Поэтика сказительства (решенные и нерешенные вопросы "общих мест" (loci communes) в русском эпосоведении)

Размещено на http://www.allbest.ru

Поэтика сказительства (решенные и нерешенные вопросы «общих мест» (loci communes) в русском эпосоведении)

Лозовой И. В.

В отечественной фольклористике многие исследователи русского героического эпоса касались темы «общих мест», которые являются неотъемлемой частью былин, и практически все ученые замечали их. Но, несмотря на это, до сих пор нет конкретного описания «общих мест», так же как нет устоявшегося определения данного термина.

Первым, кто обратил внимание на степень устойчивости традиционных формул и их своеобразие в репертуарах отдельных сказителей, был известный исследователь и собиратель русских былин А. Ф. Гильфердинг [1]. Следом за ним на «общие места» обращает внимание известный ученый и собиратель былин В. Ф. Миллер. В своей статье, которая была опубликована в 1895 году в журнале «Русская мысль», ученый обращает внимание на «разнообразные стереотипные формулы в зачинах и описаниях» [2]. Исследования в сфере «общих мест» В. Ф. Миллера носили скорее описательный характер, но стали основой для целого направления изучения поэтики русского героического эпоса. сказительство героический эпос певец

Нельзя не отметить и исследования двух зарубежных фольклористов - Фр. Миклошича «Изобразительные средства славянского эпоса» [3] и А. Ольри- ка «Эпические законы народной поэзии». Оба исследователя касались непосредственно поэтики эпического творчества и обращали внимание на «всевозможные повторения», которые эпический певец использует для лучшего восприятия слушателем эпического текста. Во время исследований Фр. Миклошич обращался не только к текстам эпического творчества славянских народов, но и к текстам других народов мира. Его коллега А. Ольрик выделяет особые эпические законы: «закон вступления», «закон завершения» и «закон повторения» (в большинстве случаях троекратного). «Закон вступления» прологи, «закон завершения» - эпилоги, «закон повторения» - «общие места» [4].

В то же время в отечественной фольклористике появляется целая плеяда исследователей, которые занимались не только изучением русского героического эпоса, но и сами собирали фольклорный материал.

В 1924 году выходит в свет научнопопулярный очерк Н. П. Андреева, в котором исследователь ставит вопрос непосредственно о понятии «общие места» (loci communes). Автор отмечает, что «некоторые художественные черты былин определены особыми условиями бытования эпоса, складывались в процессе исполнительской практики», «возникновение так называемых «общих мест» (loci communes) - результат коллективных художественных исканий» [5].

В. Я. Пропп публикует свою статью под названием «Язык былин как средство художественной изобразительности» [6]. В ней известный фольклорист рассматривает особенности былинной поэтики, связывает характерные черты былинной поэтики в единую эстетическую систему.

Начиная с 1957 года и до начала семидесятых годов ХХ века выходит целый ряд исследований, так или иначе связанных с понятием «общих мест». В этом же году выходит сборник «Типические места (loci communes) как средство паспортизации былин». В статье ««Общие места» и «перенесения» в былинах» [7] А. В. Позд- неев рассматривает процесс возникновения традиционных формул и приходит к выводу, что от «общих мест» следует отличать простые перенесения отдельными сказителями какой-либо формулы из одной былины в другую как промежуточный этап в образовании «общих мест».

В 1964 году Ф. М. Селиванов защищает диссертацию на тему «Традиционные формулы русского эпоса (к вопросу о его исторической основе)» [8]. Исследование трудно назвать чисто фольклорным, так как автор проделал огромную работу и по смежным наукам: истории средневековой Руси, археологии и другим гуманитарным наукам. Также в своем исследовании Ф. М. Селиванов обратил внимание и на тот факт, что одним из первых, еще в двадцатых годах ХХ века, кто сконцентрировал внимание на самом термине «общие места», был известный русский фольклорист Б. М. Соколов [9]. Ф. М. Селиванов и Б. М. Соколов рассматривали термин «общие места» в ракурсе исторической основы.

