Пространственно-временные символы и мифологемы масонской поэзии (по материалам масонских журналов 1770-1780-х гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЛИТЕРАТУРА ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII НАЧАЛА

ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ СИМВОЛЫ И МИФОЛОГЕМЫ МАСОНСКОЙ ПОЭЗИИ (ПО МАТЕРИАЛАМ МАСОНСКИХ ЖУРНАЛОВ 1770-1780-х гг.)

А.Г. Маслова

XIX в. не может рассматриваться в отрыве от масонской культуры, и в особенности это касается поэзии, на что указал В.И. Сахаров: «В сфере «художеств» и, прежде всего, в поэзии это образное, глубоко идеалистическое, романтическое миросозерцание неизбежно порождало особый творческий метод, постепенно объединивший очень разных писателей в литературную школу, в целостное направление масонскую литературу. Поэзия занимает в ней главное место, оттеснив еще не развившуюся прозу и слишком зависимую от деспотического классицистического театра драму на второй план» [1].

Огромный пласт русской поэзии XVIII в., связанной с масонским направлением, долгое время оставался неизученным, несмотря на то что с этой линией русской литературы связаны почти все яркие фигуры нашей словесности последней третистолетия. Даже Г.Р. Державин, хотя и не являлся членом масонской ложи, тем не менее, испытал на себе влияние масонской культуры, о чем свидетельствует не только его личное тесное общение с представителями масонских лож, но и тот факт, что имя Державина входит в список подписчиков, напечатанный в третьей части журнала «Утренний свет» за 1779 г. (год, переломный в творческом определении поэта!), когда переиздавались вышедшие ранее, в 1777 и 1778 годах, номера. Безусловно, специфическая символика и образность масонской поэзии находят отражение в творчестве самых разных писателей и оказывают влияние на изменения в литературном процессе. Все это свидетельствует о необходимости изучения этой важнейшей составной части русской литературы.

Наиболее яркое представление о содержании масонской поэзии дают журналы масонского направления, издававшиеся вначале в Санкт-Петербурге, а затем при Университетской типографии в Москве: «Утренний свет» (1777-1780), «Вечерняя заря» (1782), а также журнал «Магазин свободнокаменщической», издававшийся в типографии И. Лопахина в Москве в 1784 г. Как правило, произведения публиковались в этих журналах анонимно. Авторство многих текстов легко установить по выходившим впоследствии авторским сборникам (например, М.М. Хераскова), но авторы некоторых произведений до сих пор неизвестны. Тем не менее, в русле исследования масонской символики и образности важно включить в сферу анализа все произведения, независимо от того, известен их автор или нет. Одной из задач, решаемых в представленном исследовании, является выделение значимых пространственно-временных топосов и мифологем масонской поэзии, отражающих масонское мировоззрение.

Поэтические тексты масонских журналов тесно связаны с философскими представлениями «вольных каменщиков»: мир немыслим вне идеи Бога, который раскрывает себя через натуру, в том числе и через человека. Человеку, сотворенному, как и весь мир, из безграничного Божественного милосердия и любви, предначертана особая миссия, в соответствии с которой человек создан «по образу и подобию Божьему», чем выделен из всего тварного мира. Человеку дан Разум и свободная воля, чтобы он стремился в своем земном бытии «реализовать заложенную способность достижения «обожения»» [2], то есть уподобиться Творцу. Но человек одновременно принадлежит духовному и плотскому миру, поэтому в человеке выделяется два уровня: внешний и внутренний, плотский и духовный, которые находятся в постоянном состоянии противоборства, что стало возможным в связи с грехопадением первого человека Адама, разрушившим изначальную гармонию в природе.

В масонских поэтических произведениях обнаруживаются многочисленные образы, топосы и мифологемы, отражающие важнейшие идеи масонской философии. Наиболее важными для масонского мировоззрения, по нашему мнению, являются мифологемы пути и храма, широко представленные в поэзии. Безусловно, здесь отмечается тесное взаимодействие с символикой и образностью библейских текстов и с духовной христианской поэзией. Истинный путь в соответствии с осознанием высокого предназначения человека, призванного уподобиться Богу, это духовный путь возвышения, «обожения». В оде «Бог», опубликованной в октябрьском номере «Утреннего света» за 1777 год, М.М. Херасков пишет: «О смертный! К достиженью Бога / Тебе назначена дорога, / Ищи ее в душе твоей!» [3].

