Образ Тамары в "Демоне": мифологический и романтический смыслы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Образ Тамары в «Демоне»: мифологический и романтический смыслы

Введение

М.Ю. Лермонтов - очень сложное явление в истории литературной жизни России. Поэт, проживший всего 26 лет и оставивший относительно небольшое литературное наследство, до сих пор остается неразгаданной и до конца не понятой личностью.

Он происходил из семьи служилой (родоначальник её - шотландский наемник), суровой и консервативной и, следственно, был патриотом и верующим. «Хотя он и не отличался особенно усердным выполнением религиозных обрядов, но не был ни атеистом, ни богохульником», - вспоминали о поэте и добавляли, что бабушка Е.А. Арсеньева подарила ему целый иконостас, в дорогих окладах, с каменьями и жемчугами. Когда по окончании юнкерской школы Лермонтов вышел корнетом в лейб-гвардейский гусарский полк и впервые надел офицерский мундир, бабка поэта заказала художнику Будкину его парадный портрет. С полотна пристально смотрит на нас спокойный, благообразный гвардеец с правильными чертами лица: удлиненный овал, высокий лоб, строгие карие глаза, прямой, правильной формы нос, щегольские усики над пухлым ртом. В руке - шляпа с плюмажем. «Можем… засвидетельствовать, - писал об этом портрете родственник поэта М. Лонгинов, - что он (хотя несколько польщенный, как обыкновенно бывает) очень похож и один может дать истинное понятие о лице Лермонтова».

Люди, знавшие его лично, в представлении о нём совершенно расходятся между собой. Одним он кажется холодным, желчным, раздражительным. Других поражает живостью и веселостью. Одному вся фигура поэта внушает безотчетное нерасположение. Другого он привлекает «симпатичными чертами лица». «Язвительная улыбка», «злой и угрюмый вид», - читаем в записках светской красавицы. «Скучен и угрюм», - вторит другая. «Высокомерен», «едок», «заносчив», - это из отзывов лиц, принадлежавших к великосветскому обществу. А человек из другого круга - кавказский офицер А. Есаков, бывший еще безусым в пору, когда познакомился с Лермонтовым, - вспоминает: «Он школьничал со мной до пределов возможного, а когда замечал, что теряю терпение (что, впрочем, недолго заставляло себя ждать), он, бывало, ласковым словом, добрым взглядом или поцелуем тотчас уймет мой пыл». Эта самобытная сильная личность была движима неповторимым переплетением безошибочно подобранных противоположностей, центром которого было одинаково беспощадное отношение к другим людям и к самому себе. Поэт всегда закрыт, прячется, неуловим, смеется над попытками его разгадать. «Характер Лермонтова был - характер джентльмена, сознающего свое умственное превосходство; он был эгоистичен, сух, гибок и блестящ, как полоса полированной стали, подчас весел, непринужден и остроумен, подчас антипатичен, холоден и едок», - говорил современник. Но надо прислушаться и к Н. Гоголю:»… никто еще не играл так легкомысленно со своим талантом и так не старался показать к нему какое-то даже хвастливое презренье, как Лермонтов».

Реальный Лермонтов был другим, и, как пишет современник: «у него не было чрезмерного авторского самолюбия». На литератора он совсем не походил: характер тяжелый, беспокойный, «несходчивый», злой быстрый ум и резкий язык. Товарищи его не любили, ибо всех он видел насквозь, всем в лицо говорил реальную правду. Но «Лермонтов, при всей своей раздражительности и резкости, был истинно предан малому числу своих друзей, а в обращении с ними был полон женской деликатности и юношеской горячности», - это мнение Руфина Дорохова, хорошо знавшего поэта: «Лермонтов душу имел добрую, в живых черных глазах его было нечто чарующее».

Говоря о философских проблемах творчества любого поэта невозможно не определить его отношения к религии. Библейские мотивы своеобразно воплощены в текстах то в виде собственного библейского имени, то образа, то сюжета, то идеи. Они могут нести большую смысловую нагрузку или просто использоваться в качестве цитаты, поговорки. Но в любом случае, употребление библейских мотивов в лирике Лермонтова рассчитано на читателя, знакомого с Библией и умеющего делать определенные выводы для себя, исходя из контекста произведения.

Жизненно-поэтическое мышление Лермонтова, с детства соприкасавшегося с религиозно-молитвенным обиходом в доме своей бабушки, было приобщено к кругу образов «Писания» (Библии) даже в большей мере, чем умозрение многих других крупных фигур романтизма. Но, несмотря на это, поэт не раз вступал в богоборчество. Во многих стихотворениях Лермонтова ценностный мир в значительной степени организован вокруг остро прочувствованной библейской символики с её антитезами райского сада и адской бездны, блаженства и проклятия, невинности и грехопадения, но за ними стоит жизненно-поэтическое мышление поэта, его мировоззрение. Библейское решение проблем бытия не привлекало поэта. Божественные силы в лирике Лермонтова выступают не как вершители судеб, а скорее как красивые аллегории, позволяющие ярче осветить отношение Добра и Зла, Любви и Ненависти, определить своё отношение к жизни.

1. Тема демона в творчестве М.Ю. Лермонтова

Еще Белинский, анализируя стихотворения Лермонтова, нашел в них «все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия»: «несокрушимая сила и мощь духа, смирение жалоб, елейное благоухание молитвы, пламенное, бурное одушевление, тихая грусть, кроткая задумчивость, вопли гордого страдания, стоны отчаяния, таинственная нежность чувства, неукротимые порывы дерзких желаний, целомудренная чистота, недуги современного общества, картины мировой жизни, хмельное обаяние жизни, укоры совести, умилительное раскаяние, рыдания страсти и тихие слезы, как звук за звуком, льющиеся в полноте усмирённого бурею жизни сердца, упоения любви, трепет разлуки, радость свидания, чувство матери, презрение к прозе жизни, безумная жажда восторгов, полнота упивающегося роскошью бытия духа, пламенная вера, мука душевной пустоты, стон отвращающегося самого себя чувства замершей жизни, яд отрицания, холод сомнения, борьба полноты чувства с разрушающею силою рефлексии, падший дух неба, гордый демон и невинный младенец, буйная вакханка и чистая дева - все, все в поэзии Лермонтова: и небо и земля, и рай и ад…».

