Особенности литературных памятников куликовского цикла

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство науки и образования Украины

Прикарпатский национальный университет имени В. Стефаника

РЕФЕРАТ

на тему:

«Особенности литературных памятников куликовского цикла»

Выполнила студента І курса

Филологического факультета

Группы РМЛ-11

Левченко Ольга

Ивано-Франковск

2014



План

куликовский задонщина мамай летопись

Введение

Возникновение московского княжества

Предпосылки Куликовской битвы

Куликовская битва

Повесть о Куликовской битве в летописи

Задонщина

Особенности «Сказания о Мамаевом побоище» как памятника Куликовского цикла

Вывод

Список литературы



Введение

Трудно назвать другое событие истории средневековой Руси, которое запечатлелось бы в памяти поколений столь ярко и прочно, как Куликовская битва.

О Куликовской битве рассказывает ряд источников. Сражение на Дону упоминается в некоторых документальных материалах конца XIV -- XV в., но описание самой битвы сохранилось только в нарративных памятниках XV-XVII столетий. В науке эти памятники принято объединять в одно целое и называть памятниками Куликовского цикла. Их можно разделить на три группы. К первой относятся летописные повествования о битве. Редкий русский летописный свод не содержит рассказа о Донском побоище, а списков таких сводов насчитывается несколько сотен. Вторую группу составляет «Задонщина» -- произведение о победе над Мамаем, написанное в подражание «Слову о полку Игореве». Наконец, третью группу образует «Сказание о Мамаевом побоище» -- наиболее обстоятельное описание сражения русских ратей с полчищами Мамая, но описание, до сих пор порождающее сомнения в точности и достоверности содержащихся в нем деталей. Сказание известно в 10 различных редакциях, оно сохранилось более чем в 150 списках, и все же по сей день остается наименее изученным из памятников Куликовского цикла. Каждый из памятников имеет свою историю, композицию и уникальность. Каждый памятник куликовского цикла несет нам бесценную информацию о нашей с вами истории, каждый несет определенную ценность и ни один из этих памятников не стоит игнорировать.



Возникновение московского княжества

Русское государство, образованное на границе Европы с Азией, достигшее своего расцвета в 10 - начале 11 века, в начале 12 века распалось на множество княжеств. Особенно ослабилась внешняя оборона Русской земли. Князья отдельных княжеств проводили, свою, обособленную политику, считаясь, в первую очередь, с интересами местной феодальной знати и вступали в бесконечные междоусобные войны. Это привело к потере централизованного управления и к сильному ослаблению государства в целом.

Бывшая Киевская Русь оказалась рассечена на две части: Южную и Северо-Восточную. Центром Южной Руси из-за потери Киевом своего политического значения стало Галицкое княжество, возглавляемое тогда Ярославом Осмыслом. В Северо-Восточной части преобладающее положение стала занимать Владимиро-Суздальская земля.

Наряду с Галичем сформировался еще один политический центр - Владимир, который охраняли непроходимые леса, болота, реки и Рязанско-Муромское княжество.

Впервые упомянутая в летописи в 1147 г. маленькая деревянная Москва была стерта с лица земли в 1237г. во время нашествия на Русь батыевых полчищ. Но город вновь отстроили. Несколько десятилетий крошечное Московское княжество входило в состав Переяславского княжества, являвшегося вотчиной Александра Ярославича Невского. Самостоятельным княжением Москва стала в 1270-е гг., в правление князя Даниила Александровича, младшего сына Александра Невского. Он и стал родоначальником династии московских князей. Поэтому династию московских князей иногда называют Даниловичами

Решающий этап возвышения Москвы при Иване Даниловиче Калите (1325-1340 гг.). В 1327 г. он взял на себя подавление народного восстания в Твери против монгольских баскаков. В награду за это Калита получил от хана Узбека ярлык на великое княжение и право на сбор даней для Орды во всех русских землях. Он с необычайной энергией принялся за дело, обложив страну удвоенной данью, часть которой утаивал от хана. Московское боярство богатело и усиливалось, что привлекало феодалов из других земель. Присоединял все новые земли, в том числе купил три удельных города (Галич, Белоозеро, Углич). В конце правления Ивана Калиты строится деревянный Московский Кремль. Перенесение центра древнерусского государства обусловило и переезд митрополита всея Руси Максима в 1299 г. из Киева.

