельность должна быть гибкой, адаптивной, опережающей и предполагать дифференциацию превентивных, оперативно-разыскных, процессуальных и других специальных средств воздействия на криминологическую обстановку в этой сфере.

Нелегальная миграция, как правило, определяется теми же факторами, что и легальная. Большинство национальных правительств осознало, что используемые ими формы и методы реализации государственной политики в данной области также влияют на масштабы, динамику и проявления миграционных процессов. При этом страны назначения (реципиенты) не пассивные стороны, поскольку они непосредственно или опосредовано обусловливают стимулирование миграции как легальной, так и нелегальной. Иными словами, неэффективная государственная политика по вопросам легальной миграции, слабый пограничный и правоохранительный контроль будут благоприятствовать интенсификации нелегальной миграции (виктимная политика государства), которую считаем более тесно связанной с экстремистской деятельностью.

Очевидно, что нелегальная миграция в современном мире создает дополнительные условия для конфликтов: между местным населением и мигрантами; нелегальными мигрантами и властью; представителями различных национальных и этнических групп мигрантов, внутри и между преступными группировками. Вместе с тем проблема взаимосвязи и высокой латентности (искусственной и естественной) нелегальной миграции и экстремизма актуальна для национальных правительств стран, особенно тех, которые являются реально или потенциально иммиграционными. Сегодня государства оказываются перед дилеммой, состоящей в угрозе своеобразного двойного давления: с одной стороны, притока нелегальных мигрантов со всеми вытекающими негативными последствиями, а с другой - реальности угроз международного экстремизма. Такую синхронизацию и синергию без комплексных, сбалансированных превентивных мер и действий на национальном и коллективном уровнях не выдержит ни одна страна, каким бы уровнем развития и правоохранительным потенциалом она ни располагала.

Однако не стоит оставлять без внимания и возможность содействия или попустительства созданию транснациональной системы управления нелегальными миграционными потоками со стороны местного населения. Безусловно, этому способствуют не только идеологический вакуум либо индоктринация деструктивными или радикальными идеями отдельных категорий и слоев граждан, но и разбалансированность государственного управления, снижение жизненного уровня местного населения, усиление социальной напряженности, финансово-экономическая нестабильность, рост безработицы и т.д. Как следствие, жители приграничных населенных пунктов могут быть пособниками (проводниками, перевозчиками) нелегальных мигрантов, а другие граждане предоставлять без регистрации в аренду свои квартиры, мини-гостиницы, оказывать помощь в их легализации и др.

В то же время в отдельных странах Европейского Союза существует реальная угроза того, что склонности к усилению иммиграционных политик в связи с возрастанием экстремистских угроз выразятся в суггестивном подходе к допуску мигрантов на территорию государств, когда самой нежелательной категорией окажутся мусульмане. Обычно меры безопасности, предпринимаемые на национальном уровне, важны, но суггестивный подход несет латентную и небезопасную тенденцию, которая может трансформироваться и привести к дефрагментации социально-политической ситуации в странах - участницах миграционных процессов, перерасти в международные и межнациональные конфликты, связанные с дискриминацией, расизмом, мигрантофобией и ксенофобией. Безусловно, этому способствует медиатизация общественной жизни в совокупности с культивируемыми и транслируемыми медиа «неоклассическим» негативным образом беженцев и переселенцев, подменой понятий либо смешением ислама, исламизма, терроризма и мигрантов, широко используемым оппозиционной общественностью, популистскими, псевдопатриотическими и (ультра)правыми политическими партиями и политиканами.

По нашему мнению, для абсолютного большинства легальных и нелегальных мигрантов, вовлекаемых в экстремистскую активность, характерно совершение «примитивных» преступлений, они используются как пешки или «пушечное мясо», часто вслепую, разово, точечно, без расшифровки общего замысла и конкретных целей осуществляемой профессиональной противоправной деятельности или в качестве действующего резерва либо «спящих» ячеек. Однако такая активность может легко координироваться или управляться из-за рубежа, в том числе посредством информационно-телекоммуникационных технологий [2; 3]. Другими словами, мигранты необходимы экстремистским организациям в качестве инструмента для расширения географии, демонстрации могущества и неуязвимости своей противоправной деятельности. В то же время нелегальный мигрант, используемый в противоправных целях, отличается от других членов социума определенной деформированностью внутренней морально-психологической сферы, т.е. подсознательно и константно ощущая себя девиантом, которого в любой момент могут выслать из страны пребывания, он находится в состоянии постоянного стресса, способного перейти во фрустрацию, сопровождающуюся беспричинной и внезапной агрессией, раздражительностью, гневом, чувством вины, угнетенностью и др.

