В контексте повести смерть Иуды так же символична, как и распятие на кресте Иисуса. В сниженном плане, и вместе с тем как значимое, возвышающееся над обычной действительностью и обычными людьми событие описано самоубийство Иуды. Распятие Иисуса на кресте символично: крест -- это символ, центр, схождение Добра и Зла. На обломанной кривой ветви измученного ветром, полузасохшего дерева, но на горе, высоко над Иерусалимом, повесился Иуда. Обманутый людьми, Иуда добровольно покидает этот мир вслед за своим учителем.

Таким образом, на основе вышесказанного, можно сделать вывод, что Иуда, который в Евангелии ни что иное, как метафорическое воплощение зла, становится у Андреева личностью, сыгравшей величайшую роль в истории, поступок, который традиционно расценивается как предательство, в повести рассматривается как своеобразный акт творчества, а сам Иуда принимает на себя роль Бога-Отца, который как таковой в произведении отсутствует. Иуда осознанно обрекает на смерть того, кого больше всех любит и берёт на себя полную ответственность за случившееся. В то время как остальные апостолы, представленные в Евангелии как верные ученики, у Андреева нелестно сравниваются с безвольным стадом, неспособным самостоятельно принимать решения. Иисус представлен в своей телесности, человеческой плоскости, это не "имеющий власть" (Евангелие от Матфея), а отрешённый от реальной действительности, наивный, мечтательный художник, тонко чувствующий красоту и многообразие мира.

3. Оценка повести "Иуда Искариот" русской критикой

Леонид Андреев, предвидя опасность попытки критиками "понять" образ Иуды, отмечал, что повесть "будут ругать и справа, и слева, сверху и снизу". И он оказался прав: акценты, которые были расставлены в его варианте евангельской истории ("Евангелии от Андреева"), оказались неприемлемыми для многих современников, в числе которых был и Л. Толстой: "Ужасно гадко, фальшь и отсутствие признака таланта. Главное зачем?" [18, С. 144].

Резкое неприятие вызвал и Иисус как персонаж повести: "Сочиненный Андреевым Иисус, в общем Иисус рационализма Ренана, художника Поленова, но не Евангелия, личность весьма посредственная, бесцветная, маленькая" (Б.С. Бугров) [9, С. 210]; и образы апостолов: "От апостолов приблизительно ничего не должно остаться. Только мокренько" (В.В. Розанов) [15, С. 122]; и образ центрального героя "Иуды Искариота": "...попытка Л. Андреева представить Иуду необыкновенным человеком, придать его поступкам высокую мотивировку обречена была на неудачу. Получилась отвратительная смесь садистской жестокости, цинизма и любви с надрывом. Произведение Л. Андреева, написанное в пору разгрома революции, в пору черной реакции, по сути является апологетикой предательства... Это одна из самых позорных страниц в истории русского и европейского декаданса" (И.Е. Журавская) [19, С. 268]. Уничижительных отзывов о скандальном произведении в критике того времени было так много, что К. Чуковский вынужден был заявить: "В России лучше быть фальшивомонетчиком, чем знаменитым русским писателем" [20, С. 298].

В то же время высоко оценили повесть М. Горький, А. Блок, К. Чуковский и многие другие.

Полярность оценок произведения Л. Андреева и его центрального героя в литературоведении не исчезла и по сей день, и она вызвана двойственным характером образа Иуды в изображении писателя:

- негативную оценку образу Иуды дает Л.А. Западова, которая, проанализировав библейские источники повести "Иуда Искариот", предостерегает: "Знание Библии для полноценного восприятия рассказа-повести и постижения "тайн" "Иуды Искариота" необходимо в разных аспектах. Нужно держать в памяти библейское знание <…> -- для того хотя бы, чтобы не поддаться обаянию змеино-сатанинской логики персонажа, чьим именем назвало произведение" [17, С. 255]; М.А. Бродский: "Правота Искариота не абсолютна. Более того, объявляя постыдное естественным, а совестливость излишней, цинизм разрушает систему нравственных ориентиров, без которой человеку трудно жить. Вот почему позиция андреевского Иуды дьявольски опасна" [8, С. 89];

- другая точка зрения получила не меньшее распространение. Так, Б.С. Бугров утверждает: "Глубинным источником провокации [Иуды. -- В. К.) оказывается не врожденная нравственная порочность человека, но неотъемлемое свойство его природы -- способность мыслить. Невозможность отрешиться от "крамольных" мыслей и необходимость их практической проверки -- вот внутренние импульсы поведения Иуды" [9, С. 205]; П. Басинский в комментариях к повести пишет: "Это не апология предательства (как понимался рассказ некоторыми критиками), но оригинальная трактовка темы любви и верности и попытка в неожиданном свете представить тему революции и революционеров: Иуда как бы "последний" революционер, взрывающий самый ложный смысл мироздания и таким образом расчищающий дорогу Христу" [5, С. 37]. В трактовке Ю. Нагибина, одного из современных писателей, Иуда Искариот -- "любимый ученик" Иисуса.

