Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Биография Довлатова Сергея Донатовича

Сергей Довлатов родился 3 сентября 1941 года в Уфе, в семье театрального режиссёра^[1], Доната Исааковича Мечика (1909--1995) и литературного корректора Норы Сергеевны Довлатовой (1908--1999). В Уфу его родители были эвакуированы в начале войны и жили три года в доме сотрудников НКВД, расположенном по адресу ул. Гоголя, 56.

С 1944 года жил в Ленинграде. В 1959 году поступил на отделение финского языка филологического факультета Ленинградского государственного университета и учился там два с половиной года

Из университета был исключён за неуспеваемость.

Затем -- три года армейской службы во внутренних войсках, охрана исправительных колоний в Республике Коми (посёлок Чиньяворык). По воспоминаниям Бродского,^[4] Довлатов вернулся из армии «как Толстой из Крыма, со свитком рассказов и некоторой ошеломлённостью во взгляде». Довлатов поступил на факультет журналистики ЛГУ, работал в студенческой многотиражке Ленинградского кораблестроительного института «За кадры верфям», писал рассказы.

Был приглашён в группу «Горожане», основанную Марамзиным, Ефимовым, Вахтиным и Губиным^[5]. Работал литературным секретарём Веры Пановой^[6].

С сентября 1972 до марта 1975 года жил в Эстонии. Для получения таллинской прописки около двух месяцев работал кочегаром в котельной, одновременно являясь внештатным корреспондентом газеты «Советская Эстония». Позже был принят на работу в выпускавшуюся Эстонским морским пароходством еженедельную газету «Моряк Эстонии», занимая должность ответственного секретаря. Являлся внештатным сотрудником городской газеты «Вечерний Таллин»^[7]. Летом 1972 года принят на работу в отдел информации газеты «Советская Эстония». В своих рассказах, вошедших в книгу «Компромисс», Довлатов описывает истории из своей журналистской практики в качестве корреспондента «Советской Эстонии», а также рассказывает о работе редакции и жизни своих коллег-журналистов. Набор его первой книги «Пять углов» в издательстве «Ээсти Раамат» был уничтожен по указанию КГБ Эстонской ССР^[8].

Довлатов публиковался в самиздате, а также в эмигрантских журналах «Континент», «Время и мы»^[11]. В 1976 г. был исключён из Союза журналистов СССР.

В 1978 году из-за преследования властей Довлатов эмигрировал из СССР, поселился в Нью-Йорке, где стал главным редактором еженедельной газеты «Новый американец». Членами его редколлегии были Борис Меттер, Александр Генис, Пётр Вайль, балетный и театральный фотограф Нина Аловерт, поэт и эссеист Григорий Рыскин и другие. Газета быстро завоевала популярность в эмигрантской среде. Одна за другой выходили книги его прозы. К середине 1980-х годов добился большого читательского успеха, печатался в престижных журналах «Партизан Ревью» и «The New Yorker».

За двенадцать лет эмиграции издал двенадцать книг в США и Европе. В СССР писателя знали по самиздату и авторской передаче на Радио «Свобода».

Сергей Довлатов умер 24 августа 1990 года в Нью-Йорке от сердечной недостаточности. Похоронен в армянской части еврейского кладбища «Маунт Хеброн» в нью-йоркском районе Квинс^[12].

Все произведения Сергея Довлатова основаны на фактах и эпизодах из жизни писателя.

Например, когда Довлатов был лагерным надзирателем во время службы в армии, он писал заметки. Затем позже появилась повесть «Зона». А вот «Компромисс» - это история из жизни Довлатова в Эстонии, воспоминания от его работы журналистом. В «Заповеднике» Сергей Довлатов рассказывает о своей работе экскурсоводом, это было в Пушкинских горах. А сама повесть получилась где-то с иронией, а где-то и с горьким опытом. Повесть «Наши» расскажет нам о семье Довлатовых. Идем дальше. «Чемодан» - воспоминания о юности, проведенной в Ленинграде, о вывезенных пожитках за границу. «Ремесло» расскажет нам о литературных неудачах писателя.

Тем не менее, произведения Довлатова нельзя назвать документальными. Его цель состояла в том, чтобы читатель ощутил реальность событий, узнал описанные ситуации в его «документах», созданных творчески и выразительно. В его рассказах можно прочувствовать стиль жизни и мировоззрение поколения шестидесятых, или, например, суть богемных собраний, которые проходили на московских и ленинградских кухнях. Читая его повести, можно также понять и весь абсурд нашей советской действительности и мучения русских эмигрантов в Америке.

Довлатов называл себя не писателем, а рассказчиком, то есть тем, кто рассказывает о жизни людей. А вот писатель, по мнению Довлатова, пишет о том, ради чего люди живут. Поэтому, став рассказчиком, он рвет с уже существующей традицией и уклоняется от обязательных для русского литератора решения нравственных и этических задач. Как - то раз он сказал, что русская литература берет на себя интеллектуальную трактовку мира, подобно философии, и берет на себя духовное и нравственное воспитание народа, подобно религии. Довлатову же больше всего нравилось то, что было самой литературой - немного текста, из-за которого мы печалимся или радуемся. Писатель ценил именно само рассказывание и получал от написания огромное удовольствие. Собственно, поэтому автор предпочитал американскую литературу нашей русской, например, Хемингуэя и Фолкнера. Используя стиль американской литературы, наш писатель объединил свои повести в циклы, где отдельная история была самостоятельной и, в то же время, была частью целого произведения. Сами циклы Довлатов мог дополнить, изменить, расширить, и они приобретали совсем новые оттенки.

