Роман Ю. Домбровского "Факультет ненужных вещей"

Размещено на http://www.allbest.ru

Приднестровский государственный университет

им. Т.Г. Шевченко

Кафедра литературы

Контрольная работа

по курсу «Современная русская литература»

на тему: «Роман Ю. Домбровского

«Факультет ненужных вещей»

студентки VI курса 62 группы

заочного отделения

филологического факультета

БЕЛИТЧЕНКО Н.В.

Проверил: ст. преподаватель НИКОЛАЕВА Г.Н.

Тирасполь, 2004

В предисловии к самому значительному роману Домбровского - «Факультет ненужных вещей» (1978) - Фазиль Искандер написал: «Рукописи не горят (гордость отчаяния!), особенно хорошо они не горят, добавим мы, когда рукописи напечатаны!»

На одной из международных книжных ярмарок в Москве во французском отделе в витрине стояла нарядно изданная книга на французском языке. Это был «Факультет» Домбровского. А вскоре из Парижа пришла телеграмма: «Издательство Альбин Мишель радо сообщить вам, что «Факультет» Домбровского получил премию лучшей иностранной книги 1979 года. Поздравляем, жалеем, что Домбровский не может радоваться вместе с нами». Это было первое издание многопланового, глубокого, художественно совершенного романа, который еще будет признан одним из самых значительных произведений не только в современной русской, но и в мировой литературе, как это было с книгами Платонова, Булгакова, Мандельштама, Бабеля, Пильняка, Зощенко. К этому времени Домбровского уже не было в живых - его не стало 29 мая 1978 года.

Свой роман он писал более 10-и лет и закончил 5 марта 1975 года. И еще 10 лет прошло после смерти писателя, прежде чем роман увидели русские читатели. Нужно было обладать немалым мужеством, чтобы после такого лагерного опыта на протяжении 10-и лет писать «в стол». В застойные годы у него не было никакой надежды на публикацию на родине. Зато его книга совершала триумфальное шествие по всему миру: Болгария, Польша, Румыния, Чехословакия, США, Италия, Франция, Япония, Англия.

В «Факультете» Домбровский исследует сталинизм, как археолог, кропотливо и последовательно, слой за слоем открывая породу, изучая напластования. Он занимается этим явлением, как историк, как художник, как человек. То и дело попадаешь в его книге как бы в залы, где находятся картины Босха, Рембрандта, Сальвадора Дали, Филонова.

Писатель сталкивает в романе разнородные структуры, различный человеческий материал и в этом контрастном освещении разглядывает все и вся своими добрыми, умными глазами.

Мы видим в романе нравственную силу «ненужных вещей» - совести, чести, достоинства.

Герой книги Георгий Николаевич Зыбин отстаивает истину хранителя древностей, хранителя человеческой памяти. Он живет с открытым сердцем. Мечтает написать диссертацию об истоках христианства в античной психологии. роман домбровский герой

Для того чтобы написать о Христе, Домбровскому пришлось прочитать полторы тысячи трудов на протяжении 15-ти лет. Неудивительно поэтому, что в «Мастере и Маргарите» историю Пилата и Христа он считал высшим достижением Булгакова, хотя бал у Сатаны вызывал у Домбровского резкое неприятие.

Ему пришлось изучить все тонкости науки о праве. В той страшной жизни, о которой написан «Факультет», где ненужными оказываются мораль и право, честь и достоинство, совесть и правда, Домбровский испытал все формы поругания человека, изобретенные сталинскими соколами, испытал - и выстоял! Холод, голод, кровавую пеллагру; его били - он бил, пытались убить - убивал, смертный приговор пережил, в горящем карцере, который подожгли зеки, - не сгорел.

И вот таким я возвратился в мир,

Который так причудливо раскрашен.

Гляжу на вас, на тонких женщин ваших,

На гениев в трактире, на трактир...(2)-

это из стихов Домбровского.

Роман пронизан ощущением эпохи, когда законы казармы и тюрьмы все больше и больше пропитывают необъятную ширь страны, пропитывают безумием и смертной сыростью. А власть тьмы становится тем страшнее, чем больше жертв втянуто в ее дьявольское колесо.

Мы исправили подвиг Твой и основали его на чуде, тайне и авторитете.

Ф.М. Достоевский. «Братья Карамазовы»

Роман Ю.Домбровского «Факультет ненужных вещей» -- произведение о том, «что происходит с идеей, когда она становится действительностью», что делает с людьми эпоха безвременья и страха. Автор в книге описал то, что знал лучше всех, -- свою жизнь, судьбу человека, прошедшего все круги сталинского ада.

