Литературоведческая характеристика романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"

Литературоведческий анализ оппонентов главного героя в романе "Преступление и наказание". Разочарование и чувство потрясенной справедливости Родиона Раскольникова. Профессия Сони Мармеладовой как неизбежный результат условий, в которых она живет.

Рубрика Литература
Вид курсовая работа
Язык русский
Дата добавления 06.03.2014
Размер файла 48,5 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Те, простейшие, причины легко устранялись - Раскольников это хорошо знал. Он мог продержаться в университете, и мать кое-что высылала, и уроки выходили. Перебиться Раскольников мог, но не хотел.

Родион видел мир, его историю, его конвульсии, его неудачные усилия и попытки перестроить основы своего существования. Ему показалось, что он понял людей, добрался до корня жизни и несчастий народов. Теперь он обратился к себе и решил взять руль в свои руки, использовать закон по своему разумению.

У Раскольникова «выдумалась» мысль, идея, которую до него никто и никогда еще не выдумывал.

Наполеоновский мотив входил в идею Раскольникова и в ее осуществление. Родион видел перед собой пример Наполеона, он захотел проверить, способен ли он стать Наполеоном, способен ли он выдержать диктаторскую, тираническую власть над человечеством. В то же время можно обнаружить, что наполеоновская идея в ее чистом виде, власть ради власти, является предательством по отношению к чему-то более важному, куда она входит только как часть или как средство. Если б идея Раскольникова исчерпывалась наполеонизмом в его чистом виде, он сам судил бы себя и сам вынес бы себе обвинительный приговор. Родион завидует только цельности, безоглядности, несмущающейся жестокости, с которыми Наполеон и ему подобные шли напролом к своей цели. Хотя он и ставит себя над человечеством, но во имя его спасения, он хочет «сгрести» людей «в руки и потом делать им добро».

Низко, подло стоять в стороне, когда есть рычаг спасения, есть средство осуществить обетование всеобщего счастья. Преступление искупится добром, «погружусь в добро», мечтает Раскольников. А если сердце все будет мучиться укорами совести, все взять на себя, «перенести», не смущать наступившего всеобщего благоденствия.

Когда Порфирий, в центральном для всего романа разговоре, низводит идею Раскольникова, сформулированную в напечатанной статье, к наполеоновской идее, последний протестует.

«Это не совсем так у меня, - возражает Раскольников. - я вовсе не настаиваю, чтобы необыкновенные люди непременно должны и обязаны были творить всегда всякие бесчинства, как вы говорите. Я просто-запросто намекнул, что «необыкновенный» человек имеет право, то есть не официальное право, а сам имеет право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует. По-моему, если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия вследствие каких-нибудь комбинаций никоим образом не могли бы стать известными людям иначе как с пожертвованием жизни одного, десяти, ста и так далее человек. Мешавших бы этому открытию или ставших бы на пути как препятствие, то Ньютон имел бы право, и даже был бы обязан…устранить этих десять или сто человек, чтобы сделать известными свои открытия всему человечеству. Из этого, впрочем, вовсе не следует, чтобы Ньютон имел право убивать, кого вздумается, встречных и поперечных, или воровать каждый день на базаре… я развиваю в моей статье, что все. Ну, например, хоть законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами, Солонами, Магометами, Наполеонами и так далее, все до единого были преступниками, уже тем одним, что, давая новый закон. Тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и уж конечно, не останавливались перед кровью (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им помочь. Замечательно даже, что большая часть этих благодетелей и установителей человечества были особенно страшные кровопроливцы. Одним словом, я вывожу, что и все, не то что великие, но и чуть-чуть из колеи выходящие люди, то есть чуть-чуть даже способные сказать что-нибудь новенькое, должны, по природе своей, быть непременно преступниками, - более, или менее, разумеется. Иначе трудно им выйти из колеи, а оставаться в колее они, конечно, не могут согласиться, опять-таки по природе своей, а по-моему, так даже и обязаны не соглашаться. Одним словом, вы видите, что, до сих пор тут нет ничего особенно нового. Это тысячу раз было напечатано и прочитано. Что же касается до моего деления людей на обыкновенных и необыкновенных, то я согласен, что оно несколько произвольно, ведь я же на точных цифрах не настаиваю. Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных). То есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей. То есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово. Подразделения тут, разумеется, бесконечные, но отличительные черты обоих разрядов довольно резкие: первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. Второй разряд, все переступают закон, разрушители или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, - смотря, впрочем, по идеи и по размерам ее, - это заметьте. В этом только смысле я и говорю в моей статье об их праве на преступление. Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права; казнит их и вешает (более или менее) и тем, совершенно справедливо, исполняет консервативное свое назначение, с тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им поклоняется (более или менее). Первый разряд - всегда господин настоящего, второй разряд - господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели. И те, и другие имеют совершенно одинаковое право существовать».

