Размещено на http://www.allbest.ru/

Комитет по образованию администрации города Майкопа

Реферат на тему

«Цветовая картина мира М. Цветаевой»

Выполнила

ученица 11 «М» класса

гимназии №22

Соловей Екатерина

Руководитель

Учитель русского языка и литературы

Шкеда С.И.

Майкоп 2008 г.

Введение

Предлагаемое исследование поэзии Марины Цветаевой имеет лингвистическую и литературоведческую направленность. Я поставила перед собой две основные задачи:

1). выявить и описать потенциальные возможности языковых единиц, реализованные в особых условиях поэтического текста;

2). показать, каким образом реализация потенциальных свойств языка позволяет поэту выразить художественными средствами свое понимание мира, свою философскую позицию.

В творчестве Марины Цветаевой отчетливо проявляется способ познания мира через языковые связи, модели и отношения. Её философско-мировоззренческий максимализм находит адекватное выражение в языковом максимализме.

Не останавливаясь подробно на биографии и общей характеристике творчества М. Цветаевой, подчеркну, что М. Цветаева -- поэт, отразивший в своих произведениях самые различные пласты мировой культуры: стихию русского фольклора, традиции романтической поэзии -- русской, немецкой, французской, традиции классицизма, античной поэзии, стилистику высокого слога и стихию просторечия. Традиционность стилистики, поэтической образности и символики естественным образом продолжается у М. Цветаевой в смелом, нередко рискованном эксперименте, никогда, однако, не бывшем для нее самоцелью

Творчество М. Цветаевой, не принадлежавшей никакому литературному направлению, включает в себя признаки поэтического языка, характерные для символистов, акмеистов, имажинистов, футуристов, а также черты, присущие более поздним литературным направлениям и стилям.

Анализ текстов из произведений Марины Цветаевой, предлагаемый в работе, направлен на постановку и частичное решение поставленной задачи. Материалом являются в основном стихотворения, поэмы и драматические произведения М.Цветаевой.

В работе используются разные методы исследования художественного текста -- описание, анализ, интерпретация.

Моя работа направлена преимущественно на семантический аспект языкового творчества поэта. В ней рассматривается система цветообозначений М. Цветаевой, парадигматика и синтагматика цветообозначений, а также гипербола в цветообозначении в контексте всего творчества поэта.

Марина Цветаева

...Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед.

М. Цветаева

ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна родилась 26 сентября (8 октября)1892 года в московской профессорской семье: отец -- И. В. Цветаев, мать -- М. А. Мейн.

Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов; она знакомится с В. Я. Брюсовым, оказавшим значительное влияние на ее раннюю поэзию. Не менее существенное воздействие оказали поэтический и художественный мир дома М. А. Волошина в Крыму.

Марина Цветаева -- поэт огромного таланта и трагической судьбы. Она всегда оставалась верна себе, голосу своей совести, голосу своей музы, которая ни разу “добру и красоте не изменила”.

Жизнь посылает некоторым поэтам такую судьбу, которая с первых же шагов сознательного бытия ставит их в самые благоприятные условия для развития природного дара. Такой (яркой и трагической) была судьба Марины Цветаевой, крупного и значительного поэта первой половины XX века.
Все в ее личности и поэзии (для нее это нерасторжимое единство) резко выходило из общего круга традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова. Со страстной убежденностью, провозглашенный ею в ранней юности жизненный принцип быть только самой собой, ни в чем не зависеть ни от времени, ни от среды, обернулся в дальнейшем неразрешимыми противоречиями трагической личной судьбы.

"Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась".

Рябина стала символом судьбы, тоже переходной и горькой. Через всю жизнь пронесла Цветаева свою любовь к Москве, отчему дому. Она вобрала в себя мятежную натуру матери. Недаром самые проникновенные стихи в ее прозе о Пугачеве, в стихах о Родине. Ее поэзия вошла в культурный обиход, сделалась неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Сколько цветаевских строчек, недавно еще неведомых и, казалось бы, навсегда угасших, мгновенно стали крылатыми!

Поэзия Цветаевой открыто вошла в наши дни. Наконец-то и навсегда обрела она читателя - огромного, как океан: народного читателя, какого при жизни ей так не хватало. В общей истории отечественной поэзии Марина Цветаева всегда будет занимать особое, достойное место. Подлинное новаторство ее поэтической речи было естественным воплощением в слове мятущегося, вечно ищущего истины, беспокойного духа.

Общие наблюдения цветообозначений в поэзии

Слова со значением цвета образуют в русском языке, как и в других языках мира, лексико-семантическую группу, в которой набор элементов, их семантика и соотношение исторически изменчивы, что определяется изменчивостью осознанно выделяемых в языке реалий внеязыковой действительности. Результатом семантического развития цветовых слов явилось сосуществование в языке их прямых, переносных и символических значений на разных этапах развития языка, в том числе и в языке современном, что активно использовалось и используется в различных видах и жанрах словесного художественного творчества -- в фольклоре, традиционно-книжной и светской средневековой литературе, в современной прозе и поэзии.