Сюжет романа прост. Археолог Зыбин обвиняется во вредительстве: по преступной халатности упустил золото. В действительности же герой ни в чём не виноват. Из него пытаются выбить признание, но он находит способ, как из политических преступников перейти в бытовые. В это время один из сотрудников органов, Нейман, находит золото. Зыбина освобождают.

Для автора, как мне кажется, главное -- не сюжет, а мировосприятие героев: почему поступают так или иначе, как и о чём думают; они живут в стране, которая накладывает определяющий отпечаток на мироощущение, - понимают ли они это?

Ф.М. Достоевский в легенде о «Великом инквизиторе» («Братья Карамазовы») устами кардинала сказал, что власть должна быть основана на «чуде, тайне и авторитете». Тайной было окутано существование простого советского человека: он не знал, что творится наверху и за стенами «серого» дома. Авторитет вождя был непререкаем: «Это вы, я, он, она могут ошибаться, а вождь -- нет!.. Он -- вождь! Он должен вести, и он ведёт нас... Он мудрый, великий, гениальный, всезнающий...» (1) Чудом были люди, которые продолжали думать, искать, не желая вписываться в концепцию власти; фантазия и искусство были «ярким, ни на что не похожим чудом».

Ю.О. Домбровский в романе прямо указывает на связь с Достоевским: «Достоевский -- вот это да! Этот понимал!.. Мысль -- преступна. Вот что он знал!..»(1) Нейман обычно ходит «по проспекту, изумительно прямому и правильному», словно «вычертанному» в Едином Государстве (3). Людей в советской стране пытаются сделать одинаковыми, чтобы они и «в такт похрапывали» (3), и думали «в такт». Смерть становится актом свободы:

«-- Ну вот стена -- бейтесь об неё головой, что выйдет?

-- У одного вышло, -- усмехнулся Зыбин.

-- Что?

Сдох!» (1)

Зыбин, юрист по образованию, историк, археолог по профессии, философ по складу ума, предстает в романе Домбровского как истинный интеллигент, хранитель высоких нравственных ценностей. Подлинную культуру, живую мысль, нравственное сознание нельзя победить насилием -- такова главная идея романа. И раскрывается она прежде всего в образе Георгия Николаевича Зыбина. Создается необычная, а по тем временам фантастическая ситуация: отлично налаженная машина репрессий неожиданно буксует, не в состоянии совладать с противником. И это вовсе не закаленный в революционных боях командир. Нет, это всего лишь добряк, книголюб, мечтатель, ведущий довольно легкомысленный образ жизни, любящий выпить, нравящийся женщинам. И с ним не могут ничего поделать ни опытный следователь Нейман, ни красавица Долидзе, ни начальник управления, ни прилетевший из Москвы знаменитый Роман Штерн. Что же помогло выстоять этому «пьянице», «трепачу», этой «засранной интеллигенции», как ее обзывает директор Краеведческого музея? Почему после месяца, проведенного в стенах алма-атинской «Лубянки», арестовавшие его «органы» вместо громкого процесса, наподобие московских, вынуждены освободить его? Зыбин выживает потому, что он с самого начала не принимает никаких условий системы, не идет с ней ни на компромисс, ни на контакт. Такие «пламенные большевики», как Бухарин, Зиновьев, Каменев признавались в несуществующих фантастических преступлениях, ибо были частью этой тоталитарной системы, а следовательно, ее заложниками. Зыбин же, впитавший в себя бесклассовый гуманизм и его культуру, мыслит, а значит, борется с тиранией, не соглашаясь ни с одним из нелепых обвинений. Эти генетически унаследованные великие гуманистические ценности красавица-лейтенант называет «факультетом ненужных вещей». Но Зыбин -- «вечный студент» и вольный слушатель этого факультета -- определяет их как «разум, совесть, добро, гуманность». Для сталинского тоталитарного режима «факультет ненужных вещей» -- это прежде всего права человека. И Зыбин, защищая их, становится врагом системы, основанной на преимуществе классовой морали над общечеловеческой. Но ведь работники НКВД у Домбровского -- это тоже интеллигенты. Следователь Нейман -- в прошлом историк, увлекается нумизматикой, прокурор Мячин дружит с писателем Фадеевым, начальник следственного отдела Штерн известен как писатель, автор «Записок следователя». Но это эрзац-интеллигенты, заместители уничтоженной ими культуры, заполняющие ту пустоту, что после нее осталась. Они образуют разветвленную систему, вербуя новых служителей насилия. Им становится, например, археолог Корнилов, который при первом знакомстве производит приятное впечатление. Он, как и Зыбин, ведет слегка богемный образ жизни, любит выпить, неравнодушен к женской красоте. Кроме того, он действительно любит и знает археологию, с трепетом относится к найденным в Казахстане древним ценностям. Но это культура внешняя, которая не затронула его внутренней сущности. Именно она помогла Зыбину одолеть все дьявольские искушения следствия простым и стоическим ответом: «Я не буду». Не буду унижаться, не буду предавать, не буду покоряться. Как ни обрабатывают его на допросах от лицемерного дружеского участия до «конвейера» и карцера, Зыбин остается самим собой.

