"Я сердцем никогда не лгу..."

Размещено на http://www.allbest.ru

Новгородский областной колледж искусств им. С.В. Рахманинова

Литературно-музыкальная композиция

История любви Сергея Есенина и Айседоры Дункан

«Я сердцем никогда не лгу...»

Выполнила: студентка 4 курса Т.Т.

Романова Елизавета

Проверил преподаватель:

Юрионас-Юрганс О.В.

Великий Новгород 2013\2014 уч.год

Я сердцем никогда не лгу…

Он был любимчиком музы, потрясающего дарования и романтизма. Ее уважали за мастерство и талант. Их любовь сыграла странную роль в их судьбах. Историю любви Есенина и Дункан вспоминают, пожалуй, чаще, чем какие-то другие романы. есенин дункан история любовь

Не гляди на запястья,

И с плечей её льющийся шёлк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашёл...

Я не знал, что любовь - зараза,

Я не знал, что любовь - чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума. 

Жить - так жить, 

Любить - так уж влюбляться.

Сергей Есенин

Знаменитая всему миру танцовщица Айседора Дункан приехала в Москву в 1921 году по приглашению советского правительства. Она была намерена передавать свое искусство молодым особам, для чего ей и был выделен один из столичных особняков.

Солнце, отогреть пытаясь, светит

На аллею грусти в Пер-Лашез,

И кружит листву осенний ветер -

Золотым, струящимся кашне.

Тишину молчанием дополнив,

Медленно ступаю по земле.

Осень исполняет номер сольный -

Этот миг я видела во сне...

Словно пламя колыхалась в танце,

В золотистом платье босиком,

Айседора - совершенство граций...

Ввысь летит - Есенинским стихом,

Взмах и взлет - движения по Ницше,

А в глазах - игривая волна.

Птицей вольной пронеслась по жизни,

Не сломив в лишениях крыла.

Лейла Бегим.

Трудно сказать, кто из них был более знаменит - американская танцовщица Айседора Дункан или великий русский поэт Сергей Есенин.

У них не было почти ничего общего, они даже не говорили на одном языке - и тем не менее с первой встречи их потянуло друг к другу. Отношения их были бурными и неровными. Как водится, страсть двух незаурядных людей обернулась драмой. В июле 1921 года гадалка предсказала Айседоре: "Вы собираетесь совершить длительное путешествие в страну под бледно-голубым небом. Вы будете богаты, очень богаты. Вы выйдете замуж…".

Танцовщица лишь расхохоталась. После многих неудачных романов и браков она и не думала о новых отношениях. Тем более в России, куда она ехала по приглашению наркома Луначарского открывать школу танцев.

С поэтом Сергеем Есениным она знакомится на вечере у художника Якулова. Дункан исполняла под аккомпанемент "Интернационала" свой коронный номер - танец с шарфом (музыка). 26-летний Сергей Есенин, которого затащил сюда лучший друг, имажинист Анатолий Мариенгоф, не отрываясь, смотрел на полноватую голубоглазую женщину с выкрашенными в рыжий цвет волосами, кружащуюся по паркету в красном полупрозрачном хитоне. "Богиня!" - выдохнул он.

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь-как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз злато-карий омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали…

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Анатолий Мариенгоф так вспоминает первую встречу поэта и танцовщицы: "В первом часу ночи приехала Дункан… Изадора легла на диван, а Есенин у ее ног. Она окунула руку в его кудри и сказала: «Solotaia golova»! Было неожиданно, что она, знающая не больше десятка русских слов, знала именно эти два. Потом поцеловала его в губы. И вторично ее рот, маленький и красный, как ранка от пули, приятно изломал русские буквы: «Anguel»! Поцеловала еще раз и сказала: «Tschort!». Айседора Дункан не знала русского, а Есенин не изъяснялся ни на одном из иностранных. Они понимали друг друга на уровне взглядов, сопровождаемых жестами. В четвертом часу утра Изадора Дункан и Есенин уехали…"

«…Айседора Дункан -- культурное явление столь огромное и даже, если хотите, загадочное, по крайней мере на первый взгляд, что о ней надо было бы писать отдельно. Скажу только, что это она, конечно, сломала рамки милого и интересного, но застывшего академического балета, это она вернула танцу эмоциональную свободу, сделала его одним из самых прямых выражений души человека. Конечно, пока для немногих артистов. Но широкая волна, идущая сейчас по Европе в виде школ сестер и братьев Дункан, в виде ритмики Далькроза, английской каллистении, эстетической гимнастики Демени, -- имеет своим началом Айседору»

(Луначарский А.В. Русские спектакли в Париже. -- Журн. «Современник», 1914, кн. 14/15, с. 257--258).

Их роман развивался стремительно и довольно быстро они приняли решение жить вместе. Дункан была величественной женщиной. Своей гордой осанкой она походила на королеву. Единственное, чего она стеснялась это разницы в возрасте со своим возлюбленным. Она была старше поэта на пятнадцать лет. Поэтому, когда речь зашла о бракосочетании, она попросила своего администратора исправить в ее паспорте год рождения.

Они женились дважды. Сначала церемония прошла 2 мая 1922 года в России, а позже -- за границей. И поэт, и танцовщица пожелали носить двойную фамилию. Есенин с гордостью кричал, что он отныне Дункан. Айседора до этого была замужем несколько раз. Брак с Есениным не был для нее каким-то открытием. Она скорее относилась к поэту как к сыну.

По смешному я сердцем влип,

Я по-глупому мысли занял.

Твой иконный и строгий лик

По часовням висел в рязанях.

Я на эти иконы плевал,

Чтил я грубость и стих в повесе,

А теперь вдруг растут слова

Самых нежных и кротких песен.