Индивидуально-авторские коннотации цветообозначений у разных писателей почти всегда основаны на объективных свойствах элементов лексической системы -- на реализованных в языке или потенциальных свойствах слов со значением цвета. Так, преобладание слов белый, черный, красный у Н. В. Гоголя, А. Белого, А. Блока, по сравнению с другими цветообозначениями, соответствует показаниям древнерусских памятников письменности, где преимущественно названными оказываются те же цвета, фольклорных текстов, русской классической литературы, статистических исследований цветообозначения в общеупотребительном и в языке современной поэзии и прозы. Эта закономерность уходит корнями в глубокую древность. Выделение группы белый -- черный--- красный свойственно и символике первобытных ритуалов, и философии христианства, унаследовавшей и преобразовавшей некоторые элементы языческой символики.

Вместе с тем каждый писатель, поэт, используя общеязыковые значения и отношения слов, создавая собственную картину мира, переосмысляет их и тем самым способствует дальнейшему развитию как внутрисистемных отношений между членами данной лексико-семантической группы, так и включению этих элементов во взаимодействие с другими лексико-семантическими группами.

Многообразие цветов в поэзии М. Цветаевой

Марина Цветаева часто говорила, что пишет «по слуху», однако зрительный образ занимает в ее поэзии весьма значительное место. На это противоречие между авторским самосознанием и результатом творчества поэта впервые обратил внимание Ю. В. Пухначев и убедительно показал, что зрительный образ в произведениях М. Цветаевой динамичен по своей природе и в этом плане сходен с кинематографическим образом.

У М. Цветаевой есть целые стихотворения, циклы и значительные фрагменты поэм, драматических произведений, построенные на активном использовании слов со значением цвета: «Цыганская свадьба», «Бузина», «Отрок», «Душа», «Скифские», «Переулочки», «Георгий», «Автобус», «Ариадна» и др. В большинстве таких текстов отражено восприятие конкретно-чувственных образов всеми органами чувств.

Например, в поэме «Автобус» впечатление от резкого перемещения из города на природу передается так:

Зелень земли ударяла в голову,

Освобождала ее от дум.

(...) Зелень земли ударяла в голову,

Переполняла ее -- полным!

Переполняла теплом и щебетом --

(...)

Зелень земли ударяла в ноздри

Нюхом -- так буйвол не чует трав!

И, упразднив малахит и яхонт:

Каждый росток -- животворный шприц

В око: -- так сокол не видит пахот!

В ухо: -- так узник не слышит птиц!

(...)

Зелень земли ударяла в ноги --

Бегом -- донес бы до самых врат

Неба…

(...)

-- Зелень земли ударяла в щеки

И оборачивалась -- зарей!

Этот текст построен подобно предложению, в котором к одному подлежащему -- Зелень земли -- подбираются разные сказуемые, однородные, но характеризующие субъект с разных сторон. Гиперболическая метафоризация предикатов, характеризующая интенсивность зеленого цвета, доводит цветовой признак до того предела, за которым количество переходит в качество: абсолютно и гиперболизировано зеленое, данное в осязательных вплоть до болевых, а также обонятельных, слуховых и двигательных ощущениях, превращается в цвет зари.

Слова со значением цвета в поэзии Марины Цветаевой многочисленны и разнообразны: черный -- 151 раз, белый -- 132, красный -- 117, синий -- 92, зеленый -- 51, лазурный, лазоревый -- 37, золотой -- 25, серебряный -- 22, седой -- 21, ржавый -- 19, розовый -- 18, пурпурный -- 17, алый -- 13, рдяный -- 11, кумачовый -- 12, румяный -- 12, серый -- 11, желтый -- 8, голубой -- 8, червонный -- 6, вороной -- 6, багровый, багряный -- 4, янтарный -- 3, сизый -- 3, карий -- 3, пестрый -- 3, радужный -- 3, русый 3, огненный -- 3, снеговой -- 3, малиновый -- 2, льняной -- 2, кровавый -- 2, жаркий -- 2, эбеновый -- 2, вишенный -- 2, индиго -- 1, палевый -- 1, агатовый -- 1, розмариновый -- 1, жемчужный -- 1, перламутровый -- 1, цвета кофейной гущи -- 1, цвета времени--1 , цвета времени и снов-- 1, цвета месяца -- 1, цвета зари -- 1.

Перечень и статистика цветообозначения позволяют сделать некоторые предварительные замечания, которые можно прокомментировать, имея в виду особенности цветаевского мировосприятия, отраженные в ее поэзии:

1. Наиболее употребительны у М. Цветаевой слова с основами -черн-, -бел-, -красн, -син-, -зелен-, т. е. чаще всего обозначенными оказываются основные ахроматические и хроматические цвета, наиболее традиционно выделяемые человеком. Это тона простые и максимально насыщенные.

