Ф.М. Достоевский и О.Ф. Миллер: история взаимоотношений

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И О.Ф. МИЛЛЕР: ИСТОРИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Одной из главных задач современного достоевсковедения является создание подлинно научной биографии знаменитого автора, в составление которой значительный вклад первым внёс Орест Фёдорович Миллер.

Ещё при жизни о нём сложилось устойчивое представление как апологете Достоевского, идеализирующем и мифологизирующем творчество популярного литератора. Действительно, искренний почитатель таланта Достоевского в последние годы его жизни, провозгласивший писателя "властителем наших дум", "учителем и пророком", собиравший до тысячи слушателей на своих публичных лекциях, Миллер неустанно популяризировал наследие уважаемого им автора, ревностно оберегал имя Достоевского от резкой критики и в некоторых своих суждениях оказывался излишне пафосен и наивен. Но, как бы восторженно Миллер ни высказывался о Достоевском, он никогда не был его подобострастным поклонником: все его мнения исходили из чистого сердца и искренних убеждений.

И Фёдору Михайловичу импонировала личность учёного - "труженика во Христе", деятельного славянофила-народника, патриота России. Его жизнь "напоминает житие первых христиан"1: сознательно бессемейная, полностью посвящённая бескорыстному служению русскому народу. Он "... жил и умер девственником при страстной кипучей натуре, и недаром лица, знавшие его близко, называли его евангельским, святым человеком" [1].

По происхождению балтийский немец, лютеранин по вере, Миллер в пятнадцатилетием возрасте осознанно принял православие, выбрав имя Орест - в честь святого мученика, пострадавшего за веру. Мечта о спасении человечества стала выражением пророческой программы всей его последующей жизни.

"Святой бессребреник" [2], "вечный печальник <...> нужд и горестей" [3] студентов, он "буквально роздал [курсив автора. - И. LU] своё имущество неимущим" [1]. За несколько минут до смерти подписав очередное прошение о помощи студентам, Миллер умер от разрыва сердца практически за рабочим столом в "скромной, почти убогой квартире отставного профессора" [4] и был похоронен в "старом рваном платье и белье" [1].

"Проповедник реальной нравственности и идеи народности" [5], он поражал современников единством морали и практики в жизни. Даже современники, не разделявшие идеологических, политических воззрений Миллера, безоговорочно признавали его "высокую моральную личность" [6], гуманность и доброту, принципиальность и правдолюбие.

Он внёс огромный вклад в развитие самосознания российского общества. Являясь активным деятелем славянского комитета, особенно важную роль Миллер сыграл во время Восточного кризиса 1875-1878 годов. Наряду с Достоевским, он стал одним из тех, кто сумел повлиять на общественное мнение в России и вынудить правительство к решительным действиям для решения Восточного вопроса.

Идеализируя древнюю Русь, Миллер видел в ней "народосоветие", торжество общинных и равноправных начал, что и составило суть его славянофильского учения. По своим взглядам он "был убеждённым сторонником идеала земской монархии, "симфонии" Царя, Народа и Церкви" [7]. Он живо интересовался проблемами современности, деятельно участвуя в различных благотворительных и литературных обществах и комитетах; вместе с Достоевским был членом Литературного фонда. Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным. Комитета грамотности. Общества для доставления денежных средств высшим женским курсам, с 1873 года товарищем председателя комитета Общества вспомоществования студентам Петербургского университета и т. д.

Миллер - младший современник писателя, но к моменту личного знакомства с ним он был уже известный "учёный народник- славянофил и моралист" [8], автор критических статьей практически обо всех произведениях писателя, которые позже в несколько иной редакции вошли в книгу "Русские писатели после Гоголя".

Взаимоотношения Достоевского и Миллера не были идиллическими, как считали современники. Анализ архивных материалов, изучение переписки и фактов общения двух современников даёт возможность проследить динамику и характер их отношений. Личное знакомство с писателем, как сообщает Миллер в "Материалах для жизнеописания Ф.М. Достоевского", состоялось в начале 1870-х годов. Биограф, скорее всего, имел в виду начавшуюся между ними переписку в 1874 году по поводу публикации собственной статьи о самарском голоде, которую Достоевский как редактор "Гражданина" по цензурным соображениям отказался печатать.

Миллер вначале в резком и непримиримом тоне обвинил его в неискренности и чрезмерной осторожности: "Да, я был очень глуп, что положился на Ваше согласие напечатать мою статью <...>. Я только даром потерял время - статья именно такова, что откладывать её напечатание всё равно, что совсем не печатать: не после же голода <...> взывать о пожертвованиях! Так пусть же там мрут как мухи - а мы здесь - все до единого, всяких оттенков - будем робеть перед каждым цензурным внушением... " [9].