Не хочу я лететь в зенит,

Слишком многое телу надо.

Что ж так имя твоё звенит,

Словно августовская прохлада?

Они несколько раз выезжали за границу. Айседора продолжала с успехом выступать. Однако ее мучило тягостное чувство ревности. Она не отпускала молодого мужа ни на шаг, боялась, что он попадет под чье-то влияние.

Я покинул родные поля.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пес мой давно исдох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог.

Я люблю этот город вязевый,

Пусть обрюзг он и пусть одрях.

Золотая дремотная Азия

Опочила на куполах.

А когда ночью светит месяц,

Когда светит... черт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролет, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю спирт.

Сердце бьется все чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

"Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад".

Однажды в Берлине Есенину вместе с приятелями удалось вырваться из-под бдительного ока супруги. Дункан была вне себя от гнева. После четырехдневных поисков она обнаружила беглецов в одном частном пансионе. В приступе ярости она перебила все находившееся там и уволокла поэта, даже не дав ему переодеться.

Подобные попытки бегства Есенин предпримет еще не один раз. Однако все, кто был близко знаком с парой, были уверены, что Есенин и Дункан безумно любят друг друга. Их любовь была странной и подчас не доступной для понимания большинства. Есенин мог, разоткровенничавшись, сказать «Липнет как патока!». Но тут же добавлял «А знаешь, она баба добрая. Чудная только какая-то. Не пойму ее». Он как ребенок радовался подаренным ею золотым часам, а позже в момент ссоры с силой разбил их.

Однажды в гостинице, где они остановились, он настолько напился, что Айседора вызвала полицию. Та определила разбуянившегося поэта в сумасшедший дом. Однако спустя три дня Есенина выпустили, но он уже смотрел на свою жену другими глазами. Ему вдруг открылся ее возраст, ее морщины, отяжелевшая фигура. В то время Дункан была больна, и врачи советовали ехать на лечение в Кисловодск. Есенин очень переживал за нее и решил ехать с ней, однако в последний момент передумал.

Осенью через три года они развелись. В письмах к Айседоре Есенин признавался: «Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью к тебе».

Не больна мне ничья измена,

И не радует легкость побед,-

Тех волос золотое сено

Превращается в серый цвет.

Превращается в пепел и воды,

Когда цедит осенняя муть.

Мне не жаль вас, прошедшие годы,-

Ничего не хочу вернуть.

Я устал себя мучить бесцельно,

И с улыбкою странной лица

Полюбил я носить в легком теле

Тихий свет и покой мертвеца…

Сыпь, гармоника. Скука.. . Скука.. .

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая сука,

Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали -

Невтерпеж.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,

Пугать ворон.

До печенок меня замучила

Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.

Пей, выдра, пей.

Мне бы лучше вон ту, сисястую, -

Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую.. .

Немало вас,

Но с такой вот, как ты, со стервою

Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,

То здесь, то там.

Я с собой не покончу,

Иди к чертям.

К вашей своре собачьей

Пора простыть.

Дорогая, я плачу, плачу.

Прости... прости...

Дункан же никогда не сказала о нем дурного слова. Узнав о самоубийстве поэта, она написала в одну из парижских газет: «Между нами никогда не было ссор. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием». Сама она пережила Есенина всего на полтора года. (Музыка).

Пускай ты выпита другим,

Но мне осталось, мне осталось

Твоих волос стеклянный дым

И глаз осенняя усталость.

О, возраст осени! Он мне

Дороже юности и лета.

Ты стала нравиться вдвойне

Воображению поэта.

Я сердцем никогда не лгу,

И потому на голос чванства

Бестрепетно сказать могу,

Что я прощаюсь с хулиганством.

Пора расстаться с озорной

И не покорною отвагой.

Уж сердце налилось иной,

Кровь отрезвляющею брагой.

Ты прохладой меня не мучай

И не спрашивай, сколько мне лет,

Одержимый тяжелой падучей,

Я душой стал, как желтый скелет.

Было время, когда из предместья

Я мечтал по - мальчишески - в дым,

Что я буду богат и известен

И что всеми я буду любим.

Да! Бога я, богат с излишком.

Был цилиндр, а теперь его нет.

Лишь осталась одна манишка

С модной парой избитых штиблет.

И известность моя не хуже,-

От Москвы по парижскую рвань

Мое имя наводит ужас,

Как заборная, громкая брань.

И любовь, не забавное ль дело?

Ты целуешь, а губы как жесть.

Знаю, чувство мое перезрело,

А твое не сумеет расцвесть.

Я усталым таким еще не был.

В эту серую морозь и слизь

Мне приснилось рязанское небо

И моя не путевая жизнь.

Много женщин меня любило,

Да и сам я любил не одну,

Не от этого ль темная сила

Приучила меня к вину.

Мы теперь уходи по не многу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящих

Я не в силах скрыть моей тоски.

Смешная жизнь, смешной разлад.

Так было и так будет после.

Как кладбище, усеян сад

В берез изглоданные кости.

Вот так же отцветем и мы

И отшумим, как гости сада...

Коль нет цветов среди зимы,

Так и грустить о них не надо.

Советы постановщику:

В композиции задействованы:

Молодой человек:23-25 лет.

Молодая девушка: 20-23 года.

Молодой человек, читает от лица Сергея Есенина, а девушка соответственно от лица Дункан.

Композиция рассчитана на аудиторию: от 16 лет и старше.

Оформление сцены:

На середине сцены журнальный столик, по сторонам стоят 2 кресла, на одном на спинке красный шарф. На столе лежит сборник стихов Есенина.

В композиции задействована музыка:

Композиции под которые танцевала Айседора Дункан.

Романсы на стихи Сергея Есенина.

Размещено на Allbest.ru

...