Оригинальность, или, лучше сказать, исключительность, единственность идеи Раскольникова лучше всех уловил недалекий, но неиспорченный, естественный Разумихин.

«- Ну, брат, если действительно это серьезно, то… Ты, конечно, прав, говоря, что это не ново и похоже на все, что мы тысячу раз читали и слышали; но что действительно оригинально во всем этом, - и действительно принадлежит одному тебе, к моему ужасу,- это то, что все-таки кровь по-совести разрешаешь, и, извини меня, с таким фанатизмом даже… В этом, стало быть, и главная мысль твоей статьи заключается. Ведь это разрешение крови по совести, это, по-моему, страшнее, чем бы официальное разрешение кровь проливать, законное».

«Люди так глупы» - так рассуждал герой Достоевского. Раскольников постоянно огорчается и возмущается глупостью большинства, не понимающего своего положения, не ищущего путей к избавлению от своих тягот, «подло» притерпевшегося к существующему несправедливому порядку.

Психоидеологической подпочвой мыслей Раскольникова является ожидание «конца века», крутых перемен или же разрушительных катастроф. Мир, как он сложился, болен и гнил, он достоин гибели и обречен на гибель. Конец близок, при дверях, но все ли готовы к концу?

В воспаленном мозгу Раскольникова бродят аналогии и с французской революцией, и с пришествием Христа, и мысли об имеющих вот-вот разразиться уличных боях. И на каторге, после того как идея Раскольникова уже потерпела крушение, ему все грезится тревога, набат, резня, всеобщая гибель.

Настроением кануна каких-то необыкновенных перемен, прихода решительной минуты, жадным ожиданием немедленной справедливости охвачена Соня, которая вызывает у Раскольникова предположение об ожидании ею чуда. «Разве так можно сидеть над погибелью, - задается он вопросом, - прямо над смрадной ямой, в которую уже ее втягивает, и махать руками и уши затыкать, когда ей говорят об опасности? Что она, уж не чуда ли ждет? И наверно так».

Читая Раскольникову о воскрешении Лазаря, Соня с особым волнением, раздельно и сильно, «как бы с болью переведя дух», выделяет обетование: «Так, господи! Я верую, что ты Христос, сын божий, грядущий в мир». Она даже остановилась и быстро подняла на Раскольникова глаза, когда произнесла это обещание о приходе Мессии в мир.

Разочарованный Раскольников абсолютизировал свой - ограниченный и субъективный - исторический опыт. Размышления подсказывали ему, что массы бессильны, и что рассчитывать в схватках за судьбы человечества на природу человека не приходится. Люди - пигмеи, люди - низки, гадки, но и нельзя перестать болеть их болями, мучиться их страданиями, нельзя допустить, чтобы такие, как Катерина Ивановна, как Соня, как Дуня, оставались несчастными, чтобы дети пошли крестным путем своих отцов и дедов. Муки людей вопиют, они стонут, плачут и зовут. Раскольников не хочет этих бесконечных жертв, он не может уже больше смотреть на всех этих бесчисленных раздавленных в вечной войне за существование: «Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит! Жертву-то, жертву-то… вы измерили ли вполне? Так ли? Под силу ли? В пользу ли? Разумно ли?».