Одной из самых известных работ в области исследования русского героического эпоса стала вышедшая в свет в 1966 году книга А. М. Астаховой «Былины. Итоги и проблемы изучения» [10]. В монографии автор охватывает широкий круг вопросов по былинному эпосу, причем не только в разной степени решенных, но и многие не изученные проблемы. Рассмотрению подверглись и «общие места». А. М. Астаховой удалось проанализировать работу по «общим места» за первую половину ХХ века и обозначить ряд вопросов, которые актуальны и в наши дни.

П. Д. Ухов в своей работе под названием «Атрибуции русских былин» [11] рассматривает понятие «типические места». Главной целью данного исследования было изучение применения «типических мест» различными исполнителями былин для определения авторской принадлежности произведений. В работе подробно проанализировано тридцать восемь «типических формул», но это лишь часть от общего объема, который составляют «общие места» русских былин.

Через год в сборнике «Текстологическое изучение эпоса» выходит обзорная статья В. М. Гацака «Эпический певец и его текст» [12], в которой автор поднимает очень важные для исследователей былин вопросы о вариантах записей (записи, которые были сделаны у одного сказителя в разное время) и манерах исполнения былин эпическими певцами. Именно разновременные варианты позволяют с большей точностью определять различные виды «общих мест», а также более точно выявлять принадлежность эпического певца к той или иной сказительской «школе».

Понятие «общих мест» встречается и в трудах Б. Н. Путилова, например в его исследовании «Эпическое скази- тельство» [13]. В начале книги «общие места» упоминаются в связи с описанием процесса обучения певца эпическому искусству. Именно в процессе обучения закладывались основы мастерства певца. В заключительной главе исследования Б. Н. Путилов называет «общие места» «типическими и переходными местами», ссылаясь на определения Гильфердинга [1] и Ухова [11]. А затем соглашается с традиционным названием «общих мест».

Рассмотрение вышеуказанных работ, а также анализ текстов, собранных А. Ф. Гильфердингом [1], П. Н. Рыбниковым [14] и В. Ф. Миллером [15], позволяет наметить дальнейшие пути исследования русского героического эпоса в ракурсе изучения «общих мест» и сделать некоторые выводы.

Сказителей традиционно делят на две основные группы: знатоки эпоса - любители и знатоки эпоса - профессионалы. К первой группе относятся сказители, имеющие большой репертуар, такие как Т. Г. Рябинин, П. Л. Калинин, Т. Левлев и другие. Ко второй группе относятся сказители, имеющие небольшой репертуар. Из семидесяти одного сказителя, записанного А. Ф. Гильфердингом [1], к первой группе можно отнести сорок пять исполнителей эпоса, ко второй группе относятся двадцать шесть.

Исполнители былин, относящиеся к группе знатоков-любителей, запоминали сюжеты в процессе частого прослушивания пения других исполнителей и воспроизводили услышанное в любое время. Для исследования поэтики сказительства они нужны лишь с точки зрения анализа сюжета былины, «общих мест» и традиции, которая присутствовала в данной местности.

Исполнители, относящиеся к знатокам - профессионалам былинного эпоса, делятся на две практически равные «школы» - импровизаторы и сказители, оставляющие общий остов сюжета былин. Анализ собранного в разное время, разными исследователями у одних и тех же эпических певцов материала показал, что изменяется не только репертуар, но и сюжет, объем произведений и, самое главное, структура «общих мест». Известное предположение о том, что четыре поколения семьи Рябининых были передатчиками, не состоятельно, что правильно отмечалось в работе О. В. Захаровой [16]. Вышеперечисленные изменения произведений эпического жанра происходят не только от поколения к поколению, но и у каждого представителя в отдельности, и это требует более детального рассмотрения и анализа репертуара каждого певца в отдельности. Но некоторые факты (включая анализ записей в разное время) позволяют сделать вывод: во-первых, была утрачена или же вообще не имела места ритуальная установка в традиции русских исполнителей героического эпоса, во-вторых, присутствовала традиция русских скоморохов, которые, как известно, имели в репертуаре не только героические песни, но и ряд произведений, относящихся к другим жанрам, и импровизировали в зависимости от обстановки.