Достоевский, вероятно, был знаком с литературно-общественной деятельностью Миллера ещё в 1860 - начале 1870-х годов, когда Орест Фёдорович активно стал печатать свои работы по фольклору, славянскому вопросу и т.д. Так, Достоевский вполне мог обратить внимание на речь Миллера, прочитанную по поводу юбилея Н.М. Карамзина 2 декабря 1866 года в Петербургском университете. Кроме того, его внимание могла привлечь и статья Миллера "Русско-славянский вопрос и начала народности", опубликованная в "Заре" 27 июня 1870 года.

Сначала Достоевский относился к Миллеру скептически и даже несколько неприязненно. В подготовительных материалах к роману "Подросток" в начале 1874 года писатель (сочувственно относившийся в это время к публицистической деятельности М.Н. Каткова, непримиримым оппонентом которого являлся Миллер), оставил запись: "Мы видим омерзительно застаревшихся либералистов (Оресты Миллеры), износивших свою чудную идейку, почти жалеющих, что состоялось освобождение крестьян и прочее". Через год, продолжая размышления о "либералистах", Достоевский выделяет имя профессора: "Вы питающиеся от либерализма (мошенники) (а Орест Миллер это из настёганных; это - честный настёганный)" [11].

Появление в газете "Неделя" 19 мая и 2 июня 1874 года третьей и четвёртой лекций Миллера из цикла "Русская литература после Гоголя", посвящённых творчеству Достоевского, которые сам Фёдор Михайлович расценил как "очень хвалебные" [12], не могло, по мнению исследователей, не способствовать перемене его отношения к профессору. А.С. Долинин отметил, что после ухода Достоевского из "Гражданина", участие в котором значительно попортило репутацию писателя, эти публикации оказались особенно кстати [13].

Доверительные отношения между Миллером и Достоевским определились с начала сербской войны, когда оба приняли активное участие в деле помощи нуждающимся славянам: "С Достоевским под конец его жизни сблизило меня Славянское общество <...> и совместное участие с ним в публичных лекциях, на которых доставались ему именно со стороны молодежи самые восторженные овации. Это, как и посещения его молодежью и письма от неё с разных сторон, окончательно сделали для меня Достоевского примером победоносного поглаживания не по шёрстке (курсив Миллера)" [14]. достоевский миллер взаимоотношение литературное

Судя по упоминаниям имени Миллера в записных тетрадях писателя начиная с 1876 года, личность и общественно-литературная деятельность профессора вызывала повышенный интерес у Достоевского. Говоря о поисках собственного направления, он вспоминает его имя в связи с оценкой славянофильства: "Миллер провозгласил славянофильское учение народным. А я выдумал примирить славянофилов с западниками" [15]. Или: "Орест Миллер, соединивший в себе славянофильство с европейничаньем" [16].

В подготовительных материалах к "Дневнику писателя" за 1976 год Достоевский оставляет запись, связанную с Восточным вопросом и участием в нём славянофилов, главным образом имея в виду активного пропагандиста братской любви всех славян Миллера: "Любвеобильность - вещь, положим, и недурная, но ведь и заездить клячу. Всё [люби]одно да одно - оно и присластится, не любовь то есть, а любвеобильность" [17].

Отметим: субъективная заострённость записей "для себя" только подчёркивает неравнодушное отношение писателя к личности и деятельности профессора. Достоевский не мог не оценить энергичной деятельности Миллера, прежде всего, как славянофила. Не мог не признать писатель и всеобщее уважение студенчества к Миллеру как учителю и наставнику. Его бескорыстное служение России и русскому народу также не могло не импонировать писателю.

К тому же Достоевского волновала проблема тех "обрусевших немцев", которые увидели в Православии всечеловеческое начало. Он угадывал в них "тружеников во Христе". Убеждённое самопожертвование во благо других, вера в целесообразность мироустройства, в спасительный Божий промысел и всепобеждающую силу христианской любви связывает Миллера не только с "положительно-прекрасными" героями Достоевского (это Макар Долгорукий, Зосима, Тихон, князь Мышкин, Алёша Карамазов), но и с самим писателем. Судя по всему, Достоевский увидел в Миллере черты близкого, нравственно и психологически понятного ему человека.