Такая расточительная роскошь и такое неизмеримое богатство идей и образов. «Музыка моего сердца ? писал Лермонтов в одной заметке 1830 г., ? была совсем расстроена нынче. Ни одного звука не мог я извлечь из скрипки, из фортепиано, чтоб они не возмутили моего слуха». Для поэта мир - величественная арфа, настроенная в тон «музыке» его сердца. Лермонтов дорожит музыкой своего сердца и инстинктивно ищет гармонии в мироздании. В этом смысле у него есть своя философия. Ее предметом является вековечная проблема о земле и небе, как двух стихиях нравственного бытия человека.

Автор «Демона» всегда чувствовал рядом с собой присутствие иного, высшего мира. Бог, ангелы, демон - вот существа, с которыми его поэтическое воображение сроднилось так же, как с кавказскими горцами или с любым представителем того, «что называют светом». Земля и небо в их исконной антитезе и не менее исконном союзе составляют центральный момент его творчества.

Целая гамма небесных чувств звучит и искрится в душе поэта в часы возвышенных мечтаний. В одну из таких светлых и вдохновенных минут, когда «была ему звездная книга ясна», Лермонтова посетило дивное поэтическое видение: он узрел ангела, который с тихой, святой песнью летел по небу полуночи и в объятиях нес душу младую «для мира печали и слез. Сами встречи с ангелом смерти прежде людям «казались сладостный удел». Восточное сказание хранит предание о том, как ангел смерти оживил труп девы своею ангельской душой. Но возлюбленный Ады, Зораим, не оценил счастья быть любимым ангелоподобной девой: он увлекся земной славой; ему «был милей девичьей ласки - путь кровавый». Зораим умирает от ран, полученных в сражении. Ангел смерти покидает тело девы и возносится в свою отчизну на небеса: «там все, что он любил земного, он встретит и полюбит снова!» Опыт непосредственного слияния с земными существами научил ангела с холодным презрением относиться к земле.

За гибель друга в нем осталось

Желанье миру мстить всему,

И ненависть к другим, казалось,

Была любовью к нему.

Все тот же он, - и бесконечность,

Как мысль, он может пролетать,

И может взором измерять

Лета, века и даже вечность.

Но Ангел Смерти молодой

Простился с прежней добротой, -

Людей узнал он: состраданья

Они не могут заслужить,

Не награжденье - наказанье

Последний миг их должен быть!

Они коварны и жестоки,

Их добродетели - пороки,

И жизнь им в тягость с юных лет…

С тех пор люди так и боятся грозной встречи с ангелом смерти.

Теперь земля и небо у Лермонтова противостоят друг другу, как две враждебные стихии. Душе, которая слышала ангельские песни, уже скучны песни земли; она томится здесь, как в оковах. Земная жизнь с ее надеждами и мечтами - «не что иное, как тетрадь с давно известными стихами». Перед смертью человек убедится, что золотая чаша жизни - пуста, что «в ней напиток был - мечта». Однажды, в кошмарном сне поэт видел, будто он умер, но «светозарный Ангел» вторично послал его на землю, чтобы он выстрадал себе прощенье; он снова пережил «земные муки» и еще больнее сознал ничтожество человека. Человек - «земной червь»; над землей, этим «гнездом разврата, безумства и печали», владычествует «гигант всесильный» - смерть. Ее образ в виде «скелета неизмеримого», заслонившего звезды, вносит мучительную отраву в ночные сновидения поэта. «Только Бог лишь вечен». Человеку лучше было бы не родиться. Ропот на самого Творца готов вырваться из груди страдальца.

Поэт, воспитанный в преданиях православного христианства, с детства жил образами религии. Ангелы, уносящие души людей по их смерти, хорошо известны и по народным духовным стихам и не раз изображались поэтами самых различных религиозных воззрений. Лермонтов чаще всего и говорит именно об «ангелах смерти». Ангел рождения остается у него единичным

Неслучайно у Лермонтова оказалось больше близости к демону, чем к ангелам. Среди людей он чувствует себя одиноким, «как царь воздушной». «Живу, как неба властелин, в прекрасном мире, но один!».

Демонов знали и изображали многие друге поэты. У Лермонтова свой демон. В наиболее примитивной трактовке его демон не более, как «собранье зол»; сидит он, унылый и мрачный, на недвижном троне где-то на земле, «меж листьев желтых, облетевших», а не то носится «меж дымных облаков». В стихотворении 1831 г. под тем же заглавием характеристика демона уже осложнена новыми чертами. Попрежнему «собранье зол», демон, летает «меж темных облаков», а на землю спускается лишь для того, чтобы творить зло и убивать веру в жизнь. Демон - неизменный спутникъ поэта.

И гордый демон не отстанет,

Пока живу я, от меня,

И ум мой озарять не станет

Лучом чудесного огня;

Покажет образ совершенства

И вдруг отнимет навсегда,

И, дав предчувствие блаженства,

Не даст мне счастья никогда.

В течение ряда лет поэт напрягает свои творческие силы, чтобы разгадать своего демона и воплотить его в художественном образе. Образ демона - точка соприкосновения двух сфер: неба и земли. Бог и ангелы слишком далеки от человека, слишком совершенны и абстрактны, чтобы человеку возможно было сделать их объектом своих наблюдений и творчества; они - предмет веры и сладких помыслов в часы тихой ночи. А демон - постоянно тут, с человеком и в человеке. Разве не демон - та, к которой обращено следующее стихотворение 1830 г.:

Как дух отчаянья и зла,

Мою ты душу обняла.

О, для чего тебе нельзя

Ее совсем взять у меня?

Моя душа - твой вечный храм,

Как божество, твой образ там:

Не от небес, лишь от него

Я жду спасенья своего.

Первый очерк «Демона», относящийся еще к 1829 г., сопровождается двумя посвящениями. Из них мы узнаем, что сердце поэта еще бьется «высоким»; «в душе горят, хотя безвестной, лучи небесного огня». Но жизнь скучна и пасмурна, как день осенний; сторона «светлых вдохновений» давно забыта поэтом.