В это время борьба за ярлык Владимиро-Суздальского княжества между князьями становилась все более острой. Наиболее реальными претендентами на него были Тверское и Московское княжества. Борьба за Владимирский престол не являлась схваткой сторонников и противников единства Русского государства. В ней решался достаточно частный вопрос, какое из княжеств станет ядром будущего объединения. Возможности Московского и Тверского княжеств были примерно равны с точки зрения защищенности их границ, удобства торговых путей, опыта князей и их качеств как государственных деятелей.

Возвышение и победа Москвы над своими конкурентами были предопределены многими причинами:

1 - Ее географическим (срединным) положением, относительная защищенность от набегов, концентрация здесь населения. Хотя в последнее время некоторые историки полагают, что у Москвы не большая защищенность, чем Твери и Древней Руси.

2 - Личными способностями первых московских князей, которыми зачастую трудно восхищаться, но которым нельзя отказать в умении пользоваться обстоятельствами, их политической неразборчивости и хозяйственности.

3 - Москве помогло сочувствие к ней высшего духовенства, которое покинуло запустевший Киев и связало свою судьбу с Северо-Восточными землями. В конце XIII в. митрополит Максим, переехал из Киева во Владимир. В 1326 г. произошло перенесение митрополии из Владимира в Москву.

4 - Свою роль сыграла и политическая близорукость Золотой Орды, которая не сумела вовремя разглядеть главного соперника, отсутствие по-настоящему сильных соперников: Новгород не вмешивался в распри, а Тверь страдала от междоусобий местных князей.

Предпосылки Куликовской битвы

Дальнейшее возвышение Москвы происходило при Дмитрие Ивановиче (годы правления: 1359-1389 гг.). В 1362 г. Дмитрий получил ярлык на великое княжение. Один из симптомов укрепления мощи Москвы является возведение в 60-е гг. каменных укреплений Московского кремля.

11 августа 1378 года войска Дмитрия Ивановича нанесли сокрушительное поражение монголо-татарскому войску под предводительством мурзы Бегича в битве на реке Воже. Это была первая крупная победа над татарами.

Столкновение Москвы с татарами было ускорено тем положением, которое сложилось в Орде: длительная распря, за 20 лет сменилось 20 ханов. Один из претендентов на престол - ордынский военачальник Мамай. Каковы причины и характер его похода на Москву? Самая распространенная версия: видя возвышение Москвы, ощущая нарастающее сопротивление с ее стороны, татары решили нанести удар по главному в перспективе противнику.

В некоторых публикациях последнего времени (В. Кожинов) имеет место такая версия: Мамай потерпел неудачу в борьбе за ханский престол, поэтому решил создать самостоятельное государство с центром в Москве, изменив положение Руси как вассала Орды. Для этого необходимо было подвергнуть Москву полному разгрому; Таким образом, над Русью нависла страшная опасность.

Против Москвы формировалась мощная коалиция: Мамай заключил союз с великим князем литовским Ягайлом и рязанским князем Олегом (для последнего этот союз был, видимо, лишь средством спасти свое княжество от погрома, поскольку он сообщал Дмитрию обо всех передвижениях ордынского войска). Кроме того, тесные связи Мамая с итальянскими колониями в Крыму, большое количество в его войске западных наемников. Версия В. Кожинова: поход Мамая был организован Западом.

Куликовская битва

Перед выступлением в поход Дмитрий Иванович побывал у святого преподобного Сергия Радонежского, который благословил князя и все русское войско на битву с иноземцами. Мамай же надеялся соединиться со своими союзниками: Олегом Рязанским и литовским князем Ягайло, но не успел: московский правитель, вопреки ожиданиям, 26 августа переправился через Оку, а позднее перешел на южный берег Дона. Численность русских войск перед Куликовской битвой оценивается от 40 до 70 тысяч человек, монголо-татарских - 100-150 тысяч человек. Большую помощь москвичам оказали Псков, Переяславль-Залесский, Новгород, Брянск, Смоленск и другие русские города, правители которых прислали князю Дмитрию войска.

Битва состоялась на южном берегу Дона, на Куликовом поле 8 сентября 1380 года.