2. Оттенки обозначены в цветаевских текстах почти только у одного красного цвета, но многообразно. Они представлены словами с 16-ю различными корнями: красный, пурпурный, алый, рдяный, ржавый, розовый, кумачовый, румяный, червонный, багровый и багряный, огненный, малиновый, кровавый, жаркий, вишенный, цвета зари -- всего встретилось 269 цветообозначений красного в его разных оттенках. Характерно, что в истории развития мышления красный цвет первым из всех цветов стал противопоставляться черному и белому и осознаваться именно как цвет по абстрактному признаку насыщенности; красный цвет имел амбивалентную символику жизни и смерти еще в первобытных культурах; оттенки красного наиболее детально представлены и в современном цветообозначений всех народов как в литературных языках, так и в диалектах.

3. Тема огня и огненная символика очень важны в творчестве Цветаевой, начиная с ее ранних стихов:

Что другим не нужно -- несите мне!

Всё должно сгореть на моем огне!

(...) Птица-Феникс -- я, только в огне пою! .

Цветаевский культ страсти и очищения высшей степенью страсти нашел свое словесное выражение в формах, выработанных мировой культурой.

4. Непосредственно за группой максимально насыщенных тонов у Цветаевой следует по частотности группа лазурный, лазоревый, золотой, серебряный. Относительно высокую частотность (и по отношению к общеупотребительному языку, и по отношению к цветаевским цветообозначениям) имеет и слово алый -- все это слова фольклорной стилистической окраски с устойчивой традицией употребления в литературе XVIII--XX вв. Описывая свой поэтический мир, Цветаева за исходное понятие, за точку отсчета нередко принимает мир народной культуры, отраженный в фольклоре и классической литературе, однако исходные понятия часто подвергаются переосмыслению в ее творчестве.

5. М.Цветаева активно употребляет прилагательные, качественное значение которых развилось из относительного: золотой, серебряный, ржавый, розовый, кумачовый, вороной, янтарный, огненный, снеговой, малиновый, льняной, кровавый, вишенный, агатовый, жемчужный, перламутровый. Во-первых, такие прилагательные метафоричны по своей природе и, благодаря мотивированности в языке, более способны к выражению связей между явлениями внешнего мира, чем прилагательные изначально качественные. Во-вторых, продуктивная модель этих производных прилагательных, по которой они образуются особенно активно с XVIII века, превращает набор уже существующих в языке цветообозначений в открытый ряд, легко принимающий окказионализмы.

6. В исследованных мною текстах ни разу не встретилось слово коричневый. Слово карий встречается, как и в общенародном языке, только при обозначении цвета глаз.

7. Для М. Цветаевой не характерно употребление уменьшительных форм прилагательных (красненький, синенький и т. п.), прилагательных с суффиксами неполноты качества (в исследованных текстах встретилось только одно такое прилагательное в «Стихах о Чехии»: Лес -- красноват, день -- сине-сер. Составные прилагательные типа сине-сер тоже крайне редки в поэзии Цветаевой, чаще корень цветового значения соединяется с корнем, не имеющим цветового значения (сребро-сухим, сребро-скользящим).

За пределами списка осталось описательное, метафорическое, перифрастическое цветообозначение. Описательное цветообозначение сходно со сравнением, сравнение же у Цветаевой чаще всего представлено метафорой, причем такой, которая поднимается на следующую ступень уподобления: благодаря цветаевскому максимализму в тексте нередко происходит полное отождествление субъекта и объекта сравнения, что достигается устранением сравнительных союзов и превращением сравнительного оборота в член предложения:

Породила доченьку --

Синие оченьки,

Горлинку -- голосом,

Солнышко -- волосом

Соломонова пшеница --

Косы, реки быстрые.

Что же мнится? что же снится

Дочке бургомистровой?

Несмотря на пересечение синонимических и антонимических отношений между элементами лексико-семантического поля цветообозначений, все же можно выделить некоторые закономерности в парадигматике и синтагматике слов этого поля в поэтическом творчестве М. Цветаевой.

Я остановлюсь на синонимическом ряде с общим значением красного цвета.

Синтагматика цветообозначений (синонимический ряд с общим значением красного цвета)

Если в парадигматических отношениях лексики, отраженных в художественных текстах, выявляется система контекстуальных семантических противопоставлений и сближений слов с исходно различным в языке значением, то при исследовании синтагматических отношений можно проследить, какие слова образуют синонимический ряд, какие из этих слов, какие значения и компоненты значений каждого из них реализуются в условиях тождественной или сходной сочетаемости.

Я проанализирую наиболее представительный в поэтических произведениях М. Цветаевой (как, впрочем, и в русском языке вообще) синонимический ряд с общим значением красного цвета: красный, пурпурный, пурпуровый, алый, рдяный, ржавый, розовый, кумачовый, кумашный, румяный, червонный, багровый, багряный, маковый, малиновый, кровавый, жаркий, вишенный, цвета зари, а также некоторые цветообозначения, синонимизированные в конкретных художественных текстах с членами этого ряда, например смуглый и золотой.

