Качественно новый подход к теме Запада в постмодернистской азербайджанской литературе

Размещено на http://www.allbest.ru/

КАЧЕСТВЕННО НОВЫЙ ПОДХОД К ТЕМЕ ЗАПАДА В ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Выполнил:

Зейналова С.С.

Стремительный рост национального самосознания, возвращение к истокам, к духовным ценностям, критическое осмысление наследия прошлого определили своеобразие художественноэстетических исканий азербайджанской литературы конца XX начала XXI века.

На азербайджанскую литературу последнего периода оказали влияние постмодернистские тенденции. Под влиянием западного постмодернизма наряду с новыми тенденциями в литературу проникают и концептуально новые течения, жанры, формы, понятия, что в свою очередь служит обогащению и изменению литературы и в целом литературного процесса [1].

В конце XX века получило дальнейшее развитие творчество “шестидесятников” в таких, например, произведениях, как роман “Иисус, Моисей” Исы Муганны, “Нарост жизни” Сабира Ахмедли, повесть “Комната в отеле”, утопические и антиутопические сказки “ Белый овен, черный овен”, повесть “Герань Масан” Акрама Айлисли, рассказы “Сары гялин”, “Карабах шикестеси” Эльчина, роман “Некролог” Сейрана Сехавата, трагедия Ф. Годжа “Третьи”, пьеса А. Амирли “Меценат” и других.

В литературе 90-х гг. отразились противоречивые и многосторонние процессы, в центре внимания оказался человек как индивидуум. Парадокс в том, что, не успев обрести, осознать себя, человек начал себя терять. Предстояло решить дилемму: броситься “в омут глобализации”, переняв все от Запада, или в ускоренно глобализирующемся мире сохранить верность многовековым литературно-художественным традициям [2].

В литературных произведениях нашла отражение и тема влияния Запада (европеизации) национальной культуры.

Особенностью философского дискурса в антиутопии является саркастическое сопоставление трех “идеальных” обществ, которые сконструированы на основе трех идеологий: традиционно-исламской, коммунистической и буржуазной. В первой сказке трактуется позитивная суть происходящего во Вселенной: все зависит от человека, только люди формируют мечту, сказки превращают в быль. И отмечающийся праздник Новруз и всенародное веселье это осуществление народной воли, способной оседлать белого коня.

Во второй сказке утопические и антиутопические события превратились в реалистические картины, заставляющие размышлять о мире, о человеке, о смысле существования, но главное о воле, о силе воли каждого и всех. философский дискурс антиутопия европеизация азербайджанский

Контрастно и с пронизывающей сердце болью звучат слова: “Сколь ни безбедна и безоблачна твоя жизнь, как бы ни благоденствовал народ, человек не может пребывать все время в блаженно-радостной эйфории, в беспамятном веселье, и в душе порою хочется тишины, грусти, томления, тоски по счастливому пиршеству жизни. Не потому ли теперь, когда наши национальные горести и беды канули в прошлое, никак не может родиться литература, потрясающая сердца, волнующая умы?” [3].

Постмодернистский роман склонен к гиперболизации авторской игры. Итогом этой игры является подчеркнуто-демонстративная имитация в произведении дискурсов, затрагивающих наиболее проблемные аспекты бытия. При этом автор “играет” как с текстом, так и с читателем. Игровое отношение к слову используется для поиска “утаенного” смысла. Авторская игра в постмодернистском произведении это следствие понимания хаоса непреодолимым. Игра служит инструментом преодоления хаоса. В современной азербайджанской литературе такие черты можно найти в трагикомедии Эльчина “Шекспир”.

Замечательной способностью слышать и понимать обладают герои пьесы-обитатели сумасшедшего дома, которых не хочется называть “безумными”. Каждый из нас с чудинкой, со странностями, и не следует превращать это в трагедию. Надо уметь слышать, слушать друг друга, надо постараться понять друг друга.