Кратко говоря, Куликовская битва закончилась победой русских войск во многом благодаря военной хитрости: в расположенной рядом с полем боя дубраве спрятался засадный полк под командованием князя Владимира Андреевича Серпуховского и Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского. Мамай основные усилия сосредоточил на левом фланге, русские несли потери, отступали и, казалось, что победа близка. Но в это самое время в Куликовскую битву вступил засадный полк и ударил в тыл ничего не подозревающим монголо-татарам. Этот маневр оказался решающим: войска хана Золотой Орды были разгромлены и обратились в бегство.

Потери русских сил в Куликовской битве составили порядка 20 тысяч человек, войска Мамая погибли почти полностью. Сам князь Дмитрий, впоследствии прозванный Донским, поменялся конем и доспехами с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком и принимал в сражении активное участие. Боярин в битве погиб, а сбитого с коня князя нашли под срубленной березой без сознания.

Это сражение имело большое значение для дальнейшего хода русской истории. Кратко говоря, Куликовская битва, хотя и не освободила Русь от монголо-татарского ига, но создала предпосылки для того, чтобы это произошло в будущем. Кроме того, победа над Мамаем значительно усилила Московское княжество.

Повесть о Куликовской битве в летописи

Повесть о Куликовской битве летописная - литературный памятник, посвященный битве «за Доном» «на усть Непрядвы», дошел в составе летописных сводов под 1380 (6888) г.

Создание «Повести…» исследователи (С. К. Шамбинаго, А. А. Шахматов, Л. В. Черепнин и др.) относили обычно к кон. XIV века. Спорным был лишь вопрос, какой из видов «Повести...» - краткий или пространный - считать первоначальным. В настоящее время представляется доказанным, что «Повесть...» составлена на основе краткого рассказа «О побоище иже на Дону», отразившегося в Летописи Симеоновской.

Первоначальные и наиболее полные тексты «Повести…» содержатся в Летописях Софийской I и Новгородской IV. Все остальные ее тексты, подвергшиеся переработке - сокращению или распространению - восходят к тексту «Повести…» в составе этих летописей. «Повести...», включившая в себя фактические данные рассказа «О побоище иже на Дону», содержит ряд новых подробностей: так, например, наряду с главенствующей ролью в битве великого князя Дмитрия Ивановича подчеркнута и роль его двоюродного брата, князя Владимира Андреевича Серпуховского, сообщается о приходе на помощь Дмитрию сыновей литовского великого князя Ольгерда - Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского, рассказывается о гибели Мамая в Кафе. Автор П. опирался как на собственно исторические источники (в частности, на рассказ «О побоище иже на Дону» и на Синодик - перечень убитых), так и на источники литературные - Повесть о житии Александра Невского и краткую (паремийную) версию Чтения о Борисе и Глебе.

Оба эти произведения о князьях-воинах давали автору П. материал для исторических аналогий. Кроме того, в тексте постоянно встречаются библейские цитаты; в описании скорби русских женщин использован фрагмент из апокрифического Слова на Рождество Христово о пришествии волхвов. В отличие от краткого рассказа «О побоище иже на Дону» П. обладает всеми чертами литературного повествования: событийная канва в ней дополнена новыми сюжетными линиями, шире использованы этикетные формулы, речи героев насыщены риторическими фигурами, изложение повышенно эмоционально (особенно в изображении отрицательных героев). П. - произведение публицистическое, направленное в защиту объединения русских сил против врагов Русского государства.

М. А. Салмина, исследовавшая П., датировала памятник кон. 40-х гг. XV в., однако вывод этот нельзя считать окончательным.

Большинство идей автора краткой летописной записи находят дальнейшее развитие в тексте пространной Повести: эти идеи во многих случаях лишь уточняются, иллюстрируются конкретными примерами, снабжаются дополнительными аргументами.

Стоит так же обратить внимание на образ монголо-татар в этом произведении:

Летописец пишет о гордыне Мамая, который «разгордевся мневъ себя аки царя», готовит поход на Русь. Тем самым подчеркивается нарушение темником норм социального этикета -- «гордясь», Мамай берет на себя несвойственные ему функции -- функции ордынского «царя». В данном случае автор Повести, вероятно, опирался на оценки Куликовской битвы современниками, совершенно отчетливо осознававшими незаконность притязаний Мамая на «царские» прерогативы и неоднократно подчеркивавшими, что борьба на Куликовом поле шла «не с царем, а с узурпатором «царства»»