Нравственность своих рассказов Сергей Довлатов передавал через восстановление нормы, пытаясь вызвать у всех читателей ощущение этой самой нормы. Самым серьезным ощущением, которое было связано с тем временем, было ощущение абсурда, когда «сумашествие» было нормальным явлением. Об этом Довлатов рассказал американцу Джону Глэду, исследователю русской литературы. Например, в «Заповеднике» можно прочитать такие строки: «Я шел и думал - мир охвачен безумием. Безумие становится нормой. Норма вызывает ощущение чуда». В своих произведениях Довлатов писал об абсурдных ситуациях, но не потому, что он любил абсурд. Нет. Герой Довлатова, при всей своей абсурдности не перестает быть нормальным, гармоничным, действительным.

С помощью стиля и языка Довлатов стремился «восстановить норму».

Это писатель - минималист, он очень любил короткие произведения, был мастером написания анекдота или афоризма, повседневной зарисовки или коротенького рассказа. Литературный стиль Довлатова можно определить, как лаконичный, но не без внимания к художественным деталям, так сказать, живой разговор.

А вот характеры героев в его произведениях обычно проявлялись в мастерски построенных диалогах, которых в «довлатовской» прозе больше, чем драматических перепетий. Довлатов тщательно работал над каждой фразой, над каждым словом. И, казалось бы, простые и понятные высказывания, а нет, это итог огромного и кропотливого труда мастера. Поэтому критики называли его «трубадуром отточенной банальности».

Так как Довлатов избрал себе позицию рассказчика, то он мог себе позволить уходить от оценок. Никогда не выносил приговор героям своих произведений и не давал нравственную оценку человеческим отношениям и поступкам. У Довлатова все равны: охранник и заключенный, злодей и праведник. Автор тесно переплел смешное и трагическое, абсурдное и комическое, юмор и иронию. Художественную мысль Довлатова литературовед Арьева объяснила, как рассказ о странной жизни людей - то они смешно печалятся, то печально смеются.

Сложно представить себе эмоции Сергея, когда набор его 1-ой книги(!) был просто уничтожен по распоряжению КГБ. Начиная с конца шестидесятых годов Довлатов часто публикуется в самиздате, уже в 1976 году его рассказы были успешно опубликованы на Западе в таких журналах как "Континент", "Время и мы", после за это он был исключен из Союза журналистов СССР. 1978 год - власти преследуют Довлатова и он эмигрировал в Вену, потом переселился в Нью-Йорк, там издавал "лихую" эмигрантскую газетку "Новый американец". Книги его прозы выдоят одна за другой - "Невидимая книга" в 1978 году, "Соло на ундервуде" в 1980 году, повести "Компромисс" в 1981 году, "Зона" в 1982 году, "Заповедник" в 1983 году, "Наши" в 1983 году и др. Уже у середине восьмидесятых годов он добился великолепного читательского успеха, очень часто печатался в престижном журнале "New-Yorker".

За двенадцать лет жизни в эмиграции Сергей Довлатов издал столько же книг, которые были выпущены в США и Европе.

В СССР Сергея знали по самиздату и по собственной передаче на радиостанции "Свобода".

Сергея Довлатова не стало 24 августа 1990 года в городе Нью-Йорке, причина - сердечня недостаточность. Похоронен в США на кладбище "Маунт Хеброн".

2. Творчество писателя

довлатов писатель проза творческий

2.1 Память

Мы учились стрелять на живых синеглазых мишенях

Как на питерских шлюхах учились когда-то любви

Николай Харабаров, черниговский вор и мошенник

При попытке к побегу был мною убит.

Я до гроба запомню сутулую черную спину

И над мушкой испуганный, скошенный глаз

Я вернусь дорогая, сапоги надоевшие скину,

Расстегну гимнастерку и спокойно скажу, наклонясь:

«Посмотри, как таинственно листьев круженье

Эту долгую зиму я не смог бы прожить не любя»

Мы учились стрелять на живых синеглазых мишенях

А потом, те кто были слабее, стреляли в себя.⁹

2.2 Разговор

Примечание: полосатиками называют заключенных лагерей особого режима за их полосатую одежду. Стих воспроизводит воображаемый издевательский разговор конвоира с полосатиком.

Ну как живете, полосатики?

Какие папиросы курите?

Ну как там ваши палисадники?

Как ваши козы, ваши курицы?

Как ваши деньги, ваши жемчуги?

Как ваши девки, ваши женщины?

Напротив лес, грибы и ягоды

Гляди-ка здесь ограда, я да ты.

Но помни, я стою до крайнего

За жизнь держусь волчицей раненой

Убью, на предпоследней мысли.

Я был застенчивым,...

при жизни.

Я местный Авиценна

С достоинством муллы

Я мыл у офицеров

Дощатые полы

Я драил, стиснув зубы

Я весь от пота взмок

Размещено на Allbest.ru