Ряд с общим значением красного цвета в произведениях М. Цветаевой состоит из семи основных групп, различающихся конкретной семантикой и сочетаемостью его элементов:

а) красный цвет одежды, материи, предметов и т. п.;

б) цвет, связанный с горением: цвет огня, поверхностей, освещенных огнем, вещества, охваченного огнем или раскаленного, след ожога, а также цвет молнии;

в) цвет крови или вещества, поверхностей, окрашенных кровью;

г) цвет лица, губ, щек и т. п., сопутствующий здоровью, жизненной силе, зрелости, а также отражающий душевное волнение, возбуждение;

д) цвет зари и поверхностей, освещенных восходящим или заходящим солнцем; е) цвет как геральдический знак царской власти;

ж) цвет, символизирующий бунт, революцию.

Все эти значения объединены не только семантикой доминирующего в синонимическом ряду слова красный 'имеющий окраску одного из основных цветов спектра, идущего перед оранжевым', но и общей темой 'максимальная интенсивность проявления цвета', т. е. смыслом, имеющим первостепенное значение в художественной системе М. Цветаевой.

Я попыталась выявить состав синонимических микро-групп, члены которых объединены употреблением в одном определенном значении из семи перечисленных. Специфика выделения таких микрогрупп в художественном тексте заключается в том, что цветообозначения красного и его оттенков в языке и тем более в художественном тексте часто связаны с динамическими свойствами материи, физической субстанции, имеющей красный цвет. Превращение одного цвета в другой при активном динамическом его проявлении в природных процессах определяет гиперболизацию цветообозначений в их заместительном словоупотреблении.

При обозначении красного как символа бунта и революции наблюдается семантическая производность от красного как цвета страсти, что активно проявляется в общих для этих значений символах огня и пожара, а также крови. Поэтому при анализе синтагматических свойств членов синонимического ряда с общим значением красного цвета я рассматриваю не все сферы употребления таких слов, а только, как мне представляется, семантически первичные, во всяком случае в системе поэтического языка М. Цветаевой.

Красный цвет одежды, материи, предметов и т. п.

Номинативное значение слова красный и его синонимов является в поэтических произведениях М. Цветаевой семантической основой большинства переносных и символических значений благодаря широко развитым в языке коннотациям, связанным с номинацией красного. Так, при обозначении красного цвета одежды, ткани, предметов домашнего обихода в стихах и поэмах Цветаевой отчетливо проявляется знаковый характер красного цвета и его оттенков:

1) Белый стан с шнуровочной, Да красный кушак. -- Что за круг меж бровочек, Кумашный пятак?

2) Красный бант в волосах! Красный бант в волосах! А мой друг дорогой -- Часовой на часах

3) И плащ его красен, И конь его бел

4) -- Всё восхваляли! Розового платья Никто не подарил!

5) Полыхни малиновою юбкой

6) Молодость! Мой лоскуток кумашный!

7) Колотёры-молотёры, Полотёры-полодёры. Кумашный стан, Бахромчатый штан

8) Кафтан -- нет белее.

Кушак -- нет алее...

9) В небе-то -- ясно, Темно -- на дне. Красный один Башмачок на корме

10) Я не танцую, -- без моей вины

Пошло волнами розовое платье

11) За плащом -- рдяным и рваным

12) За пыльным пурпуром твоим брести в суровом Плаще ученика

13) Огненный плащ его, Посвист копья его, Кровокипящего Славьте -- коня его!

14) Девчонка Моя кровать была бы голубая, Нет, -- алая! А в головах Амур

15) Словно лес какой червонный --

Все склоняются знамена...

В цитированных контекстах знаковый характер имеет фольклорное сближение красного и белого как выразителей положительных эмоций (1, 8), «красный бант» героини (2) -- знак ее страсти, «красный башмачок» княжны, погубленной Разиным (9), -- след и знак ее жизни, «розовое платье» героини -- знак ее мечты в одном контексте (4) и знак юности в другом (10), «малиновая юбка» (5) и «лоскуток кумашный» (6) -- знаки молодости на излете, «алая кровать» (14) -- знак мечты о красивой и богатой жизни девчонки из пьесы о Казанове, «пыльный пурпур» (12) и «рдяный плащ» (11) в цикле стихов «Ученик» символизируют духовную власть ведущего над ведомым, учителя над учеником, любимого над любящей; «кумашный стан» полотёров, отождествленный с пожаром (7), -- символ бунта, революции; слово червонный непосредственно относится к знамени (15).

Цвет, связанный с горением

Значение 'цвет, связанный с горением -- цвет огня или поверхностей, освещенных огнем, вещества, охваченного огнем или раскаленного, цвет ожога, а также цвет молнии' реализуется у Цветаевой употреблением слов красный, малиновый, пурпуровый, пурпурный, алый, червонный, золотой, а также многочисленными метафорами и перифразами типа зажглась, горит, пожар, костер, факел, петух, коралл. Слова собственно цветовой номинации представлены в таких контекстах:

1) Не красный пожар лесной

2) На красных факелов жгуты

3) С красной молнией и громом

4) Железом ты в меня впился, Как огневая полоса Под красными щипцами -- След твоих рук -- на память!