Неслучайно с конца 1870-х годов, по свидетельствам современников, между Достоевским и Миллером завязываются особенно тёплые и доверительные отношения. Миллер часто бывает в доме Достоевских, ведёт переписку с Анной Григорьевной, приглашает писателя к себе в гости; откровенно делится с ним творческими и личными планами. С неподдельным заботливым вниманием относится Миллер к Достоевскому: "Вы постоянно священнодействуете - творите! Берегите только себя, дорогой Фёдор Михайлович; давайте себе отдых хоть по временам, дышите свежим воздухом" [18].

По воспоминаниям П.Г. Кузнецова, служившего в семье Достоевских, Фёдор Михайлович в конце 1870-х годов втайне от жены высылал Миллеру, когда тот оказался в тяжёлом материальном положении, по 100 рублей в месяц. Орест Фёдорович "очень стал бедный, а раньше он мне помогал" [19], - передаёт мемуарист объяснения писателя.

Достоевский даже чуть фамильярно называет Миллера "Оринькой". В ироническом тоне в письме к Анне Григорьевне от 31 мая 1880 года, подшучивая над сыновней преданностью уже немолодого профессора (который ради своей больной приёмной "матушки" не поехал на Пушкинские торжества, куда Миллер и Достоевский были делегированы Петербургским Славянским благотворительным обществом), Фёдор Михайлович пишет: "Оринька подле тётеньки играет с ней в карточки, где ему сюда "2".

Конечно, писатель не мог не огорчиться его отсутствием на Пушкинских торжествах: красноречивый оратор, преданный критик, он, безусловно, оказал бы дополнительную моральную поддержку Фёдору Михайловичу, который, отправляясь в Москву, боялся "поношения" со стороны противников [21]. "Вы бы превосходно сумели послужить доброму делу Вашим горячим и энергичным словом! - пишет он Миллеру 26 августа 1880 года и без обиняков жалуется: - За мое же слово в Москве, видите, как мне досталось от нашей прессы почти сплошь: точно я совершил воровство, мошенничество или подлог в каком-нибудь банке" [22].

Миллер отозвался в защиту Достоевского горячей и обстоятельной статьёй [23], дав чрезвычайно лестную оценку его Пушкинской речи и обвинив оппонентов писателя, в частности А.Д. Градовского, в безосновательных нападках на автора "Записок из Мёртвого дома". Спорить с Достоевским, по словам Миллера, "... можно, и даже с успехом, останавливаясь на частностях; но сила вовсе не в этом, а в том, чтобы схватить <...> мысль Достоевского в целости" [23].

Но всё же взаимоотношения Миллера и Достоевского нельзя полностью назвать интимно-дружескими. В последние годы, как отмечают исследователи, у писателя не было друзей "до конца ему преданных, свободно вхожих в его внутренний мир", таких, "как когда-то был покойный брат Михаил Михайлович или в молодости - И.Н. Шидловский" [24].

Однако, пожалуй, именно Миллер оказался одним из немногих современников, который принимал Достоевского со всеми его "сложностями характера", как, например, Анна Григорьевна. В некоторой степени об особенностях взаимоотношений Миллера и Достоевского свидетельствует факт небольшой размолвки, произошедшей во время последних их встреч.

За десять дней до смерти писателя Миллер пришёл напомнить ему о данном обещании участвовать в Пушкинском вечере 29 января 1880 года. Возбуждённый Фёдор Михайлович отказался принять участие на этом вечере, ссылаясь на то, что не успевает дописать январский номер "Дневника". Миллер, обратившись к Анне Григорьевне за посредничеством, в письме от 20 января 1881 года сочувственно и не без самоиронии пишет: "Я по своему опыту знаю, что, когда погрузишься в писание, а тут кто-нибудь прилезет с посторонними вопросами, то не можешь такого непрошеного гостя не счесть хуже татарина <...>. Будьте же адвокатом за Пушкина и за меня, грешного <...> право, я заслужил этого, любя Фёдора Михайловича всей душой" [25].