Среди людей скучаю я,

Мне впечатление не ново…

И вот печальные мечты,

Плоды душевной пустоты.

Демон Лермонтова носит постоянный эпитет «печальный»; «угрюмо жизнь его текла, как жизнь развалин»; всегда один бродит он среди миров, не смешиваясь «с толпою грозной злых духов»; «боясь лучей, бежал он в тьму»; он «душой измученною болен». Эти душевные муки демона делают его человечным, приближают его к человеку. Сюжет, разработанный Лермонтовым в первых двух очерках (1829 г., 1830 г.), всецело построен на идее возможного возрождения демона через любовь. Как сам автор демон «нарушил клятвы роковые», познав прелесть земных звуков и любви. Если бы не вмешательство ангела, который снова вызвал в демоне «мщенье, ненависть и злобу», - любовъ могла бы воскресить «духа изгнанья». «Любить он может… может… И в самом деле, любит он», - уверяет автор. Влюбленный демон удаляется «от силы адской» и начинает творить добро людям. И когда это святое чувство было загублено в нем вспышкой злобы, вызванной ангелом, поэт простодушно замечает:

Какъ жалко! он уже хотел

На путь спасенья возвратиться,

Забыть толпу недобрых дел,

Позволить сердцу оживиться,

Творцу природы, можетъ быть,

Внушил бы демон сожаленье,

И благодатное прощенье

Ему б случилось получить.

В родстве с демоном находится Азраил с его неудачной любовью к земной деве. Поэма о нем относится к 1831 г., когда писался третий очерк «Демона» и «Ангела». «Полуземной, полунебесный», «изгнанник, существо сильное и побежденное», не ангел и не демон, - Азраил наказан бессмертием и любовью ко «всему мгновенному»

Демон и Азраил на небе не нашли сочувственнаго понимания своих тревог, а встретили одну суровую жестокость; «несправедливый» приговор небесного абсолютизма обрек их на мучительное одиночество; только любовь могла бы вывести их из этого состояния, приобщить их к счастью людей, но Азраила обманула непрочная любовь девы, а счастью демона помешалъ ангел, который «весь былъ отдан небесам». Потребность их сердца не была удовлетворена, и они не могли с небом примириться.

2. «Демон»

Образ «Демона» преследовал Лермонтова всю жизнь. В одном из ранних стихотворений поэт пророчески писал:

И гордый демон не отстанет,

Пока живу я, от меня…

Поэма «Демон», начатая в 1829 году («Мой Демон», «Я не для ангелов и рая»), имеет восемь редакций: первая - 1829 год, вторая - 1830 год, третья и четвертая - 1831 год, пятая - 1832-1834 годы, шестая - 8 сентября 1838 года, седьмая - 4 декабря 1838 года и восьмая - декабрь 1838 - январь 1839 года.

Поэма ходила по рукам в списках и производила на современников «потрясающее впечатление… Вся читающая Россия знала ее наизусть». Она предназначалась к публикации в январском номере «Отечественных записок» за 1842 год, но подверглась цензурному запрету. Краевскому удалось опубликовать лишь отрывки из нее без фамилии автора.

В основу поэмы «Демон» положен библейский миф о духе зла, восставшем против бога, потерпевшем поражение и изгнанном из рая. Эта тема получила широкое распространение в западноевропейской литературе («Потерянный рай» Мильтона, «Манфред», «Каин», «Небо и земля» Байрона, «Фауст» Гёте, «Любовь ангелов» Т. Мура, «Элоа» А.-де Виньи). «Демон» - это шедевр по мощи творческой фантазии, по интеллектуальной глубине и широте идейно-нравственной проблематики, по пластической изобразительности, по блеску стихотворного мастерства, по силе эмоционально-поэтического воздействия. Поэма вобрала в себя лучшие достижения русской и мировой поэзии. Отдельные исследователи утверждают реалистичность «Демона», но большинство относят ее к романтическому направлению. Созданная под воздействием передовых идей освободительного движения своего времени, она опирается на литературные и устно-поэтические источники, прежде всего на фольклор кавказских народов и предания Грузии.

Основной идейный пафос поэмы «Демон» - возвеличивание человека в его стремлении к свободе, к неограниченному познанию мира. Лермонтовский Демон, как справедливо пишет Белинский, «отрицает для утверждения, разрушает для созидания… Это демон движения, вечного обновления, вечного возрождения».

В поэме «Демон» широко используется символика. В ее фантастическо - «космическом» сюжете о «духе изгнанья, полюбившем смертную деву, ясны земные приметы». Это философское и социально-политическое произведение смело ставит сложнейшие и насущнейшие вопросы бытия: о смысле жизни, правах и назначении человека, о бездумной вере и разумном скептицизме, о рабстве и свободе, добре и зле.

Новаторство Лермонтова в создании образа Демона состояла в следуюшем. Отображая противоречия действительности, предшественники Лермонтова, как правило, представляли добро и зло, истину и ложь, положительное и отрицательное в образах антагонистов (например, Каин и Авель в мистерий «Каин» Байрона). Лермонтов изменил самую структуру образа, показав его в сложнейших противоречиях, в диалектике. Так образы Онегина («Евгений Онегин» Пушкина) и Демона (Лермонтова) стали открытиями для всей мировой литературы.

«Демон» искусно строится как лиро-эпическая поэма непрерывно повышающегося драматического напряжения. Патетический лиризм поэмы в призывах, в исповеди, в клятвах Демона, в муках Тамары. Эпическая канва поэмы, история Демона, его любовь к Тамаре и борьба за нее раскрываются в строгой причинной обусловленности и хронологической последовательности.

Неизъяснимое волненье Демона служит как бы завязкой поэмы. Лермонтов повествует о взаимоотношениях Демона и Тамары, сосредоточивая внимание на вершинных эпизодах, используя их ярко выраженную антитетичность. Это сообщает поэме предельную пластичность, сжатость, прерывистость и динамичность. Одна за другой, каждая превосходя эмоциональным напряжением предшествующую, идут драматические сцены: убийство жениха Тамары, горе семьи Гудала, смятенье и муки Тамары, увлекаемой «злой отравой» Демона и пытающейся найти спасение в монастыре, продолжающаяся борьба Тамары со своим влечением к Демону, идейный поединок Тамары и Демона. Кульминацию поэмы составляет исповедь и клятва Демона, покорившая Тамару. После этого следует развязка.