Развивая тему гордыни «поганого» «ординского князя», книжник охотно прибегает к историческим параллелям. В качестве образцов для сравнения с Мамаем летописец выбирает фигуры легитимных «царей» Батыя и Джанибека. В отличие от версии краткого летописного рассказа в пространной Повести Мамай идет на Русь не только «люто гневавшеся о своихъ друзехъ и любовницехъ, о князехъ, избьеных на реце на Воже» и желая «пленити Русскую землю», но для того, чтобы повторить действия Батыя. Мамай, собираясь в поход, призывает своих «темных князей поганых» пойти «на рускаго князя и на всю силу рускую, яко же при Батые было». «Крестьянство потяряемъ, и церкви Божиа попалимъ, и кровь ихъ прольемь, и законы ихъ погубимь», -- призывает «ордынский князь», «хотя пленити крестьян»[498]. «Высокомыслие», гордыня проявляются Мамаем и тогда, когда накануне сражения он вступает в переговоры с Дмитрием. Темник «нача слати къ князю Дмитрию выхода просити, како было при Чанибеке цари, а не по своему докончанию»[499]. Нарушение Мамаем «своего докончания» еще больше усиливает оценку темника как нарушающего установленные порядки и иерархии, «беззаконного» узурпатора.

Летописец, конкретизируя, в чем именно проявлялась «гордость» узурпатора (тот, не желая быть просто «аки царь», хотел быть именно «яко Батый»), вместе с тем дает свое видение целей Мамаева (а заодно -- ретроспективно -- и Батыева) нашествия: замыслы «поганых» носили главным образом антихристианский характер и были направлены в первую очередь против веры.

По сравнению с кратким летописным рассказом, посвященным Куликовской битве, негативность характеристик Мамая в пространной Повести усиливается. «Ордынский князь» именуется «нечестивым», «окаянным», «безбожным», «зловерным», «поганым», «темным сыроядцем», «старым злодеем» и пр. Среди наиболее характерных качеств темника автор Повести особо выделяет злобу и свирепость, ярость и гневливость. Мамай совершает «злый съветъ», «съветъ нечестивый»; зовет к себе «темныя своя князи поганыя»

Новой чертой в восприятии монголо-татар в целом и Мамая в частности является указание на дьявольскую сущность предводителя «поганых». В пространной Повести Мамай назван воплощенным дьяволом: «великий князь наеха наперед на… нареченнаго плотнаго дьявола Мамая», а его союзник -- Олег Рязанский -- «дьяволовым светником». Прямое именование предводителя татарского войска «дьяволом», пожалуй, впервые встречается именно в рассматриваемом произведении древнерусской литературы. До этого указания на связь «поганых» с дьяволом появлялись эпизодически и носили неявный характер (в рассказе Ипат. о нашествии Батыя татарам, как мы помним, приписываются лишь некоторые черты «лукавого», главной из которых является «лесть»).

Задонщина

В конце XIV -- начале XV в. была написана поэтическая повесть о Куликовской битве -- «Задонщина», сохранившаяся в шести списках, двух редакциях. Старший из дошедших до нас списков относится к 70-м годам XVв., в списке нет конца, много пропусков.

Списки XVI и XVII вв. также дефектны, однако на их основании С. К. Шамбинаго реконструировал сводный текст «Задонщины». Тек?стологический анализ сохранившихся списков «Задонщины» проделан Р. П. Дмитриевой.

Название «Задонщина» встречается только в заглавии списка К-Б и принадлежит автору этого списка Ефросину, в других списках памятник назван «Словом» о великом князе Дмитрии Ивановиче и брате его князе Владимире Андреевиче или «Похвалой» этим князьям.

«Задонщина» посвящена прославлению победы русских войск над монголо-татарскими полчищами, фактический материал ее автор чер?пал из летописной повести, а литературным образцом служило «Слово о полку Игореве».

Раскрывая связь позднейшего произведения искусства с его прототипом, исследователь не ограничивается простым установлением факта: он стремится именно в этом замысле найти причину обращения художника к данному образцу.