Он становится опасным врагом системы, потому что ведет себя как свободный человек. Поэтому его поведение может соблазнить других, стать для них опасным примером. Кроме того, он по своей генетической сути хранитель задушенной культуры, которая вся враждебна культуре «новой». Домбровский написал книгу о сопротивляемости интеллигента, о невозможности сломить его дух, о стоицизме личности, отстоявшей свою независимость, честь и достоинство в 1937 году. Победа Зыбина символична. Это конечная победа культуры, утверждающей вечные гуманистические истины.

В романе борются два мира: «живые» и «мёртвые» души, «бытие» и «небытие», что связывает «Факультет ненужных вещей» и «Мастера и Маргариту» М.Булгакова. «Небытие -- это и бездушная канцелярия, и мрак тюрьмы, и «мёртвые» -- те, кто обитает в «сером» доме, зависит от него. Их много: среди них и красавица Долидзе, и умеющий только орать и бить Хрипушин, и «самоуверенный хам» Нейман, и Штерн, лучшие творения которого создаются заключёнными, и Буддо с его уверенностью, что «здесь не виноватые не сидят... кто делом, кто словом, кто мыслью, а все виноваты», и Корнилов-Овод... А «бытие» -- горная река, южное море под палящим солнцем и люди, которые сохраняют чувство собственного достоинства, не опускаясь до сотрудничества с органами: до службы в них, до доносов, до закрытых глаз, такие, как Зыбин, Каландарашвили с его фантастической для того времени историей, «гений I ранга Земли и всей Вселенной -- декоратор и исполнитель театра оперы и балета имени Абая -- Сергей Иванович Калмыков»...(1)

Домбровский писал: «В эти самые годы особенно пышно расцветали парки культуры, особенно часто запускались фейерверки, особенно много строилось каруселей, аттракционов и танцплощадок. И никогда в стране столько не танцевали и не пели, как в те годы» (1). Сталинскому правительству нужно было создать видимость процветания социалистического общества, всеобщего ликования и довольства жизнью «свободных» граждан Страны Советов. В 30-е годы получил логическое завершение процесс огосударствления культуры. Было покончено с кооперативными изданиями, свободными выставками и другими проявлениями вольнодумия. Последними островками живой культуры оставались «юродивые», то есть те деятели литературы и искусства, которые были настолько неосторожны и искренни, что заставляли сомневаться в здравости их рассудка. Таким «юродивым» стал в романе «Хранитель древностей» художник Калмыков. Это яркий, самобытно-талантливый человек, который выламывался из стиля официального искусства сталинской эпохи. Он похож на Зыбина тем, что ведет себя так, будто ему не грозит никакая опасность, в общем, как свободный, смелый человек, не ведающий, что такое страх. Свои картины он подписывал так: «Гений 1 ранга Земли и Галактики». Эта шутка могла в 1937 году привести к очень серьезным последствиям, ибо «гением человечества» мог быть в то время только один человек. Автор описывает его необычное, экстравагантное одеяние: «плоский и какой-то стремительный берет», «голубой плащ с финтифлюшками», из-под которого сверкало что-то невероятно яркое и отчаянное -- красное, желтое, сиреневое. Естественно, властям человек в такой одежде представлялся слабоумным, юродивым и поэтому недостойным внимания ОГПУ. Есть в романе Домбровского даже дискуссия об искусстве, которую ведет с Калмыковым на базаре какой-то подвыпивший дядька, считающий себя вправе судить о живописи. Его наивные, невежественные слова о том, что яблоко надо так рисовать, чтобы хотелось его «съисть», по сути, излагают основные принципы реалистического искусства социализма.