У проблемы евангельского Иуды и ее интерпретации в литературе и искусстве есть две грани: этическая и эстетическая, и они неразрывно связаны.

Этическую грань имел в виду Л. Толстой, задавая вопрос: "Главное зачем" обращаться к образу Иуды и пытаться понять его, вникнуть в его психологию? Какой в этом, прежде всего, нравственный смысл? Глубоко закономерным было появление в Евангелии не только положительно прекрасной личности -- Иисуса, Богочеловека, но и его антипода -- Иуды с его сатанинским началом, персонифицировавшего общечеловеческий порок предательства. Человечеству необходим был и этот символ для формирования нравственной системы координат. Попытаться как-то иначе взглянуть на образ Иуды -- значит предпринять попытку ревизии его, а, следовательно, посягнуть на сформировавшуюся в течение двух тысячелетий систему ценностей, что грозит нравственной катастрофой. Ведь одним из определений культуры является следующее: культура -- это система ограничений, самоограничений, запрещающих убивать, красть, предавать и т.д. У Данте в "Божественной комедии", как известно, этическое и эстетическое совпадают: Люцифер и Иуда одинаково безобразны и в этическом, и в эстетическом плане -- они антиэтичны и антиэстетичны. Всяческие новации в этой области могут иметь серьезные не только этические, но и социально-психологические последствия. Все это и дает ответ на вопрос, почему образ Иуды находился долгое время под запретом, на него как бы было наложено табу.

С другой же стороны, отказаться от попыток понять мотивы поступка Иуды - значит согласиться с тем, что человек является своего рода марионеткой, в нем всего лишь действуют силы других ("вошел сатана" в Иуду), в таком случае человек и ответственности за свои действия не несет. Леонид Андреев обладал мужеством задумываться над этими непростыми вопросами, предлагать свои варианты ответов, заранее зная, что критика будет жесткой.

Заключение

Л. Андреева по праву можно назвать одним из самых читаемых русских писателей. Его популярность сравнима с популярностью Горького, по тиражам он вряд ли уступал Толстому и Достоевскому. Но даже в годы творческого расцвета Андреев продолжал оставаться объектом нападок критиков и самых разных публицистов, иронично отрицавших качество его прозы и драматургии. Андреева обвиняли в анархизме и безбожии, в отсутствии чувства меры и в слишком пристальном внимании к психопатологии.

В поисках разгадки бытия человека и мира, писатель обращался к библейской тематике и образам. Но в своих евангельских рассказах он переосмысляет и трансформирует традиционный сюжет, тем самым выражает свою точку зрения на события, происходившие 2000 лет назад. Позиция автора новаторская и во многом противоположная религиозному учению. Для ее выражения Андреев очень умело выбирает поэтические приемы.

Под пером Андреева библейский сюжет из сухого, описательного превратился в тонкий, психологический. По мнению М. Волошина, благодаря библейской тематике, "художник может достичь передачи тончайших оттенков своего чувства и своей мысли" [11, С. 101].

В заключении можно сделать следующие выводы:

- Андреев в своих рассказах использует библейские образы, которые заметно отличаются от канонических текстов. Отношение автора к тексту Библии как к источнику художественных, пластических образов, а не как к философско-нравственному учению. Ему важно было показать исцеляющее влияние на душу человека православия, в результате нравственные чувства добра, милосердия, любви к ближнему выступают как пример наивысшего подъема человека, а мысль о вере в Бога занимает второстепенное место, она, как таковая, не осознается героями Андреева;

- писатель тяготеет к созданию отвлеченно-аллегорических образов, выражающих по преимуществу авторскую субъективность;

- в рассказе "Иуда Искариот" Андреев изображает учеников Христа трусливыми и никчёмными, заботящимися лишь о своём благополучии. Иуда же выступает как правдолюбец, через смерть Иисуса и свою собственную пытающийся вернуть людей на путь истинный, заставить их обратиться к вечным ценностям и пониманию вероучения Христа, но делает это через предательство. Иуда бросает дерзкий вызов всему укоренившемуся, привычному общественному укладу, но большей частью он воинствующий индивидуалист, убежденный в собственной неповторимости, ради надуманной идеи готовый погубить себя и других. Концепция Иуды - творца новой духовной реальности утверждается в повести Андреева;

- вокруг повести "Иуда Искариот" развернулась острейшая полемика. Неоднозначная оценка произведения со стороны русской критики.