Авторы масонских стихотворений противопоставляют истинный путь движения души к Богу ложным путям, отвлекающим человека от его основного предназначения: «Не все одним путем на свете сем идут; / Незлобие одни, порок другие чтут», пишет неизвестный автор в «Размышлении» [4]. Стремление к богатству, жестокость, прочие пороки, развращающие душу, лишают человека божественного света и истинной человеческой сущности: «Иль добр будь, иль не смей ты человеком зваться!» (М.М. Херасков. Сельская муза) [5].

Семантика образа пути тесно связана с идеей духовных исканий. Так, в «Оде ищущим мудрости» В.И. Майкова мифологема пути становится сквозным образом. Премудрость, вещающая в собрании масонских братьев, убеждает, что ни один жаждущий истины не останется без Божьей помощи: «Всем ищущим меня являюсь; / Толкущим отверзаю дверь»; «Просящим простирая руку, / Во храм пресветлый мой веду» [6]. Подчеркивается, что путь истины труден («Сей путь весь тернием усеян»), но тот, кто искренне ищет духовного сближения с Творцом, преодолеет с Его помощью все препоны и окажется в светлом храме Премудрости. Сам автор тоже призывает братьев идти вслед за Премудростью:

Дерзайте вслед ее тещи,

Грядите, путь свой окончайте,

Победой подвиг увенчайте

И мне пролейте света луч!

Меня не ночь страшит глубока:

Я стану ждати от Востока

Конца мой взор мрачивших туч [7].

Эта финальная строфа стихотворения В.И. Майкова насыщена масонской символикой и раскрывает смысл наименования журнала «Утренний свет»: мрак непросвещенности, тьма заблуждений и ошибок должны развеяться с первыми солнечными лучами, открывающимися братьям, стремящимся к духовной близости с Богом.

Жизнь земная ассоциируется в масонской поэзии с пространством мрака, изгнания, узами, ограничивающими свободный полет светлой души к Богу: «Во мраке смертные родятся, / Во мраке свой проводят век, / И истины не знав, дивятся, / На что родится человек!» [8]. Путь земной жизни воспринимается масонскими поэтами как путь к смерти, освобождающей и ведущей к вечному бытию в гармоничном Божественном пространстве. Наиболее ярко эта идея выражена в стихотворении неизвестного автора «Размышление стремящегося к вечности», опубликованном в «Вечерней заре»:

А жители земли в изгнании своем

Скучают, мучатся злосчастным житием.

Увы! Сколь бедны дни, дни жития земнаго!

В них мука, грусть, тоска, от них сокрыто благо <.>

Я нищ и изгнанный, оставлен на земли!

Во горний град меня, о Боже, преседи!

Гоненью моему пошли освобожденье,

Отраду грусти дай, недугам облегченье [9].

И в этом, и во многих других стихотворениях масонов, связанных с размышлениями о смерти, отражается кодекс правил поведения (или должностей) вольного каменщика, в котором один из пунктов предписывает любовь к смерти. Как отмечает С.В. Аржанухин, описывающий метафизику и нравственную философию масонов, это правило связано с осознанием того, что «смерть не есть небытие». Масон должен часто размышлять о смерти, посещать страждущих, ходить на погребения, чтобы познать, что смерть не внезапное и нечаянное событие земной жизни, но известное и ожидаемое, что смерть «подательница Света», а Свет «реальный аспект Божества» [10].