Представители «школы» сказителей, которые оставляли общий остов, перенимали «общие места» и схему сюжета в процессе обучения. При исполнении былинного сюжета они допускают вариации, украшения и сокращения (либо увеличение) построчного текста в пределах своего эпического мастерства и традиции. Со временем изменений становится больше, это объясняется тем, что сказитель взаимодействовал с другими сказителями и перенимал лучшие варианты исполнения. Но не всегда это идет на пользу сюжету самого эпического текста.

В процессе исследования «общих мест» стало ясно, что термин намного шире и требует более глубокого изучения. Основными направлениями изучения сказительских школ в контексте «общих мест» должны стать:

анализ текстов, собранных у сказителей - знатоков былинного эпоса с учетом схожих сюжетов у сказителей - любителей, для восстановления более четкой картины «общих мест»;

описание каждой школы в отдельности и их взаимодействие друг с другом (с приведением примеров);

формулировка более исчерпывающего понятия «общих мест», их описание и распределение «общих мест» по группам;

подсчет количества строк «общих мест» былинных произведений и выявление процентного соотношения «общих мест» от общего объема эпического произведения (впоследствие можно применять формулу для определения процента «общих мест» любых былинных репертуаров, любых эпических певцов);

деление «общих мест» на внутренние (места, которые существуют в пределах одного сюжета) и внешние (находятся вне сюжета и используются сказителями на свое усмотрение в зависимости от ситуации);

определение различных функций «общих мест», таких как художественные [17: 24] и сюжетообразующие;

точное определение «застывших» «общих мест», которые используются представителями всех школ и направлений, но не меняют своего словесного и смыслового оформления.

Примечания:

Гильфердинг А.Ф. Онежские былины. СПб., 1873. 1336 с.Миллер В.Ф. Русская былина, ее слагатели и исполнители // Очерки русской народной словесности. Т. 1. 1897. С. 32-52

Миклошич Фр. Изобразительные средства славянского эпоса // Труды славянской комиссии Московского археологического общества. Т. 1. М., 1895. С. 207.

Axel Olrik. Epische Gezetze der Volksdichtung // Zeitschrift fur deutsches Altertum und deutsche Litterratur. T. II. Berlin, 1909. S. 7-8.

Андреев Н.П. Былины. Русский героический эпос. Л., 1938. 182 с.

Пропп В.Я. Язык былин как средство художественной изобразительности // Ученые записки ЛГУ Л., 1954. № 173. С. 381-399.

Позднеев А.В. Общие места и перенесения в былинах. М., 1964. 180 с.

Селиванов Ф.М. Традиционные формулы русского эпоса (К вопросу о его исторической основе): автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1963. 20 с.

Соколов Б.М. Новейшие труды иностранных ученых по русскому эпосу. М., 1929.

С. 17-18.

Астахова А.М. Былины. Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966. 290 с.

Ухов П.Д. Атрибуции русских былин. М., 1970. 152 с.

Путилов Б.Н. Эпическое сказительство. М., 1997. 294 с.

Рыбников П.Н. Песни собранные П.Н. Рыбниковым. СПб., 1867.

Миллер В.Ф. Былины новой и недавней записи. М., 1908. 392 с.

Захарова О.В. Былины. Поэтика сюжета. Петрозаводск, 1997. 192 с.

Лозовой И.В. Русская эпическая традиция: общие места (loci communes) // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2010. № 4 (70). С. 21-24.

Размещено на Allbest.ru