Мифологическое пространство в поэтической системе Александра Башлачева

Размещено на http://www.allbest.ru/

САМАРСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВ

РЕФЕРАТ

В мировой художественной культуре

на тему: Мифологическое пространство в поэтической системе Александра Башлачева

Выполнила:

студентка 1 курса

группы хт-10 ЗО

Мережникова А.А.

Самара 2014

ВВЕДЕНИЕ

Все чаще о Башлачеве говорят как о поэте (забывая добавить «приставку» «рок-»): «Сема поэт, как показали наблюдения, доминирует в репутации Баш-лачева. Примечательно, что его называют поэтом самые разные люди - от простых поклонников и журналистов до литературных критиков и видных ученых». Собственно, отнесенность Башлачева к рок-поэзии столь же правомерна, как и отнесенность, например, Маяковского к футуризму: действительно, Башлачев был близок рок-среде, рок-эстетике, однако масштабы его поэтического дарования тяжело уместить в рамки рок-поэзии (какими бы широкими они на первый взгляд ни казались). Более того, Башлачев (особенно на первом этапе творчества) может быть воспринят как последователь традиции авторской пес-ни. Эту мысль можно доказать, как особенностями поэтики, так и высказываниями самого певца: «Это вот несколько таких бардовских песен, я вообще-то их сейчас не пишу, но некоторые до сих пор не удалось забыть». Да и исполнение голос-гитара также вполне вписываются в традицию авторской песни. И все-таки мы будем именовать Башлачева рок-поэтом. И первую главу нашего исследования во многом мы посвятим именно доказательству близости основных аспектов поэзии Башлачева рок-искусству.

Но перед тем как выделить основные аспекты рок-поэзии, преломив их через призму поэтики Башлачева, выскажем несколько реплик касаемо разграничения рок-поэзии и поэзии авторской песни. Первый (и, на наш взгляд, основной) аспект - эмоционально-тематическая направленность текстов, их уста-новка (выходящая на уровень поэтики). Сатирическая подоплека двух течений соотносится как юмор (авторская песня) - сатира (рок). Разумеется, такая соотнесенность довольно условна, но более жесткий и бескомпромиссный подход в роке к изображаемому очевиден. Также огромную роль в рок-поэзии играют мотивы эзотерического, мистического характера. В авторской традиции нет такого акцента на трансцендентальный компонент, интересы «бардов» более посюсторонние. К тому же для рока характерна высокая степень мифологизации текстов. Словом, даже при беглом взгляде на особенности поэтики рока и «барда» становятся очевидными их дифференцирующие аспекты.

Далее мы рассмотрим уникальную многоуровневую структуру поэзии Башлачева, докажем, что поэт создает миф на всех ярусах своей поэтической системы: начиная с сюжетов и мифологем и заканчивая мифологизацией звукообраза и даже звука.

мифология башлачев рок поэзия

ГЛАВА 1. МИФОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В ПОЭТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЕВА

1.1 Пространство мифологического мышления

Алексамндр Николамевич Башлачёв родился 27 мая 1960, Череповец -- погиб 17 февраля 1988, Ленинград) -- русский поэт, автор и исполнитель песен. Один из самых ярких представителей русского рока. В статье рассматриваются способы организации пространства в поэтической вселенной Александра Башлачева. Пространственные объекты в творчестве поэта разделены на два уровня: сакральный (природа) и профанный (город). В работе доказывается, что Башлачев использовал мифологические пути создания оппозиции природа - город.

Одной из важнейших категорий мифа является категория пространства: «Представление о пространстве оказалось одним из основных моментов мифологического мышления». Александр Башлачев, как поэт, создававший авторскую мифопоэтическую вселенную, конечно, не мог не обойти своим вниманием категорию пространства, причем башлачевский миф системен на многих уровнях, в том числе и на пространственном.