Проводником, передатчиком истинной культуры выступает в романах Домбровского Зыбин. Он не творец новых произведений, не их создатель. Он хранитель и интерпретатор культуры, устанавливающий ее связь со всем. Герой Домбровского пытается восстановить в своем сознании историко-культурные нити, соединяющие «все со всем». Его интересует и история античной мысли, и книгопечатание эпохи Возрождения, и исследование древних предметов культуры и быта, найденных на территории Казахстана. В сфере его сознания взаимодействуют разные времена, стили и эпохи, которые означают преемственность традиций человечества за все время его существования. Именно поэтому он отмывает от грязи найденную в раскопе деревянную чурку и бережно хранит ее. Этот кусок гнилого бревна является для него свидетельством несомненной связи всего со всем. Отпил, может быть, тысячелетней давности оказался в руках «хранителя древностей». Этот образ расширяется до символа. Есть в романе и другой грандиозный образ-символ гибели культуры. Это роща задушенных деревьев. «Это была действительно мертвая роща, стояли трупы деревьев. И даже древесина у этих трупов была неживая, мертвенно-сизая, серебристо-земная, с обвалившейся корой, и кора тоже лупилась, коробилась и просто отлетала, как омертвевшая кожа. А по всем мертвым сукам, выгибаясь, ползла гибкая, хваткая, хлесткая змея-повилика. Это ее листики весело зеленели на мертвых сучьях, на всех мучительных развилках их, это ее цветы гроздьями мельчайших присосков и щупалец, удивительно нежные и спокойные, висели на сучьях» (1). Но Зыбин не поддается этому впечатлению зрелища смерти. Он прозорливо предвидит, что и душитель живого тоже обречен. Повилика задушила деревья, но и она погибнет, когда выпьет их до капли.

Хранитель музейных ценностей Георгий Зыбин, арестованный как «враг народа», кажется бессильным и обреченным. Человек осуждается без судей, без статей, без свидетелей. Как будто «ни ложь, ни правда, ни стойкость, ни мужество» -- ничто уже не имеет значения и впереди только смерть. Надеяться на понимание, а тем более милосердие карательных органов бессмысленно. Не случайно следователь Тамара Долидзе, красавица, проучившись четыре года в ГИТИСе, перешла на юридический, чтобы потом, на допросе Зыбина заявить: право -- это «факультет ненужных вещей».

И все же бесправному зэку удается сохранить внутреннюю свободу, он воспринимает жизнь в ее таинственности и глубине, тонко чувствует то, что не вписывается в созданную людьми систему насилия и лжи. Это прежде всего природа. Даже из тюремного окна видно, как при небольшом ветерке поднимаются и опадают листья тополя. Дерево «дышало», «по его жилкам пробегала зеленая кровь, в нем бились миллионы крохотных сердечек». «Веселые, свободные, живые» тополя воспринимались героем как то «самое главное», что определяет нравственное назначение человеческого пребывания на земле.

Даже в обыкновенных, казалось бы, яблоках, которые принесли в узелке для Зыбина, проступает символический смысл: были они «крутобокие, огненные», «расписанные багровыми вихрями и зеленью». Не случайно так испугалась, увидев их, следователь Долидзе: она почувствовала, что узелок «опасен», что «эти яблоки и следствие -- вещи несовместимые».

Кроме того, в романе есть герой -- носитель высшей «космической» точки зрения на мир. Это художник Калмыков, чудак от искусства. Если «нет правды на земле», то, по Калмыкову, она есть «выше». К этой Правде и устремлялось сердце художника, а образы вечности, запечатленные на его странных картинах, говорили о бессмертии.

К сожалению, человек может переступить грань между «бытием» и «небытием», как это произошло с Корниловым. Он не сумел поймать «спасительного презрения», не понял, что перед ним -- нелюди, не хватило силы духа, чтобы снести страдания, и «три четверти предателей -- неудавшиеся мученики».

Предательство Корнилова началось с благого намерения спасти отца Андрея. Потом он уже писал: «По вашему поручению...» и «Считаю своим долгом довести до вашего сведения...» - стал сексотом, получив псевдоним. «Овод. Видишь, какой псевдоним мы тебе выбрали. Героический! Народный!.. Такое имя заслужить надо!» (1) Он его и заслужил -- предательством. «Он умер и сейчас же открыл глаза. Но был он уже мертвец и глядел как мертвец» (Гоголь): он отрёкся от чести, совести и любви. Физически он жив, но духовно мёртв, ибо несвободен.

Зыбин не стал предателем. Он противопоставил угрозам, побоям, страху мысль -- и, выиграв, осознал, что в этой смертельной схватке победит свободный духом, как Каландарашвили, который отправил письмо Сталину. Он не благодарил вождя за счастливое детство внуков, не жаловался, не выпрашивал, а просил Сталина вернуть долг. Он писал своё послание в зоне. Вопреки его уверенности, последовала за такой дерзостью не казнь, а свобода.