"Видно, - рассказывает Миллер от третьего лица [26] в первой биографии писателя, - что Фёдор Михайлович беспокоился, не обидел ли он неласковым приёмом своего знакомого. "Вот и ещё, пожалуй, человека потеряю", - говорил он Анне Григорьевне, поручая ей извиниться за себя в письме и сказать, что он непременно будет участвовать в Пушкинском вечере" [27]. "Мне и в голову не приходило сердиться на Фёдора Михайловича, - отвечает Миллер А.Г. Достоевской, - это для меня невозможно (курсив Миллера) - как в прошедшем, так и в будущем" [28]. 25 января Миллер вновь отправился к Достоевскому и получил, наконец, согласие на участие в вечере; однако писатель отказался читать отрывок из "Евгения Онегина", который к этому времени был заявлен в афише вечера, и сам предложил несколько стихотворений Пушкина, категорически заявив, что ничего другого читать не будет. "О.Ф. Миллер в свою очередь, раздражившись, неосторожно попрекнул Фёдора Михайловича недостаточным вниманием к его, Миллера, не легкому положению в качестве устроителя вечера. Тогда Фёдор Михайлович уже не раздражился, а огорчился. "И не грех Вам, - сказал он, - говорить это; сколько раз я по Вашей просьбе читал для студентов". Небольшая размолвка кончилась миролюбиво. О.Ф. Миллер дал слово выхлопотать разрешение на замену прежнего отрывка другими стихотворениями, только бы Фёдор Михайлович участвовал в вечере" [29].

Складывается впечатление, что Миллер, соблюдая субординацию и почитая своего старшего товарища, видел в нём великого романиста, пророка и учителя молодежи и поэтому прощал ему маленькие человеческие слабости.

Думается, что Миллер ценил, прежде всего, общественную значимость авторитета писателя, поэтому их взаимоотношения, скорее, можно назвать доверительно-деловыми. Позиция "великий учитель - внемлющий ученик", кажется, совершенно устраивала профессора: он сумел, в отличие от современников, "схватить <...> мысль Достоевского в целости" и понять её непреходящее значение.

Работая с архивными материалами после смерти Достоевского, общаясь с окружением писателя во время подготовки к печати первой биографии автора "пятикнижия", Миллер проникся к нему ещё большей симпатией, убедившись в том, что "этот человек жил, как писал <...> имел право писать то, что писал "3".

Своим гражданским долгом Миллер считал задачу популяризации наследия Достоевского. В письме от 28 июля 1881 года он признавался Анне Григорьевне: "Осиротев и сам со смертью Фёдора Михайловича, я, однако же, более с ним, чем при его жизни. Я питаюсь его мыслями и крепну от них, желая и другим того же" [31].

После смерти писателя Миллер страстно и неустанно пропагандирует, истолковывает его творчество. Он становится основным организатором конкурса на надгробный памятник Достоевскому и сбора пожертвований для его создания (1882-1883), принимает участие в вечере памяти для учреждения именной стипендии (1881). А впоследствии, вплоть до 1887 года, вместе с Анной Григорьевной проводит ежегодные литературные вечера, посвящённые памяти великого художника; помогает в организации и присутствует на открытии народной школы имени Достоевского в Старой Руссе (1883). Наконец, он собирает биографические материалы о жизни и деятельности писателя и составляет первую его биографию, читает цикл публичных лекций о нём в Петербургском университете, публикует сборник "Русским детям. Из сочинений Достоевского"; посвящает ряд речей и статей жизни и деятельности уважаемого им автора.

В 1880-е годы он самоотверженно проводит в жизнь идею борьбы с "бесовщиной". В разгар русского террора Миллер покаялся в неправильном понимании романа "Бесы" в своих ранних статьях (1874). Так, в третьем издании книги "Русские писатели после Гоголя" (1886-1888) он признаётся: "Я недавно прочёл мой отзыв о "Бесах" и нашёл в нём не что иное, как общее место с казённо-либеральным оттенком. Тут же я понял и односторонность моего тогдашнего взгляда на "Преступление и наказание"... " [31].

Самому Достоевскому, без сомнения, был близок тот тип русской святости, который олицетворял православный немец Миллер как "труженик во Христе". По Достоевскому, "... самовольное, совершенно сознательное и никем непринуждённое самопожертвование всего себя в пользу всех есть признак величайшего развития личности"32, величайшего его могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. В "безоглядной и бескорыстной любви к ближнему, в немеркнущей вере в людей Ф.М. Достоевский видит черты человека будущего", "положительно-прекрасных" людей. И в этом смысле О.Ф. Миллер - это "человек Достоевского".

Примечания

1. Шляпкин И.А. Биографический очерк О.Ф. Миллера / И.А. Шляпкин // Миллер, О.Ф. Русские писатели после Гоголя: чтения, речи и статьи: в 3 т. / О.Ф. Миллер. - 5-е изд. - СПб.; М., [1908]. - Т. 1. - Л. XX (первая пагинация).

2. Вересаев В.В. В студенческие годы / В.В. Вересаев // Вересаев, В.В. Собр. соч.: в 5 т.-М., 1961. - Т. 5. - С. 206.