Философский, интеллектуально-психологический пафос поэмы и огромный накал чувств главного героя поэмы потребовали высокой и метафорической лексики: «В пространстве, брошенных светил»; «Под ним Казбек, как грань алмаза»; «Всем упоением, всей властью Бессмертной мысли и мечты»; «Природы жаркие объятья Навек остыли для меня».

Идейная антитетичность поэмы, построенной на борьбе добра и зла, на внутренних противоречиях Демона, явилась причиной многочисленных стилистических антитез. Лермонтов, эмоционально напрягая действие поэмы, завершает ее главы почти всегда особо выразительными стихами, в форме обобщений, афоризмов и т.д. Грандиозности впечатления при восприятии поэмы, несомненно, способствуют картины величественно-прекрасного Кавказа, зарисованного в приподнято-лирических, экзотическо-фантастических красках.

Поэма «Демон» написана свободной строфикой и четырехстопным ямбом, для которого так свойственна непринужденно-разговорная интонация. Повышая возможности этого стиха для выражения эмоционально-патетического пафоса, придавая ему естественность и гибкость, автор осложняет его пиррихиями («Приосенил ее крылом»), спондеями («Он поднял взор: ее окно»), спондеями и пиррихиями («Нет, смерти вечную печать»). Шестнадцать стихов пятнадцатой главы первой части поэмы «На воздушном океане» написаны четырехстопным хореем, изумительным по музыкальности. Рифма «Демона», в которой преимущественное внимание отдано богатым и точным созвучиям, поражает неутихающим «перезвоном» аллитераций и ассонансов: «заката - злата», «новый - терновый», «оком - высоком», «почему - ему», «эфира - мира».

Несомненно, что поэма - «история души» главного героя. Но «история души» Демона является способом, формой решения социально-философских и политических проблем. В этом, по мнению Белинского, «детском, незрелом и колоссальном создании» - «миры истин, чувств, красот». «Демон» - романтическая поэма. Но, завершенная в переходную пору острой борьбы в творчестве Лермонтова романтических и реалистических устремлений, она несет в себе и явно реалистические тенденции. Таковы объективно-описательные изображения природы Кавказа, Грузии, быта Гудала, приготовлений к свадьбе, красоты Тамары, гибели ее жениха, вида монастыря, облика сторожа, прощания родных с умершей Тамарой.

Поэму «Демон» можно назвать венцом всего творчества Лермонтова. Поэт работал над нею десять лет, поэма имеет восемь редакций. В ее основу положен библейский миф о падшем ангеле, восставшем против Бога, изгнанном за это из рая и превращенном в духа зла. В поэме Лермонтов отразил свой тираноборческий пафос. Бог в поэме - это самый сильный из всех тиранов мира, а Демон - враг этого тирана. В понятие добра и зла Лермонтов вкладывал смысл, противоположный тому, какой они имеют в традиционной христианской морали, где добро означает покорность Богу, а зло - неповиновение ему. Демон же наказан не только за ропот. Его вина страшнее. Бог испепелил страшным проклятием душу Демона, сделав ее холодной, мертвой. Он не только изгнал из рая, но и опустошил его душу. Но и этого мало. Всесильный деспот возложил на Демона ответственность за все зло во всем мире. По воле Бога Демон «жжет печатью роковой» все, к чему ни прикоснется, он - орудие зла. В этом страшная трагедия героя Лермонтова:

Помчался - но куда? зачем?

Не знаю… прежними друзьями

Я был отвергнут; как эдем,

Мир для меня стал глух и нем.

3. Образ Тамары

демон тамара лермонтов поэма

Тамара - героиня «восточной повести» М.Ю. Лермонтова «Демон» В отличие от фантастического героя Демона Тамара предстает в произведении как будто реальным лицом. Но такое впечатление обманчиво. В портрете героини нет ничего индивидуального. Он составлен из обобщенных представлений о женской красоте: божественная ножка, влажный (то есть глубокий, таинственный) взор. Подчеркнуты бесплотность, нематериальность всех проявлений ее существа: ножка в танце «скользит, плывет», ее улыбка более неуловима, чем «играющий во влаге зыбкой» лунный луч. В характеристике Тамары важен мотив «детской» незащищенности, ясности, цельности, противопоставленных мучительной сложности сумрачного Демона. Песня Тамары, перевернувшая судьбу героя, построена на скоплении гласных, многократном использовании ласкающего звука «л». Прекрасная, чистая душа без всяких усилий изливается в потоке летящих нежных звуков. Качества Тамары: женская прелесть, неискушенность и чистота, душевная гармония - складываются в архетип романтического представления об идеальной красоте и совершенстве. В некотором отношении Тамара Лермонтова не более реальна, чем Демон; и в то же время гораздо более реальна для поэта, чем реальная жизнь. Если Демон снится Тамаре, то и Тамара тоже снится герою. Услышав песню Тамары, Демон вдруг постигает, что ее образ был запечатлен в его душе по крайней мере «с начала мира», именно с тех пор ему «имя сладкое звучало». Семантика «сладкого» имени Тамара - финиковая пальма. С этим деревом связано представление о юге как стороне света. Юг вообще ассоциируется с солнечным светом, теплом, роскошью красок, избыточностью проявлений сверх возможностей жизни. В «Демоне» «юг» выявляется в любовной страсти Тамары. Ее чувство изображается как нарушение нормы, как болезнь и наваждение. Метафора «пожар любви» раскрыта буквально: подушка жжет, пылает грудь, туман в очах, нет сил дышать. Лермонтов подчеркивает невозможность четкой обрисовки происходящего с героиней, так как оно выходит за пределы материального и видимого. Тамара испытывает «невыразимое смятенье», мучается «неотразимой мечтой», ее душа «рвет свои оковы».