Нет справедливости на земле, нет бога на небе. Но есть страстное негодование на жестокое общество, на несовершенство, зло и глупость человеческой природы, есть страстная жажда справедливости. И вот он, Раскольников, во имя спасения ближних и дальних, во имя будущего человечества, во имя воскрешения уже смердящего Лазаря готов взять на себя всю власть и ответственность.

В этом насильственном наделении счастьем множеств свобода деланья счастья остается только у тебя - у твоей исполинской личности, все остальные - облагодетельствованные рабы. В этой концепции заключено зерно Великого Инквизитора, а в Раскольникове проступают черты Великого Инквизитора.

Великий Инквизитор понимает и по-своему даже любит Христа, он только считает, что цели Христовы могут быть осуществлены антихристовыми средствами. Он не с Христом, а с Антихристом. И Соня говорит Раскольникову: «От бога вы отошли, и вас бог поразил, дьяволу предал!».

В Раскольникове заключено зерно и человекобога и Великого Инквизитора, но в своем романе, в «Преступлении и наказании», он видит свою роль, прежде всего в том, чтобы стать синтезом Наполеона и Мессии.

Крушение идеи Раскольникова.

Три момента важны в теории Раскольникова: альтруистический - помощь униженным людям и месть за них, эгоистический - когда «все позволено» и решил испытать себя, и, наконец, самоказнь - когда оказалось, что «не выдержал».

Идею Раскольникова образует слияние обеих антитез в единое целое, в новый, качественно своеобразный синтез. Наполеон, в сердце которого проникало сострадание, переставал быть Наполеоном, терял уверенность в себе, в своей идее. Мессия, прибегнувший к наполеоновским средствам, перестал быть Мессией. Это реальное и взрывчатое противоречие и придало роману Достоевского грандиозное значение. Оно не давало Раскольникову возможности устоять на уровне его идеи.

Опасности поджидали его со всех сторон, и, прежде всего внутри него самого, в его сознании, в его совести. Совершенное им преступление неумолимо влекло за собой крушение его идеи, его замысла.

Раскольникову, кажется, что другие не могут его понять из-за эстетической брезгливости. На самом деле он сам ощущает брезгливость. Рефлектирующее сознание, постоянно взвешивающее вопрос о соответствии средств и цели, является почвой, на которой развилось у Раскольникова чувство страха. Молодой человек страшился, что проба его ни к чему не приведет. Если он попадется в самом начале пути - погибнет и он, и выношенная им идея. Особенно ясно обнаруживается природа страха главного героя в чувстве, которое он испытывает перед смиренной и любящей его Соней. Соня в иные минуты ему страшнее, чем Порфирий Петрович со всеми его ловушками. Если права окажется Соня, тогда терпят окончательное крушение все его замыслы: «Да и страшна была ему Соня. Соня представляла собой неумолимый приговор, решение без перемены. Тут - или ее дорога, или его».

Наказание Раскольникова не имеет ничего общего с государственно-криминалистическими теориями, даже в самой тонкой их форме. Преступная воля Родиона сама требует наказания за содеянное преступление, а наказание рассматривается в качестве осуществления собственного права преступника, как разумно-нравственного существа.

Раскольников не может перед самим собой защитить свою правоту - и не может, поэтому развернуть после убийства цепь последующих действий. Идея потерпела крушение не только по внутренней логике своей, но также потому, что она была отвергнута угнетенным и гибнущим народом, во имя которого она и была в таких страдальческих усилиях надумана и вынесена. Родион был отвергнут народом как убийца не по стечению обстоятельств, а как носитель и осуществитель принципиально неприемлемой идеи.

Крушение героя Достоевского свидетельствует о развитии личности, оно содержит в себе уроки из пережитого. Неустанные художнические искания Достоевского доказывали, что цинизм и безнадежность неоправданны, что зло подточено, что выход есть, нужно, во что бы то ни стало его найти, и тогда взойдет утренняя заря человечества.

5. Раскольников и Соня

Направление исканий Раскольникова, сосредоточение его внимания на тех или иных философемах, его собственное идеетворчество было связано с его характером, его душевным строем. В число трудноуловимых и полностью никогда не установимых условий, почему то или иное лицо загорается приверженностью к этой, а не другой идее, входит и то, что называется натурой.