Заданная автором атмосфера психбольницы превращена в белоснежную с никелированным блеском сферу, напоминавшую и стерильную медицинскую палату, и загадочный мир чистой мечты ее обитателей. Именно здесь происходит такое странное и при этом похожее на нашу жизнь действие. Убедившая себя красавица-актриса в том, что она и есть великая Сара Бернар, постоянно кающийся “Сталин”, прилетевший из планеты Вандерпрандур инопланетянин Дробь-13 выпала самая странная роль в спектакле убедить зрителя, что сумасшествие не обязательно отклонение от кем-то придуманной нормы. Сумасшедшие пребывают в выдуманном ими мире, и этот мир, как правило, возвышен и благороден. Нормальные живут в реальном мире, но этот реальный мир очень далек от совершенства. И потому главврач из пьесы “Шекспир” искренне завидует своим пациентам. “Главврач (прохаживаясь по кабинету): “Все двуличные... говорят одно, а думают другое... Корысть возобладала над всеми духовными ценностями... Как видно, нет людей счастливее сумасшедших. Возомнила себя Сарой Бернар и живет, горя не знает, другой твердит, что прибыл с Венеры.... Что может быть лучше не знать ни черта о подлинном мире...” [4]. Трагическая обыденность жизни, вечный страх потерять должность, потому что вместе с будет утрачено уважение домашних, для главврача страшнее сумасшествия.

Сумасшедшие в пьесе “Шекспир” в высшей степени деликатные и внимательные друг к другу люди. Их вера в чудеса, в невозможное настолько сильна, что, в конце концов, чудо происходит, и пациент по имени Дробь-13 на самом деле оказывается пришельцем с другой планеты, где нет войн и катастроф, где страны не отделены друг от друга границами, где люди всегда и всем говорят правду и делают то, что хотят. Пришелец со странным именем Дробь-13 и пациенты сумасшедшего дома прекрасно поняли друг друга, потому что разговаривали на языке своих сердец.

Автор пьесы призывает нас верить в чудеса, быть терпимыми друг к другу, воспринимать окружающих такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими бы нам хотелось их видеть.

В начале XXI века в азербайджанской литературе появилась плеяда молодых писателей, выбравших постмодернизм как основу своего творчества. “Постмодернизм одновременно использует и отвергает, устанавливает и затем разрушает те понятия, которые он подвергает сомнению, будь то в архитектуре, литературе, кино, философии, лингвистике или историографии” [5].

Практическое воплощение “игнорирования” приобретает форму жанрового смешения, приводящая к таким жанровым конструкциям, как мифологический роман, роман-антиутопия, роман-притча, роман, состоящий из фрагментов малых жанровых форм. Черты романа-антимифа (этот жанр требует от автора глубоких знаний в области культурологии, мифологии, истории и психологии), можно отметить в произведении Камала Абдуллы (Kamal Abdulla) “Неоконченная рукопись” (“Неполная рукопись”). Камал Абдулла является одним из основных исследователей дастана “Книга моего деда Коркуда”, автором множества книг и статей, посвященных этому эпосу.

В романе-антиутопии азербайджанского автора Али Акбера (ЭИ ЭкЬэг) “Амнезия” (“Amneziya”, 2010) автор конструирует тоталитарное общество, в котором вынужден жить главный герой Мурад, и подвергает критике попытки создания идеального общества и идеального государства, раскрывая всю тщетность таких инициатив.

Таким образом, следует отметить, что азербайджанская постмодернистская романистика несет на себе основной груз по жанровому “обновлению” национальной романистики. Основной характерной жанровой особенностью создаваемых произведений является повышенная синкретичность. Творчество азербайджанских писателей, “напитавшись” художественно-эстетическими идеями европейской литературы, пытается обрести свою собственную форму и содержание. Художественное мышление азербайджанских авторов начинает входить в культурный контекст современного Запада, и основные факторы, обусловливающие в начале XXI века ход художественной мысли, связаны с осознанием и решением противоречий, рожденных этим болезненным процессом.

Литература

1. Гулиев Г. Смеющаяся трагедия и плачущая комедия: Шекспир и Маммедгулузаде. Азербайджан”. 2008. № 8.

2. Джахангир А. Об основных направлениях современной зербайджанской прозы. 01.06.200

3. Анар. Избранные сочинения. Баку, 2004.

4. Эльчин. Шекспир. Баку, 2006.

Hutcheon L. A Poetics of Postmodernism: History, theory, fiction. New-York London, 1992.

Размещено на Allbest.ru