Что же так привлекло Демона в Тамаре? Она не просто красавица, этого было бы мало для любви. Он почувствовал в ней душу, способную понять его. Волновавшая Тамару мысль о судьбе рабыни была протестом против этой судьбы, и этот бунт ощутил в ней Демон. Именно на такую душу, полную гордыни, и мог наложить свою печать Демон.

«Восточная повесть» завершается картиной смерти Тамары. Она в гробу «как пери спящая мила», цвет ее лица хранит теплоту живых красок, взор как будто дремлет под ресницами. Странная улыбка замерла на устах Тамары - она сродни закатному лучу, золотящему перед наступлением ночи снега Кавказа. В изображении мертвой Тамары Лермонтов передает загадочную красоту, таинственную непостижимость смерти, в эстетике романтизма неразрывно связанной с любовью. Что же касается психологического аспекта образа Тамары, то он исключительно серьезен. Лермонтов обратился к исследованию глубин человеческой психологии и показал, что даже такая ангельски чистая, неиспорченная душа, как Тамара, ничем не может защитить себя от Демона, беззащитна перед ним и - более того - неудержимо стремится к нему. Лермонтов показывает притягательность зла для человека. Душа Тамары, терзаемая страстью к Демону, описана как поле столкновения, трагического противоборства Добра и Зла.

4. История редакций

При жизни Лермонтова поэма не печаталась, но получила довольно широкое распространение благодаря множеству списков. Они восходили к различным редакциям поэмы и иногда искусственно комбинировались переписчиками. Автографа или авторизованных копий последней редакции «Демона» не сохранилось. Поэтому долгое время вопросы текста и датировки поэмы вызывали затруднение: ее завершение чаще всего относилось к 1841 г.

Теперь документально установлено, что Лермонтов окончил работу над «Демоном» в начале 1839 г. (не позднее 8 февраля) и что дошедшая до нас копия, сделанная родственником поэта А.И. Философовым, достаточно точно воспроизводит автограф этой редакции. Выяснено также, что 10 марта 1839 г. рукопись «Демона» получила цензурное разрешение, но по каким-то причинам поэма не была напечатана.

Впервые отрывки из «Демона» опубликованы в «Отечественных записках» по списку, собственноручно изготовленному В.Г. Белинским и представляющему соединение текстов двух редакций (8 сентября 1838 г. и последней). Однако на этот раз даже публикация отрывков проходила с большими цензурными трудностями.

Полностью «Демон» по уже названной авторитетной копии А.И. Философова был напечатан им в 1856 г. в Карлсруэ ограниченным тиражом (28 экземляров), чтобы раздать экземпляры «высоким особам» и добиться отмены цензурного запрещения. В том же году «Демон» был напечатан в Берлине, а в 1857 г. снова в Карлсруэ. Однако оба эти издания в текстологическом отношении значительно уступали первой философовской публикации.

В России «Демон» (в последней редакции) полностью напечатан в 1860 г.

Лермонтов начал писать поэму в четырнадцатилетнем возрасте и возвращался к ней на протяжении всей жизни. Несмотря на многочисленные переделки, первая строка - «Печальный Демон, дух изгнанья», возникшая в 1829 г., сохранилась и в окончательном варианте.

Первый набросок 1829 г. содержал всего 92 стиха и краткое прозаическое изложение содержания, передающее сюжет всех ранних редакций. К началу 1830 г. относится II редакция, заключающая уже законченный очерк «Демона». В последующих III (1831 г.) и V редакциях (1832-1833 гг.) Лермонтов постепенно развертывает образ Демона и монахини, несколько расширяет описательные элементы, совершенствует стих. По сути дела все эти три законченных юношеских редакции являются вариантами одной. Однако между переходами от редакции к редакции у Лермонтова возникали иные замыслы, связанные с тем же героем. Так, незадолго до создания III редакции он сделал запись: «Memor: написать длинную сатирическую поэму: приключения демона» (1831 г.).

В том же году Лермонтов набрасывает семь строф так называемой IV редакции, написанной другим размером.

К 1832 г. относится запись сюжета, не осуществленного Лермонтовым: «Демон. Сюжет. Во время пленения евреев в Вавилоне (из Библии). Еврейка; отец слепой; он в первый раз видит ее спящую. Потом она поет отцу про старину и про близость ангела; и проч. как прежде. Евреи возвращаются на родину - ее могила остается на чужбине».

Работа над ранними редакциями была в основном завершена в начале 1833 г.

В 1834 г. были сделаны некоторые сокращения в тексте V редакции (1833-1834), отраженные в авторизованной копии, выполненной рукою друга Лермонтова А.П. Шан-Гирея. Кроме того, в одном из списков (В.Р. Зотова) содержится интересное дополнение, начинающееся словами «Обломки старых поколений». В ранних редакциях Лермонтову не удавалось добиться художественной целостности и убедительности. Поэма носила отвлеченно-философский характер, действие развертывалось в условной обстановке, образы героев, в особенности монахини, не были индивидуализированы, центральный образ был сознательно соотнесен с лирическим героем («Как демон мой, я зла избранник»).

Принципиально новым этапом в работе над поэмой становятся редакции, созданные поэтом после возвращения с Кавказа.

Зрелые редакции «Демона» отличаются большей идейной глубиной, символической многоплановостью, конкретностью изображения, психологической разработкой образов главных героев, недосягаемой высотой в изображении картин природы. От редакции к редакции усиливается объективная манера повествования, превратившая «Демона» в «восточную повесть», насыщенную фольклорными мотивами, изображением грузинского феодального быта.

Происходит и существенное изменение в сюжете. В период между ранними и поздними редакциями Лермонтов создал «Маскарад», где демонический герой также пытался вырваться из мира зла через любовь. Убийство Нины было одновременно проявлением злой воли Арбенина и результатом сцепления обстоятельств, отражающих несправедливый миропорядок. В этом смысле и следует понимать слова Арбенина «Не я ее убийца». Смерть Тамары в поздних редакциях поэмы происходит не по вине главного героя, а в результате закона мироздания, установленного богом: соприкосновение с Демоном приносит гибель.