5) И, все уже отдав, сей черный столб

Я не отдам -- за красный нимб Руана!

6) Огнепоклонник! Не поклонюсь! В черных пустотах твоих красных Стройную мощь выкрутив в жгут -- Мой это бьет -- красный лоскут!

7) Красною кистью

Рябина зажглась

8) Хворост -- сер. Хочешь -- ал?

Вместо хворосту -- коралл

9) А вон за тою дверцей, Куда народ валит, -- Там Иверское сердце, Червонное, горит

10) Под смуглыми веками --

Пожар златокрылый

11) Нагота ищет покрова, Оттого так часто горят

Чердаки -- часто и споро --

Час, да наш в красном плаще!

12) Грязь явственно сожжена! Дом -- красная бузина! Честь царственно спасена! Дом -- красная купина!

13) В сини волны в упор Грудь высокую впер. Посерёдке -- костер, Пурпуровый шатёр

14) Жив! Не сожжен, а жгущ, Бьющ -- тако огнь пурпурный Лемноса

15) То не два крыла -- В золотой костер, То Царевич наш Две руки простер,

Две руки свои разом поднял

В золотую зарю господню!

Примеры показывают, что в перифрастических обозначениях огня, содержащих слово красный, именной частью являются, как правило, названия конкретных предметов, одежды, плодов, построек и т. д.: красный шатер, красный факел, красный лоскут, красный плащ, красная бузина и др., но наряду с такими перифразами типичны для Цветаевой и перифразы, отсылающие к традиционной библейской символике: красный нимб, красная купина, В таком словоупотреблении можно видеть одно из важнейших свойств цветаевской поэтики -- представление символа материальной субстанцией.

Цвет крови или веществ и поверхностей, окрашенных кровью

Это значение представлено в поэзии М. Цветаевой употреблением слов с четырьмя различными корнями: красный, пурпурный, пурпуровый, рдеть (рдянь), ржавый:

1) Красною кровью своей клянусь

И головою своей кудрявой

2) Не отца седого скорбь Черная, не крови братней Ныне выцветшие пятна, -- Пурпурные и поднесь!

3) Пурпуром омрача Меч, улыбался, аще Бог

4) Т е з е й

Убей, Царь! Да рдеет Меч!

5) Ночь -- ежели черная,

-- Кровь ежели красная,

Бабёнка невздорная,

Да на всё согласная

6) Вынимает из тела грешного

Пурпуровую -- всю -- булавочку

7) Царь, еще не докончил сказки! Этой крови узревщи рдянь, Царь, сними роковую дань С града грешного...

8) А от губ -- двойной канавой -- Что за след такой за ржавый?

-- Бог спаси нашу державу! -- Клюв у филина кровавый!

Слово кумач можно было бы отнести к этому ряду по цветовому подобию, на которое указывает контекст, но не по способу цветовой номинации:

А кумач затем -- что крови

Не видать на кумаче!

Цвет лица, губ, щек и т. п

Цветообозначения, связанные с указанной семантикой, представлены у Цветаевой словами красный, рдяный, румяный, розовый, смуглый, алый, вишенный, малиновый, пурпуровый или их однокоренными:

1) Губки красные -- что розы: Нынче пышут, завтра вянут, Жалко их -- на привиденье, И живой души -- на камень

2) Лик -- шар сургучовый, краснее клопа.

«Ох, батюшки, -- так и ушел без попа!»

3) «Строен, рдян, Стар, сутул...» Мой заман! Мой посул!

4) Зардевшийся под оплеухою славы -- Бледнеет

5) От румяных от щек --

Шаг -- до черных до дрог!

6) Слово странное -- старуха! Смысл неясен, звук угрюм, Как для розового уха Темной раковины шум

7) Полыхни малиновою юбкой, Молодость моя! Моя голубка Смуглая!

8) -- Где, красавец, щеки алые?

«За ночь черную -- растаяли»

9) Оттого что бабам в любовный час Рот горячий-алый -- дороже глаз, Все мы к райским плодам ревнивы, А гордячки-то -- особливо

10) Боже, в тот час, под вишней -- С разумом -- что -- моим, Вишенный цвет помнившей Цветом лица -- своим!

11) Исполать тебе, Царь-Буря, будь здорова!

Рот у мальчика -- что розан пурпуровый!

Цвет зари и поверхностей, освещенных восходящим или заходящим солнцем

Это значение реализуется в поэтических произведениях М. Цветаевой употреблением слов красный, малиновый, рыжий, румяный, пурпуровый, смуглый, золотой и однокоренных:

1) Думаешь -- глаз? Красный всполох -- Око твое! -- Перебег зарев!);

2) Заревом в лоб -- ржа,

Ры-жая воз-жа!