Полагаем, что индивидуальная профилактика преступности мигрантов, которые могут быть использованы в экстремистской деятельности, должна учитывать специфику их мотивации. К ней можно отнести: внешние факторы (конкретный набор криминогенных компонент социальной среды); внутренние факторы (структурные и содержательные деформации личности правонарушителя); особенности механизма взаимодействия таких лиц с микросредой и членами социума. При этом необходимо обращать внимание на то, что вербовка и пополнение неофитами экстремистских организаций может осуществляться на всех трех стадиях миграции: формирования территории мобильности населения, собственно перемещения, адаптации мигрантов к новой локации.

Уверены, что работа субъектов нормотворческих инициатив, правоохранительной и правозащитной деятельности, принимающих участие в противодействии экстремистским проявлениям, связанным с миграционными процессами, должна базироваться на стратегиях сокращения спроса на такую противоправную активность и предложений по участию в ней. По нашему мнению, (само)радикализация вариативных категорий мигрантов как последствие нерешенности социально-экономических, политических и культурных проблем, исторических различий, социального остракизма и изоляции, наличия нарративов может осуществляться на различных уровнях: индивидуальном, семейном, групповом, этно-национальном, государственном или глобальном. При этом наиболее привлекательными для идеологов и вербовщиков экстремистских группировок площадками считаем лагеря беженцев и транзитные пункты размещения мигрантов, хотя прозелитизм, индоктринация локальными и инвазивными радикальными постулатами и деструктивными догмами с их последующей практической реализацией могут успешно осуществляться как в странах- реципиентах, так и в странах-донорах, а также транзитных государствах. С учетом изложенного острым становится вопрос формирования и реализации политики (ре)интеграции мигрантов как составляющей институциональной договоренности между всеми членами социума с дальнейшими социализацией, адаптацией и натурализацией мигрантов. Это должно снизить (как утопия - обнулить) уровень их уязвимости, конфликтности, правового нигилизма, риски прекаризации, анклавизации (геттоизации), люмпенизации, маргинализации и радикализации миграционных сообществ, в том числе вследствие их секьюритизации и стигматизации, которые эффективно используются экстремистскими организациями.

На наш взгляд, высокий уровень латентности незаконных миграционных процессов обусловлен не только факторами социально-экономического, правового и процессуального характера, но и отсутствием процессуальной фигуры лица, потерпевшего от данного деликта. К тому же латентизация сопряженных с этими процессами экстремистских проявлений детерминирована анонимностью организаторов, идеологов и других стейкхолдеров радикальных и деструктивных формирований и их дистанцированностью от своей аудитори: начиная новобранцем и заканчивая исполнителем противоправных акций. Правоохранителям стоит учитывать и тот факт, что, с одной стороны, ужесточение санкционной политики, усиление дискреционных полномочий и сдерживающих (репрессивных) мер противодействия незаконной миграции в целом и экстремистской деятельности мигрантов в частности далеко не всегда эффективны и целесообразны, поэтому не принесут ожидаемый, пролонгированный криминологический эффект. С другой - формальное или лояльное отношение правоохранителей к проверке документов у вынужденных переселенцев, беженцев, эвакуируемых из других государств лиц, их идентификации и регистрации с учетом возможной неопределенности их правового статуса могут привести к рискам осложнения оперативной обстановки вследствие проникновения с такими категориями лиц участников диверсионных и разведывательно-подрывных групп, членов экстремистских или террористических организаций [4-6].

Что касается возвратной миграции, то приоритетной задачей здесь становится защита мигрантов от негативного информационного фона и влияния в стране временного пребывания. Для этого должна постоянно и системно проводиться активная кросс-платформенная работа с соотечественниками, землячествами и диаспорой (в расчете на иерархию и уважение лидерства в таких сообществах), что позволит переселенцам сохранить собственную идентичность, глокализацию и обеспечит их ментальную безопасность. В противном случае, возвращаясь на родину, такие лица могут становиться агентами влияния страны временного пребывания, примыкать к несистемной оппозиции с иностранным финансированием и кураторством, формировать и руководить экстремистскими ячейками и т.п.