«Любовь к смерти» выражается в многочисленных поэтических противопоставлениях земной жизни Божественному небесному миру, ночи плотского бытия духовному свету вечности. В «Надгробной песни Перуанцев» земная жизнь представляется небольшой ладьей в бурном море, а смерть безопасной пристанью:

От бури ладию в волнах несому зри; Спасенна, в пристани, спокойна, безопасна. Подобну морям жизнь и бурю вообрази:

Да будет жизнь тебе, не смерть твоя ужасна [11]. В этой же «Песни» жизнь ассоциируется с криком младенца, оставленного матерью, а смерть с нежными объятиями матери, в жизни земной человек «узник нужд, поверженный в неволе». Автор произведения учит любить смерть, ведь «оковы снимет смерть», «чрез смерть познать себя Творец нас научает», «смертию пойдешь ты в вечное блаженство», «Устроил смерть тебе и так Создатель рек: / Чрез смерть твой чистый дух со Мной соединится» [12].

Наиболее ярко противостояние небесного и земного миров выражается через антитезу света/тьмы, являющуюся важнейшей не только в масонской поэзии, но и в религиозно-духовной литературе в целом. Как отмечалось выше, названия изданий «Утренний свет» и «Вечерняя заря» тесно связаны с данной символикой. Хронотопичные образы вечерней и утренней смены дня и ночи отражают переходное состояние души вольного каменщика, стремящейся из мрака греховного земного мира к свету Божественного бытия.

Наряду с предписанием воспитывать в себе «любовь к смерти» масону необходимо неустанно познавать Бога. Размышлениям о Божественном бытии посвящены многие масонские поэтические тексты. Божественное пространство представляется в образе храма, чертогов, горнего града, «непреходящее где благо обитает, где слава вечная, где вечный свет сияет» (Размышление стремящегося к вечности) [13]. Но в земной жизни человек не может войти в небесный горний мир, поэтому на земле Бог может познаваться через Его творение: природу и созданного по Его образу и подобию человека. Немало произведений посвящено прославлению величия Бога, являющего себя через природу. Наиболее ярко эта идея представлена в текстах, принадлежащих М.М. Хераскову, в частности в его оде «Мир» и в стихотворении «Сельская муза».

Сквозная идея оды «Мир» представление величественной природы, во всех явлениях и элементах которой, в том числе и в человеке, пребывает Бог. Как верно замечает исследовательница творчества М.М. Хераскова О.Н. Руднева, Херасков в своих духовных одах «включает своего лирического героя в систему мироздания, в божественное бытие, что рассматривается как великое благо и не противоречит христианской концепции. Таким образом, Херасков приходит к пониманию единства мира, его Божественной осмысленности и «встроенности» человека в этот мир» [14].

Такое понимание мира и человека несколько расходится с ведущей концепцией масонов, установившейся в русской литературе в 1780-е гг. Так, Н.И. Николаев пишет: «Итак, осознание полной противоположности человека миру лежит в основе мировоззрения многих русских писателей-масонов 80-х гг. XVIII в.» [15]

Человек в поэзии Хераскова в идеале есть часть Божественного мира, а природа Божественный храм, о чем пишет поэт в стихотворении «Сельская муза»: «Вступая на луга, вхожу как в некий храм; / Натура, мнится, там раскинула порфиру / И пиршество всему приготовляет миру.» [16] Обожествленной предстает природа и в оде М.Н. Муравьева «Утренние размышления», напечатанной в декабрьском номере «Утреннего света» за 1778 г.

Наряду с воспитанием в себе любви к смерти и осмыслением Божественного бытия масонская духовная работа состоит также в познании и совершенствовании самого себя. Масонские заповеди предписывают:

Познайте таинства Природы,

Познайте и ея Творца,

И в краткие сей жизни годы

Старайтесь знать свои сердца [17].

Масон «самого себя познанье / Чтя за важнейший предмет, / Познает, что он созданье / Бога, давшего всем свет» [18]. Но познание себя наиболее трудная задача, так как препятствием на этом пути оказывается сам человек, наделенный страстями, мешающими обретению гармонии («Знать самого себя претрудная наука! / Для воли и страстей несносна эта мука! / Добро всегда творить, пороки истребя, / Владеть собою есть знать самого себя» [19]). Осмысление противоречий человеческой души и поиск способов их преодоления одна из важнейших тем масонской поэзии. Основным топосом в произведениях, связанных с этой тематикой, становится внутреннее пространство человека. Появляется этот топос в «Размышлении стремящегося к вечности»:

Я внутренних врагов, о Творче мой, имею,

Над ними одержать победы не умею.