Раскольников деятельный и по природе добрый человек. Он не может видеть несчастья и горя без того, чтобы не вмешаться, чтобы не помочь. По горло погруженный в круг обуревавших его проблем, потрясенный содеянным убийством, он, тем не менее, не может бросить тех, кто дошел до грани, за которой уже прекращается всякая возможность человеческого существования. А практическая помощь страждущему подымает на поверхность все самые добрые, самые радостные таящиеся в нем чувства. Как только он видит, что может стать спасителем сомнения и колебания оставляют его, поэтому Дуня поняла его отношение к Соне, Дуня не погнушалась Соней, она «откланялась ей внимательным, вежливым и полным поклоном», чем даже испугала понимавшую свое положение девушку.

Раскольников понял «ненасытимое сострадание» Сони и сам пережил его в который раз, быть может, еще сильнее, чем Соня, потому что, Соня сосредоточивалась больше на своих близких, а Раскольников - и на близких, и на дальних.

Соня надеется на бога, на чудо. Раскольников с его злым, отточенным скепсисом знает, что бога нет, и чуда не будет. Раскольников беспощадно вскрывает перед своей собеседницей тщету всех иллюзий. Мало того, в своеобразном упоении Раскольников говорит о Соне, о бесполезности ее сострадания, о безрезультатности ее жертв.

Не позорная профессия делает Соню великой грешницей - к ее профессии Соню привели величайшее сострадание, величайшее напряжение нравственной воли, - а напрасность ее жертвы и ее подвига.

Мучения Сони, концентрирующие в себе все мучения человеческие, Евангелие, обетование царства божия на земле напрягли всю гордыню Раскольникова, всю его неслыханную деспотическую веру в свою миссию. Как все пророки и вожди, он может попасть в руки закона; тогда он будет заточен в темницу, окован, быть может, казнен при ликовании той самой дрожащей твари, того самого муравейника, для счастья которого он опоясался мечом и выступил в свой поход. Но тогда останется его завет, который впоследствии поймет и Соня. Но если он избегнет опасности, целым и невредимым выйдет из львиного рта, тогда он придет к Соне, поведет ее с собой, как подругу и союзницу, возьмет на себя всю ответственность и все страдания, в том числе и за убийство Лизаветы.

6. «Правда» Сонечки

литературоведческий раскольников мармеладова

Профессия Сони Мармеладовой - неизбежный, неумолимый результат условий, в которых она живет. Соня - клеточка мира, она «процент», следствие. Однако если бы она была только следствием, она покатилась бы туда, куда катится положенный в собственническом обществе этот процент. Ибо чем же она была вооружена для борьбы с миром? Ни средств, ни положения, ни образования у нее не было.

Однако Достоевский писал не «физиологический» очерк и не «физиологическую» повесть. Он создавал роман, в котором Соня выступает не только как фаталистическое следствие, но и наделена элементом свободы.

Достоевский понимал железную силу тисков нужды и обстоятельств, сдавивших Соню, поэтому нашел и в Соне, в самом забитом, самом последнем человеке большого столичного города, источник собственных верований, решений, действий, продиктованных своей совестью и своей волей. Поэтому она и могла стать героиней в романе, где все основано на противостоянии миру и на выборе средств для такого противостояния.

Профессия проститутки ввергает Соню в позор и низость, но мотивы и цели, вследствие которых она вступила на свой путь, самоотверженны, возвышенны, святы. Ремесло свое Соня «избрала» поневоле, другого выбора у нее не было, но цели, которые она преследует в своей профессии, поставлены ею самой, поставлены свободно.