Не секрет, что экстремизацию миграционных потоков в абсолютном большинстве случаев связывают с «исламским» радикализмом. Вне сомнений, многие переселенцы из мусульманских стран, испытывающие кризис культурной и национальной идентичности, трудности в (ре)адаптации в стране пребывания, могут приходить к глобальной исламской идентичности как высшей форме устойчивости и консолидации, которая доминирует над территориальной принадлежностью, этническим и национальным происхождением мигрантов, потенциально делает их более восприимчивыми к мобилизации благодаря соответствующим источникам и каналам. Как следствие, сформировавшийся высокий уровень общественной нетерпимости этнофобии и исламофобии, институциональный расизм в правоохранительных и судебных органах стран коллективного запада привели к этно-конфессиональному расслоению социума, необратимым трансформациям ментальности и росту межцивилизационных противоречий.

Ислам в современной Европе представляет собой феномен, далеко не ограничивающийся засильем беженцев из стран мусульманского мира, фундаментализмом, радикальным исламизмом, перманентно подготавливаемыми и совершающимися резонансными террористическими актами. Последовательно, интенсивно и безапелляционно он становится неотъемлемой частью истории и культуры большинства европейских стран, конвергенционно оказывая влияние на экономику и все сферы общественно-политической жизни [7; 8]. Несмотря на эти очевидные факты, политическое руководство Европейского Союза и национальные правительства отдельных государств все еще пытаются найти хрупкое равновесие между ростом миграционных потоков, сопряженных с секьюритизацией ислама, который воспринимается социумом как вызов коллективной, национальной и общественной безопасности, межнациональному и конфессиональному согласию, и признанием интегрирующегося мусульманского населения частью нового европейского сообщества. Здесь важно подчеркнуть, что разнообразный в институциональном и географическом планах экспортируемый в страны Европейского Союза ислам даже не претендует на «европейскость» («евроислам») и ассимиляцию, синтез с традиционными и нетрадиционными либеральными и демократическими ценностями и ориентирами современной Европы, впрочем, как и европейские страны - на создание инклюзивной национальной идеологии, включающей локальную мусульманскую идентичность релоцированных лиц.

Считаем, что говорить о тотальной радикализации мигрантов (как и представителей какой-либо религии или вероучения) и их сообществ неприемлемо. Такое дискурсивное представление о переселенцах с участившимися случаями их стигматизации обостряет социальные противоречия, усиливает конфликтогенность в обществе в глобальном, национальном и региональном масштабах, вынуждает мигрантов чувствовать свои этноконфессиональное отличие и низкий социальный статус в транзитных странах и государствах-реципиентах. По нашему мнению, за пределами мусульманских стран-доноров (в первую очередь в странах Европейского Союза) сформировалась более благоприятная для генерирования, популяризации и принятия экстремистской идеологии среда ввиду показной толерантности, либеральности правового пространства, неэффективности правоохранительной системы, широкой доступности сети Интернет и информационно-телекоммуникационных технологий. Одновременно с этим согласно результатам ранее проведенных нами социологических исследований можно сделать выводы о первичности меркантильных стимулов при радикализации мигрантской среды по отношению к религиозным (имеется в виду искаженное толкование или неправильное понимание вероучений). Кроме того, для стран коллективного запада среди сообществ мигрантов не единичны проявления политического экстремизма, тогда как для России большинство мигрантов характеризуется своей аполитичностью. В превентивной деятельности по отношению к радикализации миграционных процессов нужно учитывать структурную мотивацию и личностные стимулы переселенцев, реальные и потенциальные риски уязвимости их групп, детерминанты и сферы распространения экстремистской активности в регионе.

В современном этнокультуральном и мультинациональном разнообразии декларация потребности построения процесса познания миграционного бытия, миграционных взаимоотношений и взаимодействий, в которых генерируются и закрепляются устойчивые навыки поведения мигрантов, закладываются нормы миграционной культуры, решаются актуальные проблемы субъектов миграционных процессов, на устойчивом духовном фундаменте звучит как лозунг. Тем не менее актуальные миграционные процессы требуют консолидации в государственной политике управленческих, прогностических, социально-экономических, демографических и интегративных функций.