Список литературы

1. Андреев Л.Н. Иуда Искариот // Проза. - М.: АСТ, 2010. - 450 с.

2. Аверинцев С.С. Иуда Искариот // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. М., 1990. Т. 1. - 325 с.

3. Арсентьева Н.Н. О природе образа Иуды Искариота // Творчество Леонида Андреева. - М.: Наследие, 2000. - 285с.

4. Бабичева Ю. Леонид Андреев толкует Библию (богоборческие и антицерковные мотивы в творчестве писателя) // Наука и религия. 1969. №1

5. Басинский П. Поэзия бунта и этика революции: реальность и символ в творчестве Л. Андреева // Вопросы литературы. 1989. №10. - С. 35-59

6. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Худ. литература, 1999. - 423 с.

7. Беззубов В.И. Андреев и традиции русского реализма. Таллин: Ээсти раамат, 1994. - 336 с.

8. Бродский М.А. Последний аргумент Иуды // Русская словесность. 2001. №5. - С. 25-34

9. Бугров Б.С. Леонид Андреев. Проза и драматургия. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 116 с.

10. Булгаков С.Н. Иуда Искариот - апостол-предатель // Путь. 1931. №26, 27

11. Волошин М. Евангелие от Иуды // Независимый альманах "Лебедь". 2002. №270. - С. 98-105

12. Гайнетдинова Е.А. Повесть о любви и верности?! "Иуда Искариот" Л. Андреева в XI классе // Литература в школе. 2001. №7. - С. 112-120

13. Горький М. Леонид Андреев // Горький М. Литературные портреты. - М.: Народная асвета, 2000 г. - 340 с.

14. Григорьев А.Л. Леонид Андреев в мировом литературном процессе // Русская литература. 1972. №3. - С. 54-62

15. Дэвис Р. Леонид Андреев // История русской литературы. ХХ век. Серебряный век. М.: Наука, 1995. - 340с.

16. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. Учебное пособие. - М.: Флинта, 2005. - 245 с.

17. Западова Л.А. Источники текста и "тайны" рассказа-повести "Иуда Искариот" // Русская литература. 1997. №3. - С. 45-59

18. Иезуитова Л.А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906). С.-П.: Петрополис, 2010. - 285с.

19. Келдыш В.А. Русский реализм начала ХХ века. - М.: Наука, 1975. - 335с.

20. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX веков. М.: Худ.литература, 2005. - 385 с.

21. Крючков В.П. Образ Иисуса в повести Л. Андреева "Иуда Искариот", или Смеялся ли Христос? // Литература: Прил к газ. "Первое сентября". 2003. №15. - С. 10-12

22. Кулешов В.И. История русской литературы XIX века. 70-90-е гг. - М.: Высшая школа , 2008. - 797 с.

23. Леонид Андреев: Материалы и исследования / Под ред. В.А. Келдыша и М.В. Козьменко. М.: Наука, 2000. - 315 с.

24. Лихачев Д. В поисках выражения реального // Вопросы литературы, 1981, №11. - С. 25-29

25. Лихачев Д.С. Избранные работы: В 3 т. Т. 1 - Л.: Худ. лит., 1987. - 352с.

26. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь - М.: Просвещение, 2008. - 450 с.

27. Львов-Рогачевский. Новейшая русская литература. 2-е изд. - М.: Наука, 2002. - 392 с.

28. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. - М.: Флинта, 2012. - 136 с.

29. Михайлов О. На перепутьях реализма и модернизма (о Леониде Андрееве) // Михайлов О. Страницы русского реализма (Заметки о русской литературе ХХ века). -- М.: Худ.лит., 1999. -- 250 с.

30. Михеичева Е.А. Художественный мир Леонида Андреева // Литература в школе. 1998. №5. - С. 115-120

31. Муратова К.Д. Л. Андреев // История русской литературы. - Л.: Наука, 1983. - 290 с.

32. Сиднев Г.Ю. "Странные" образы Леонида Андреева // Русский язык в школе. 2001. №4. - С. 85-92

33. Смирнова Л.А. Творчество Л. Андреева: Проблемы художественного метода и стиля: Учеб. пособие. М.: Комкнига, 2008. - 325 с.

34. Смирнова Л.А. Русская литература конца XIX - начала XX века: Учеб. для студ. пединститутов и университетов. М.: Комкнига, 2010. - 385 с.

Размещено на Allbest.ru