Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Размещено на http://www.allbest.ru/

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович (1826--1889) -- великий русский сатирик. Родился в помещичьей семье. Навсегда запомнил, а в конце своей жизни с бесстрашной правдивостью воспроизвел обломовщину захолустной усадьбы с ее родовым паразитизмом и изощренное выжимание соков из крестьян и дворовых «купчихой» - матерью. Учился в Александровском лицее, писал стихи, которые печатались в журналах начала 40-х гг., увлекался Белинским. Чтение статей великого критика приобщило будущего писателя к лучшим идеям его времени. По окончании лицея (1844) Салтыков становится чиновником. Но не служба интересует его. Он примыкает к тем разночинцам, которые нашли ответ на свои запросы общественного порядка в идеях французского утопического социализма. Идеи утопического социализма в России носили революционно-демократический характер и определяли сразу место своего приверженца среди непримиримых противников существующего строя. Революционную настроенность усиливала атмосфера приближающейся грозы революции 1848.Первые повести Салтыкова-Щедрина «Противоречия» (1847) и «Запутанное дело» (1848) уже обнаруживают в авторе острое чувство общественных противоречий. Он признает, что утопический социализм указал общественный идеал, к которому следует стремиться; это признание соединено со стремлением опереться на самую действительность. Первые произведения Салтыкова-Щедрина вызвали живой интерес среди революционно настроенной молодежи. С большим сочувствием отнеслись к «Запутанному делу» Чернышевский и Добролюбов. Эти художественно далеко не совершенные повести привлекли внимание острой и трезвой постановкой вопроса о социально-политическом перевороте. Именно поэтому деятельность молодого писателя была прервана николаевскими жандармами. Салтыкова-Щедрина сослали в Вятку. В течение восьми лет он был оторван от литературы. Мы очень мало знаем о внутренней жизни Салтыкова-Щедрина за вятские годы. Известны лишь внешние факты. Салтыков преследует взяточников, выступает против административного и помещичьего произвола. Самодержавно-крепостническая Россия казалась тогда несокрушимой и борьба с ней бесплодной. Ревность к службе, кипучая административная деятельность молодого Салтыкова объясняются не только надеждой добиться таким путем сокращения срока ссылки, но и стремлением найти какое-нибудь жизненное содержание, чтобы не погрязнуть в провинциальном болоте. Эта деятельность дала писателю богатый опыт. Он изучил административный механизм русской провинции в его взаимоотношениях с населением, получил во время своих постоянных служебных разъездов живое представление о городе и о деревне.«Губернские очерки» (1856--1857), написанные Салтыковым-Щедриным тотчас же по возвращении из Вятки, до известной степени возмещают отсутствие у нас других данных об умонастроениях писателя во время ссылки. Целый ряд моментов в них был бы невозможен или непонятен в том случае, если бы мы стали рассматривать Салтыковка 1848--1855-х гг. как преуспевающего чиновника. Салтыков-Щедрин беспощаден не к взяточникам и казнокрадам, которых считает жертвами данного общественного строя, а к тем, кто служит этому строю в целях его укрепления. «Губернские очерки» -- это сатира на правительственную систему и ее идеологию, а не произведение той обличительной литературы, от которой отмежевывалась революционная демократия. Нельзя однако забывать, что мы имеем дело с произведением, отражающим незавершенность идеологии писателя и потому не чуждым еще либеральных, в конечном счете утопических иллюзий. Но важна была общая устремленность произведения. Она давала основание думать, что в атмосфере напряженной классовой борьбы, под влиянием наиболее зрелых и активных деятелей революционной демократии эти иллюзии будут скоро изжиты. Вот почему ни либеральные, ни славянофильские мотивы не могли помешать вождям революционной демократии, Чернышевскому и Добролюбову, за которыми Салтыков-Щедрин пошел, дать высокую оценку «Губернским очеркам». И Чернышевский и Добролюбов исходят в своей оценке из основной тенденции произведения, выразившейся в том, что Салтыков-Щедрин обрушивается прежде всего на верхушку изображаемого им мира. Не могло не быть близко этим проницательнейшим критикам и то отношение к либералам, которое выразилось в очерке «Скука», где находим и трогательное обращение к «учителю» -- Петрашевскому. Здесь осмеяны восторги либералов перед «национальным богатством» -- результатом капиталистического преуспеяния, означающего нищету для создающих это преуспеяние трудовых масс. Но нигде антидворянское качество «Губернских очерков» не сказалось так резко, как в разделе «Талантливые натуры», которому недаром Добролюбов посвятил целую статью. Щедринское понимание проблемы «талантливой натуры», т.е. «лишнего человека», отличается последовательным, уже не дворянским, а революционно-демократическим реализмом. Еще до Добролюбова Салтыков-Щедрин облек «лишнего человека» в обломовский халат. Враждебность интеллектуально-волевому складу «лишнего человека», отсутствующая в изображении его либерально-дворянскими художниками, характерна для щедринского воспроизведения этого типа. То, что больше всего вызывало их сочувствие -- «внутренний разлад» «лишнего человека», -- объясняется Салтыков-Щедрин неосуществимым стремлением согласовать с интересами своего класса «новые веяния». Общими классовыми интересами, связывающими «лишних людей» с якобы отвергаемой ими средой, объясняется и их либерализм. Либерализм «лишних людей» в конце концов сводится у Салтыкова-Щедрина к стремлению к «общебуеракинскому обновлению», которое они считали необходимым «для поправления буеракинских обстоятельств».