О сколько брани я во внутрь себя терплю!

Небесного ищу, небесное люблю:

Но свойством тела я к земному преклоняюсь,

Стремлюсь ко Господу, но скоро отторгаюсь [20].

Автор «Молитвы к Богу о ниспослании благодати» размышляет о борьбе света и мрака в душе человека («Но темный некий мрак сей разум затмевает, / Он ложь со истиной в затмении мешает», «Свет истины пред ним покрыт сгущенным мраком» [21]), но душа стремится к Богу, внимает его заповедям. Душа, согласно масонской терминологии, «внутренний человек», понятие это проникает и в поэтическую «Молитву» неизвестного автора:

И се, о Боже мой! все то, что Ты изрек,

Внимает внутренний лишь только человек!

Он заповедь Твою в себя впечатлевает,

Он истину и свет, и святость ощущает,

Изобличает нас во злобе и грехах. [22]

«Внутренний человек», чувствующий пороки «внешнего», плотского человека, раскрывающий ему его грехи это одновременно и совесть: «Меня свидетель мой всегдашний наказует, / Всю внутренность мою твой правый суд волнует» (Песнь покаяния) [23]. Человеку, всей душой стремящемуся к свету Божественной любви, трудно овладеть своими страстями, поэтому ему необходима помощь Бога в борьбе с грехами, влекущими его «к долу» вместо небесных чертогов. Неоднократно во многих текстах звучат обращения к Богу о помощи в направлении души на путь истины.

Близость с Богом дает ощущение счастья: «Где Ты, там жизнь, где Ты, там тысячи отрад! / Где нет тебя, там смерть, тоска и самой ад» (Размышление о том, что Бог всем любящим Его паче всего и во всем сладок есть) [24]. Наиболее близкий путь к Богу общение с Ним наедине, в связи с чем топос уединения становится одним из концептуальных в масонской поэзии. Уединенным размышлениям о величии Творца предается лирический субъект стихотворения М.М. Хераскова «Сельская муза», наслаждающийся каждой мельчайшей деталью тварной природы. Один из Стансов, напечатанный в «Вечерней заре» в мартовском номере, обращен непосредственно к прославлению уединения: «О ты, приятное мое уединенье! / Ты гонишь от меня тщету мирских сует» [25]. Уединение дает возможность обратиться напрямую к Богу, направить свои размышления «во светозарный тот божественный чертог, / Где жизни вечныя вкушать блаженства чаю / И где мне свет и жизнь всещедрый будет Бог» [26]. Уединение освобождает от «тяжких оков» плотских страстей. В Стансе «Презрение страстей» из апрельского номера «Вечерней зари» страсти воспринимаются как «источник горести, несчастия, напасти», «цепь», «оковы», «узы». Стремление к земным утехам это «суета суетств и всяческая суета», закрывающая дорогу к блаженству.

Во многих масонских произведениях светское городское пространство, влекущее человека «к напастям», противопоставляется уединенному пространству, сельской тишине, красоте природы. Уединение в мире природы становится средством спасения от ложных земных сует, способом ощутить сердечную радость от общения с Богом. Тема противопоставления шумного города сельской тишине звучит в Стансе «О град! ты пышностью своей не величайся.» [27] и в стихотворении «Кому приятен здешний свет?»: «Кто градской пышности и шума убегает, / И в сельской тишине среди полей живет, / В Природе кто Творца вселенной примечает, / Конечно, для того приятен здешний свет» [28].

Непосредственно с масонскими обрядами связан топос масонского храма как аналог защищенного пространства, в котором, в отличие от всего окружающего мира, царят истинная дружба, добродетель и любовь:

Любезны братья! Днесь

Колико мы блаженны,

Когда все купно здесь

Во храме затворены;

Не видим мы сих бед,

И их мы не трепещем,

Нам правый светит свет,

Согласно да восплещем! [29]

масонский поэзия символ

«Что в свете дружба, добродетель, / То знаем только мы одни», поют масоны в своей песне [30]; тот же мотив звучит и в другой песне: «Любовь, надежда и покой, / Здесь чистых душ блаженство, / Они для кротких совершенство, / Они блаженный век златой» [31].