Впервые действие поэмы связывается с людьми и природой Кавказа в так называемой ереванской редакции, написанной Лермонтовым вскоре после возвращения из Грузии в первой половине 1838 г. Это первоначальный вариант VI, «лопухинской», редакции, единственной из поздних редакций «Демона», сохранившийся в авторизованной копии с датой 8 сентября 1838 г. Рукопись эта была подарена В.А. Лопухиной и сопровождена посвящением. Здесь появились знаменитые стихи «На воздушном океане». В остальном тексты названных редакций весьма близки.

VI редакция получила известность во множестве списков. Собираясь публиковать поэму, Лермонтов продолжал совершенствовать текст и одновременно учитывал сложность прохождения такого рода произведения через цензуру. Он сохранил без изменений образ Демона, но сочинил новый конец поэмы, в котором ангел спасает душу Тамары. Самый ее образ, описание Тамары в гробу подверглись изменениям. Однако двойное поражение Демона лишь усилило пафос отрицания и тему отчаяния, не изменив общего философского замысла поэмы. Так возникла VII редакция поэмы от 4 декабря 1838 г.

В начале 1839 г. поэма привлекла внимание высших кругов общества, близких к императорскому двору. Ею заинтересовалась императрица. Ко двору был представлен исправленный и каллиграфически переписанный текст, в который поэт внес новые поправки и исключил диалог о боге («Зачем мне знать твои печали?»).

8-9 февраля этот текст был прочитан императрице и возвращен автору. VIII редакция поэмы, после которой текст уже не переделывался, легла в основу карлсруйского издания 1856 г.

Переработка поэмы в 1838-1839 гг. представляет сложный творческий процесс; его нельзя свести к приспособлению поэмы к цензурным условиям. Устраняя некоторые строки, недопустимые с точки зрения цензуры, Лермонтов вместе с тем изменял сюжет, отдельные части текста, обогатил характеристики и описания, отшлифовал произведение в целом. При переделке поэмы возникли новые монологи Демона, ставшие выдающимися достижениями русской поэзии.

Вместе с тем VI редакция представляет значительный интерес для понимания идейного замысла поэмы. Она печатается полностью в приложении к основному тексту. Там же печатаются отрывки из первой кавказской редакции «Демона», известные по ереванскому списку Х.И. Кучук-Ованесяна и по списку Олимпиады Лермонтовой. В этих списках тексту поэмы предпослано посвящение «Тебе, Кавказ, суровый царь земли…», напечатанное впервые как отдельное стихотворение (в сборнике «Молодик», 1844 г.) и помещенное в академическом собрании сочинений Лермонтова под №1 рядом с начинающимся одинаковым четверостишием стихотворением «Тебе, Кавказ, суровый царь земли», обозначенным №2. Стихотворение №2 было написано вне связи с «Демоном». Автограф этого стихотворения, находящийся в частном собрании, расположен на двойном листе с рисунком и подписью под ним рукою Лермонтова «21 мая после прогулки на мельницу Волобуева». Недавно найден еще один похожий рисунок Лермонтова, также сделанный под Ставрополем с подписью поэта «1837 г. 13 мая. Волобуева мельница». Следовательно, стихотворение «Тебе, Кавказ, суровый царь земли», обозначенное в академическом издании №2, создано в мае 1837 г., когда кавказской редакции «Демона» еще не существовало. Эта дата позволяет уточнить вопрос о соотношении двух текстов и внести коррективы в существующие комментарии. Текстуально, тематически и по поэтическим особенностям стихотворение «Тебе, Кавказ, суровый царь земли» связано с посвящением к «Аулу Бастунджи» и в редакции 1837 г. мыслилось, по-видимому, как самостоятельное стихотворение, посвященное предстоящей встрече поэта с горами Кавказа. Редакция 1837 г. - черновая, не подвергшаяся окончательной отделке. В 1838 г. она полностью перерабатывается, и на ее основе возникает последняя редакция «Тебе, Кавказ, суровый царь земли» (№1); она создана уже на севере и предпослана «Демону» в виде посвящения.

Лермонтов, по-видимому, не был полностью удовлетворен сделанным. Он продолжал трудиться над 7-й и 8-й редакциями, о которых ведется острый спор. Ни одна из них не авторизована. В новых редакциях поэмы усиливаются противоречия Демона и возникает идея божественной справедливости. Герой проявляет желание «с небом примириться», оставив мир доцветать «в неведенье спокойном». Но тут же нарушает свою клятву «отреченья от злых стяжаний», пытается совратить Тамару, обещая ей открыть «пучину гордого познанья» и увести от людей «в надзвездные края».

Последняя, восьмая редакция поэмы, известная по «придворному» (А.И. Философова) списку, впервые изданному в 1855 году в Карлсруэ, отражает продолжавшиеся идейные искания Лермонтова. Осознавая необходимость дальнейшей шлифовки поэмы, поэт говорил Шан-Гирею: «Демона» мы печатать погодим».

Рукопись, законченная 8 сентября 1838 года, - единственный дошедший до нас список так называемой шестой редакции поэмы, исправленный и подписанный самим Лермонтовым. Эту рукопись поэт подарил любимой женщине - Варваре Александровне Лопухиной, приписав своею рукою в конце:

Я кончил - и в груди невольное сомненье!

Займет ли вновь тебя знакомый звук,

Стихов неведомых задумчивое пенье,

Тебя, забывчивый, но незабвенный друг?

Третья редакция поэмы (конец 1831 года) также сопровождалась посвящением Лопухиной («Прими мой дар, моя мадонна»), где поэт сравнивал себя с Демоном, а Лопухину - с героиней поэмы.

В 1939 году число рукописей «Демона» пополнилось новой находкой. 10 сентября 1939 года «Литературная газета» опубликовала найденную в Армении неизвестную редакцию «Демона», близкую к лопухинской, но созданную явно раньше, так как здесь вместо замечательных стихов «На воздушном океане» помещены другие стихи, написанные другим размером, - явно первый вариант одного из монологов Демона:

Взгляни на свод небес широкий:

Там беззаботно, как всегда,

Блуждают в синеве высокой

Светил свободные стада;

О скалы хладные цепляясь,

Все так же бродят облака, -

На них роскошно колебаясь,

То развиваясь, то свиваясь,

Как будто перья шишака, -

И пляской заняты воздушной,

На землю смотрят равнодушно, -

На них, красавица, взгляни,

Будь равнодушна, как они.