Некоторые пространственные объекты «кочуют» из одной песни в другую, и самый яркий пример здесь, пожалуй , мотив реки, вдоль которой растет лес и горят огни. Проиллюстрируем нашу мысль цитатами. «Егоркина былина»: «Как горят костры у Шексны-реки»; «Ванюша»: «Как ходил Ванюша вдоль синей речки», «Не видя, звезды горят, костры ли... пройдет вдоль речки, / да темным лесом поковыляет»; «Посошок»: «Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки. у последней заставы мелькнут огоньки». Вообще река у Башлачева является, наверное, самым сакральным локусом. Этот мотив поэт явно заимствовал из мифологии: у Башлачева река также является границей между миром живых и миром мертвых. Особенно ярко это проявляется в упоминавшихся песнях: «Ванюша», «Егоркина былина», «Посошок», где смерть лирического героя или персонажа непосредственно (т. е. контекстуально) сопряжена с мотивом реки.

В пространственной системе мифопоэтики Башлачева присутствуют локусы как профанного, так и сакрального характера. Причем главным сакральным местом становится природа: река, лес, поле. Эти три объекта так или иначе соотносятся со смертью, границей между мирами.

1.2 Сакральные природные локусы

Главным путем в сакральную потусторонность у Башлачева является Мифологическое пространство в поэтической системе Александра Башлачева река. Но река не простая - это поток огня или крови. Вспомним песню «Посошок»: «Но гляди - на груди повело полынью. / Расцарапав края, бьется в ране ладья. / И запел алый ключ. Закипел, забурлил. / Завертело ладью на веселом ручье. / А я еще посолил. Рюмкой водки долил. / Размешал и поплыл в преисподнем белье».

Если обратиться к песне «Пляши в огне», то в ней мы находим описание реки, вероятно, отделяющей мир живых от мира мертвых (некий аналог мифической Смородины): «Весело ли грустно, да по Руси по руслу речет река. / Как течет река в облака, а на самом дне / Мечется огонь, и я там пляшу в огне!»

Сакральность мотива реки в творчестве Башлачева постепенно возрастала. Вначале у поэта появляются мотивы, в которых мифологическая подоплека не была выражена ярко: это реки Шексна («Рождественская»), Колыма и Нева («Зимняя сказка»). В тексте «Петербургской свадьбы» (Нева, Енисей) и «Егоркиной былины» (Шексна) реки заметно мифологизируются, приобретают зловещую таинственность и даже некоторую инфернальность. Ну и «пиком сакральности» мотива становится безымянная река из композиций «Пляши в огне», «Посошок», а также «Ванюша».

Другим сакральным природным локусом в поэтической системе Башлачева становится лес, «где поляны... святы», да и Россия для поэта - это «седая лесная страна». Не будем забывать и об уже цитировавшихся песнях «Ванюша» и «Посошок», где лес растет по берегам мифической реки. Лес этот состоит из деревьев, которые для Башлачева имеют также большое значение. В творчестве рок-поэта встречаются упоминания о березе, осине, клене, иве, ольхе, вишне, яблоне, ели. Каждое из таких деревьев (особенно яблоня из «Вечного поста» и вишня из одноименной песни) могут быть представлены как прообразы мифического мирового древа.

Третьим важнейшим природным локусом в мифопоэтическом пространстве Башлачева становится поле, которое получает традиционно фольклорные эпитеты: «доброе» («Когда мы вместе»), «чистое» («В чистом поле - дожди», «Ванюша», «Не позволяй душе лениться»). Кстати, если Россия у Башлачева - «лесная страна», то русские «полевое племя», которые сейчас «на своем поле, как подпольщики». Мировое древо в поэтической вселенной рок-поэта также растет в поле: «В поле вишенка одна ветерку кивает» («Вишня»). В смысловом плане к полю у Башлачева примыкают и луг, степь, поляна - другие проявления открытого пространства.

1.3 Профанный город в поэтическом пространстве

Помимо сакральных природных локусов в поэтическом пространстве Башлачева присутствует ряд профанных мест, созданных человеком. И главное из них город: «В мифопоэтической и провиденциальной перспективе город возникает, когда человек был изгнан из рая и наступили плохие времена: человек оказался пред оставленным самому себе и отныне заботиться о себе должен был он сам»2. У Башлачева также нет любования городом: «города цветут синяками» («Некому березу заломати»), «а над городом - туман. Худое времечко», «Этот город с кровоточащими жабрами / надо бы переплыть» («Ржавая вода»).