Несмотря на все, Соня сама по себе остается в добре, зло относится к миру, Соня совершает подвиг любви, мир коснеет в «грехе». Соня жертвует собой во имя любви к близким, и подвиг ее прекрасен, и уж мир виноват в том, что огонь, на котором она себя сжигает, это безобразие пакость и позор. Вот как, например, рассуждал Писарев: «Бывают в жизни такие положения, которые убеждают беспристрастного наблюдателя в том, что самоубийство есть роскошь доступная и позволительная только обеспеченным людям. Очутившись в таком положении человек, научается понимать выразительную пословицу: куда не кинь, все клин. К такому положению оказываются неприменимыми правила и предписания общепринятой житейской нравственности. В таком положении точное соблюдение каждого из этих превосходных правил и предписаний приводит человека к какому-нибудь вопиющему абсурду. То, что при обыкновенных условиях было бы священною обязанностью, начинает казаться человеку, попавшему в исключительное положение, презренным малодушием или даже явным преступлением; то, что при обыкновенных условиях возбудило бы в человеке ужас и отвращение, начинает казаться ему необходимым шагом или геройским подвигом, когда он находится под гнетом своего исключительного положения. И не только сам человек, подавленный исключительным положением, теряет способность решать нравственные вопросы так, как они решаются огромным большинством его современников и соотечественников, но даже и беспристрастный наблюдатель. Вдумываясь в такое исключительное положение, останавливается в недоумении и начинает испытывать такое ощущение, как будто он попал в новый, особенный, совершенно фантастический мир, где все делается навыворот и где наши обыкновенные понятия о добре и зле не могут иметь никакой обязательной силы. Что вы скажете, в самом деле, о поступке Софьи Семеновны? Какое чувство возбудит в вас этот поступок: презрение или благословение? Как вы назовете ее за этот поступок: грязною потаскушкою, бросившей в уличную лужу святыню своей женской чести, или великодушною героинею, принявшей с спокойным достоинством свой мученический венец? Какой голос эта девушка должна принять за голос совести - тот ли, который ее говорил: «сиди дома и терпи до конца; умирай с голоду вместе с отцом, с матерью, с братом и сестрами, но сохраняй до последней минуты свою нравственную чистоту». Или тот, который говорил: «не жалей себя, не береги себя, отдай все, что у тебя есть, продай себя, опозорь и загрязни себя, но спаси, утешь, поддержи этих людей, накорми и обогрей их хоть на неделю, во что бы то ни стало?».

Достоевский не удовлетворялся «дурной диалектикой» добра и зла, вечным колебанием между «богом» и «дьяволом». Автор видел, что жизнь так устроена, что в ней трудно или даже невозможно следовать только добру и всегда избегать зла. Соня, как тот святой, который, согревая своим телом прокаженного, сам не заражался, не становилась порочной. И пусть не говорят и не пишут, что нравственность Сони - это нравственность христианская.

Христос, по Евангелию, спас блудницу от ханжей, собиравшихся побить ее камнями. Но евангельская блудница, прозрев, оставила свое грешное ремесло и стала святой, Соня же всегда была зрячей, но она не могла перестать «грешить», не могла не вступить на свой путь - единственно возможный для нее способ спасать от голодной смерти свою семью.

Самоотверженность Сони носит социально-активный характер. Соня для Родиона не только пример несправедливого мира сего, но и пример активной борьбы за спасение погибающих.

Интересно, что Соня сама, по своей воле, пошла на панель, и так же сама, по своей твердой и несокрушимой воле, она не наложила на себя рук. Может быть, много раз и серьезно обдумывала она в отчаянии, как бы разом покончить, но пришла к выводу, что самоубийство в ее положении было бы слишком эгоистическим выходом.

Первоначально трудно даже предположить, какие огромные и активные силы таятся в Соне. В приниженном существе вдруг обнаруживается в глубине твердый орешек. Соня поражена, но в ней нет ничего похожего на то, что испытывает ищущий помощи, установив, что напрасно надеялся. Наоборот, в Соне шевельнулось и удивление, и желание разобраться, и еще большая симпатия, и сила для того, чтобы ответить душевным движением на душевное движение другого человека.

Однако и сама Соня не бесплотный дух, а человек, женщина, и между нею и Раскольниковым возникают особые отношения взаимной симпатии, придающие особую личную окраску ее тяге к Раскольникову. Родион потому и смог признаться Соне в убийствах, что любил ее и знал, что и она его любит. Только для них любовь - это не поединок страсти между мужчиной и женщиной и не поединок двух характеров, а поединок двух отверженных, сведенных судьбой в единый «предвечный» союз и выбирающих, каким путем идти к общей верховной цели - поединок двух правд.