В 1838 году Лермонтов продолжал совершенствовать поэму, и популярность она приобрела уже после того, как возникла редакция, датированная 8 сентября 1838 года, посвященная В.А. Лопухиной и получившая название «лопухинской».

Напечатан же «Демон» впервые (по-русски) в Германии, в Карлсруэ, в 1856 году.

В следующем году там же, в Карлсруэ, вышло второе издание, но оно не повторяло первое, а существенно отличалось от него. Кроме того, в 1856 году «Демон» был издан в Берлине. Берлинское издание отличалось от обоих карлсруйских. Нетрудно было установить, что в нем механически соединены различные редакции поэмы - лопухинская и последняя.

В юношеских редакциях явно преобладает мотив сознательного обольщения. «Демон… от зависти и ненависти решается погубить ее». От редакции к редакции расширяются тирады влюбленного Демона, обозначается противоречие между «умыслом жестоким» и стремлением возрождения через любовь.

Во всех редакциях, вплоть до пятой и шестой (где затем следует финал), поэма заканчивалась встречей Демона с Ангелом и двустишием:

Посла потерянного рая

Улыбкой горькой упрекнул.

Не изменяя сюжетной основы, Лермонтов сумел вместо отвлеченного, отчасти схематического построения поэмы создать полнокровное художественное произведение со зримыми, вещественными кавказскими реалиями, с психологически разработанными характерами действующих лиц, с поистине животрепещущими современными проблемами.

При сравнении шестой (лопухинской) и последней (восьмой) редакций «Демона» выясняется, что Лермонтов изменил характер Тамары и внес коррективы в образ Демона.

Устраняется страстный характер пляски в шестой редакции: «Уста бледнеют и дрожат». В последней редакции: «И улыбается она, веселья детского полна».

Лермонтову хотелось показать становление характера Тамары от детской непосредственности, веселья, природной полноты жизни и гармоничности к сомнениям и размышлениям, к печали, пробуждению страсти. Если бы в самом начале поэмы героиня представала страстной, то менее ясной была бы роль Демона как пробудителя таящихся в ней внутренних сил.

Во второй части поэмы эпизод, который мы условно назовем «Тамара в монастыре ждет Демона», представляет апофеоз страстности Тамары:

Пылают грудь ее и плечи,

Нет сил дышать, туман в очах,

Объятья жадно ищут встречи,

Лобзанья тают на устах…

Нет в лопухинской редакции и таких строк:

Тоской и трепетом полна,

Тамара часто у окна

Сидит в раздумье одиноком…

Лермонтов устраняет в последней редакции строки, противоречащие отношению к Тамаре как воплощению природной земной красоты и гармонии.

Диссонансом стали стихи:

Увлечена летучей пляской,

Она забыла мир земной;

На ней был светлый отпечаток

Небесной родины людей,

Величья прежнего остаток,

Отлив померкнувших лучей,

В ней было то полуземное,

Что ищет сердце молодое

В пылу затейливой мечты…

С усилением художественной зоркости Лермонтова связаны новые строки, передающие национальный колорит грузинского женского танца:

То вдруг помчится легче птицы,

То остановится - глядит -

И по ковру скользит, плывет

Ее божественная ножка…

Примечательны и новые черты в облике Демона:

Сиял он тихо, как звезда;

Манил и звал он… но куда?.

Привлекательность, загадочность, некая неопределенность наметились уже в лопухинской редакции, но здесь они получили развитие.

Стих «Ничто пространство мне и годы» заменен новым, ставшим знаменательной поэтической формулой: «Я царь познанья и свободы». Встреча Тамары с Демоном позволила ей избежать «судьбу печальную рабыни», освободиться от внутреннего рабства: «душа рвала свои оковы». Эти строки, возникшие в последней редакции, еще раз демонстрируют искусство Лермонтова в трех-четырех словах концентрировать содержание. Не случайно в 1838-1839 годах Лермонтов создает небольшие стихотворения, заключающие значительную идейную емкость. Поэт вносит еще одну существенную поправку в облик Демона: оказывается, злодейские деяния занимали короткий отрезок времени после его изгнания из рая.

И я людьми недолго правил,

Греху недолго их учил.

Недолго… пламень чистой веры

Легко навек я залил в них…

Но злобы мрачные забавы

Недолго нравилися мне!

Из поэмы изымается строка о ненависти Демона ко всему живому: «И все живущее клянет».

Появляются строки о желании «духа изгнанья» уподобиться человеку:

Не жить, как ты, мне было больно,

И страшно - розно жить с тобой.

В последней редакции «Демона» Лермонтов дополняет свою клятву стихами о печальной судьбе Тамары. Эти строки, которые по поэтической силе и гуманности можно сравнить со стихотворением Тютчева 1840-х годов «Русской женщине», исполнены огромного лирического и интимного смысла.

Нет! Не тебе, моей подруге,

Узнай, назначено судьбой

Увянуть молча в тесном круге

Ревнивой грубости рабой

Средь малодушных и холодных,

Друзей притворных и врагов,

Боязней и надежд бесплодных,

Пустых и тягостных трудов!

Печально за стеной высокой

Ты не угаснешь без страстей,

Среди молитв, равно далёко

От божества и от людей.

Значительное изменение в финале поэмы - описание Тамары в гробу, застывшей на ее лице улыбки.

В лопухинской редакции это как бы отражение ее жизненного пути:

Что в ней? Насмешка ль над судьбой,

Непобедимое ль сомненье?

Иль к жизни хладное презренье?

Иль с небом гордая вражда?

Как знать? Для света навсегда

Утрачено ее значенье!