Таким образом, в масонской поэзии представления о Божественном бытии и Божественном пространстве выражаются символическими образами, связанными с солярной мифологией, топосами рая, храма, горнего града, высокого и безграничного небесного пространства. Движение души человека к Богу отражается через мифологемы пути, топос уединения. Переменчивость и непредсказуемость земной жизни соотносится с бурным морем, тяжкими оковами, а обретение спокойствия и слияния с Богом с образом желанного берега, освобождением. Борьба плотского и духовного начал в человеке, антиномичность мира и человека, потерявших гармонию в результате грехопадения Адама, выражаются, как правило, антитезами света и тьмы, противопоставлением сельского и природного естественного пространства пространству города. Взгляды масонов на прошлое, настоящее и будущее каждого человека в отдельности и человечества в целом также находят отражение в поэзии, в которой рисуются картины Страшного суда, создаются образы небесных чертогов, вечного блаженства души, соединившейся с Божественным духом, проповедуется «любовь к смерти». Сама смерть ассоциируется с образами дверей к блаженству, ворот к вечности. С масонской обрядностью связан образ защищенного пространства масонского храма, в котором, в отличие от бурного и полного пороков и зла окружающего мира, царят спокойствие, добродетель, истинная дружба и любовь.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Сахаров В.И. Русская масонская поэзия (к постановке проблемы) // Масонство и русская литература XVIII начала XIX вв. / под ред. В.И. Сахарова. М.: Эдиториал УРСС, 2000. С.76.

2. Аржанухин С.В. Философские взгляды русского масонства: по материалам журнала «Магазин свободнокаменщический». Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1995. С.143.

3. Утренний свет. СПб., 1777. Октябрь. С.157.

4. Утренний свет. СПб., 1778. Май. С.68.

5. Утренний свет. СПб., 1777. Сентябрь. С.45.

6. Утренний свет. СПб., 1778. Февраль. С.186.

7. Там же.

8. Магазин свободнокаменщической. М.: В тип. И. Лопухина, 1784. Ч. II. С.124.

9. Вечерняя заря. Ежемесячное издание. М.: Университетская тип. у Н. Новикова, 1782. Декабрь. С.306-307.

10. Аржанухин С.В. Указ. соч. С.176-177.

11. Утренний свет. СПб., 1779. Март. С.190.

12. Утренний свет. СПб., 1779. Март. С.191, 194-195.

13. Вечерняя заря. М., 1782. Декабрь. С.306.

14. Руднева О.Н. Поэтическая индивидуальность М.М. Хераскова: философские и эстетические искания: автореф. дис. канд. филол. наук. Елец, 2004. С.18.

15. Николаев Н.И. Внутренний мир человека в русском литературном сознании XVIII века. Архангельск: Изд-во Поморского гос. ун-та, 1997. С.114.

16. Утренний свет. СПб., 1777. Сентябрь. С.44-47.

17. Магазин свободнокаменщической. М., 1784. Ч. II. С.123.

18. Магазин свободнокаменщической. М., 1784. Ч. II. С.129.

19. Вечерняя заря. М., 1782. Август. С.303.

20. Вечерняя заря. М., 1782. Декабрь. С.308.

21. Вечерняя заря. М., 1782. Ноябрь. С.231.

22. Там же.

23. Вечерняя заря. М., 1782. Ноябрь. С.225.

24. Вечерняя заря. М., 1782. Ноябрь. С.226.

25. Вечерняя заря. М., 1782. Март. С.200-202.

26. Вечерняя заря. М., 1782. Март. С.200.

27. Утренний свет. СПб., 1778. Май. С.71-73.

28. Утренний свет. СПб., 1778. Май. С.75.

29. Магазин свободнокаменщической. М., 1784. Ч. II. С.126.

30. Там же. С.125.

Размещено на Allbest.ru