Обычно без труда определяется, которое из двух перекликающихся произведений является оригиналом. В особом положении оказались два памятника, идейно и художественно связанные между собой, -- «Слово о полку Игореве» и «Задонщина». Каждый из этих памятников посвящен точно датируемому событию -- походу Игоря Святославича на половцев 1185 г. и Куликовской битве 1330 г. Но в то время как «Задонщина», хотя и неизвестная в авторском или близком к нему списке, все же дошла в рукописи 1470-х годов и в более поздних, а потому датировка ее не вызывала больших споров, судьба «Слова о полку Игореве» дала скептикам дополнительный повод усомниться в его близости к описанному в нем событию. Это произведение даже и в сгоревшем мусин-пушкинском списке читалось лишь в копии не старше конца XV в. За три столетия, отделяющие эту копию от авторского текста, не дошло ни одного списка, а в довершение всего и мусин-пушкинская рукопись сгорела, и единственными свидетельствами ее существования остались издание 1800 г., Екатерининская копия и переводы конца XVIII в.

В предисловии к «Задонщине» лишь одно название реки, на которой в прошлом русские потерпели поражение от «поганых», «Каяла» -- напоминает «Слово о полку Игореве». Однако ввиду того, что «река Каяла», как место битвы, есть и в описании похода Игоря Святославича в Ипатьевской летописи, не будем сближать наши памятники на основании наличия в обоих этого до сих пор не вполне ясного географического (или стилистического?) названия.5 Несомненная перекличка «Задонщины» и «Слова» начинается с одной и той же вводной фразы, которой каждый автор предваряет свое повествование:

«Слово»	«Задонщина»
Не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о плъку Игореве, Игоря Святъславлича?	Лутче бо нам ест, братие, начати поведати инеми словесы о похвалных о нынешних повестех о полку великого князя Дмитрея Ивановича и брата его князя Владимера Ондреевича.

Следующий эпизод «Задонщины», сближающий ее со «Словом», -- характеристика князей Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича, почти дословно повторяющаяся в описании психологического состояния Игоря Святославича, выступающего в поход:

«Слово»	«Задонщина»
Игорь «истягну умь крепостию своею и поостри сердца своего мужеством, наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половецькую за землю Руськую...»	Сии бо князь великыи Дмитрей Ивановичь и брат его князь Владимер Ондреевич истезавше (стяжав -- И-1, ставше -- К-Б) ум свои крепостию и поостриша сердца своя мужством и наполнишася ратнаго духа и уставиша себе храбрыа полкы в Руськои земли...

В этом эпизоде «Слова» есть один из гапаксов, не встречающийся в других древнерусских памятниках, -- глагол «истягну». Исследователи, сопоставляя его с однокоренным «стягнути»,

Описание начала похода князя Игоря не сразу выливается в «Слове» в свою окончательную форму: автор размышляет -- как бы начал этот рассказ Боян, и потому обращается мыслию к этому старому певцу: «О Бояне, соловию старого времени, абы ты сиа плъкы ущекотал». Метафорическому эпитету Бояна в «Задонщине» соответствует реальный образ жаворонка, к которому автор обращается с просьбой воспеть славу великому князю и его брату: «О жаворонок птица, красных дней утеха, возлети под синии небеса, посмотри к силному граду Москве, воспой славу». Однако в «Задонщине» есть и более близкая параллель к образу Бояна-соловья, хотя также лишенная метафорического значения.

Сравнивая восстанавливаемый на основе сохранившихся списков «Задонщины» текст этой характеристики воинов в двух памятниках, мы обнаруживаем между ними почти полное совпадение. «Къмети» «Слова» не могли найти места в «Задонщине», где речь шла не о дружинниках князя, а о самих предводителях войска, откуда и наименование их «полководцы».

Речь Андрея Ольгердовича в «Задонщине» перекликается и с началом обращения Всеволода, и с предшествующим призывом Игоря Святославича к дружине:

С момента Мамаева побоища наступил перелом в судьбе Русской земли: «Снидемся, братия и друзи и сынове рускии, составим слово к слову, возвеселим Рускую землю и возверзем печаль на восточную страну».

И такое сопоставление и противопоставление мы можем проследить по всему тексту. Приведем лишь один пример. Когда Дмитрий выступает в поход, то «солнце ему ясно на встоце сияет и путь поведает». Напомним, что в «Слове» войско Игоря выходит в момент солнечного затмения («Тогда Игорь възре на светлое солнце и виде от него тьмою вся своя воя прикрыты»).

В рассказе «Задонщины» о движении сил Мамая к Куликову полю приводится картина зловещих явлений природы: «А уже беды их пасоша птицы крылати, под облакы летают, вороны часто грают, а галици свои речи говорять, орли хлекчют, а волцы грозно воют, а лисицы на кости брешут». В «Слове» этот пассаж соотнесен с выступлением в поход русских сил.