3. Глинский Б.Б. Орест Фёдорович Миллер. Биографический очерк / Б.Б. Глинский. - СПб., 1896.-С. 91.

4. Струве П. Ответ архиепископу Антонию /П. Струве // Слово. - 1909. - № 791. - С. 3.

5. Глинский Б.Б. Орест Фёдорович Миллер. Биографический очерк. - С. 114.

6. Платонов С. Ф. Несколько воспоминаний о студенческих годах / С. Ф. Платонов // Дела и дни. - 1921. - Кн. 2. - С. 111.

7. Лебедев С.В. Миллер Орест Фёдорович / С.В. Лебедев // Платонов, О.А. Святая Русь. Большая энциклопедия Русского народа. Русская литература / О.А. Платонов. - М., 2004. - С. 568.

8. Глинский Б.Б. Орест Фёдорович Миллер. Биографический очерк. - С. 53.

9. Там же. - С. 522.

10. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. / Ф.М. Достоевский. - М.; Л., 1972- 1990. - Т. 16. - С.6.

11. Там же. - С. 257.

12. Достоевский Ф.М. Достоевская А.Г. Переписка. - Л., 1976. - С. 99.

13. Достоевский Ф.М. Письма: в 4 т. / Ф.М. Достоевский; под ред. А.С. Долинина. М.; Л., 1928-1959. - Т. 3. - С. 325.

14. Миллер О.Ф. РГАЛИ. Ф. 1380. On. 1. Ед. хр. 11. Воспоминания и признания (1833- 1886).

15. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. / Ф.М. Достоевский. - М.; Л., 1972- 1990. - Т. 24. - С. 205.

16. Там же. - Т. 25.-С. 228.

17. Там же. - Т. 24. - С. 247.

18. Достоевский Ф.М. OP РГБ. Ф. 93. P 2. К. 6. Ед. хр. 85. Письма О.Ф. Миллера к Ф.М. Достоевскому 1874, 1879-1880 гг.

19. Кузнецов П.Г. На службе у Достоевского в 1879-1881 гг. / П.Г. Кузнецов // Литератур, наследство. - М., 1973. - Т. 86. - С. 335.

20. Достоевский Ф.М. Достоевская А.Г. Переписка. - Л., 1976. - С. 336.

21. Летопись жизни и творчества Ф.М. Достоевского: в 3 т. - СПб., 1993-1995. -Т. 3,-С. 413.

22. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 14 т. / Ф.М. Достоевский. - СПб., 1883. - Т. 1: Биография, письма и заметки из записной книжки. - С. 343 (вторая пагинация).

23. Миллер О.Ф. Пушкинский вопрос / О.Ф. Миллер // Русская мысль. - 1880. - № 12.-С. 32-33.

24. Волгин И.Л. Последний год Достоевского / И.Л. Волгин. - М., 1990. - С. 216.

25. Литератур наследство. - М., 1973. - Т. 86.-С. 527.

26. По просьбе Н.Н. Страхова Миллер пишет воспоминания о последних ветречах с Достоевским, которые вошли в главу "Последние минуты" "Воспоминаний о Ф.М. Достоевском" - второй, страховской, части посмертной биографии писателя, которую они вместе составляли. В примечании к главе сказано, что она "составлена общими силами очевидцев" (Достоевский, Ф.М. Полн. собр. соч.: в 14 т. / Ф.М. Достоевский. СПб, 1883. - T 1, - С. 321, первая пагинация).

27. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 14 т. / Ф.М. Достоевский. - СПб., 1883. - Т. 1: Биография, письма и заметки из записной книжки. - С. 322 (первая пагинация).

28. Литератур наследство. - М., 1973. - Т. 86. - С. 528.

29. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 14 т. / Ф.М. Достоевский. - СПб., 1883. - Т. 1: Биография, письма и заметки из записной книжки. - С. 322 (первая пагинация).

30. Миллер О.Ф. Карамазовщина и иночество / О.Ф. Миллер // Миллер, О.Ф. Русские писатели после Гоголя: чтения, речи и статьи: в 3 т. / О.Ф. Миллер. - 5-е изд. - СПб.; М., [1908]. - Т. 1. - С. 230.

31. Миллер О.Ф. Русские писатели после Гоголя: чтения, речи и статьи: в 3 т. /О.Ф. Миллер. - 3-є изд. - СПб., 1886-1888. -Т. 1. - С. 1.

32. Достоевский. Эстетика и поэтика: словарь-справочник / сост. Г.К. Щенников. - Челябинск, 1997. - С. 235.

Размещено на Allbest.ru