3) А над Волгой -- заря румяная, А над Волгой -- рай

4) И льется аллилуйя

На смуглые поля

5) Всё выше, всё выше -- высот Последнее злато. Сновидческий голос: Восход Навстречу Закату

6) Заря малиновые полосы

Разбрасывает на снегу

7) Небо дурных предвестий: Ржавь и жесть. Ждал на обычном месте. Время: шесть

8) Все в пурпуровые туманы

Уводит синяя верста.

Специфика употребления членов этого ряда в цитированных и подобных им контекстах состоит, по-видимому, в том, что Цветаева обозначает солнечный свет преимущественно в переходных состояниях восхода и заката, т. е. свет, превращенный в цвет, что вызывает гиперболическое обозначение цвета поверхностей, освещенных солнцем.

Слово красный обозначает цвет солнца, зари в уподоблении огню («Красный всполох -- ||Око твое! -- Перебег зарев!»; «Красный круг заря прожгла мне») или крови (например, в образной системе цикла «Георгий»).

Цветаева в этом случае испытывает различные средства цветообозначения, выбирая из них наиболее сильные в каждом конкретном случае в соответствии с идеологическим, философским, эмоциональным содержанием произведения.

Гипербола в цветообозначении

Поскольку поэтика М. Цветаевой -- это во многом поэтика безмерности, безграничности, выхода за пределы, гипербола в ее творчестве важнейшее средство передачи смысла. Гиперболичность цветообозначения может проявляться по-разному: формами превосходной степени прилагательных (белейший, наичернейший), сравнительными оборотами (Бузина глаз моих зеленей!), метафорой (И, упразднив малахит и яхонт), заместительным цветообозначением (Как дети, в синеве простынь).

Формы превосходной степени образуются у Цветаевой разнообразными способами, возможными в русском языке -- присоединением суффикса -ейш-, приставок наи- и пре- -- преимущественно от прилагательных черный и белый, изначально связанных с противопоставлением света и тьмы со всеми их коннотациями:

1). На дохлого гада

Белейший конь

Взирает вполоборота

2)Пребелейшей Ариадны

Все мы -- черные вдовцы

3)Ревностнейшей из критянок,

В сем чернейшем из капканов

Мужу, светлому лицом, Афродита, будь лучом!

4)Мерься, мерься, взор пресиний, С тою саблей красною!

5)Что же мне делать, певцу и первенцу,

В мире, где наичернейший -- сер!

Цветообозначения черного и белого, представленные в поэзии М. Цветаевой формами превосходной степени, в большинстве случаев совмещают в себе значения собственно цветовые и символические, связанные с понятиями радости и горя, добра и зла.

Оценочная инверсия черного и белого, составляющая особенность поэтического мира М. Цветаевой, практически не касается употребления форм превосходной степени прилагательных: вероятно, эти формы препятствуют их переосмыслению вследствие своей абстрагирующей потенции. Тем не менее в строке «В мире, где наичернейший -- сер» превосходная степень прилагательного связана с положительной семантикой черного как с точкой отсчета, критерием оценки. Однако оценка наичернейший трактуется автором как ложная, принадлежащая чуждому миру эмоциональной и духовной ограниченности, а оценка сер принадлежит миру Цветаевой.

В произведениях М. Цветаевой нередко гиперболой одного цвета является другой. Такая возможность языковой семантики заложена в самой природе: цветовые границы спектра не фиксированны, интенсивность цвета увеличивается именно в зоне перехода одного цвета в другой. Изменение цвета часто связано в природе с предельным состоянием вещества, например при горении, созревании. Кроме того, возможно образование различных оттенков при смешении красок, в чем тоже проявляется способность к переходу одного цвета в другой.

Язык выработал несколько моделей отражения предельности в цветообозначении: русовласа на желть, зелень, яркая до желтизны, желтизна, переходящая в зелень, красный в коричневу, впросинь, иссиня-черный, синий с фиолетовым отливом и др. Для поэтических произведений Марины Цветаевой ни одна из этих моделей не характерна. Цветовая гипербола находит у нее свое выражение в заместительном цветообозначении -- непосредственной номинации одного цвета названием другого:

Что вы делаете, карлы,

Этот -- голубей олив --

Самый вольный, самый крайний

Лоб -- навеки заклеймив

Низостию двуединой

Золота и середины?

В этом примере из стихов о Пушкине слово голубей является гиперболическим обозначением сразу двух цветов: смуглого и оливкового, а сравнительная степень прилагательного эту гиперболу усиливает еще больше.

Таким образом, гипербола в цветообозначении выводит за пределы материального мира. Лазорь и синь, становясь знаками абсолюта, являются уже названиями не столько цвета, сколько света как понятия трансцендентального. В цикле «Деревья» при описании осеннего леса, изобилующего красками, М. Цветаева, отказываясь от «живописи», категорически утверждает превосходство света над цветом:

Не краской, не кистью!

Свет -- царство его, ибо сед.

Ложь -- красные листья:

Здесь свет, попирающий цвет. (...)

Струенье... Сквоженье...