В «Задонщине», по сравнению со «Словом», чаще употребляются образы церковной поэтики («за землю, за Рускую и за веру крестьяньскую», «воступив во златое свое стремя, и взем свой мечь в правую руку, и помолися богу и пречистой его матери» и т. п.). Автор «Слова о полку Игореве» обращался к средствам устной народной поэтики и перерабатывал их творчески, создавая свои оригинальные поэтические образы на фольклорном материале.

Автор «Задонщины» многие из таких образов упрощает, его поэтические средства, восходящие к поэтике устного творчества, ближе к своим прообразам, ряд оригинальных по сравнению со «Словом о полку Игореве» эпитетов «Задонщины» явно народно-устного характера (типичное для былинного стиля словосочетание «таково слово», «быстрый Дон», «сырая земля» и некоторые другие).

Во всех списках текст сильно искажен, пестрит ошибками, список К-Б представляет собой сокращение-переработку первоначального текста, сделанную Ефросином. Плохая сохранность текста «Задонщины» в дошедших списках вынуждает пользоваться реконструированным текстом произведения.

В «Задонщине» перед нами не описание перипетий Куликовской битвы (все это мы найдем в «Сказании о Мамаевом побоище»), а поэтическое выражение эмоционально-лирических чувств по поводу события. Автор вспоминает и прошлое и настоящее, его рассказ переносится из одного места в другое: из Москвы на Куликово поле, снова в Москву, в Новгород, опять на Куликово поле. Характер своего произведения он сам определил как «жалость и похвалу великому князю Дмитрею Ивановичю ибрату его, князю Владимеру Ондреевичю».

Это жалость -- плач по погибшим, и похвала -- слава мужеству и воинской доблести русских.

Стиль «Задонщины» отличается пестротой: поэтические части памятника тесно переплетаются с частями, носящими прозаический, иногда даже деловой характер. Возможно, что эта пестрота и «неорганизованность» текста объясняются состоянием дошедших до нас списков памятника. Прозаизмы могли возникнуть в результате поздних наслоений, а не отражают авторский текст.

Особенности «Сказания о Мамаевом побоище» как памятника Куликовского цикла

Наиболее подробное описание событий Куликовской битвы сохранило нам «Сказание о Мамаевом побоище» -- основной памятник Куликовского цикла. Произведение это пользовалось огромной популярностью у древнерусских читателей.

Сказание многократно переписывалось и перерабатывалось и дошло до нас в восьми редакциях и большом количестве вариантов. О популярности памятника у средневекового читателя как «четьего» произведения свидетельствует большоечисло лицевых (иллюстрированных миниатюрами) списков его.

Точное время создания «Сказания о Мамаевом побоище» неизвестно. В тексте Сказания встречаются анахронизмы и ошибки (на некоторых из них мы остановимся подробнее ниже). Обычно они объясняются поздним происхождением памятника. Это глубокое заблуждение.

Отдельные из этих «ошибок» настолько очевидны, что в развернутом повествовании об историческом событии они не могли иметь места, если бы автор не преследовал этим какой-то определенной цели. И, как мы убедимся далее, умышленная замена одного имени другим имела смысл только в том случае, если рассказ составлялся не в слишком отдаленное от описываемых в нем событий время. Анахронизмы и «ошибки» Сказания объясняются публицистической направленностью произведения.

В последнее время вопрос о датировке Сказания привлек к себе много внимания. Ю. К. Бегунов относит время создания Сказания на период между серединой и концом XV в., И. Б. Греков -- к 90-м гг. XIV в., В. С. Мингалев -- к 30--40-м гг. XVI в., М. А. Салмина -- к периоду с 40-х гг. XV в. до начала XVI в.

Вопрос этот весьма гипотетичен и считать его решенным нельзя. Считается наиболее вероятным датировать возникновение Сказания первой четвертью XV в. Особый интерес к Куликовской битве в это время может объясняться вновь обострившимися взаимоотношениями с Ордой, и в частности нашествием Едигея на Русь в 1408 г.

Нашествие Едигея, успех которого объяснялся недостаточной сплоченностью и единодушием русских князей, пробуждает мысль о необходимости восстановить единение под руководством великого князя московского для борьбы с внешним врагом. Эта мысль является основной в Сказании.