Литература

1. Игнатов А.Н., Торопов С.А. Социальная напряженность как фактор терроризма и экстремизма // Современные проблемы теории и практики борьбы с преступностью: материалы V всерос. науч.-практ. конф. (Краснодар, 23 декабря 2019 г.). Краснодар: Издательский Дом - Юг, 2020. С. 59-63.

2. Чудина-Шмидт Н.В. Влияние информационного пространства на рождение и генезис экстремальной личности // Личность в информационном пространстве: проблемы и перспективы исследования: моногр. / под ред. С.А. Буткевича. Симферополь: Полипринт, 2020. С. 71-75.

3. Шишина Е.А. Роль информационных технологий в формировании детерминанты социального поведения личности // Информационные и телекоммуникационные технологии в противодействии экстремизму и терроризму: материалы III всерос. науч.-практ. конф. (Краснодар, 23 апреля 2020 г.). Краснодар: КрУ МВД России, 2020. С. 93-98.

4. Никитина Л.Н. Роль визуальной диагностики в профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел // Проблемы современного педагогического образования. 2021. №72-2. С. 191-194.

5. Иванов С.И. Оперативно-розыскное обеспечение контртеррористических операций и операций по противодействию экстремизму // Противодействие экстремизму и терроризму в Крымском федеральном округе: проблемы теории и практики: моногр. / под общ. ред. С.А. Буткевича. Симферополь: Крымский филиал КрУ МВД России, 2015. С. 266-274.

6. Токарчук Р.Е. Проблемы применения оружия для пресечения преступлений террористической направленности федеральными государственными служащими органов безопасности и правопорядка // Общество и право. 2019. №4 (70). С. 102-108.

7. Коноплева А.А. Гибридность современной цивилизации // ПОИСК: Политика. Обществоведение. Искусство. Социология. Культура. 2018. №4. С. 53-61.

8. Челпанова М.М., Сизова Н.М. Экономические аспекты террористической деятельности // Евразийский юридический журнал. 2021. №2 (153). С. 403-404.

References

1. Ignatov A.N., Toropov S.A. Social tension as a factor of terrorism and extremism. In: Modern problems of theory and practice of combating crime. Materials of the Vth All-Russian scientific-practical conference (Krasnodar, 23 December 2019). Krasnodar: Publishing House - Yug; 2020: 59-63. (In Russ.).

2. Chudina-Shmidt N. V. The influence of the information space on the birth and genesis of an extreme personality. Personality in the information space: problems and research prospects. Monograph. Ed. by S.A. Butkevich. Simferopol: Polyprint; 2020: 71-75. (In Russ.).

3. Shishina E.A. The role of information technologies in the formation of determinants of social behavior. In: Information and telecommunication technologies in counteraction to extremism and terrorism. Materials of the III All-Russian scientific-practical conference (Krasnodar, 23 April 2020). Krasnodar: Krasnodar university of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2020: 93-98.

4. Nikitina L.N. The role of visual diagnostics in professional activity of police officers. Problems of modern pedagogical education, 191-194, 2021. (In Russ.).

5. Ivanov S.I. Operative-search support of counter-terrorist operations and operations to counteract extremism. In: Counteraction to extremism and terrorism in the Crimean federal district: problems of theory and practice. Monograph. Ed. by S.A. Butkevich. Simferopol: Crimea branch of the Krasnodar university of the Ministry of Internal Affairs of Russia; 2015: 266-274. (In Russ.).

6. Tokarchuk R.E. Problems of the use of weapons to suppress crimes of terrorist orientation by federal civil servants of security and law enforcement agencies. Society and Law, 102-108, 2019. (In Russ.).

7. Konopleva A.A. Hybridization of modern civilization. POISK: Politics. Social Science. Art. Sociology. Culture, 53-61, 2018. (In Russ.)

8. Chelpanova M.M., Sizova N.M. Economic aspects of terrorist activity. Eurasian law journal, 403-404, 2021. (In Russ.).

Размещено на Allbest.Ru