Город у Башлачева является гибельным, инфернальным местом, и такая трактовка вполне обоснована мифологией. «С появлением города человек вступил в новый способ существования, который, исходя из прежних представлений и мерок, не мог не казаться парадоксальным и фантастическим: выживание и, более того, перспектива пути к максимальному благу, к обретению нового рая, заменой которого в «нерайских» условиях и был город, отныне были связаны с незащищенностью, неуверенностью, падшестью, в известном смысле - богооставленностью и, наконец, с трудом - страданием»3.

В профанном городе, изображаемом Башлачевым, присутствует некоторое число мелких локусов, и, как правило, это здания: «В новостройках - ящиках стеклотары / Задыхаемся от угара» («Дым коромыслом»), Нет практически у Башлачева строений и сооружений, которые ни несли бы на себе печати чего-то гибельного и инфернального, Это и мельница из одноименной песни, кишащая то ли нечистью, то ли людьми «дна»; это и мифическое здание, скользящее в пространстве и времени, где «всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер»; это и «калечные дворцы» Петербурга; и «казарма проблем» из песни «От винта!»; и башня из «Имени Имен»; это и трактир, где до смерти пьет Ванюша; и замок-сортир, символизирующий Россию; и белые палаты, продуваемые вьюгой («Лихо»); и «Палата № 6», Другие городские локусы также несут негативную коннотацию: «Да только кольцами года завиваются / В водоворотах пустых площадей» («Ржавая вода»),

Завершая беседу о зданиях, отметим, что самым сакральным сооружением испокон считалось родное жилище: дом «противопоставлен окружающему миру как пространство закрытое - открытому, безопасное - опасному, внутреннее - внешнему, <...> Согласно причитаниям и некоторым другим фольклорным текстам, небо с солнцем, луной и звездами, а также ветер и другие стихийные силы находятся как бы непосредственно за окнами и над печной трубой», Кроме того, дом в народной культуре - «средоточие основных жизненных ценностей, счастья, достатка, единства семьи и рода»4, Однако у Башлачева эта мифологема инвертируется, и вообще в рок-поэзии часто встречается «полное развенчание классического образа дома»5,

Итак, сакрально- профанное разделение локусов (на основе оппозиции: природа -город) является важнейшим способом организации пространства в поэтической вселенной Башлачева, Причем все городские объекты (даже дом) становятся у поэта классификаторами профанной зоны, противопоставленной зоне природной и сакральной,

1.4 Времена в 80-х года русского рока

В последние годы часто приходится встречать такое утверждение: мы оглушены информацией. На мой взгляд, утверждение справедливое. И в этом наверняка причина нашей глухоты к появлению новых настоящих произведений искусства, литературы, к произнесенному настоящему слову, да и здорово укорачивается память от этой оглушенности -- мы многое забываем, оказываясь в сложных ситуациях незащищенными, без поддержки опыта прошлого. Живем, словно первые и единственные люди на земле, пробиваясь вперед сквозь шквал пестрых новостей, бесконечных хитов, блокбастеров, бестселлеров, обманок-реклам. Иногда реагируем на самое-самое, но чаще затыкаем уши, зажмуриваем глаза, чтобы не сбиться с пути -- с пути, мало нами самими различимого.

…Сейчас сложно и почти невозможно вспомнить, представить, как жили люди, особенно молодежь, в начале 1980-х. Уже веяло грядущими переменами на родине, докатывались. Но все равно сохранялась атмосфера закупоренности, удушливости, безысходности. Ожидания нового сменялись вымученной веселостью, а эта веселость -- апатией… Недаром те годы в среде контркультурщиков получили определения: эпоха Великого Стеба, затем эпоха Великого Облома…

Стеб был в конце 70-х -- начале 80-х, во времена относительной свободы, точнее -- не принимания всерьез контркультуры, а потом, когда «неформалами» занялись, -- грубо говоря, при Андропове и Черненко, -- наступил Облом. Рок-музыка стала занятием опасным, устройство концертов -- уголовно наказуемым преступлением.