Сквозь.трепетов мелкую вязь --

Свет, смерти блаженнее,

И -- обрывается связь

Содержанием понятия «красное» определяется множественность средств выражения этого значения и множественность метафорических и символических интерпретаций цветообозначения.

В системе цветообозначений у М. Цветаевой можно выделить образно- цветовые символы, связанные с идеей предельности, абсолюта.

Анализ стихотворения «Бузина»

Бузина цельный сад залила! Бузина зелена, зелена, Зеленее, чем плесень на чане! Зелена - значит, лето в начале! Синева - до скончания дней! Бузина моих глаз зеленей! А потом - через ночь - костром Ростопчинским! - в очах красно От бузинной пузырчатой трели. Красней кори на собственном теле По всем порам твоим, лазорь, Рассыпающаяся корь Бузины … Не звени! Не звени! Что за краски разведены В мелкой ягоде слаще яда! Кумача, сургуча и ада - Смесь, коралловых мелких бус Блеск, запекшейся крови - вкус. Бузина казнена, казнена! Бузина - цельный сад залила Кровью юных и кровью чистых, Кровью веточек огнекистых - Веселейшей из всех кровей: Кровью сердца - твоей, моей...	А потом - водопад зерна, А потом - бузина черна, С чем-то сливовым, с чем-то липким. Над калиткой, стонавшей скрипкой, Возле дома, который пуст, - Одинокий бузинный куст. Бузина, без ума, без ума Я от бус твоих, бузина! Степь - хунхузу, Кавказ - грузину, Мне - мой куст под окном бузинный Дайте. Вместо Дворцов Искусств Только этот бузинный куст... Новосeлы моей страны! Из-за ягоды - бузины, Детской жажды моей багровой, Из-за древа и из-за слова: Бузина (по сей день - ночьми...), Яда - всосанного очьми... Бузина багрова, багрова! Бузина - целый край забрала В лапы. Детство мое у власти. Нечто вроде преступной страсти, Бузина, меж тобой и мной. Я бы века болезнь - бузиной Назвала...

Стихотворение «Бузина» помечено датами 1931-35 гг. - трагические годы эмиграции Цветаевой. Мужественная душа Марины Ивановны не могла пережить непрекращающийся озноб разлуки с родной землей, и за границей она познала страшнейший из людских недугов - ностальгию. Тоска по Родине поистине становится исступленной, переходя из стихотворения в стихотворение.

Основной конфликт этого стихотворения заключается в противопоставлении гармоничного природного мира и мира, сотворенного людьми. Эту оппозицию легко заметить. Можно сравнить слова образно-стилевого ряда природного и внешнего мира. Если в природном мире «бузина зелена», то во внешнем мире бузина приобретает «запекшейся крови вкус».

Сосчитаю, сколько раз употребляется в стихотворении слово кровь. В шести строфах стихотворения слово кровь встречается шесть раз, а в четвёртой строфе, которая состоит из 6 стихов - пять раз и дважды глагол и форма «казнена».

Как не могла Марина Цветаева жить без любви, так не могла она жить без Родины, поэтому на эмоциональном уровне стихотворение ощущается как горе, выраженное в плаче, в рыдании по необратимой утрате. Недаром во второй строфе слово бузина вынесено в отдельную строку, а от предыдущей строки отделяет его всхлип, сдерживаемое рыдание:

цветообозначение поэзия цветаева творчество

По всем порам твоим, лазорь,

Рассыпающаяся корь

Бузины...



Трагедия потери Родины выливается в этом эмигрантском стихотворении в противопоставлении - антитезе - излюбленный поэтический прием Цветаевой.

Итак, две темы звучат в стихотворении - тема жизни и тема смерти.

Жизнь Лазорь Цельный сад Бузина Лето в начале Бузинная пузырчатая трель Краски Веточки огнекистые Детская жажда Новоселы страны	Смерть Рассыпающаяся корь В очах красно костром ад Кровью юных и кровью чистых Бузина черная Бузина казнена С чем- то сливовым, с чем-то липким Возле дома, который пуст Яда - всосанного очьми

Картина мира, представленная в стихотворении, - это одна из глубоких личных драм Марины Цветаевой. Впечатление автобиагрофичности, исповедовательности возникает у читателя даже, несмотря на то, что материальная зацепка в стихотворении всего одна: куст бузины на чужбине.

В этом стихотворении встречаются несколько цветов. Но как и во всей цветаевской поэзии красный цвет здесь играет далеко не последнюю роль.

Какова народная символика этого цвета, с чем он ассоциируется?

Кумач - ткань красного цвета, недорогая, распространённая в среде простого народа. Ассоциируется с кровью, пожаром, народным бунтом. Следовательно, кумач обозначает цвет в его переносном и символическом значении, а он в свою очередь усиливается образами сургуча (красно-коричневый цвет) и ада. С образом ада связаны мотивы «бузина черна», «с чем-то сливовым, с чем-то липким».

Некоторые прилагательные совмещают в себе значения цветовые - «сливовый» (цвет смерти) и символические, связанные с понятиями горя, зла (липкий - кровь липкая).