Главный герой Сказания -- Дмитрий Донской. Сказание -- это не только рассказ о Куликовской битве, но и произведение, посвященное восхвалению великого князя московского. Автор изображает Дмитрия мудрым и мужественным полководцем, подчеркивает его воинскую доблесть и отвагу. Все остальные персонажи группируются вокруг Дмитрия Донского. Дмитрий -- старший среди русских князей, все они -- его верные вассалы, его младшие братья.

Взаимоотношения между старшими и младшими князьями, которые представляются автору идеальными и которым должны следовать все русские князья, показаны в памятнике на примере отношений между Дмитрием Ивановичем и его двоюродным братом Владимиром Андреевичем Серпуховским.

Владимир Андреевич всюду рисуется верным вассалом великого князя московского, беспрекословно выполняющим все его повеления. Такое подчеркивание преданности и любви князя серпуховского к князю московскому наглядно иллюстрировало вассальную преданность младшего князя князю старшему.

В Сказании поход Дмитрия Ивановича благословляет митрополит Киприан, который в действительности в 1380 г. даже не находился в пределах Руси, а из-за «замятни» на митрополии в Москве вообще не было в это время митрополита. Это, конечно, не ошибка автора Сказания, а литературно-публицистический прием.

Автору Сказания, поставившему своей целью в лице Дмитрия Донского показать идеальный образ великого князя московского, необходимо было представить его поддерживающим прочный союз с митрополитом. В число действующих лиц из публицистических соображений автор мог ввести митрополита Киприана, хотя это и противоречило исторической действительности (формально Киприан являлся в это время митрополитом всея Руси).

Мамай, враг Русской земли, изображается автором Сказания в резко отрицательных тонах. Он полная противоположность Дмитрию Донскому: всеми деяниями Дмитрия руководит бог, все, что делает Мамай, -- от дьявола.

Принцип «абстрактного психологизма» в данном случае проявляется очень ярко. Так же прямолинейно противопоставлены русским воинам татары. Русское войско характеризуется как светлая, нравственно высокая сила, татарское -- как сила мрачная, жестокая, резко отрицательная. Даже смерть совершенно различна для тех и других.

Для русских это слава и спасение для жизни вечной, для татар -- погибель бесконечная: «Мнози людие от обоих унывають, видяще убо пред очима смерть. Начаша же погании половци с многым студом омрачатися о погибели жывота своего, понеже убо умре нечестивый, и погыбе память их с шумом. А правовернии же человеци паче процьветоша радующеся, чающе съвръшенаго оного обетованиа, прекрасных венцов, о них же поведа великому князю преподобный игумен Сергий».

Литовским союзником Мамая в Сказании назван князь Ольгерд. На самом деле во время событий Куликовской битвы союзс Мамаем заключил сын Ольгерда Ягайло, а Ольгерд к этому времени уже умер. Как и в случае с Киприаном, перед нами не ошибка, а сознательный литературно-публицистический прием.

Для русского человека конца XIV -- начала XV в., а особенно для москвичей, имя Ольгерда было связано с воспоминаниями о его походах на Московское княжество; это был коварный и опасный враг Руси, о воинской хитрости которого сообщалось в летописной статье-некрологе о его смерти.

Поэтому назвать Ольгерда союзником Мамая вместо Ягайла могли только в то время, когда это имя было еще хорошо памятно как имя опасного врага Москвы. В более позднее время такая перемена имен не имела никакого смысла. Не случайно поэтому уже в ранний период литературной истории памятника в некоторых редакциях Сказания имя Ольгерда заменяли в соответствии с исторической правдой именем Ягайла. Называя союзником Мамая Ольгерда, автор Сказания тем самым усиливал и публицистическое и художественное звучание своего произведения: против Москвы выступали самые коварные и опасные враги, но и они потерпели поражение.

Замена имени литовского князя имела и еще один оттенок: в союзе с Дмитрием выступали князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, дети Ольгерда. Благодаря тому, что в Сказании фигурировал Ольгерд, получалось, что против него выступали даже собственные дети, что также усиливало и публицистическую и сюжетную остроту произведения.

Героический характер события, изображенного в Сказании, обусловил обращение автора к устным преданиям о Мамаевом побоище, к эпическим рассказам об этом событии. К устным преданиям, скорее всего, восходит эпизод единоборства перед началом общего сражения инока Троице-Сергиева монастыря Пересвета с татарским богатырем.