Но именно тот период, а точнее год -- 1984-й -- стал, на мой взгляд, самым важным годом советского (потом его назвали русским) рока. От стеба он перешел к серьезности.

Дайте мне ночь, дайте мне час,

Дайте мне шанс сделать что-то из нас --

Иначе все, что вам будет слышно,

Это «что вам угодно?»

призывал Борис Гребенщиков товарищей из «служебных комнат». А Майк Науменко объявил о своем неучастии в общей жизни, о недвижении вперед:

Машина обгоняет машину,

И каждый спешит по делам,

Все что-то продают, все что-то покупают,

Постоянно спорят по пустякам.

А я встречаю восход, я провожаю закат,

Я вижу мир во всей его красе,

Я удобно обитаю посредине дороги,

Сидя на белой полосе.

В тот год с роком началась борьба всерьез, но тогда же были записаны знаковые альбомы «Периферия» группы «ДДТ», «Начальник Камчатки» «Кино», «Крематорий II» «Крематория», «Нервная ночь» Константина Кинчева, дали первый концерт «Звуки Му»… В тот год рок-Россия узнала Александра Башлачёва. Пусть сначала это были несколько десятков человек.

…Башлачёва пытались делить между собой и барды, и рокеры, запоздало включали в свой цех профессиональные поэты. На мой взгляд, как не вписывался Высоцкий в сообщество бардов, так не был там своим и Башлачёв. Он выбрал рок-культуру, когда приехал в Москву, а оттуда в Ленинград, и песни его были для той протестующей молодежи, что томилась и перекипала в атмосфере 84-го года. Ощущение удушья, тесноты, обреченности сквозит в каждой строке «Мертвого сезона», «Рыбного дня», «Минуты молчания», «Сегодняшний день ничего не меняет…», «Палаты № 6», «Черных дыр»…

Нелепо все то, что могло нам присниться,

Но мы разрешали друг другу мечтать.

Мы ждали появленья невиданной птицы,

Способной красиво и быстро летать.

Казалось, что сказка становится былью,

И все остальное смешно и старо,

Что птица расправит могучие крылья

И, может быть, сверху уронит перо.

Весь мир удивится пернатому чуду,

Весь мир изумленно поднимет лицо…

Теперь этот запах буквально повсюду,

Теперь этот запах решительно всюду…

Похоже, что где-то протухло большое яйцо.

Конечно, такие песни в то время были опасны, но как вовремя они пришли к слушателю! И дело здесь не столько в тогдашней актуальности, а в пусть часто саркастической, но абсолютной серьезности содержания текстов.

Для тогдашнего рока они были необыкновенно серьезны, и, наверное, Башлачёв не только образностью, метафоричностью, скоморошеской едкой бесстрашностью, но и этой серьезностью много дал русскому року. Быть может, и «Поезд в огне» «Аквариума», и «Настало время менять» «Алисы», и «Мы ждем перемен» «Кино», и «Круговая порука» «Наутилуса Помпилиуса», и «Конвейер» «ДДТ», и череда альбомов «Гражданской обороны» вышли из тех ранних песен Башлачёва. А потом так же дружно почти все рок-группы пережили «русский», «былинный» период своего творчества.

Артемий Троицкий не раз вспоминал о своем знакомстве с Башлачёвым осенью 1984 года. Как, послушав его песни, пригласил приехать в Москву, где Башлачёва, как считал Троицкий, примут на ура. И как Башлачёв отнесся к этому приглашению без внешнего энтузиазма. Но через месяц приехал, пел каждый вечер на квартирах, знакомился с известными поэтами и артистами, принимал книги с авторскими автографами. Затем отправился в Ленинград… В Череповец вернулся лишь затем, чтобы сжечь мосты.