Можно увидеть и противопоставление прошлого и настоящего.

Прошлое связано с цветущим садом, но и с воспоминаниями о болезни «красная корь на собственном теле»; об этом в настоящем напомнили мелкие красные ягодки бузины; напряжённые детские переживания переданы образом «детской жажды моей багровой». Прилагательное «багровый», обозначающее отблеск огня, усиливает эмоциональный всплеск, тревогу больного ребёнка «из-за дерева» (символ жизни) и «из-за слова». Таким образом, прошлое - лазорь, цвет бузины, болезнь детская; настоящее - бузина черна, яд.

Марина Цветаева, как поэт-романтик, любит яркую динамичную метафору: «бузина цельный сад залила», «костром в очах красно», бузина «как водопад зерна», «калитка, стонавшая скрипкой».

Поспевшая бузина вобрала в себя цвет кумача, сургуча. Блеск коралловых бус и цвет запекшейся крови - метафора строится на градации, так как каждые последующие слова усиливает общее впечатление буйной радости при виде усеянного спелыми ягодами куста. Черный, сливовый - это цвета смерти.

Деталь «бузина моих глаз зеленей» - черта внешности самой М. Цветаевой, у которой были прекрасные зелёные глаза, с быстрым каким-то взблеском.

Поспевание, созревание бузины - не постепенное, плавное, а взрывчатое, кипящее: от безмятежной, кажущейся нескончаемой - молодой, зеленой, с внезапным преображением в звон и огонь зрелости

В стихотворении «Бузина» усиление цветового признака вплоть до его превращения в другой цвет, превращения, обозначающего реальное созревание (зеленый --> красный --> черный), готовится и нарастает с самого начала текста. Сравнение зеленого цвета бузины с плесенью на чане (возможно, с ядовито-ярким зеленым налетом окисленной меди) и сравнение того же объекта с цветом глаз лирической героини М. Цветаевой резко контрастирует по признаку тематической разнородности средств сравнения. Вместе с тем тематически разнородные сравнения объединены общим семантическим признаком близости миру героини: бытовая обыденность мира вещей (внешняя близость) и органичность с внутренним миром, поскольку «глаза -- зеркало души» (внутренняя близость). В строке «Красней кори на собственном теле» сравнение связано с физическим ощущением болезни, при этом телесное ощущение метафоризируется и тем самым абстрагируется.

Картина художественного мира стихотворения Марины Цветаевой становится всё более отчётливой, просматриваются идеи, эмоции стихотворения. Читателю становится ясной точка зрения автора: она не объективна, а субъективна, потому что внешняя картина мира даётся не отстранённо, а как переживание.



Заключение

В поэтических произведениях М. Цветаевой слова-цветообозначения активно взаимодействуют друг с другом. Если их взаимодействие рассматривать в контексте всего творчества поэта, все цветообозначения, по-разному выраженные, образуют систему противопоставленных элементов. Применительно к художественному тексту понятие системного противопоставления актуально не только в отношении к антонимии (например, черный -- белый), но и к перечислительному ряду (красный -- синий -- зеленый) и к синонимии (красный -- пурпурный -- алый). Все различительные признаки синонимов -- стилистические, градационные -- определяют лексическую противопоставленность этих синонимов в художественном тексте. Собственно синонимические отношения между ними тоже сохраняются, поскольку они свойственны системе языка. Возможно и синонимическое сближение членов перечислительного ряда или элементов антитезы на основе дифференциального признака, функционально выделяемого и окказионально доминирующего в тексте.

Все в ее личности и поэзии (для нее это нерасторжимое единство) резко выходило из общего круга традиционных представлений, господствующих литературных вкусов. В этом была и сила, и самобытность ее поэтического слова

Поскольку М. Цветаева создает свою картину мира через языковые связи и отношения (о чем свидетельствует, в частности, разнонаправленная фразеологическая индукция текстообразования), можно сказать, что язык произведений поэта-философа М. Цветаевой отражает философию языка в его развитии. Анализ цветообозначения в поэзии М. Цветаевой убеждает в том, что у нее отсутствует чисто эстетическое отношение к цвету. По-видимому, именно этим общим свойством цветаевской изобразительной системы объясняются такие частности, как отсутствие уменьшительных форм и суффиксов неполноты качества при цветообозначении.

Список использованной литературы

1. Зубова, Л.В. Поэзия М. Цветаевой. Лингвистический аспект. - Л: ЛГУ. 1989.

2. Зубова, Л.В. Творчество Марины Цветаевой: лингвистический аспект.- М, 1999

3. Бродский, И. О Марине Цветаевой.- Москва, 1997

4. Орлов, В. М. Цветаева. Судьба, Характер. Поэзия.

5. Анна Саакянц, Марина Цветаева Жизнь и творчество - М, ЭЛЛИС ЛАК, 1999

6. Белова Л.А., Марина Цветаева Избранное - М, «Просвещение»,1990

Размещено на Allbest.ru

...