Эпическая основа ощущается в рассказе об «испытании примет» Дмитрием Волынцем -- опытный воевода Дмитрий Волынец с великим князем в ночь накануне боя выезжают в поле между русскими и татарскими войсками, и Волынец слышит, как земля плачет «надвое» -- о татарских и русских воинах: будет много убитых, но все же русские одолеют. Устное предание, вероятно, лежит и в основе сообщения Сказания о том, что Дмитрий перед сражением надел княжеские доспехи на любимого воеводу Михаила Бренка, а сам в одежде простого воина с железной палицей первым ринулся в бой.

Влияние устной народной поэзии на Сказание обнаруживается в использовании автором отдельных изобразительных средств, восходящих к приемам устного народного творчества. Русские воины сравниваются с соколами и кречетами, русские побивают врагов «аки лес клоняху, аки трава от косы постилается». Как отражение фольклорного влияния может расцениваться плач великой княгини Евдокиипосле прощания с князем, уходящим из Москвы на борьбу с татарами.

Хотя автор дает этот плач в форме молитвы, все же в нем можно отметить и отражение элементов народного плача-причитания. Поэтичностью проникнуты описания русского воинства («Доспехы же русских сынов, аки вода в вся ветры колыбашеся. Шоломы злаченыя на главах их, аки заря утренняа в время ведра светящися, яловци же шоломов их, аки пламя огньное пашется»), ярки картины природы, глубоко эмоциональны и не лишены жизненной правдивости отдельные авторские замечания.

Рассказывая, например, о прощании уходящих из Москвы на битву воинов с женами, автор пишет, что жены «в слезах и въсклицании сердечнем не могуще ни слова изрещи», и добавляет, что «князь же великий сам мало ся удръжа от слез, не дав ся прослезити народа ради».

Широко пользовался автор Сказания поэтическими образами и средствами «Задонщины». Взаимодействие этих памятников носило обоюдный характер: в поздних списках «Задонщины» встречаются вставки из «Сказания о Мамаевом побоище».

«Сказание о Мамаевом побоище» представляло для читателей интерес уже тем, что оно подробно описывало все обстоятельства Куликовской битвы. Некоторые из них носили легендарно-эпический характер, некоторые являются отражением действительных фактов, ни в каких других источниках не зафиксированных.

Однако не только в этом привлекательность произведения. Несмотря на значительный налет риторичности, «Сказание о Мамаевом побоище» имеет ярко выраженный сюжетный характер. Не только само событие, но и судьбы отдельных лиц, развитие перипетий сюжета заставляло читателей волноваться и сопереживать описываемому.

И в целом ряде редакций памятника сюжетные эпизоды усложняются, увеличивается их количество. Все это делало «Сказание о Мамаевом побоище» не только историко-публицистическим повествованием, но и произведением, которое могло увлечь читателя своим сюжетом и характером развития этого сюжета.



Вывод

Трудно назвать хотя бы еще одно событие в истории древней Руси, которое бы запечатлелось в памяти людей так ярко и прочно, кроме Куликовской битвы. В течении многих столетий люди заносили в летописи и литературные сборники записи о битве на Куликовом поле. Есть много произведений, рассказывающих о данной битве, от маленьких рассказов, описывающих лишь основной перечень событий, до огромных рассказов, богатых, хоть иногда и вымышленными, подробностями. Эти произведения - наша история, не просто так запечатленная летописцами тех времен на бумаге. Нужно помнить ее и уважать.



Список литературы

1. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Учебник русской истории. СПб., 1993.

2. Скрынников Р.Г. История Российская IX-XVII вв. М., 1997.

3. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.,1973.

4. История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

5. О. В. Творогов «Литература Древней Руси» М.: Просвещение, 1981. -- 128 с.

6. В. Н. Рудаков Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XIII_XV вв.

7. Лихачев Д. С. «ЧЕРТЫ ПОДРАЖАТЕЛЬНОСТИ "ЗАДОНЩИНЫ"»

8. В.В. Кусков. История древнерусской литературы. М., Высшая школа, 1977г. с.120-123.

9. Д.С. Лихачев в цикле Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. Д.С. Лихачев Избранные работы в трёх томах. Т.III, Л. 1987, с.263-273.

10. В. Н. Рудаков «Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XIII_XV вв.»

11. В.П. Адрианова - Петерц ««Слово о полку Игореве» и «Задонщина»»

Размещено на Allbest.ru

...