Ну вот, ты -- поэт… Еле-еле душа в черном теле,

Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.

Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.

Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.

В статье «Жизнь с кокаином», опубликованной в самом начале 1992 года, литературный критик Вячеслав Курицын писал: «…он (Башлачёв -- P. C.) появился у самых дверей первой свободы, где-то в районе восемьдесят пятого, когда поэт уже обязан был чувствовать, что воздух начинает пахнуть иначе, что такой рывок из рабства не рифмуется с ситуацией, что так дико кричать, как он кричал, уже странно, поздно, почти неприлично перед лицом тех, что жили раньше и круче, но так не кричали. Это было похоже на смех без причины. Но причина была, и она глубже, чем конкретно-исторические коммунистические заморочки. Башлачёв специально был дан в почти уже вольный момент, чтобы за счет этого „почти“, за счет контраста между периодом первых надежд и его отчаянным надрывом показать, что истинно русской лире не нужны поводы для надрыва: она сама -- уже повод, уже надрыв -- вечный и независимый от погод».

Есть с чем поспорить, но -- «надрыв -- вечный и независимый от погод», по-моему, очень точно. Он отвечает на все до сих пор возникающие недоуменные вопросы: из-за чего Башлачёв покончил с собой? Почему отказывался от предложений записаться на «Мелодии»? Отказывался от съемок в фильмах? Почему в тот момент, когда наконец-то произошел прорыв рок-музыки на телевидение, на стадионы, уехал в Сибирь, в Среднюю Азию? Почему все у него так получилось?..

В основе творчества Башлачёва, конечно, лежит протест. Но протест бывает разный, разного уровня. Кто-то протестовал против того, что его не принимают в Союз композиторов, кто-то -- что не пускают на большую сцену, кто-то -- что не выпускают за границу, кто-то -- что страной правят коммунисты. Победив, протестующие успокаивались, переключались на неспешное высокое искусство, а то и на восхваление тех, кто им помог победить… Протест Башлачёва был выше, глобальнее и действительно не зависел «от погод». И потому победы быть не могло. Невозможно представить себе победившего Пушкина, Льва Толстого, Есенина, Высоцкого…

Мне было стыдно, что я пел.

За то, что он так понял.

Что смог дорисовать рога

Он на моей иконе, --

написал Башлачёв тем, кто видел в нем гастролирующего по стране диссидента. И, может быть, это отношение к нему как к противнику чего-то узкого, какой-то «конкретно-исторической заморочки» и заставило его замолчать именно в том момент, когда с этой «заморочкой» стали бороться все кому не лень. Тогда, в 1987-м, заниматься этим было уже почти безопасно.

Часто, особенно в ранних песнях, Башлачёв повествует от «мы», включает себя в «нас».

Мы запряжем свинью в карету,

А я усядусь ямщиком,

И двадцать два квадратных метра

Объедем за ночь с ветерком.

Мы вскроем вены торопливо

Надежной бритвою «Жилетт»,

Но вместо крови льется пиво

И только пачкает паркет.

«Мы льем свое больное семя…»

Налегке мы резво плавали в ночном горшке.

И каждый думал о червячке

На персональном золотом крючке.

Рыбный день

Спохватились о нем только в среду

Дверь сломали и в хату вошли

А на нас Степан Грибоедов,

Улыбаясь, глядел из петли.

Грибоедовский вальс

И пусть разбит батюшка Царь-колокол,

Мы пришли с черными гитарами,

Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл

Околдовали нас первыми ударами

И в груди искры электричества…

Время колокольчиков

В поздних же песнях чаще появлялось «я», «ты», «он». Башлачёв словно бы отстранялся от остальных, от «мы». «Политика, быт, все „приземленные“ материи интересовали его все меньше -- и в жизни, и в стихах», -- отмечал Артемий Троицкий. Башлачёв все дальше отходил и от рокерской эстетики. Тогда появились его «Ванюша», «Хороший мужик», «На жизнь поэтов», «Слушая Высоцкого», «Егоркина былина»… Шедевры. А потом -- обрыв.