Цена этого либерализма показана не только в рассуждениях «талантливых натур», но и на практике -- на их отношении к окружающему миру, к крепостным, для которых благородные «принципы» хозяев не означали ни улучшения быта, ни даже отмены порки, производимой, правда, не Буеракиными, а облеченными всей полнотой власти немцами-управляющими. Так беспощадно разоблачать «дореформенного» либерала, еще не успевшего обнаружить свою реакционную сущность, как это делал Салтыков-Щедрин: в своем дореформенном произведении, можно только с позиций, качественно отличных от позиций помещичьего либерализма. Но Щедрину предстояло еще пройти период самоопределения, изживания всяких иллюзий.

Таким периодом являлось пятилетие 1857--1862 -- годы подготовки к крестьянской реформе и самой реформы. В 1857 помещичье-крепостническое правительство Александра II, обессиленное Крымской войной, вынуждено было приступить к реформам, в первую очередь к крестьянской.

Отменой крепостного права, составлявшей настоятельнейшую потребность капитализирующейся страны, царизм хотел откупиться от крестьянской революции, которую, казалось, возвещали усилившиеся крестьянские восстания. Подготовка крестьянской реформы не могла не усложнить взаимоотношений помещичьей власти с разными слоями ее класса. Каждый из них хотел провести реформу с меньшим ущербом для себя. Естественно возникли противоречия между правительством и теми помещичьими группами, интересы которых задевались его новой политикой. Заявляет о себе и крестьянство, -- стихийными вспышками и выступлениями представляющей его интересы революционно-демократической интеллигенции.

И это, может быть, наиболее характерная черта эпохи; впервые «мелкий производитель» находит близкую себе социальную группировку, способную ясно выразить его требования, впервые в лице своих идеологов начинает создавать соответствующую его интересам трудовую культуру, противостоящую дворянской и во многом ее превосходящую. Факт громадного значения, ускоряющий разложение господствующего класса и его культуры, вызывающий переход наиболее передовых его элементов на социально иные позиции, стимулирующий процесс их внутренней перестройки!

Эта новая сила властно заявляет о себе и в легальной прессе («Современник») и в подполье (прокламации «Великорусе», 1861; «К молодому поколению», «К солдатам», «Молодая Россия», 1864). Она руководит студенческим движением, воскресными школами, она создает такие организации как («Земля и воля»).

салтыков щедрин писатель сатира

Размещено на Allbest.ru