«Спасительное презрение» Георгия было ненадолго подорвано появлением женщины-следователя, которая пытается его погубить. Но Зыбина спасает образ Лины. Воспоминания о любви, обо всём, что было с ней связано: о море, о сломанной ноге, о крабе, о кладбище и скульптуре, -- помогают герою хотя бы в снах унестись из мрачной атмосферы тюрьмы. Интересно, что Маргарита, желая воссоединиться с Мастером, приходит к Сатане, а Лина, стремясь облегчить участь Зыбина, появляется в «сером» доме. Каждая из них прибегает к помощи самого страшного, только Сатана оказывается более гуманным, чем сотрудники НКВД.

«Факультет ненужных вещей» -- это книга, написанная в эпоху фарса уцелевшим свидетелем трагедии тридцать седьмого года» (Ф.Искандер), когда самые необходимые человеческие ценности: добро, совесть, жалость, культура, любовь, традиции, свобода, право -- стали «ненужными вещами», и лишь немногие пытаются сохранить их в душе, становясь «хранителями древностей».

Одной из «ненужных вещей» стала человеческая память, но её, как и фантазию, истребить не удалось, поэтому герои Ю.Домбровского постоянно возвращаются как в собственное прошлое, так и к культурным истокам. Память опасна, потому что способна вырыть «самую глубокую могилу в мире» -- эти слова Р.Бредбери, как и другие эпиграфы в романе, позволяют точнее понять идею произведения.

«Всё будет правильно -- на этом устроен мир», -- так говорил булгаковский Воланд, и ему нельзя было не верить, но роман Домбровского заставляет в этих словах сомневаться. В Москве Булгакова появляется Воланд, и Зло берёт на себя функции Добра. Но кто спасёт мир, где «существует только социалистическая целесообразность»? Нет надежды даже на появление Сатаны, и чреват «страшным будущим» «недобрый, жаркий» тридцать седьмой год.

Эпиграфом к роману Домбровский взял слова американского фантаста Рэя Брэдбери: «Когда спросят нас, что мы делаем, мы ответим -- мы вспоминаем. Да, мы память человечества, поэтому мы в конце концов непременно победим; когда-нибудь мы вспомним так много, что выроем самую глубокую могилу в мире».

Юрию Осиповичу довелось все-таки держать в руках издание «Факультета» -- плотный томик небольшого формата с очень убористым шрифтом. Он был издан в 1978 году в Париже. Домбровскому передали экземпляр. По тем временам это был для советского писателя весьма серьезный проступок -- издаться за границей без разрешения высоких инстанций, -- и Юрия Осиповича ждали, надо думать, разнообразные кары. А может, конечно, и обошлось бы, по-всякому бывало в те времена, и, главное, никто наперед не мог предугадать, каким боком повернется дело.

Как повернулось бы оно в данном случае, так и осталось неизвестным -- в мае 1978-го Домбровский скоропостижно умер.

Ни одна советская газета не сообщила о смерти писателя, известного во всем мире. Возможно, это и было посмертным наказанием. Но -- необязательно. Домбровский не имел никаких чинов в официальной иерархии Союза писателей, и, может быть, его смерть не заслуживала упоминания просто в силу «малозначительности» литературных заслуг покойного.

Домбровский очень высоко ценил древнеримского историка Тацита. У него в «Анналах» есть такие слова: «Тем больше оснований посмеяться над недомыслием тех, которые, располагая властью в настоящем, рассчитывают, что можно отнять память даже у будущих поколений. Напротив, обаяние подвергшихся гонениям дарований лишь возрастает…»

Несколько лет имя покойного писателя в печати не упоминалось. Потом стали упоминать. Потом переиздавать. Потом печатать не публиковавшееся при жизни.

Теперь «Факультет ненужных вещей» и другие книги Домбровского вышли миллионными тиражами. Он признан классиком, провидцем, мудрецом.

Великий режиссер Эйзенштейн, снимавший в Алма-Ате «Ивана Грозного», говорил: «Правда всегда торжествует. Жалко только, что человеческой жизни часто не хватает, чтобы увидеть ее торжество».

Литература

Ю.Домбровский «Факультет ненужных вещей» - «Библиотека Мошкова», www.lib.ru

Ю. Домбровский. Стихи - «Библиотека Мошкова», www.lib.ru

Е. Замятин «Мы». М., 1989

Ф. Искандер «Юрий Домбровский», журнал «Казахстан», №3, 2000, www.zhurnal.ru

М Латышев «Юрий Домбровский», М., «Терра», 1992

Размещено на www.allbest.