… 17 февраля 2008 года исполнилось двадцать лет, как Башлачёв ушел из жизни. Дата эта выпала на воскресенье, и поэтому многие СМИ отметили ее заранее -- в пятницу, а то и в четверг. Вообще, у нас многое нынче начинают отмечать заранее -- Новый год с ноября, избрание президента за полгода до самих выборов. Стабильное течение времени, расписанный календарь событий, никаких неожиданностей… Газеты в основном поместили на своих полосах небольшие статьи, пространные интервью с рок-ветеранами, где те рассказывали о себе и Башлачёве; а телевидение (по крайней мере, центральные каналы) печальную годовщину, кажется, не заметили.

Грустно… И в который раз пришлось вспомнить модное словцо «неформат». В этом случае неформат и технический, и идеологический… Да, сохранившиеся кино- и видеозаписи Башлачёва не могут посоперничать с нынешней «цифровкой», песни его не услаждают слух. Наоборот, скорее раздражают чувства, как произведения всех больших поэтов.

Не ко двору Башлачёв сегодняшней культуре и всему, что ее окружает, не подходит он и единогласной, казарменно бодрой модели, которую пропагандируют архитекторы жизни. Башлачёвские песни, написанные четверть века назад, вполне могут войти (или уже входят) в разряд не рекомендуемых к публичному исполнению, как, например, некоторые стихотворения Пушкина, басни Крылова, сказки Салтыкова-Щедрина (факты их исключения из концертных программ имеются)… После перестроечного всплеска свободы творчество Башлачёва вновь ушло в андеграунд, к которому сегодня можно отнести и интернет-сайты, книжные издания, диски. «Чего нет в телевизоре, -- как гласит народная мудрость, -- того нет и на самом деле».

По большому счету, нынешняя подпольность башлачёвского наследия -- это не так уж плохо. Все что-либо значительное в последние годы постепенно уходит в подполье. Дело в том, что безобидных и забавных песен, стихов, рассказов, пьес миллионы, они сыплются, как песок, в воронку времени. А настоящее, застревая в этой воронке, заставляет тревожиться тех, кто пытается рулить культурой и искусством (таких рулящих во все времена было предостаточно). Что-то они пытаются протолкнуть в небытие, что-то вынуждены признать жемчужинами, что-то отправляют в запасники. В конце 1980-х в «серьезных» изданиях относились иронически к упоминанию в статьях имени Башлачёва -- он не был предметом обсуждения, не был фактом культуры. Чуть позже возникшая мода на рок-музыку сделала широко известным и Башлачёва. Посмертные публикации стихотворений, вал статей-воспоминаний, пластинка, книга, телевизионные передачи… Сейчас наследие Башлачёва в запаснике. Рулящим культурой боязно пропагандировать его поэзию, прибавлять громкость его песен -- двадцать лет назад они будили тысячи равнодушно дремавших людей (пусть даже таких, как антигерой «Случая в Сибири»), сегодня же все направлено на то, чтобы всех окутывала уютная дрема… В такой дреме лошадки обычно таскают телеги по хорошо знакомой им дороге, а возницы, намотав вожжи на кулак, мычат песенки без слов…

Все, кто говорит о Башлачёве, обязательно употребляют словосочетание «трагическая судьба». Да, конечно, судьба трагическая. И все-таки, по-моему, ему повезло. Повезло в том, что нашлись люди (среди которых и нелюбимый многими, «опопсевший» Артемий Троицкий), убедившие Башлачёва, что его песни нужны не только в маленьком Череповце; повезло и в том, что он сам нашел в себе решимость бросить более или менее устроенную жизнь, стать бардом в истинном смысле этого слова (или -- как чаще говорят о Башлачёве -- скоморохом). Повезло, что узкий и неприветливый, ориентированный в то время на западные традиции круг питерских рокеров принял его, а многие из тех, кого Башлачёв считал недосягаемо выше себя, назвали его гением, пошли за ним. Повезло ему со временем, в которое изреченное слово еще много значило, слово слышали, впитывали, а главное -- были люди, способные это слово изречь. И сколько было в те 80-е годы на Руси подобных Башлачёву, но погибших, не вспыхнув, не нашедших сил и смелости разжать зубы. Наверное, гибнут они и сегодня. Гибли всегда, потому что всегда были «не ко двору эти ангелы чернорабочие».