Она невольно манит взор,

Как древний надписи узор,

Где, может быть, под буквой странной

Таится повесть прежних лет…

Последняя редакция сознательно противопоставлена этой картине:

И ничего в ее лице

Не намекало о конце

В пылу страстей и упоенья…

Об улыбке мертвой Тамары сказано совершенно по-иному:

В ней было хладное презренье

Души, готовой отцвести,

Последней мысли выраженье,

Земле беззвучное прости.

Напрасный отзвук жизни прежней,

Она была еще мертвей,

Еще для сердца безнадежней

Навек угаснувших очей.

Так в час торжественный заката,

Когда, растаяв в море злата,

Уж скрылась колесница дня,

Снега Кавказа, на мгновенье

Отлив румяный сохраня,

Сияют в темном отдаленье.

Стихи о мертвой Тамаре превращаются в поэтический реквием. Их можно сопоставить с другим стихотворным реквиемом - описанием смерти Ленского. Возможность этого заключалась в лопухинской редакции, где содержатся стихи, заимствованные у Пушкина:

Белей и чище покрывала

Был томный цвет ее чела.

(В «Евгении Онегине»: «Был томный мир его чела»). В основе пушкинских стихов - противопоставление жизни и смерти, сравнение уходящей жизни с гаснущим огнем («Так, на солнце искрами блистая, спадает глыба снеговая», «Увял на утренней заре», «Потух огонь на алтаре»).

Логика развития образа Тамары привела Лермонтова к сосредоточенности на главном - на самой трагедии смерти - ее противоположности бытию, утрате всего, что давала жизнь. Безжизненным, застывшим оказывается и побежденный Демон:

И веяло могильным хладом

От неподвижного лица.

Заключение

Творчество Лермонтова в его конкретном изучении не может быть оторвано от общих проблем развития русской и мировой литературы в первой половине XIX века, в частности от проблем романтизма и реализма. Лермонтов как художник представляет значительный интерес не только колоссальным масштабом своего дарования и созданными им непреходящими художественными ценностями, но только тем, что рядом с образцами поэтики романтической он дал образцы поэтики реалистической, но и неповторимой в своем роде творческой «незавершенностью». Если Пушкин и Гоголь, перейдя от романтизма к реализму, не испытывали творческой потребности в создании романтических произведений, если Тютчев и Фет на всю жизнь остались романтиками, хотя и усваивали достижения реалистической поэтики, то Лермонтов сочетает и сталкивает принципы поэтики реалистической и поэтики романтической, создавая одновременно романтические и реалистические произведения.

Незавершенность противоборства романтизма и реализма, динамическое равновесие, установленное между ними, являет собой специфическую особенность лермонтовского творчества в зрелую пору.

Подобная незавершенность как специфическая характерность творчества Лермонтова объясняется не только его трагически короткой жизнью. Она коренится в его эпохе, которая так же пребывает в кризисном состоянии.

Общественная психология, порождённая этой социально-экономической незавершенностью, когда для современников и самого поэта было ещё не ясно, какие формы примет социально-экономическое развитие России, отразилось в произведениях Лермонтова в существенных, типичных чертах.

Такого рода социально-экономическая почва обусловила характер Лермонтовской эпохи и причины подъема романтизма в 30-е годы XIX века в России, когда первая её волна (20-е годы) уже схлынула.

Лермонтов близок нашему времени не только в тех произведениях, где он выступает певцом свободы и поэтом-патриотом. Нам бесконечно дороги и его лирические стихи, в которых дивная художественная форма сливается с высоким строем мыслей. В борьбе за воспитание гармоничного человека, которую ведёт наше общество, очень дорога Лермонтовская лирика, утверждающая красоту живой жизни, любовь к ней, зовущая к действию, к борьбе за торжество добра и правды. Как истинный художник Лермонтов неутомимо и непрестанно искал новые формы и средства поэтического выражения. Его творческая деятельность была прервана в зените расцвета. Он унёс с собою недопетые песни, неосуществленные замыслы новых поэм, романов и драматических произведений. Высоко ценили творчество Лермонтова Лев Толстой, Салтыков-Щедрин и другие великие русские писатели.

Литература

1. Аринштейн Л.М. Реминисценции и автореминисценции в системе лермонтовской поэтики // Лермонтовский сборник. - Л.: Наука, 1985.

2. Бабушкин Н. Композиция «Демона». 1942.

3. Велчев В. Трагедия гордого искания, познания, свободы и творчества. София, 1963.

4. Висковатый П. Несколько слов по поводу поэмы «Демон». М., 1891.

5. Григорьев Ап. Сочинения: В 2-х т. - Т.2. - М.: Худож. лит., 1990.

6. Елеонский С. Творческая и литературная история поэмы Лермонтова «Демон». М. 1962.

7. Зотов В.Р. «Демон». Поэма Лермонтова. «Северное сияние», 1863.

8. Кондорская В. Лермонтов и де Виньи. 1970.

9. Коровин В.И. Творческий путь М.Ю. Лермонтова. - М.: Просвещение, 1973.

10. Ломинадзе С. Поэтический мир Лермонтова. - М.: Современник, 1985.

11. Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. - М.-Л.: Наука, 1964.

12. Недосекина Т. Автор в поэме Лермонтова «Демон». Воронеж, 1967 г.

13. Орлов П. Общественно-политический смысл поэмы М.Ю. Лермонтова «Демон». 1964

14. Попов А. Кавказский материал в зрелых редакциях поэмы «Демон».

15. Лермонтовская энциклопедия. - М.: Сов. энциклопедия, 1981.

16. Розанов В. «Демон». Лермонтов и его древние родичи. «Русский вестник», 1902, №9

17. ворчество М.Ю. Лермонтова. - М.: Наука, 1964.

18. Сакулин П.Н. Земля и небо в поэзии Лермонтова // Венок М.Ю. Лермонтову: Юбилейный сборник. - М.; Пг.: Изд. т-ва «В.В. Думнов, наследники бр. Салаевых», 1914.

19. Соколов А. Композиция «Демона. «Литературная учеба», 1941 г., №7-8

20. Спасович В. Байронизм у Пушкиеа и Лермонтова. «Вестник Европы», 1888, №4.

21. Фахт У.Р.М.Ю. Лермонтов. Логика творчества. М., 1975 г.

Размещено на Allbest.ru

...