Вера Сони в бога и чудо - это не механическая и инертная вера господствующей церкви, она требует немедленных дел. Хотя важно отметить, что девушка равнодушна к обрядовой стороне религии, к духовенству, к канонам. Инстинктивно, неосознанно, может быть, но очень последовательно предает она первенствующее значение практике, добрым делам, нравственной поддержке, немедленной помощи нуждающимся, а не формальной стороне религии.

Раскольникову ничем не обоснованная вера Сони кажется, чуть ли не умопомешательством, манией.

Чтение Евангелия продиктовано двумя разными намерениями - Соня читает легенду о воскрешении Лазаря, чтобы обратить Раскольникова, чтобы пробудить в нем веру в предлагаемый ею исход, Раскольников просит читать, чтобы укрепиться в своей правоте, чтобы заставить Соню уверовать в себя, как иудеи уверовали в Иисуса. Но у него не получилось. Вместо раздавленной, лишенной активности жертвы Раскольников вдруг увидел воительницу, объятую суровым энергическим чувством. В Соне есть потребность не только врачевать раны и бедствия, она готова проповедовать, убеждать и переубеждать. Девушка чувствует и видит, что Родион несчастен, и хочет ему помочь. Перед ней раскрывается его внутренний мир. Инородная нравственная природа не отталкивает ее. Активное сострадание заставляет ее стремиться переубедить, нравственно очистить и воскресить его. С беззаветной и наивной целеустремленностью, порожденной религиозными упованиями и женской преданностью, Соня делает все, чтобы обратить Раскольникова, вырвать его из греха, спасти.

Что же является мечом Сони, при помощи какой силы она надеется достичь своей победы?

В том тексте, который дошел до нас, нет прямого ответа на этот вопрос, но в черновых тетрадях есть намеки на искомое решение. «NB, - два раза подчеркивал Достоевский. - Можно быть великим и в смирении, говорит Соня - доказывает то есть». И в другой раз: «А вы будьте кротки, а вы будьте смирны - и весь мир победите. Нет сильнее меча, кроме этого…».

У сони нет страха смерти, ее душа прикована не к мысли о смерти, а к невыносимому положению живущих. С наивной непосредственностью она стремиться распространить справедливость вокруг себя. Настоящая личность «ничего не может и сделать другого из своей личности…как отдать ее всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями». Полное самоотвержение одной личности должно вызвать ответное самоотвержение других личностей. И когда это осуществится, тогда и будет доказано, что нет сильнее меча, чем смирение, тогда наступит братство и любовь. Соня проповедует достижение царства божия на земле смирением и любовью.

Идеал справедливости, как его понимала Соня, предполагал не богатство и власть, к чему стремился Раскольников, а уничтожение богатства и власти. Но и у Раскольникова власть и богатство только средство для достижения нового Иерусалима. Таким образом, и Соня и Раскольников оказываются близкими друг к другу по своей конечной цели, оба в равной степени воодушевленными мессианистическими идеями и эмоциями. Соня, несмотря на отвращение и ужас почувствовала в нем родную душу. Самое глубинное зерно в душе Раскольникова Соня нашла не разумом, не в словах его, которых она большей частью не понимала, а чувством, любовью.

Любовь может разглядеть в человеке больше, чем он может объяснить разумными обоснованиями. Спор догматический, то есть логически-религиозный, и мечты, может быть, о том же утопическом рае на земле не раскрыли Соне Раскольникова полностью. Любовью поняла Соня, откуда растут тезисы и антитезисы Раскольникова, его эмоциональную направленность, раны и боли его, истоки его поступков. Любовью она поняла, что он несчастен, что, при всей видимой гордости, он нуждается в помощи и поддержке. Любовь помогла Соне воскресить и спасти убийцу. Любовью Соня избрала Раскольникова, как самого близкого себе человека, и уже ни острог и ни каторга не могли стать препятствием для ее единения с избранным, для понимания, что по первоначальной своей природе он стремится к тому же, что и она.

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.