У каждого поэта есть стихотворение, которое, не всегда являясь лучшим, все же стоит над всем его творчеством. Пресловутая «визитная карточка». У Башлачёва это -- «Время колокольчиков». Есть там такие строки:

Что ж теперь ходим круг да около

На своем поле, как подпольщики?

Если нам не отлили колокол,

Значит, здесь время колокольчиков.

Да, колокол, наверное, не отлит. Может быть, и нет в этом ничего страшного, может быть, «батюшка Царь-колокол» -- это сказка, ведь он изначально был расколот и голоса его никто не слыхал. Страшно то, что не слышно сегодня тех, будящих, зовущих подняться колокольчиков, одним из которых был Александр Башлачёв.

То ли нет их в природе, то ли мы, оглушенные информационной какофонией, не способны расслышать…

Заключение

- Творчество Башлачева представляет собой единый жестко структурированный миф, условно который можно разделить на два подмифа. Первый из них принадлежит раннему творчеству поэта и, по сути, является профанным. На этом этапе развития мифопоэтики Башлачева иррациональный предмет выражается рациональным словом - метафоры прозрачны, в основе художественного текста - бытовые детали, есть элементы «жизнеописания» «маленького человека». Мир, который окружает лирического субъекта, - скопление симуля-ций и суррогатов, разрушение которых начинается при переходе на следующую ступень поэтической системы (художественное пространство как бы «раскалывается надвое»).

Так начинается второй этап творчества Башлачева, где абсолютное и иррациональное воплощается посредством замысловатых образов и метафор («темного стиля»), окказиональная фразеология становится одним из важнейших поэтических приемов. Второй этап творчества Башлачева практи-чески полностью «инвертирует» первый (не меняется только предмет художественного описания, который, как и прежде, иррационален).

- Пространственно-временные отношения в поэтическом мифе Башлачева строятся по мифологическим моделям. Пространственные объекты у Башлачева единичны, неповторимы. Все они концентрируются внутри двух сфер: сакральной и профанной, к сакральной относятся природные локусы, к профанной - городские. Мифопоэтическое пространство населяют мифологизированные существа, одушевленные окказионально посредством олицетворения или данного собственного имени. Таким образом, для Башлачева практически нет разделения природы на живую и неживую: одушевлено всё. Квазисюжет песен (где он есть) строится по одной модели: начинает все ночь (зима) или вечер - лирический субъект или персонаж жив; основное действие происходит ночью (зимой) - субъект или персонаж жив, он в пути; завершает всё утро (весна), несущее смерть, Гром, апокалипсис, движение завершается. Таким образом, общемифологические представления инвертируются, однако сам принцип построения сюжета у Башлачева вполне мифичен. События в мифопоэтической системе певца цикличны, время - замкнуто в кольцо (или в спираль), что также отсылает нас к мифологическим воззрениям.

Список литературы

1. Александр Башлачев: Стихи, фонография, библиография. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. - 222 с. Александр Башлачев. Как по лезвию. - М.: Время, 2005. - 256 с.

2. Алексеев А. Семантические и стилистические функции церковнославя-низмов в произведениях С. Калугина и А. Башлачева // http://www.mhpi.ru.

3. Алексеев А., Бурлака А., Сидоров А. Кто есть кто в советском роке. Иллюстрированная энциклопедия отечественной рок-музыки. - М.: МП «Останкино», 1991. - 320 с.

4. Алексеев И.С. Рок-культура в публичном пространстве Санкт-Петербурга 1990-х годов: Дисс. ... канд. социол. Наук. - СПб., 2003. - 160 с.

Размещено на Allbest.ru